История учителя истории

 Учительницу истории, нашего классного руководителя, мы просто обожали! Никто не проводил с нами столько времени, как она. Экскурсии, музеи, походы, совместные просмотры документальных фильмов, слайдов... И её увлекательные беседы с нами. Воспоминания о школе, учителях, о том, почему она настолько полюбила историю, что избрала её своей профессией на всю жизнь.

 Приближались праздники 23 февраля и 8 марта. Одна наша ученица, когда мы планировали, как отметить эти праздники в классе, вдруг заплакала. Нина Павловна спрашивала, что случилось, но плакавшая Маша ей не отвечала.

   Мы переглядывались, ничего не понимая, никто не знал, что с ней такое. Нас быстро отпустили, а с Машей Нина Павловна осталась в классе.

   Что там у них было, какой разговор, мы не знали, но, через какое-то время, мне Маша рассказала, что плакала она из-за родителей - не хочет их поздравлять! Они постоянно ругаются, орут друг на друга и до неё им нет никакого дела. А в тот день они особенно сильно ругались и ей ни за что досталось...

   Прошли праздники. За ними несколько месяцев учёбы, и перед летними каникулами Нина Павловна повела нас на экскурсию за город, на руины и развалины старинного замка. Она рассказывала нам о тех, кто жил в замке, что стало с их старинным родом.

 - Нина Павловна, интересно, конечно, слушать о графах и князьях, их занимательной судьбе. А о простых людях нечего рассказать,- вдруг заговорила обычно молчаливая Маша. Та, которая горько плакала в классе.

 - О простой семье? Маша, простых семей и людей не бывает. Все живут по-разному: разное пьют и едят, не бывает одинаковых домов, одинаковых постелей. Люди разными делами занимаются, об одном и том же по-разному говорят. Но все переживают и чувствуют боль, тревогу, страх... радость - одинаково. Внутренне одинаково,
а внешние проявления не в счёт.

 - Я расскажу Вам об одной семье. Но, знайте: расскажу вам о своей, самой простой, в вашем понимании, семье - вдруг предложила Нина Павловна.- Послушаете?

 - Конечно! Конечно, Нина Павловна! - и все придвинулись к ней поближе, уселись поудобней.

***

 Я родилась в этом городе. С того момента, как я начала себя помнить и осознавать, я видела своих родителей - мать и отца, только орущими друг на друга. Я сначала плакала, но мне за мои слёзы давали такую трёпку, что я сразу поняла: надо затихнуть, а ещё лучше спрятаться в укромный уголок. Иногда я так и засыпала на голом полу, голодная.

 Однажды, после особенно шумного скандала, мама решила отдать меня бабушке - папиной матери. Бабушка жила одна. Она оказалась такой вздорной, вредной и злой, что я из огня да в полымя попала.

 Бабушка меня терпеть не могла, она кричала, что моя мать сживает со свету её сына, а меня, её отродье, она сама со свету сживёт! Кормила меня бабушка хуже, чем кошку. Одевала откровенно грязно, не давала помыться и на игровой площадке дети сторонились меня, да и их  матери играть со мной не разрешали. Я столько слёз пролила из-за такого унизительного положения.

 А у моих родителей скоро родился мальчик. Я его не видела. К бабушке они не ездили и бабушка меня к ним не возила. Пришло моё время идти в школу. Деваться некуда, родители приехали за мной. 

 Родители по-прежнему скандалили, но к брату - Борьке, относились сносно. Его не били, на него почти не орали. Еды всякой было много и Борьке отказа не было. Меня называли прорвой, если я садилась поесть. Родители работали, не пьянствовали, достаток был, но я никогда такого в жизни не видела: кто бы из них что ни сказал, сразу раздражение, крик. Хотя драк тоже не было.

 Мне было обидно, что меня раньше били даже без провинности и сейчас часто - ремень, угол, крик, даже обзывали площадно. Я остро завидовала Борьке и возненавидела его каждой своей клеточкой! И ненависть моя была действенной: я портила его игрушки, рисунки, всякие поделки, прятала его карандаши, краски.
Меня наказывали, но я вымещала на нём обиду ещё ожесточённее.

 Так долго продолжалось. Мне было уже лет одиннадцать, а Борьке восемь. Однажды я погналась за ним на кухне. На столе стояла большая банка с мёдом. И, размахивая руками, я задела её. Банка со страшным грохотом свалилась на пол, раскололась вдребезги. Мёд смешался с осколками и пришлось почти три литра выбросить.

 Мать налетела на меня, но Борька закричал:
 - Мама! Это я уронил банку! Хотел мёда набрать, а банка
выскользнула из рук...
Мама сразу успокоилась. Всё убрала. На меня, даже не взглянув, вышла из комнаты.

 Мне поступок Борьки был непонятен: все и всегда меня винили во всём, к чему я и не могла отношения иметь. Но этот случай не прошёл для Борьки даром: я перестала его донимать, а переключилась на родителей.

 Я старалась поссорить их. Им и спички было достаточно, а горящие головешки подбрасывала: вытаскивала из кошелька отца деньги и подкладывала их матери так, чтобы он на неё подумал. Писала печатными буквами записки, приглашая папу на свидание, звонила домой по телефону и не важно, кто брал трубку - мама или папа - молчала. А если брал трубку Борька, я меняла голос и приглашала папу.
Он кричал:
 - Пап, тебя какая-то женщина зовёт!
Сразу начинался жуткий скандал. Родители стали подозревать друг друга в измене.

 Училась я очень хорошо, но, когда мама с папой ссорились, я на следующий день не сдавала тетради с домашними работами, хотя выполнила их, на уроках не отвечала, прикидывалась больной, говорила, что папа с мамой орали весь вечер, и я не могла заниматься, боялась, что они убьют друг друга, а теперь у меня голова болит.
Я их ссоры использовала, и на случай проверки было подтверждение моим словам.

 У родителей начались неприятности. Всякие комиссии, домой приходили из школы и опеки, участковый вызывал их на беседу... Меня они уже не били, так, пошипят и молчат. Я ликовала! Но мне этого было мало. Я решила добиться их развода.

(Ученики слушали эту ужасную исповедь не просто притихшие, они чувствовали себя намертво пригвождёнными к руинам, как косколкам той нескончаемой семейной драмы)

 Такой кошмаре длился несколько лет. Однажды летом всей семьёй мы поехали отдыхать в какое-то село, где были лес и речка. Сняли в селе дом. Места там чудесные! Папа и Борька ловили рыбу, мы с мамой занимались готовкой. В ближайшей роще нашли ежевичник, наварили много отличного варенья.

 Как-то собрались все на обед, а Борьки нет.
 - Он же с тобой был на рыбалке! - кричит мама на папу. 
 - Да он почти сразу за тобой и Нинкой пошёл - ему со мной скучно стало! Я и думал, что вы все вместе придёте.

 Борьке уже лет десять-одиннадцать было. Не должен просто так - взять и пропасть. Но много заброшенных колодцев, на реке омуты - надо осторожность проявлять.

 Все пошли в разные стороны искать мальчишку. Я не знаю, что они чувствовали, но у меня вдруг проявилась такая тревога за брата! Я так испугалась: брата у меня не будет, что, обливаясь слезами, стала бегать по улицам и сквозь рыдания звать:
 - Боряяя!  Боряяя!

 Меня услышала наша молочница. Она позвала меня сказала, что он у неё сидит, чай с сушками пьёт.

 Я вбежала в комнату, а он сидит за столом перед горкой сушек и грызёт их. Запихивает в рот и как только не подавится - тут же запихивает ещё несколько штук! В моей жизни никогда не было такой радости, как  видеть
эту нахальную рожицу живой, здоровой и... довольной! Привела его домой, а матери с отцом сказала, что и я от них сбегу или что-нибудь с собой сделаю - сил нет их терпеть.

 И родители... подали заявление на развод. Их развели как-то очень быстро. Наверное, наслышаны о нашей семейке были и решили, что жить супругам лучше врозь. Квартиру разменяли. Отец в однушке живёт, мы втроём в двушке.

(Неожиданно все ученики громко вздохнули. И непонятен был этот вздох - облегчения или ужаса. Нина Павловна сделала паузу, опустила голову. Ей стало страшно, что так увлеклась в своей откровенности: поймут ли, вдруг только презрение и отчуждение родится в этих юных, не окрепших умах?)

 - Я учусь старательно,- продолжает Нина Павловна,- доказываю, что теперь мне помех нет, никто не мешает. Но... заболела у меня душа. Глядя на маму, я места себе не находила: за один год она превратилась в больную старуху. По ночам плакала. Чахла на глазах.

 Пошла я к своей учительнице истории, она, как и я у вас, была нашей классной руководительницей. Наверное, так на исповедь в храме откровенно не говорят, как я с ней говорила. Во всех своих проделках призналась, своё свинское поведение
не скрывала, не приукрашивала, не оправдывала.

 Слушала меня учительница с потемневшим лицом. Смотрела в пол и, кажется, во всё время моей исповеди ни разу не пошевелилась. Наконец, мой изуверский рассказ закончился. Мы помолчали.

 Учительница мне сказала:
 - Нина. Много дров ты наломала. Трудно, больно тебе было много лет, но ты не должна была так же поступать. Я думаю, что мама твоя из-за отца переживает, и я уверена, тоска о нём сведёт её в могилу. Ты поссорила родителей, а теперь ищи способ помирить!

 На следующий же день я разыскала квартиру отца. Войдя к нему, ужаснулась: передо мной был сгорбленный, седой старик... Я обняла его, стала просить прощения, плакать, как дитя, и всё повторяла:
 - Мама без тебя умирает... Мама без тебя умирает!

 Папа тут же пошёл со мной. Мама открыла нам дверь и в её глазах полыхнуло такое счастье! Такая радость, что мне показалось, как по волшебству, она превратилась в молодую и цветущую женщину. Да родители и были молодыми - им тогда ещё и по 40 не исполнилось.

 И я снова пошла к моей учительнице. Рассказала, что родители помирились и счастливы. Что моя бабушка, папина мать, согласилась переехать к нам. Оказывается, она знает много интересных историй, рассказывает их нам с Борей. А её пирожки и булочки самые вкусные на свете!

 А папа с мамой постоянно шепчутся, улыбаются и очень часто тихонько смеются. И теперь все мы... по-настоящему счастливы!

 Когда я была у своей учительницы в первый раз, её поразили все мои злодеяния, моё бедственное положение, но она не плакала, молча слушала. А на доброту, на счастье её сердце откликнулось обильными слезами.

 Теперь я взрослая и для меня нет никого дороже моих родителей и моего брата. Мы редко с ним общаемся: он далеко, занят, но я чувствую его, как свою руку. Всё отдам за него, за его благополучие. А ещё стала и я учительницей истории, как моя мудрая наставница.

 Мы, неожиданно для себя, громко зааплодировали нашей самой классной на свете Нине Павловне!

 - Вот такая непростая история о простой семье,- закончила свой рассказ Нина Павловна.

  Прошли годы после моего окончания школы, а эта история не выходит у меня из памяти. Иногда думаю: очень важно всё осознать, найти в себе силы покаяться, простить и исправиться.