Прототип

     Николай Осипович Севрюжкин был на седьмом небе! Во время второго акта он понял, что этот чудик, автор, («Как же его там?»), списал Лероя Виктуаза с него! Этот Виктуаз, («Граф! Не хухры-мухры!»), полностью походил на него, главного инспектора присмотра за городскими домами чтения. Тютелька в тютельку! А актёр! Такой молодой, а как тонко он подметил его, Севрюжкина, манеры! И брюшко поглаживает, и покачивается на стуле, и осанка горделивая. А как рюмочку ликёра запрокинул в сцене разговора в бистро! Элегантнейшим способом! Ах! Он сам, Николай Севрюжкин, таким манёвром более года учился так рюмочку заваливать!
     Его супруга, Ардалиона Арслановна, напротив, была в бешенстве.
     «Мало того, что этот Ник. Томский выписал графа-дурачка, явно опираясь на образ Коленьки, так ещё актёришка пародирует так, что уже весь зал потешается, глядя в нашу ложу! Мыши библиотечные!»
     После окончания водевиля зал взорвался аплодисментами! Севрюжкин чуть не отбил себе ладони и не сорвал голос, соревнуясь с бухгалтером Бобыкиным в выкриках «Браво!». Николай Осипович даже не обратил внимания, как Ардалиона Арслановна похлопывала его веером по ноге. Хотя обычно хватало единственного лёгкого прикосновения.
     По пути в буфет Севрюжкин чувствовал себя героем! Все ему кланялись и улыбались! Депутат Мормыгин подошёл и пожал руку, что от этого бандита было очень неожиданным действием. Бизнесмен Иваницкий-Аванесян помахал рукой. Представитель Совета городских начальников гражданин Жорж приобнял главного инспектора для дружеской фотографии и, широко улыбаясь, шепнул: «Какой успех!»
     Покачиваясь на подогретом сиденье в служебном автомобиле и положив голову на плечо супруги, Севрюжкин широко улыбался. В ушах стоял звон аплодисментов, в глазах – восторженные улыбки зала!
     Он был счастлив!
     Поутру, завалив дежурную воскресную рюмочку шартреза и закусив её черешневой мармеладкой, Севрюжкин собрался завтракать. Солнце приближалось к зениту, и пятидесятилетняя кухонная девка Евдокия ворчала, подавая пироги.
     - Вы, канешна, великий управитель, но время надо знать и чтить! Ардалиона Арслановна сказали: «Завтрак до десяти», - значит будьте любезны до десяти выходить в залу.
     Счастливый Севрюжкин улыбнулся Евдокии.
     - Эх, ты баба костлявая!..
     Откусив остывшую корочку пирожка с ливером, рисом и луком, медленно жуя, хозяин дома спросил:
    - А где сама? Моя? Ненаглядная?
    - Ардалиона Арслановна пошла. А куда, я не знаю.
     Держа надкусанный пирожок в левой руке, Севрюжкин рассматривал его и думал: «Ах, что за простой предмет! Немного муки, немного воды, начинка: и вот радость для языка и желудка! Откусил - и удовольствие проникает во все участки живота. А потом распространяется по всему жизненному организму до мозга и ума».
     Счастливый мужчина чуток посалил место укуса на пирожке, положил сметанки и снова откусил. Блаженная нега разлилась новой волной по умоположению. Разбуженные свежей вкусной рябью, появились следующие мысли:
     - Возможно, я плохо и недоверчиво относился к Ник. Томскому. Вот же, как его зовут! Естественно, человек он наученный, библиотекарь, и стенгазету учрежденческую редактирует надлежаще, но вот его эта отчужденность от коллектива!.. Вечно молчит, вечно отстранён. Ведь в такие минуты молчания можно всякое удумать о стране и мире! Но нет! Экий водевиль изволил состряпать! И меня, - меня! - как показал! Надо будет поощрить товарища в ближайшую квартальную премию!
     Пирожки исчезали один за другим. Мысли же, наоборот: появлялись друг за другом стройными рядами. Были передуманы: мировое благоустройство, покупка нового кресла для кабинета, скоростные китайские поезда на магнитной подушке, недавний приказ областного руководителя об изменении учётной политики при праздновании дня города. И абсолютно все рассуждения были перебиваемы вчерашней культурной овацией. Николай Осипович сначала отгонял от себя радостные воспоминания и рассуждения на тему искусства. Но потом сдался на милость победителя и предался сладостным мечтам на базе вчерашнего триумфа. Масляно поглядывал за окно, гладил обтягивающий талию бархат халата и размышлял:
     - Ах, как граф поглаживал себя по брюшку! Не стыдился, не скрывал эти движения от взглядов из партера, а небрежно и ласково поглаживался! Это ли не промысел актёра – подмечать нужное и честно показывать это требовательному зрителю? Нет в этом геройства, а есть только необходимость профессии!
     Сквозь сытые размышления Севрюжкин услышал шаги. Отвернулся от окна и увидел супругу с большим букетом сирени.
     - Голубушка!
     Ардалиона Арслановна улыбнулась так, что стали видны только нижние зубы.
     Николай Осипович испугался.
     - Голубушка, что же случилось?!..
     Букет сирени был засунут в трёхлитровую банку, а из кармана широких расклешённых джинс был вынут телефон. Супруга моргнула и начала читать:
     «Мистическое попадание в цель Ник. Томским было отмечено всеми ин-тер-вью-иру-емы-ми.
     Загоский В.А., водитель автобуса:
     «Давно так не ржал. Этот граф – такая умора!»
     Жульенова У.Д., учительница детей:
     «Образ графа знаком и узнаваем. Большой успех товарища Ник. Томского!»
     Голова Михаил Ардатович, городской министр-администратор:
     «Эх, жалко не присутствовал на спектакле, обкатывал новый служебный автомобиль. Обещаю посмотреть водевиль в следующий раз».
     Во время чтения рецензии, Севрюжкин сложив руки на животе, плавно раскачивался на стуле и, закрыв глаза, блаженно улыбался.
     Ардалиона Арслановна опустила глаза на мужа. Севрюжкин открыл глаза и, увидев нижние зубы любимой супруги, стал улыбаться испугано.
     - Ты, Николаша, придуриваешься или с утра шартрезу накатить успел?! Над тобой смеётся весь город! Все поняли, что придурошный граф – это ты!
     - Смеются дураки! Смеются неучи! Смеётся серость! Как ты не понимаешь, Ардашечка: быть прототипом героя спектакля почётно! Почётно! И пусть спектакль – водевиль, пусть герой – отрицательный, пусть драматург – библиотекарь, а актёры – самодеятельность пожарной части!..
     Севрюжкин поднялся - медленно и с достоинством.
     - Я всей своей жизнью, всем своим служением, всеми своими талантами добился быть прототипом! За мной наблюдали, за мной записывали. Мои мысли, мои движения, мои устремления по достоинству оценены! Оценены, обдуманы и вписаны в анналы вечности!
     Севрюжкин сглотнул и продолжил:
     - Ты представляешь, Ардашечка, сколько пар глаз следили за мной долгое время? Я просто жил и служил, а для кого-то это было вдохновляющее зрелище! Я просто такой естественный, а им пришлось трудиться, чтобы вывести меня на сцене. Они талантливы, но им пришлось напрягаться! А я – такой! Ты заметила, как мои фразочки в устах этого молодого пожарного заблистали под лучами софитов?! О, я уверен, что это только начало моего блистательного пути прототипа на подмостках! Это будет неповторимое шедевральное шествие по миру театрального искусства!
     Севрюжкин положил правую руку на эфес невидимой шпаги.
     - Многие-ли гении удостоены быть прототипами? Где прописан Эйнштейн? Какой великий драматург вывел в пьесе героем Малоарнаутского, нашего бессменного губернатора?
     Севрюжкину стало тяжело стоять, и он присел.
     - Ты заметила, любовь моя, что все высказывания в прессе – хвалебные? А ведь Голова ещё не смотрел! А люди не ждали его мнения и похвалили!
     Ардалиона Арслановна тяжело взмахнула рукой и, передумав говорить, глубоко вздохнула.
     - Бог с тобой, Николаша. Ладно, хоть ты уже на пенсии и дети уехали из области.
     Супруга присела за стол.
     - Давай, Николаша, выпьем шартрезу.
     Обрадованный Николай Осипович налил две рюмочки.
     - Давай, Ардашечка, выпьем за творческий успех!
     Супруги выпили, но мармеладкой закусил только муж. Ардалиона Арслановна начала заниматься букетом, а хозяин дома пошёл полежать и помечтать.
     Лёжа в кровати Севрюжкин икнул.
     «А вдруг Голова начнёт завидовать моей прототипической славе?! Он ведь битый жизнью, он ведь всё понимает».
     Николай Осипович Севрюжкин икнул ещё раз и замер.


     От автора.
     Все персонажи, их имена, отчества и фамилии, должности и место жительства – переспелый плод воображения автора. Вместе с тем, хочется всеобъемлюще отметить, что совпадения с существующими прототипами – злонамеренны и неслучайны.
     Приятного аппетита!