Порт Арктур. Глава 11. Гости. Часть 1

Терния Звёздная "Порт Арктур", 2024

Словарь: http://proza.ru/2024/04/16/16
http://proza.ru/2024/04/16/17
http://proza.ru/2024/04/16/19


День первый. 10 ноября 2064. Понедельник

Вертолет уже несколько часов летел на восток. Несмотря на крайнее возбуждение, ей удалось поспать. Организм просто не выдержал событий последних суток и впал в глубокий сон, спустя несколько минут, как они взлетели. Проснулась она так же неожиданно, то ли от резкого смеха, то ли от голоса, словно кто-то возле самого уха прошептал громко: «Лилли!» Она вздрогнула, машинально схватилась за сиденье и распахнула глаза. Сразу не поняла, где находится. Было ощущение, что это сказал папа – так случалось иногда, на границе сна и бодрствования ей вдруг казалось, что он стоит в изголовье и зовет ее по имени, и тогда в первые секунды пробуждения она еще пыталась разглядеть его силуэт, хотя уже понимала, что его тут нет. Она осмотрелась, но не столько в поисках папы, сколько в поисках кого-то более реального, кто бы мог смеяться или громко разговаривать. Все спали. Нет, не все, конечно. Пару дежурных можно было определить по открытым глазам. Но они сидели молча и тихо, борясь с предрассветной дремотой. С полминуты пришлось потратить на воспоминания и осознание всего произошедшего, что привело ее в эту точку пространства в этом моменте времени. Надо было последовать примеру остальных и доспать, пока еще есть возможность. С закрытыми глазами она провела минут десять, полулежа в откинутом кресле, то проваливаясь куда-то, то снова оказываясь на поверхности. Сон не шел, и вскоре она окончательно взбодрилась. Открыла глаза. За эти десять минут небосвод впереди уже окрасился в теплые розовые тона. «Который час и где мы?» Закапала глаза, чтоб освежить и промыть линзы, подняла спинку, открыла мас. Время 6:53. В Москве – 4:53. По привычке хотела найти своё местоположение, но вспомнила, что мас в автономном режиме. В сеть выйти нельзя. Внизу за бортом периодически появлялись светящиеся пятна каких-то населенных пунктов и тянулись тонкие золотистые нити соединяющих их дорог, порой ныряющие в густую черноту лесных массивов и так же внезапно выныривающие оттуда.

Быстро светало. «Мы движемся навстречу солнцу, а солнце движется на встречу с нами». Через некоторое время за правым бортом стала проплывать сияющая Уфа, изящно и нарядно подпоясанная широкой темной лентой - крутой излучиной реки Белой, богато инкрустированной огнями набережной. Дежурные начали будить остальных, кто еще спал. До места назначения оставалось минут 45 лёта.
Командир предложил позавтракать сейчас, пока есть время. Лилли достала свой сухпай, выбрала оттуда паштет печеночный, рагу из овощей, печенье, пюре яблочное и шоколадку. Этого было более чем достаточно, есть не особо хотелось. Нашла там же упаковку живицы – смолы кедра. Пожевала, чтоб очистить зубы и освежить дыхание после сна. «Надо же, вместо вредной химозной жвачки стали класть в пайки живицу. Вот уж, действительно, прогресс и забота о здоровье личного состава». Глотнула воды. Чего очень хотелось, так это горячего сладкого чая – чтоб в кружке с толстыми стенками, ароматного, с дымком, с травами. Как делал папа в походах. Лучше этого чая она никогда не пила. В коробке пайка был чай в пакетиках и кофе, даже сливки и концентрат ягодного напитка. Да сейчас бы и пакетиковый за милую душу - «пыль бразильских дорог», как говорил отец. «Интересно, там у них есть вода? Чтоб помыться. И кипяток, чай заварить. Как там у них вообще? Вот совсем не научного толка вопросы, а такие приземленные, какие-то бытовые, мещанские… но как без этого? Чтоб полноценно заниматься наукой, да и любым делом, надо как минимум иметь возможность помыться и выпить с утра кружку горячего чая».

Тем временем местность становилась всё более холмистой. «Скоро увижу Уральские горы. Мы с папой так мечтали сюда поехать. Он мечтал, а я разделяла всецело его намерения. Ему было мало Крымских и Кавказских. Хотел увидеть другие…» И действительно, вскоре показались первые хребты. Они раскинулись рёбрами друг за другом, величественно и спокойно, словно вытянутые в одном направлении гривистые шеи исполинских спящих драконов. В мягком освещении предрассветного часа те, что лежали ближе, были темнее и явственней, а отдыхавшие дальше на восток – прозрачнее и глаже, погруженные в глубины плотного сиренево-мармеладного бархатистого воздуха. Он был такого изумительного цвета и такой осязаемой густоты, что, казалось, имел свой особый запах, какой-то розово-пряный аромат. Это волшебство горного утра с высоты птичьего полёта. Вдалеке, среди преклоненных шей своего покорного стада, в белоснежной, но уже тронутой легким багрянцем, шубе виднелся пастух, прикорнувший тут всего ничего, на какие-то 2 миллиарда лет. Имя этому пастуху было Ямантау.

Борт сделал крен влево. Теперь они летели над живописной рябой долиной вдоль хребтов. Окрас её был точно полотно импрессиониста: из темного серо-зеленого рельефного фона леса вырывались смелыми и небрежными мазками отдельные золотистые макушки. И уже всё было присыпано снегом – ещё робким, скупым, но уже решительно повсеместным. Хребет Нургуш справа набрасывал тень на это незаконченное полотно ноября. Но поверх его гребня виднелась далекая румяная, рдяно-персиковая вата облаков, впитавшая первые лучи зари.

Впереди Нургуш носом утыкался в поблескивающее озеро Зюраткуль, мирно спящее, свернувшееся причудливым калачиком в уютной ложбинке и стыдливо прикрытое жемчужным шифоновым пологом тумана. Таинственная и зыбкая утренняя дымка ещё бережно укутывала дремлющие просторы, но янтарные объятия рассвета уже ласково тревожили пробуждающийся воздух.

«Какая завораживающая красота! Какое величие и безмолвная тонкая поэзия!» Однако трепет и волнение, которые Лилли только что испытывала, потрясенная великолепием открывшихся видов, вдруг стали сменяться смятением и трепетом другого свойства – перед приближающейся и неизбежной встречей с чем-то всё ещё неизвестным, наводящим ужас, но в то же время столь манящим, таинственным, очаровательным самим фактом своего существования и явления человечеству.

Подняв взгляд от озера вверх, она впервые это увидела. Это были они. Километрах в четырёх над поверхностью невесомо и недвижимо парила массивная сфера молочного цвета, по поверхности которой блуждали разряды слабых молний и зарниц, вспыхивая случайно в разных местах. В диаметре сфера была километра два на глаз. И вся она была словно в легкой голубоватой дымке, точно обладала собственным тонким слоем атмосферы. Её правый бок так же зарделся от прикосновения первых рассветных лучей, можно подумать это было просто облако, словно она была такой же естественной частью этого земного пейзажа. Однако выглядело это очень неестественно, странно, отталкивающе, пугающе. Но вместе с тем, впечатляюще, грандиозно, притягательно.

Лилли заметила, что бессознательно крутит пальцами капсулу, спрятанную в отвороте куртки. «Пусть она никогда мне не пригодится. Разве что спасет меня от смертного врага». Она как под гипнозом не мигая уставилась на этот необычный чужеродный шар. И не могла глаз отвести, отвлечься на что-то, даже на горы. «Скорее бы это началось и закончилось. Может мы даже сегодня полетим обратно после переговоров. Тогда и полюбуюсь еще раз этой красотой». Взгляд ее привлек сопровождающий боевой вертолет справа, который всё это время неизменно парил рядом и ритмично поблескивал аэронавигационными огнями, – красивая грозная и грациозная машина, акула неба. В такой компании всё-таки было надёжно и спокойно.

Музыка всегда утешала её и придавала уверенности. В голове крутилась одна из любимых песен, мелодия и слова которой как нельзя лучше сейчас соответствовали раскинувшемуся горному приволью, нежности утра и разным оттенкам настроения, как её собственного, так царившего в атмосфере:

Mj;rkafl;kar leggja seg
Sum ein d;nmj;k d;na yvir bygdina
T; stendur vi; gluggan og hyggur ;t
; tokudalin
Gr;tt ;t yvir gr;tt
Fjalt er alt sum var gr;nt og bl;tt
H;gu fj;llini
Eru balla; inn
; mj;rkafl;kar

перевод:
Густой туман ложится
Пушистым одеялом над деревней.
Ты стоишь у окна и вглядываешься
В туманную долину.
Серый-серый скрывает всё,
Что было зелёным и голубым.
Высокие горы окутаны
Густым туманом.

Борт начал снижение. До «Мерцающей сферы» теперь навскидку было расстояние километров пять, не больше. «Какая же она огромная! А что внутри? Или это и есть такой корабль?» Отсюда можно было различить лишь лёгкую рябь по поверхности, словно клубился туман в границах огромного пузыря, и всё те же беспорядочные разряды молний, только теперь гораздо ближе и страшнее.

Приземлились. Снова пришлось надеть пудовый броник и шлем - Лилли заметила, что и второй ноготь сломался, пока она в спешке справлялась. Ещё недавно опрятный маникюр постепенно претерпевал гравитационный коллапс. Командир помог быстро и правильно застегнуть всю эту амуницию. Совершенно неожиданная мысль посетила ее. Она вдруг вспомнила, как еще месяц назад они, размалёванные куклы, наряжались в военное обмундирование для съемок. Всё это было фальшь, видимость, игра, эффектное притворство. Теперь же, выполняя важное ответственное задание, сопровождающееся реальной опасностью, шагая в неизвестность, пережив нападение, взрывы, стрельбу, когда смерть ходила за ней по пятам, но она чудом спаслась, - теперь она чувствовала, что имеет право носить эту форму и экипировку. Теперь это по-настоящему, не глянцевая ложь.

Выйдя на воздух, первое, что бросилось – это стойкий запах озона. Само собой, столько молний вокруг. Но не было слышно грома, только легкий едва уловимый электрический треск. После тёплого салона на ветру стало холодно. Лилли застегнулась покрепче, укуталась шарфом, натянула манжеты на перчатки, но это не помогало. Её начало дико трясти. Такой озноб, что тело неудержимо билось в конвульсиях, прямо до судорог, до боли стало сводить мышцы. И страшно хотелось зевать. Причем тоже так, что аж мышцы сводило.

Могло показаться, что это от резкой смены температуры, от недосыпания. Но это было не так. Это не стужа – это ужас. Сказывалось всё пережитое, а ещё хуже действовало ожидание - что пережить предстоит. Чуть поодаль СОБРатья и бравые военные шутили, курили, разминались, а её колотило – зуб на зуб не попадал. Состояние такое, что захотелось попросить глотнуть из фляжки. «Что там у них - коньяк? Или просто водка. Не важно. Дайте выпить». Но ей стыдно стало попросить это вслух. Подумают, что она такая трусиха.

- Замёрзла? – заметил один из бойцов. - Хочешь, куртку накинь, - начал было он расстегивать свою.
- Нет, спасибо. Это нервное.
- Понимаю. Хочешь, глотни, - засмеялся он и протянул флягу.
Лилли улыбнулась:
- Не надо. Сейчас пройдет.
- А я бы не отказывался. Сам бы сейчас хлебнул, да не положено. Вчера отметили с президентом и хватит баловства – хорошего понемножку. Серьезно, могу дать выпить феназепам. Или уколоть, - засмеялся он.
- Что это?
- Лекарство от страха.
- Крепкое?
- С одного раза ничего не будет. Но не увлекайся.
- Надеюсь, потом и не понадобится. А сейчас возьму.
- Давай уколю.
- Нет уж, - засмеялась Лилли и в душе была признательна офицеру, что еще до феназепама он в шутливой форме почти привел ее в чувства. По крайней мере, после дозы смеха, ее уже не трясло так безудержно. Лилли запила таблетку.
Капитан вдруг громко скомандовал:
- Так, бойцы, пока есть время, мальчики на право, девочки на лево! И по-быстрому.
Обращаясь к Лилли, он добавил:
- Пойдем провожу. Буду охранять, чтоб тебя никакой серый волчок в лес не утащил.
- А тут водятся?
- Ещё бы. И медведи.

Командир отошел метров на тридцать вглубь леса, но так, что был в зоне видимости, и деликатно отвернулся. Пока она справляла естественную человеческую нужду, несколько мыслей посетили её светлую голову. Во-первых, комары тут пострашнее медведей будут. А во-вторых… «Ну вот сейчас, после пятичасового полета, а дальше что? Как это ни примитивно, приземленно и прозаично, но первый вопрос, который стоит выяснить у гостей из далекого космоса, это не об устройстве вселенной, будущем человечества или технологиях межзвездных путешествий, а о том, что у них с отхожим местом, с гигиеной, с питанием, с водой. Или мы будем жить где-то в деревне поблизости, а к ним наведываться на корабль? Пока всё так непонятно». Это было, конечно, всё очень важно, но на самом деле она пыталась, сама того не подозревая, отвлечься на бытовые темы, которые подразумевали, что всё будет хорошо, их никто не распотрошит, а будет сотрудничество. Как тогда с папой в последний раз. Сказать простое «Пока!», не прощаться, как бы не давая жизни повода забрать папу навсегда. Так и сейчас: у судьбы не должно быть повода сделать с ней что-то ужасное, раз она так спокойна, уверена в завтрашнем дне, не думает о плохом, а собирается обживаться в новых условиях.

Все постепенно вернулись. Судя по резким движениям и обрывкам фраз возвращавшихся из леса, у местных комаров выдался отличный завтрак. Но бойцы быстро переключились и теперь оживленно обсуждали объект в воздухе, высказывали предположения, посмеивались. Другие оглядывались по сторонам, держали автоматы наизготове. Все ждали. Как и договорились накануне – мы высаживаемся и ждем. «Интересно, и как они прибудут? Прямо вот вся эта махина на озеро опустится? А с разрядами что? Может им ничего, и они живут в молниях, а нам-то как? И что стало с Сатурном? Никаких следов его группы. А ведь это было здесь, теперь я точно понимаю. Жив ли? Убит? Ранен? И кто это сделал? Кто всё убрал?» Хорошее настроение, ранее заданное заботливыми офицерами и прогулкой в лес, тут же испарилось. Как и остатки тумана над озером. Только туман исчезал под действием первых пробивающихся лучей света, а в ней таяла уверенность под действием подступающей тревожной тьмы.

Началось. Внезапно все увидели это. Военные умолкли как по команде. Даже те, которые стояли на карауле, не могли оторваться от впечатляющей картины. Из облачной сферы строго вертикально вниз на большой скорости выпало другое облако, но узкое как нож, рассекая воздух и оставляя за собой плотный инверсионный след, который кверху постепенно расширялся и клубился, всё так же соприкасаясь с местом появления. Сам отделившийся объект то ли был невидимый, то ли находился внутри этого следа. То ли весь след и был каким-то мостом наверх или лифтом. Казалось, что он врежется в землю. Так это и выглядело. За пару секунд то, что выпало, достигло берега озера. Оказывается, сфера была не над озером, а над сушей, но это трудно было вначале оценить на таком расстоянии и при таких масштабах. «Какие там должны быть перегрузки при таком стремительном падении. Человек бы с трудом выдержал. А резкость торможения? Так вообще можно?» Но у Лилли не было времени рассуждать. В ту же секунду на месте приземления начало вздыматься и разрастаться еще одно облако, как над извергающимся вулканом, только белое и без молний. И эта масса тут же приобретала более отчетливую форму полусферы, границы которой на довольно большой скорости расширялись, в том числе и в сторону людей. При этом облачная «шахта лифта» уже начала таять. Скорость приближения туманной стены не снижалась, и учитывая весьма близкое положение группы к ней, все начали беспокоиться – не пора ли пробежаться в противоположную сторону, к лесу. Решили всё-таки отойти подальше и побыстрее. Но примерно метрах в ста движение купола замедлилось, затем стало еще плавней, пока совсем не прекратилось. Теперь они стояли перед неподвижной стеной дымящегося молока, плавно уходящей вверх и загибающейся к эпицентру. До нее было метров пять, не больше. А за ней – неизвестность. Никто не решался первым преодолеть эти несколько шагов.

Отсюда можно было навскидку предположить, что полусфера накрыла участок где-то около 500 метров в диаметре. И в высоту была, соответственно, метров в 250.
- А что будет, если коснуться? – спросила Лилли у командира.
- Это мы у тех спросим, кто эту палатку поставил. Трогать чужое не будем.
- Может посветить фонариком или ультразвуком щелкнуть? – предложил один из бойцов.
- Отставить посветить и щелкнуть. А то они тебе щелкнут в ответ… только не ультразвуком.
Послышались смешки.

Лилли тоже выжала кислую улыбку. Внутри все дрожало. Командир пытался разрядить обстановку, за что она была благодарна ему. Хуже было бы ждать в давящем молчании или обсуждать экстренные меры отступления, но тем не менее, она была слишком напугана. Феназепам подавил нервный тремор и озноб, но от страха избавить не мог. Она лишь непроизвольно глубоко вздохнула. А потом сделала еще несколько глубоких вдохов и выдохов, чтоб немного прийти в себя и успокоиться. Капитан заметил ее состояние:
- Ничего-ничего, всё будет хорошо.

Лилли глянула на генерала от минобороны и на замминистра иностранных дел, которые уже стояли рядом, по левую руку. Они больше не беседовали, но оба были погружены в какие-то свои думы, видимо готовились к предстоящему историческому диалогу двух цивилизаций. Но будет ли на равных этот диалог? А ей придется всё это синхронно переводить. Она сглотнула. Вот так производственная практика предстоит.

Белые клубы непонятного вещества постепенно успокаивались и истончались, как бы оседая на стенке, которая в течение минуты сделалась просто однородно матовой, а потом и вовсе начала рассеиваться, и по ту сторону стал различаться всё тот же рельеф, земля, камни. Правда, озера еще не было видно. Командир подошел поближе к границе, так как теперь уже не было навязчивого ощущения из детских кошмаров, что кто-то ужасный кинется на тебя из мутного зловещего тумана. Лилли последовала за ним, стараясь держаться как можно ближе. Вскоре матовый купол совсем растаял или просто стал прозрачным, было непонятно. Но зато теперь был отчетливо виден объект, который опустился. Это нельзя было идентифицировать человеческим языком. Это был ни корабль, ни звездолет… это скорее походило на большую пернатую птицу по форме и фактуре, но нельзя было различить голову или ноги, или крылья. Объект не касался земли, а планировал в полуметре от поверхности. Цвет его «оперенья» был в основном серый, с вкраплениями, где-то с яркими, голубыми, синим, коричневыми, черными – отчасти напоминал естественный камуфляж. Можно было проследить подобие обтекаемости этого тела, но от него в разные стороны выступали какие-то детали, то ли сложенные крылья, то ли плавники или большие чешуйки. Явно этот аппарат был сконструирован по подобию чего-то живого, обитающего на тех далеких планетах. В целом, он производил скорее приятное впечатление, с первого взгляда было видно, что в нем сочетали лучшее как от природы, так и от высоких технологий, неведомых пока нам.

И вот настал самый волнительный момент. От объекта отделились три прямоходящие долговязые фигуры и направлялись в сторону делегации землян.
- А вот и «гости», - буркнул командир.
- Скорее они теперь тут хозяева, - заметил, слегка обернувшись, один из бойцов. – А мы позвонили и ждем перед дверью.
- Верно подмечено, - процедил капитан.

Вот теперь Лилли накрыла новая волна ужаса и непреодолимой паники. «Господи! Что же я тут делаю! Маленькая Лилли, мамина домашняя девочка, стою посреди холодных ноябрьских гор, в военной форме, в бронике, защищенная лишь боевым отрядом -  небольшим, «но они в тельняшках». А теперь еще и лицом к нечеловеческому лицу с неведомой инопланетной силой, неминуемо приближающейся ко мне».
Она схватила за левую руку капитана. Он притянул ее и положил поверх свою правую:
- Да, держи меня крепче, боец Левская. Мне так спокойнее, а то я сейчас в обморок грохнусь, - улыбнулся он.

Лилли стало смешно и чуть легче. «Удивительный человек. В такой ситуации еще умудряется шутить и всех подбадривать». Вообще хотелось выпить, вопить и бежать отсюда как можно дальше. Сердце выпрыгивало из груди и уже колотилось в горле, в ушах, в глазах. «Дыши глубже». Она мельком глянула на военных. Все держались лучше, чем она, но были бледно-серого оттенка. Может просто оттого, что еще раннее утро.

Трое пришельцев шли не очень быстро, словно они и не торопились на встречу. «А может не хотят нас пугать резкими движениями. Или сами боятся и хотят присмотреться. Всё-таки их гораздо меньше, хотя они и здоровенные. Выше трех метров точно».

Кем бы они ни были, и с какими бы намерениями ни пришли на Землю, но если отбросить первобытный инстинктивный ужас, зрелище представлялось завораживающим и эпичным. Рослые, стройные, мускулистые, косая сажень в плечах. Длинные руки и ноги. Первое впечатление было, что они очень пропорционально сложены, была в них какая-то природная грация, ладность. Хотя вот в районе шеи, которая совершенно себя не обнаруживала, и чрезмерно вытянутая заостренная голова росла прямо из плеч, было что-то не то, словно верхняя часть была слишком обтекаемой, не вязалась с остальной фигурой. С такого расстояния пока представлялось трудным определить – это у них такие скафандры, экзоскелеты или реальный внешний вид. В основном их поверхность была матовая, но местами поблескивала полированными деталями, что хорошо было видно при движении. Такие блестящие продолговатые части украшали конечности, присутствовали на шлеме или «лице», которое тем более пока невозможно было рассмотреть. Спереди с пояса свисала широкая вытянутая деталь, похожая на касадзури из самурайских доспехов, но длиннее, опускавшаяся ниже колен. Судя по движению не жесткая, а матерчатая. Или это просто такой широкий пояс, конец которого выпущен. А сзади было что-то вообще непонятное и трудноописуемое. То ли это такие широкие плотные ленты, но не свободно висящие, а развивающиеся на ветру, причем если бы он дул на них снизу, а не мотал бы из стороны в сторону поземку, как было на самом деле. То ли это были живые щупальца или хвосты, плоские и широкие, но поуже, чем «передник-касадзури». Их было много, по меньшей мере штук двадцать за спиной каждого. Тоже было непонятно – это часть экипировки, какие-то сенсоры, то ли это живая часть тела «гостей» наподобие вибриссов. «Мы во все глаза изучаем их, а они так же рассматривают нас. Какие мы для них? Слишком уродливые, пугающие или смешные?»

Они шли уже метрах в тридцати. Отсюда стало более заметно, что на самом деле головы у них пониже, а верх фигур – это такой вытянутый горб или гребень, больше похожий на плавник дельфинов или акул. Но он не отделялся так четко от тела, как у наших водоплавающих. Он плавно отходил вверх и чуть назад. И вообще, всё в них было такое гладкое и обтекаемое, словно их естественной средой обитания все-таки являлась вода, а не суша. Эта голова, плавно вытекающая из плечевого пояса, совершенно позабывшая про шею. И эти хвосты… Лилли теперь поняла, что в них было не так – они развивались скорее как водоросли ламинарии под водой, чем кожаные ленты на ветру. Казалось удивительным, что у них нет перепонок – кисти рук напоминали скорее человеческие по общей анатомии, длинные пальцы отделены друг от друга. У того, что шел по центру и впереди, цвет тела был светло-серый, почти белый, у двоих, что сопровождали его, пепельно-графитовый. Но Лилли отметила, что цвет у их живых змей-хвостов был у всех темный, но разный, и не соответствовал цвету тел.

Когда они сократили расстояние вдвое, то Лилли разглядела еще одну весьма необычную деталь. Над головой каждого чужака парили светящиеся полупрозрачные символы. Раньше их трудно было заметить, величиной каждый казался меньше человеческой ладони. Это светились не буквы Финир;, иначе она бы их узнала. Либо это другой язык, либо графические знаки, ей непонятные.
- Что это, как думаете? Я про символы.
- Да кто их разберет. Я раньше живьем этих чертей не видел. Может, офицерские знаки отличия, как звезды на погонах? – хмыкнул капитан.
Лилли снова стало смешно. «А ведь действительно. Логично. Может он прав?»
- Вы это о чем? – спросил боец, который был рядом.
- Про символы над их головами, - уточнил командир.
- Не вижу никаких символов.
- Я тоже не вижу, - поддержал товарища другой СОБРат.
- А я вижу. И очень чётко, - возразил третий.
- Ладно, потом разберемся, - пресек разговоры капитан.

Теперь они подошли совсем близко и уже находились в пяти метрах от Лилли и военных. Было жутко. Но при этом, словно какая-то другая волна поднималась в ней… или скорее что-то теплое просачивалось, что-то успокаивающее. Будто она сама себя неосознанно уговаривала, что всё будет хорошо, бояться нечего. И это было такое радостное чувство, так хотелось отбросить все тревоги и поддаться ему, нырнуть в эту волну, как в объятия старого друга… но она понимала, что нельзя. Надо оставаться в здравом уме, действовать осмотрительно, не поддаваться этому гипнозу… «Да, может это гипноз? Они влияют на нас мысленно? Для чего? Хотят успокоить искренне или замышляют недоброе и пудрят мозги?» От озноба не осталось и следа. Ей стало и физически тепло, даже жарко. Она сняла перчатки и расслабила шарф. Стала мысленно готовиться к диалогу: проговаривала про себя фразы на Финир;, старалась думать теперь только на Финир;.

Лилли пересеклась взглядом с замминистра иностранных дел и краем глаза оценила состояние наших военных. Они все были очень выдержанны, спокойны, уверенны, и даже могло показаться, что расслаблены, но от ее особо внимательного и оценивающего сейчас взгляда не могло ускользнуть, что каждый из группы охраны крепко сжимал автомат. Пришельцы подошли почти вплотную и остановились. Они стояли молча и практически недвижимо. Руки их были опущены и ничего не сжимали. До них было не больше двух метров. Сколько новых мелких деталей теперь выхватывал глаз на их облике. Особенно привлекала голова или шлем: снизу он был как из матового бархатистого металла, но ближе к верху условный металл очень плавно, градиентом, переходил в условно полированное тонированное стекло. И судя по ощущениям, на людей оттуда были направлены три внимательных изучающих взгляда.
Но сейчас было не до анализа их внешнего вида. Видимо, они не намеревались заговаривать первыми. Тогда она решилась нарушить затянувшееся молчание с позволения капитана. Но прежде чем вступать в диалог, собралась проговорить фразу про себя еще раз четко, чтобы не ошибиться и не запинаться. «И почему дар знать Финир; достался девочке, которая с таким трудом выражает свои мысли в живом общении?» Лилли еще раз глянула на высокопоставленного дипломата - на своё непосредственное начальство. Тот тоже смотрел на неё и негромко сказал:
- Просто поприветствуй их, как у них полагается. Скажи, что ты переводчик и общение будем вести через тебя.

«Знать бы еще, «как у них полагается» по этикету. Язык знаю, но их обычаи – совершенно нет. Ладно, в любом случае, дружественная нейтральная фраза, которая и раньше звучала у меня в голове, когда я в детстве играючи приветствовала котят и цветочки, будет уместной: «Эпфра стри;ир. Э; оруэ Финир;…» (Рады встрече. Я говорю на Финир;).

Но не успела она издать хоть один звук, как белый вдруг подошел совсем близко. И тут же протянул свою длинную руку в сторону Лилли, ладонью вверх. В тот же момент словно что-то слегка коснулось ее разума, похоже на ту теплую волну, которую она недавно чувствовала при их приближении. От неожиданности и непонятных ощущений, Лилли совсем растерялась и забыла, что собиралась сказать. Рука, облаченная в какой-то необыкновенный светлый материал, похожий на матерчатый металл без признаков швов и стыков, свободно прошла через экран, словно его и не было. Так может его и нет? Лилли протянула свою руку вперед и – рука наткнулась на невидимую преграду. Она ничего не чувствовала под пальцами, но продвинуть кисть дальше не могла. Лилли надавила. Ничего не произошло. Рука упиралась в прозрачную стену. Она отняла руку и увидела, как в воздухе зависли мелкие росинки на том месте, где только что лежала ее ладонь. Она присмотрелась. Капельки пота. Руки были влажные от волнения, с них просто текло!

Ничего не оставалось. Было боязно, но нужно было делать следующий шаг. Она вытерла ладонь о броник и решительно вложила свою маленькую белую ручку с длинными тонкими пальцами во все еще протянутую ладонью вверх руку пришельца – тоже белую и длиннопалую, но раза в три массивнее. На ощупь она была прохладной, как это утро, твердой и замшево-металлической. Слегка сжав ее кисть, белый пришелец спокойно потянул Лилли к себе, приглашая следовать за ним. Она поддалась, но как же экран? Капитан, глядя на все это широко раскрытыми глазами, только и успел едва слышно вымолвить:
- Так, Левская, больше без этой самодеятельности. Только по согласованию со мной.
Лилли была с ним полностью согласна, еще только не хватало ей брать ответственность на себя за глупости. Но все произошло так естественно и стремительно, что она интуитивно поняла, как надо действовать, и не сообразила хоть оглянуться на командира и получить одобрение.

Шаг, другой, и вот она уже по ту сторону купола. Словно и не было никакой преграды. Капитан тоже последовал за ней, но тут же наткнулся носком ботинка на невидимый барьер. «Белый офицер» указал на пистолет, который был в кобуре командира.
- Спроси, чего он хочет.

Лилли только проговорила мысленно вопрос, прежде чем озвучить, но «белый офицер» повернул голову в ее строну и затем жестами, показывая на себе, дал понять, что содержимое кобуры должно остаться за пределами купола. Это было ясно без слов, и капитан, пожав плечами, неохотно, но разоружился. Хотя она была уверена, что теперь услышала словно шепотом произнесенную фразу, но как-то издалека и с помехами: «Сагнурштвэрр найстэ ойсш» (Оружие проносить нельзя). И снова возникло ощущение присутствия чужого сознания в ее собственном, но более осознанное уже. Или это была игра воображения, которая, как она знала, за ней всегда водилась.
- Он по-русски понимает, что ли? – скорее шутя поинтересовался капитан, ведь со стороны это выглядело именно так: Лилли и пришельцы продолжали молчать, а на слова капитана последовала реакция.

Она обратила внимание, что у них нигде не видно оружие. Никаких ножен, кобуры, мечей, бластеров – ничего напоминающего. «Может они силой мысли или взглядом способны превращать в пыль? Тогда понятно». Лилли заметила еще одну странность, что когда пришелец крутил головой, если так можно выразиться, то голова не поворачивалась относительно тела, не появлялось каких-либо складок на месте движения, а словно та полированная тонированная часть скользила по обтекаемой форме: по сторонам, вверх и вниз. И форма верха тела не поворачивалась, а сама менялась в нужную сторону, очень пластично. Это выглядело довольно странно и непривычно. Явно это был необычный по свойствам материал. В том, что это скафандр, а не тело, она уже почти не сомневалась. Слишком идеально, кожа такой не бывает. Хотя… кто их знает. Также за эту минуту стало понятно, что они слышат ее мысли. Но непонятным оставалось, почему сами молчат, не произносят голосом.
«Интересно, они читают все мысли или только те, что я собираюсь озвучивать?» Лилли глянула на белого, но он никак не отреагировал. «Сколько вопросов за первые минуты! А что будет дальше? Как скоро мы поймем друг друга и со всем разберемся?»
Тем временем и руководитель группы СОБРа оказался на территории «гостей».

Остальные ждали команды или протянутой руки. Но белый не спешил. Он стоял неподвижно с минуту. Возможно, изучал военных, а может просто любовался, как первые показавшиеся лучи солнца заиграли на их ладном обмундировании и справном оружие. Но вот минута задумчивости завершилась, и он повернулся к Лилли. Опять в ее голове возникла фраза, не являющаяся результатом ее мыслительной деятельности, тем более снова она прозвучала сиречь через вату или эхом отраженная от окрестных гор: «Эни’е маалмэ та э;и эш» (Трое пойдут с нами ещё). Теперь точно стало понятно, что это сказал «белый офицер». Но почему не голосом? Лилли передала информацию капитану.
- Вы как с ним общаетесь? Мысленно что ли?
- Получается так, но я пока с трудом их слышу.
- Во дела. Надо чтоб точно понимала. Почему не вслух?
- Пытаюсь выяснить…
- И скажи, что не трое, а пятеро. Два министра и трое моих бойцов.

Лилли не особенно хотелось возражать этим крепким верзилам, но она передала мысленно просьбу капитана: «Мы хотим, чтоб пошли еще пятеро». Белый тут же среагировал и решительно показал капитану три пальца из пяти на своей продолговатой, но крепкой кисти. Спорить с этими товарищами, явно намного превосходящими по силе и технологиям, казалось делом весьма опрометчивым, и Лилли была уверенна, что капитан согласиться с их условиями. Но он не менее решительно выставил свою пятерню, надо отдать должное, тоже весьма внушительных размеров. Лилли в ужасе смотрела на этот акт неповиновения. «Еще и спорит с ними! А если они сейчас разозлятся и… и…» Но тут произошло самое неожиданное. Белый вдруг слегка перевел своё стеклянное забрало в сторону Лилли, посмотрел на нее очень внимательно, как ей показалось, и в этот момент в ее голове отчетливо и уверенно прозвучало окончание ее же собственного вопроса: «И всех нас съедят?» Лилли опешила от такого. Было очень странное ощущение. Вроде бы это она сама закончила свой вопрос в своих мыслях, но в то же время, словно эту фразу ей кто-то вложил в голову. Даже не фразу, а саму мысль. Которая прозвучала не на русском, не на Финир;. Она вообще не прозвучала, а кто-то другой продолжил додумывать ее же мысль в ее голове. Это было совершенно новое ощущение в ее жизни, даже если сравнивать с опытом общения предыдущих минут. Она уставилась на белого. Понятно было, что это он хозяйничает теперь не только на ее планете, но и в ее голове. И да, пока она осмысливала происходящее сейчас между ними, он продолжал находиться в ее сознании и так же преспокойно наблюдать за ее внутренними метаниями. Она почувствовала себя застигнутой голой в душевой, где этот чужак, скрытый под маской и экипировкой, одернул шторку и теперь молча и беззастенчиво рассматривал. А она даже не знает, смеется ли он или просто разглядывает с любопытством, как она суетится обнаженная по ванной и пытается чем-то прикрыть свою наготу. Но пытка эта продолжалась считанные секунды. Словно поняв ее смущение и гнев, он внутренне отступил, отвернулся и вышел вон из ее головы. И лишь после он согласился с капитаном и показал тоже пять пальцев.

- Вот, другое дело! – бодро заметил капитан. – Это у нас называется «дай пять», - и он потряс своей растопыренной пятернёй в воздухе, обращаясь в первую очередь к пришельцам.
Лилли стояла молча и тяжело дыша, вся пунцовая и потная от пережитого, с расширенными глазами, не в силах отвести взгляд от «белого офицера». Капитан обратился к своим и чиновникам:
- Еще проходите вы и трое добровольцев. Остальные пока разбивают лагерь.
И белый с компанией стали переводить людей на эту сторону.
Первому прошедшему офицеру командир выставил пятерню, и тот чётко, метко и звонко хлопнул своей ладонью в ответ. Капитан глянул на белого, мол, понимаешь ли ты что-нибудь в жестах человеческой мужской дружбы. И не глядя на Лилли, смешливо распорядился:
- Слушай команду, боец Левская, обучить эту породу несмышлёную давать пять и руку пожимать при встрече.
Но заметив её состояние, тихонько уточнил:
 - Ты чего такая?
- Осознаю произошедший диалог, - отмахнулась она от капитана, так как сейчас ей очень хотелось разобраться в нахлынувших мыслях и эмоциях.
- Да ну вас, секретничаете там, - пожурил он, и Лилли, несмотря на свое шоковое состояние, не могла не отметить всё такое же бодрое и приподнятое его настроение –словно командир каждый день имеет дела с пришельцами и для него это заурядная вылазка.

«Это была телепатия? Проникновение в мое сознание. Вот так это, значит, происходит?» - теперь она мыслила свободно, чувствуя, что никто из пришельцев не наблюдает за сумятицей ее обнаженного сознания, тем более они были заняты. «Вот так взял и бесстыже залез мне в душу! Но надо отдать должное, он сразу оставил меня в покое, поняв, что мне это неприятно». Тут Лилли посетила внезапная новая мысль: «Постой, а как я поняла, что он ушел, увидев, что мне некомфортно? Может он просто ушел, не стал время на меня тратить. Но нет, я точно усекла, что он смутился моему смущению и прекратил контакт. Я тоже могу читать его сознание? Нет, сейчас не могу. Значит могла, пока он был в моем разуме...»
А еще теперь она точно знала, что это скафандр или скорее обмундирование, и что там за стеклом скрываются глаза. Она не могла найти в своем сознании точный портрет этих существ, но то, что они сейчас прячутся под шлемами – в этом она не сомневалась более.

«Надо же. А мы таки уломали долговязых на свои условия». И вдруг она поняла, что в 22 года у нее возник новый условный защитный рефлекс из линейки базового комплекта первых лет жизни: она мысленно стала «оглядываться», зажиматься, «прикручивать» ручку громкости рассуждений – не слушает ли кто из «визитеров».
Капитан дал короткие распоряжения тем, кто оставался и сообщил, что собирается через сутки вернуться и дать знать, что всё штатно. Окончание фразы заставило Лилли передернуться. Но несмотря на всю серьезность происходящего и трепет перед этими существами угрожающего вида, а может именно по этой причине, ей вдруг стало весело. Она представила себе эту картину со стороны. Весьма необычная компания собралась этим ранним утром меж древних дремлющих склонов: два высокопоставленных чиновника великой державы, вооруженные небольшими дипломатами, четыре отборных бойца СОБРа, безоружные, но в полной экипировке, хрупкая девушка в бронике, каске и с выбивающимися из-под нее светлыми локонами, и три здоровенные высокие внеземные фигуры. И все эти личности, имеющие мало общего между собой, пёстрой компактной группой стали удаляться в сторону космического корабля, больше похожего на угнездившуюся диковинную птицу на фоне почтенных окаменевших старцев, Уральских гор, повидавших всякое на своем веку и уже ничему не удивляющихся. Оставшиеся СОБРовцы и армейцы провожали компанию взглядами практически безмолвно, лишь кто-то изредка нарушал тишину комментарием, замечанием или шуткой.

Трое пришельцев так и сопровождали людей в полном молчании. «Какие неразговорчивые они. Прямо как я лет до двенадцати. Просто я стеснялась и боялась других детей. Может и они так же?» Но Лилли сейчас это даже радовало, слишком много мыслей ворошилось в ее сознании, и хотелось их обдумать и обуздать. Ужас и ступор постепенно отступали, а пустеющую нишу всё больше заполняли любопытство и интерес. За свою жизнь и здоровье она уже практически не волновалась, но ее все же беспокоили другие вопросы: «Так какова же судьба Сатурна и его товарищей? Они же проникли без приглашения. И экран тогда был матовым, а не прозрачным. Были раненые. Их забрали долговязые? Помогли им? Прошло несколько дней, а от них никаких вестей. Может сюда живыми заходят, но обратно никто не возвращается?» Лилли вспомнила как белый сформулировал за нее ее же собственные страхи: «И всех нас съедят… Он же пошутил? Просто это такой инопланетный сарказм». Она снова вспоминала те ощущения, что испытала при телепатическом контакте. И множество вопросов и размышлений оставил у нее этот опыт.

Они прошли полпути. До корабля оставалось метров сто. Ей стало жарко и тяжело в бронежилете. Капитан предложил снять его и каску – смысла в них тут под куполом уже не было. Лилли хотела сама нести, но капитан забрал эту тяжесть. Она размотала шарф и расстегнула ворот куртки. Молчание начинало угнетать. Может не других, но ее точно. Она заметила, что генерал с дипломатом уже о чем-то тихонько шушукались. «Генерал с дипломатом… или дипломат с генералом. То, что у генерала в руках дипломат, - это очевидно. А вот что в дипломате у дипломата? Может запасной генерал?» 

Уже хотелось начать общаться, чтоб понять скорее, чего от них ждать. И не терпелось, и в то же время было до жути страшно. Нет, не от того, что ее съедят. А страшно сделать что-то не так, не то сказать, не понять чего-то. Ей предстоит показать высший класс в точном переводе. Не исказить смысл, не приврать, не добавить свой субъективизм. Донести так, как есть, а не так, как она поняла. Ведь на нее такие надежды все возлагают. Вот этот страх подвести всех и тяжелая ноша громадной ответственности за людей были похуже боязни смерти. Да, теперь она очень хорошо понимала слова президента. Значит, она не одна такая во всем мире. Тем более, всё-таки она не одна и сейчас, а среди умных и сильных мужчин – на них вся ответственность. На чиновниках, они будут принимать решения и вести диалог. И от этого было, хоть совсем чуточку, но легче. Она вспомнила президента, его слова, рукопожатие, улыбку – и эти воспоминания придавали ей решимости и смелости, немного успокаивали ее. Еще она вспомнила про хороший коньяк, который остался в зале совещаний, и «мышьяк», который был в капсуле у подбородка. «Надо же, какие забавные слова. Коньяк – нужна конская доза, чтоб отбросить копыта, и мышьяк – достаточно мышиной дозы, чтоб кони двинуть».

«В остроумии я практикуюсь, правда сама с собой пока. Как бы разговорить «белого офицера» сейчас? Хочется скорее попрактиковаться в Финир;. Тем более перед важными переговорами. Интересно, он главный у них? Или главный ждет там? Скорее всего. Кто же к нам важную персону отпустит, вдруг мы опасные. Мы ведь тоже не с первыми лицами государства идем».

Белый возглавлял шествие. Несмотря на занимающие ее разные мысли, она не выпускала его из виду. А двое серых замыкали процессию. Их тоже хотелось бы рассмотреть, но оглядываться и пялиться на них было как-то не солидно. Да и пока было достаточно обзора главного в этой компании. Вид его представлялся довольно хищный, боевой и угрожающий. Хотя и двигался он плавно, размеренно. Но Лилли не сомневалась, что при такой мускулатуре они очень ловкие, быстрые и сильные. Только дай повод. Пока непонятным оставалось, были ли они вооружены, но их облик и физическое превосходство вызывали трепет и настороженность. Она совершенно отдавала себе отчет, что эти трое, даже не имя заметного оружия, могут при случает размотать не только взвод, но и роту отборных бойцов. Тем не менее, отсутствие вооруженного спецназа рядом все же настораживало. Хотя тут же и другая мысль посетила ее: «Еще не известно, где на самом деле больше опасностей, - по ту или по эту сторону купола».

«Хоть что-нибудь о них узнать бы. По манере беседы можно немало понять о характере собеседника, о его отношении к тебе. Если бы я была среди них одна, то точно уже бы заговорила. Чего ждать и чего бояться? Но «без самодеятельности», понимаю. Никто из нас не знает, как точно себя вести с внеземным разумом. Даже опытный дипломат. Такому в МГИМО не учат. Хотя с серыми мормулами они же как-то вели беседы. Но те совсем другие, видимо. Напрочь иной менталитет, мотивы, цели, методы, понятия о чести и достоинстве, если такие понятия вообще известны этим узурпаторам. Не хочу думать о плохом. Надо о чем-то жизнеутверждающем. Кто бы мог подумать, что однажды мне удастся действительно говорить на Финир; с носителями языка! Даже в самой смелой мечте я не могла себе такого представить! И вот она эта возможность – в двух метрах от меня -  а они молчат. О чем он думает сейчас? А может это она? Вот смех! А правда, почему «он»? У них ведь есть женщины? Или они гермафродиты? Столько тайн. А вдруг они вообще дети? Случайно, играючи залетели сюда, а родителям не сказали. И серые – просто жестокие дети. И мы сейчас просто нечаянно попали в разборки «двор на двор». Вот бы мои мысли услышал замминистра. Несерьезно, понимаю. Ну а белый? Почему он теперь не слышит меня? Могли бы и побеседовать… секретно. Нет, не слышит. Жаль. Хотя бы узнать, как тебя зовут».

Вдруг белый обернулся на нее, не останавливаясь. Лилли чуть не споткнулась. И заметила, что и капитан, и чиновники тоже стали на нее поглядывать.
- Что, снова шепчетесь? – подтрунил капитан.
- Никак нет, товарищ капитан.
- Но он тебя услышал, - усмехнулся командир. – О чем думала?
- Да так. Ни о чем. О них думала.
- Надеюсь, не костерила их в мыслях?
- Нет, - усмехнулась она. - Думала, что хотелось бы поговорить.
- Терпение. Наговоришься еще так, что сама не рада будешь.
Лилли кивнула: «Точно ведь. Столько работы предстоит».

Занятая размышлениями, Лилли не сразу заметила, что они подошли уже довольно близко к транспорту пришельцев. Теперь его можно было рассмотреть внимательнее. «Какой красивый и фантастический!» - только вспыхнула у нее эта яркая мысль, как тут же кто-то снова проник в ее сознании, стащил эту мысль и прошмыгнул прочь. Она лишь ногой хвост прищемила шпиону, но он, как ящерица, сбросил его и был таков. «Интересно, кто из них троих побывал в моей голове? Опять «белый офицер»? Или кто-то из графитовых любопытствует?» Главный снова оглянулся. «Значит, он подслушивает, о чем я думаю. Надеюсь, не всё. Это будет очень неудобно, если мы будем как голые ходить перед ними, а они даже внешне нам неведомы». Но Лилли снова переключилась на корабль – настолько он был удивителен и прекрасен. Солнце уже поднялось выше, и в ярком утреннем свете это чудо техники потрясало взгляд. Изящная форма, плавные линии, словно действительно живой организм, а не конструкция. Любопытство теперь радужными пятнами проступало через всё еще не отступающий, взявшийся плотной коркой, страх и недоверие: «Какие должны быть у них технологии, расчеты и материалы, чтобы такое создать! Сколько должно быть ресурсов… Откуда они их берут?» Но тут же отвлеклась на другое. Она не ошиблась – действительно корпус корабля покрывали перья. «Или скорее детали, похожие на перья. Не могли же они так варварски общипать каких-то птиц? Да и сколько их должно было быть…тысячи? Не хочу думать о плохом…» Перья были разные и очень похожи на настоящие: одни вытянутые, строгие, с приглаженными ворсинками, другие пушистые, широкие. От некоторых словно шел пар, клубился и тут же растворялся в воздухе. Особенно это было заметно в хвостовой части, на крупных длинных перьях – они источали много пара. Но паром это можно было условно назвать, он был необычный, странно завивался в воздухе, имел лёгкую иризацию и необычно преломлял лучи: через него предметы выглядели искаженными. По бокам корабля-птицы были видны круглой формы темные и блестящие в лучах солнца «глаза». Скорее всего это были окна, но выглядели они как глаза птицы, насекомого или как инкрустированные кабошоны темного опала – слегка выпячивающие, тонированные, темно-серого цвета с легким перламутровым отблеском. И форма у них была не идеально круглая, а природная – так, как получается нарисовать круг от руки или как растекается по поверхности капля.

Еще было много занимательных деталей, но их невозможно было рассмотреть за это короткое время. Вот они приблизились совсем вплотную. Лилли, всё еще увлеченная рассматриванием корабля, подойдя на расстояние вытянутой руки, не решилась всё-таки трогать его без спросу, хотя очень хотелось – с такого расстояния перья казались как из шелкового металла, каждое из них было очень интересным, и утренний свет так красиво подчеркивал все эти линии, мелкие ворсинки, окрашивал серый тон в розовый румянец – казалось, что они обратно излучают тоже едва видимый свет, но… надо было оторваться от этого великолепия и заходить.
 Лилли взглянула перед собой. «Так, а где вход?» Борт корабля был идеально ровным, с приглаженными перышками… но не было и намека на вход. «Интересные дела». Пришельцы тоже стояли, словно в ожидании, может даже мысленно общались или открывали потайную дверь. Вход действительно появился – одно из нижних, но не самых крупных, тёмно-опаловых окон-глаз вдруг растворилось, а получившееся отверстие или скорее лаз в нору, не особо было большим, человеку пришлось бы проходить нагнувшись, а пришельцам тем более. «Странный метод, оно раза в три ниже их роста». Но лаз слегка расширился. Теперь с метрового в диаметре стал где-то полутораметровым – ненамного больше, конечно. И никакого трапа. Корабль зашевелился – распрямил одно из крыльев. Да, действительно, это у него были сложенные назад крылья. Но странное дело, Лилли успела краем глаза заметить, что крыло не как у птицы, не широкое, а узкое, словно перья все были выщипаны. «Как же они летают?» На месте, где должны были расти перья, так же слегка вились струйки странного тумана. У Лилли в голове уже были догадки, но все равно, технология пока загадочная. Зато такое недокрыло действительно компактное и его удобно складывать. Белый первым забрался на раскрытую поверхность, благо она находилась низко – метр от земли – и помог всем подняться. От крыла до низа окна тоже было около метра. Там внутри на входе их встречал четвертый пришелец. Он подавал всем руку и легко, как детей, перемещал внутрь. Лилли собиралась посмотреть, как же долговязый белый сотоварищи будут вскарабкиваться сюда, но к ее удивлению, он так и остался снаружи, а серые вообще внизу. И вход снова затянулся, превратившись в окно. Как это произошло, она упустила. С этой стороны окно было прозрачным. Лилли только хотела глянуть, куда делся белый, но совершенно внезапно за ее спиной прозвучал голос:
- Их;эвард навв Э;и, иллье схаэн Их;. Эпфра стри;ир (Творец меж нами, будь воля Его. Рады встрече).
Лилли аж вздрогнула от неожиданности и быстро обернулась на пришельца, который их принимал.

- Э;и эпфра стри;ир фэр эш (Мы рады встречи с вами тоже), – выпалила она на одном дыхании, даже не задумываясь. Надо же, она так боялась, что у нее язык к нёбу прилипнет, когда дойдет дело до реального общения с этими ошеломляющими существами, а оказалось, что слова вылетают прежде, чем она их обдумает. «Вот бы мне такие сверхспособности с привлекательными сверстниками времен школы».
Она уставилась на новое действующее лицо. Этот был ниже ростом. И внешний облик его хоть и был похожим на остальных, но гораздо менее громоздкий, более утончённый, с б;льшим количеством деталей, можно сказать, украшений. Цвет скафандра его был приглушенного зеленоватого оттенка, цвета выцветшей полыни. И этот голос… Лилли помнила голос, который она услышала впервые в оперштабе президента, тот был ниже, явно мужской. Этот же голос принадлежал женщине. Без сомнений.

- Меня зовут Эхттенмэари дочь Таллеорбена из рода Канори. По всем вопросам обращайтесь ко мне.
Лилли тоже представилась:
- Меня зовут Лилли дочь Леонида из рода Левский. Я переводчик.
- Я очень рада познакомиться с тобой, Лилли. Ты ведь единственный человек, который владеет Финир;е?
«Финир;е – так вот как это правильно произносится, а не Финир;», - отметила она про себя, а вслух произнесла:
- Да, получается так. Я тоже рада нашему знакомству.
Лилли уже собиралась представить людей, но тут ее внимание отвлек «белый офицер», который внезапно возник за спиной женщины-пришельца.

«Как он тут очутился? Из воздуха возник. Ладно, «сову эту мы разъясним».
Лилли всё-таки познакомила всех и обозначила должности. Белый маячил сзади как приклеенный, выглядывая из-за спины Эхттенмэари, и правда, как полярная сова на ее плече. Она продолжала:
- Вы находитесь на борту дайрфёл; Гиллаэрт-Эвиетт. Беседовать вам предстоит с кьянази или с лайонэ. Самое главное, Лилли, если ты не запомнишь сразу имя, то просто обращайся по титулу. Этого будет достаточно. Если возникают какие-то вопросы и непонимание – сразу спрашивай у меня, - и она, неожиданно для Лилли, коснулась правой рукой своей груди и затем мягко и аккуратно положила руку на плечо Лилли. Эхттенмэари заметила удивление собеседницы и пояснила:
- У нас так принято, между женщинами. Это знак доверия и благих намерений.
- Я могу тоже так сделать? – уточнила Лилли.
- Конечно.

И она по примеру повторила этот жест, правда, чтоб дотянуться до плеча Эхттенмэари, ей понадобилось полностью вытянуть руку вверх. Благо, как женщина, та была и пониже белого. Если бы пришлось проявлять этот знак «благих намерений» с ним, то ей пришлось бы встать на цыпочки, и то не факт, что дотянулась бы. Плеча как такового не было, так как руки плавно выходили из-под обтекаемого шлема, но примерно можно было понять, где оно находится, тем более, на этом месте начинался красивый витиеватый узор.

«Она мне нравится», - подумала Лилли. «Даже понимает, что мы можем не сразу запомнить имена… хотя, как ни странно, я легко запоминаю, наверное, потому, что все они состоят из понятных корней на Финир;е».
Лилли заметила, что ее начальник внимательно наблюдает за происходящим, но не вмешивается, не пытается взять инициативу и не просит всё переводить и тут же на месте рассказывать ему о первых проявлениях этикета пришельца. Мудрый опытный человек: видит, что всё идет гладко и естественно, чувствует, что она на одной с ними волне, поэтому молча наблюдает, а подробности и тонкости она ему позже расскажет, не отвлекаясь от живого общения с представителями совершенно новой культуры. Лилли глянула на него, он лишь мягко улыбнулся и слегка качнул головой.
Эхттенмэари продолжала:
- Э; фроийэ фэр та Ме;и айттин эсмарр, вир фирхтэ;ируэ илльемэ.
Лилли перевела фразу для всех:
- Я провожу вас к Месту источного камня, где будут происходить переговоры.
А сама задумалась, и мгновенно у нее произошло осознание услышанного: «Значит «Ме;и айттин эсмарр» - это «Место источного камня». Раньше я и не подозревала о таком, хотя по отдельности эти слова я знала. Но только теперь, когда была произнесена фраза в таком контексте, я начинаю понимать, что это за место. Хотя представления не имею, как оно выглядит и почему так называется, но вот удивительно, что сама суть явления мне вроде как знакома, словно это что-то забытое…»

Но времени на более длительные рассуждения у нее не было. Все происходило стремительно. Она только и успевала помечать для себя мысленно, какую еще «сову ей надо разъяснить» в будущем. Кажется, пора было начинать делать краткие пометки на диктофон. Она достала и включила мас. Здесь было тепло, и Лилли тоже расстегнула куртку, хотя остальные это сделали еще на улице.
Лилли не успевала и слушать собеседницу, и прислушиваться к своим мыслям, озарениям, рассуждениям, вопросам. А еще нужно было морально готовиться к встрече с кем-то главным. «Как его там… кьянази или лайонэ?» Она также терялась, куда смотреть: на необычное окружающее пространство или на еще более необычных его обитателей. Белый, которого она так и не успела изучить, а теперь и эта женщина, которая выглядела еще эффектнее.

Канори повела их по коридору. Да, слово «коридор» тут было не совсем уместно, скорее это было похоже на ход в пещере. У Лилли появилась возможность хоть мельком тут осмотреться, чего ей не удавалось раньше за беседой. Пожалуй, любопытство, изумление и восторг от всего происходящего практически вытеснили ее опасения и печали. Она отмечала про себя, что кругом преобладают бионические формы, нет ничего ровного, идеально симметричного. «Да, общая симметрия присутствует, конечно, если вспоминать внешний облик корабля, но как у живого существа скорее, чем у сконструированного транспортного средства. Сразу есть ощущение, что это огромное животное, или биоробот. Никаких кнопочек, мерцающих огоньков, никаких глянцевых или хромированных поверхностей, как показывают в кино. И никаких дверей, кстати. Коридор длится и длится. И откуда освещение? Ладно, потом. И чем бы оно ни было, это изобретение не издает никаких звуков. Ни механических, ни электронных, ни природных. Лишь легкое тонкое шелестение, словно кроны деревьев или трепет перьев на ветру. Как она назвала его? Дайрфёл;? «Дайори» - это любое живое существо, «дайр» - производное слово, которое на русский не переводится, так как у нас нет такого явления, а «фьёлти» - летать. Значит, это какая-то биомашина для полета. По-русски пока обозначу его как «биолёт» или просто «бион».

Стены и своды коридора были словно высечены из камня. Не хватало только сталактитов сверху. Пол тоже был не ровным и не горизонтальным по всей ширине, а скруглялся, плавно переходя в стены. Цвет этого «камня» тоже был как в природе неоднородным: то серый, то с голубыми прожилками, то синий, то преобладал лазурный с графитовыми включениями. В основном серо-голубая гамма, приятные успокаивающие тона. Лилли захотелось дотронуться и проверить на ощупь, но сейчас было не до этого. «Это что – надписи?» - Лилли заметила, что кое-где на стенах или на потолке присутствует «наскальная живопись» на Финир;е и на другом непонятном ей языке. Одни фразы были контрастного темного цвета – такие гласили о направлении или наименовании помещения. Например: «Запас питания – направо» или «Место наблюдения». Но не было бокового коридора, чтоб свернуть направо и приобщиться к запасам, и дверей тоже не наблюдалось. Другие надписи были менее заметны, словно нанесены металлической краской, либо сусалью какого-то металла. И они не обозначали непосредственных направлений, а скорее были для украшения и ненавязчиво поблескивали из затененных каменистых складок, напоминая мимо проходящим разные мудрые изречения и философские мысли, видимо, такие же древние, как и история этих пришельцев.

Серо-голубой пещерный ход плавно стал сворачивать вправо, а затем они пришли на некоторого рода развилку. Это было небольшое помещение неправильной скруглённой в плане формы, размером с комнату, в котором соединялись два коридора и узкое помещение, уходящее вверх и в бок, по первому впечатлению, содержащее винтовую лестницу. Лилли поняла, что, судя по их перемещениям, они сейчас находятся в самом хвосте корабля. Второй коридор, вел в обратном направлении, но видимо вдоль левой части биолёта. Эхттенмэари повела их в узкое помещение. Да, действительно, это была винтовая лестница, словно вырубленная в скале. Высота и ширина ступеней, конечно, предполагались под существ ростом повыше, но подниматься можно было, хотя и требовало больших усилий, чем обычно. От внимания Лилли не ускользнуло, что ступени выглядели очень новыми, словно ими крайне редко пользовались, если пользовались вообще. То же самое она заметила и в коридоре, но там это выглядело еще более странно: в каких-то местах пол сильно вытоптан и даже утрамбован чуть ниже основного уровня, словно там веками кто-то топтался в пределах небольшого круга, в других местах этот эффект был менее заметен, а промежутки между этими «полянками» были чуть выше и в идеальном состоянии.

Группа сделала несколько оборотов по лестнице, судя по всему, они поднялись на этаж выше. Здесь тоже пространство чуть расширялось и так же из него выходили два коридора, ведущие к помещениям по левый и правый борт корабля. Но этот «холл» отличался наличием трех небольших окон сверху – таких же неправильно-круглых, как и те, что она видела снаружи по бокам «фюзеляжа», они слегка разнились по размеру и были раскиданы по потолку бессистемно. Лилли хотелось задержаться на минутку и рассмотреть, но они не останавливаясь двинулись дальше.

Пройдя метров тридцать по коридору, они вышли в еще более просторное и высокое помещение, которое тоже было неправильной овальной формы. Лилли задумалась: «Нет, «овальный» будет не подходящий термин. Неправильной «овоидно-эллипсоидной» формы – вот слова, более точно описывающие это место. Скорее похоже не на холл или зал, а на какие-то биологические оболочки, как клетки растения или тела одноклеточных под микроскопом». Их провожатая остановилась возле стены между коридорами. Люди тоже остановились и стали с интересом осматриваться и делиться впечатлениями – уж очень тут было хорошо. Здесь окон было побольше – тех самых, которые с улицы казались чёрно-перламутровыми глазами-кабошонами. Изнутри они были прозрачными, может слегка тонированными. И располагались по боковым стенам и частично на своде. Тоже они отличались по размеру и были рассыпаны саймехианскими авиаконструкторами по поверхностям как бог на душу положит. Казалось, что тут много воздуха и простора, особенно после длинных замкнутых коридоров, лишенных естественного освещения. Видно было, что утро уже разыгралось, и солнце быстро поднималось над горизонтом и освещало это удивительное пространство приятным золотистым осенним светом. Что-то в этом всём было настолько неуловимо приятным. Во всём этом было ощущение какого-то начала, светлого и многообещающего. В ее памяти оживились воспоминания из далекого детства – рассвета ее жизни, когда всё только начиналось, и начиналось счастливо и хорошо, и сулило лишь радость впереди. Когда они рано утром с папой шли в поход или он ее вел в садик – казалось, нет ничего лучше этого времени, а первые лучи, выбивающиеся из древесных крон, и брызгающие случайными яркими каплями на лицо и глаза, были словно божественным благословением на умиротворение и вечность.

Залюбовавшись, Лилли упустила тот момент, когда в стене между коридорами, где стояла Эхттенмэари, уже появился вход. Это была не дверь, это был именно вход, как в пещеру, но затянутый оболочкой, словно полупрозрачным темным жидким шелком. Не успела Лилли вдоволь удивиться и этому явлению, как случилось следующее.

Продолжение: http://proza.ru/2024/04/06/66