ДУША МОЯ. Подвал

 
           Посвящается моей кошке Кисаньке.


         Особая тяга к кошачьим сопровождает меня всю жизнь. То больше, то меньше.  Их нежность, грация, мурлыканье. Пушистые существа мне нравились всегда. Собственно говоря, только они и нравились.
              В какой-то период мне так сильно хотелось кошечку. Милого пушистика, чтобы  погладить, поласкать, прижать к себе. Как родное существо.
          Но где его взять?  Ведь животные, как правило, приходят в нашу жизнь неожиданно.
 
          Я завидовала знакомым  ближним и дальним, наслаждающимся  четвероногими членами семьи.   

        Однажды я не выдержала и попросила одну семью   дать на несколько дней  зверя. В гости, так сказать.  Поставила в известность маму, она была готова. Ждала пушистика и красавицу.  Эта красава меня знала, так как я была частым гостем в доме.

            В момент тестовой  ласки она  цапнула меня, и очень   прилично.
            В  моё понимание отношений не укладывался этот агрессивный кусь, и я увидела, что она не предсказуемая и характерная,  и мысли о гостях пришлось оставить.
.

            Накрыло одиночество, навеянное  неистовым желанием иметь  домашнее животное.
             При этом  и есть куда  принять зверя,  и есть кому присматривать, пока я на работе.


                ……….…


              Детский садик советских времен, опустевший  из-за уменьшения рождаемости,  часть  помещений сдавалась в аренду частной школе. Мне дали почасовую работу  с детьми из началки. Добираться от моего  дома пешком.

                Мой путь проходил между дворов. Пятиэтажки повсюду. Кирпичные. Панельные. Периода семидесятых. Обыкновенно в то время планировалась  довольно просторная зеленая зона, прилегающая к домам.  Среди жителей много пенсионеров.  Соответственно, культура содержания дома  осталась прежней: небольшие оградки вдоль неприглядных газончиков,  старые лавочки,  стёртые  резиновые шины как имитация ограждения    вокруг  детских площадках. Вдоль торцов домов  тропинки  с  потрескавшимся покрытием и    со сбитыми бордюрами.


             На цоколе многих домов, выкрашенных персиковым цветом,    в подвал были оставлены  дырки, маленькие проёмы,  в том числе, видимо, и для бездомных пушистиков,  греющихся зимой на трубах и спасающихся там же  от всяких дураков. – все,  что мы обыкновенно можем предложить братьям нашим меньшим. Традиционная так называемая  городская культура существования со зверьми.
               Поэтому   эти дырки в подвальном этаже всегда, видимо, с детства, для меня непременно ассоциировались с бездомными кошками и собаками.

- Кис-кис-кис – и у дырки полно хвостов столбами  как знак предвкушения долгожданного счастья в виде кусочка колбаски.        И тут же перед глазами представляются алюминиевые миски, скрюченная  бабушка, выкладывающая из пакета что-нибудь съестное.      
-Кис-кис-кис, - они сбегались … бегом, вприпрыжку.

              По одной такой тропке    проходил мой путь  на занятия.

             Перед самым Детским садиком, где я работала, торец пятиэтажки редко цеплял моё заинтересованное  внимание. Кто-то там из живности перемещался, что-то мелькало. 
       .
                Однажды, в холодный февральский день, уже  приближаясь к садику,     боковое зрение  зацепилось за серенький комочек, подтаскивающийся из дырки к   тропинке,  в надежде быть хоть кем-нибудь замеченным.     Существо склонило  головку,  без всякой надежды  глазки,  безнадега почти умирающего от одиночества,  холода и голода создания.
              И хотя мимо проходили люди,  которые не могли не заметить  страждущее существо, оно понимало, что оно никому не нужно.

      - Она просит помощи,   а сама уже ни на что не надеется, подумала я.
  Опустила  головку, холодный февральский ветер вздымал её реденькую шёрстку, насквозь её продувая.


             Сильнейший  информационный  посыл  окутал моё  сознание.  Одновременно   я  приостановилась.


- Возьми её. Возьми её себе. Она твоя. Она для тебя. Специально для тебя. Сидит здесь и  ждет именно тебя. Когда она вырастит, она будет необыкновенной красавицей, каких свет не видел, необыкновенной пушистости, как ты любишь.  С хвостом фантастической  красоты.  Возьми её.

             Посыл был настолько неожиданный и сильный, прямо-таки обязывающий  разобраться,   чтобы это значило.

       Нельзя сказать, что мне стало жалко животное и я начала придумывать, как его спасти, принимая чобственную жалость за потусторонние потерны .
     \
                Нет!  Нет и нет!


            Внезапно посетившее меня «нечто»  заставило  ориентироваться по ситуации и разглядеть   заморыша повнимательней,  забросив  оставшиеся до занятия пять минут куда-то далеко.
           Котёнок. Похоже на кошечку. Месяцев два. 
За ушками – колтуны.
Наверху левого ушка как бы  след от укуса. Может быть, взрослые коты обижали.


          И как он тут оказался?  Обычно в таких местах клубятся кошки  вместе с котятами. А этот – один. Как он сюда попал?  Или это рука провидения неведомым образом  поместила его здесь?
Ещё  удивительное дело:  за ушками специфический  участок  шёрстки,  несколько иного цвета,  и  такой родной.
Почему-то  съассоциировала  себя, как будто это мои родные волосы: вот я их расчёсываю перед зеркалом, вот я придаю им форму для подчёркивания овала  лица; и всё мне нравится, и красивее быть не может.
 Мне пронзило душу. Ничего подобного со мной никогда не происходило,  хотя  уже имела в доме очень красивых породистых котиков.

        А здесь – никакой внешней красоты, а работает душа.

И мордочка такая милая, хоть и печальная.  Как будто эта тварь божия лепилась тонкой  мягкой  кисточкой,  изящно, на полутонах.
Совершенно специфическое, не присущее никаким другим кошачьим.

И это при том, что любой иной прохожий не заметил бы упомянутых особенностей.

 Хвостик,   облезший до невозможности. Но вот чудо – когда я на него смотрела, я видела его действительно необыкновенно красивым.  Во мне включился  экстрасенсорный канал.
            И я это прекрасно понимала, так как у меня   уже были опыты, когда некая сила  вступала со мной в контакт, открывая мне различные каналы, через которые поступала информация. И вот со мной говорят снова.


                Но мне надо было бежать на урок. Немного растерявшись, как же  разрулить ситуацию, но   в полной уверенности, что меня  будут ждать, пошла на урок.

                Мне надо было провести всего лишь один урок.  И    этот странный случай занял все мои мысли. Учительский стол располагался так, что впереди в нескольких десятках метров от меня я могла наблюдать окна торца той самой  пятиэтажки.  В то время как  дети получали задания, я делала вид, что заинтересованно проверяю их. Несколько хвалебных или назидательных фраз. И они снова за работой. А я со своими мыслями...  Рассматривая варианты действий сразу после занятия.
      
         После садика  мне надо было ехать на занятия в город. Помимо запланированного часа на дорогу   в этот день было еще полчаса свободных.   Могла вернуться домой.  Но пришлось бы минут через десять выходить снова. Смысла не было. Да и страшно промозглый ветер не располагал на  перемещения пешком. Более приемлем был вариант сесть в автобус на ближайшей же остановке, поехать в город  и немного раньше заявиться на работу.. Но этот необыкновенный случай перетасовал мои планы.

    - Возьми её собой…. Она для тебя… она будет красавица…

 - Кто это мне вложил? Зачем? Мне и так дел и колотни хватает.  Почему я, собственно, должна её брать?
     Некоторое время велась борьба.
Эта информация продолжала висеть надо мной. Или вне меня. Или вокруг.
       Между тем  урок продолжался, дети выполняли задание. Я проверяла. Выслушивала. Задавала какие-то вопросы, давала новое задание.  Но меня с ними не было. Телесная оболочка, делающая и  говорящая одно, а внутри находящаяся в другом пространстве, в ином измерении. Ведь урок не вечен, всего сорок пять минуть. И мне придется скоро что-то делать. А я так и не пришла к  решению.

    - Возьми её с собой…. Она для тебя… Она будет красавица…
 Этот информационный поток меня не оставлял, хотя потихоньку становился не таким интенсивным и насыщенным.

- Вот дилемма!
 
   Скорее я искала аргументы  убедить себя, что должна подчиниться,   рассуждая от обратного.

         А что, если я не возьму этого котенка? Что тогда?  Что тогда будет? – правомерный вопрос. Ответ был тут же. Рядом ближе некуда. Только я почему-то сомневалась.
      Время шло. Близок конец занятий  и надо, наконец, определиться: иди  ли я  на автобусную остановку и еду в город, а её заберу завтра, или…
  - Если я его не возьму… - страшное разочарование  от собственной никчёмности  стеснило грудь, как будто ослушалась старшего  и очень пожалею. Смалодушничала. Слегкомыслиничела.  Смалодушничала. Или просто не прошла проверку…
      И сегодня вечером, дома, сидя на диване   и вспоминая эти минуты, до меня, наконец, дойдёт,   что надо было решать здесь и сейчас. И решать так, как велят:

- Тебе ж, балда, было сказано: «кошка для тебя».
 

После урока направилась к  ней.

  Она как сидела час назад, так и сидит…

    -  А что, если завтра? Ведь завтра у меня здесь занятия по расписанию? И время  будет больше после урока в садике, можно будет спокойно её отнести домой -  но вступила совесть,  что    до завтра  она может  не дожить.
        Посмотрела на этого дитя еще раз, внимательно. Она как будто услышала мои сомнения и  безнадежно опустив голову, хотела направиться  в сторону дырки. Но  сил у нее не было.

      - Да, завтра будет поздно! – нагнулась и подняла её на руки.

            Мы пошли домой.   



              Надо было пройти мимо школы, вдоль пятиэтажек, перейти проспект, и еще между дворами минут десять, если быстрым шагом. На самом деле не далеко. Но сейчас ситуация усложнялась сильнейшим морозным порывистым ветром, поднимающим сумки, снимающим головные уборы, обжигающим руки, если они без перчаток.
Как только мы прошли пару метров, стало понятно, что мои руки  никак не были рассчитаны на еще одно место: в одной руке были сумки с книгами, другой я придерживала от промозглого ветра шарф на голове, плюс отсутствие варежек заставляло периодически  менять положение рук. 
       Одной рукой я бы не удержала её, несмотря  на её  крошечный размер. Пришлось  взять обе сумки в одну руку и   передвинуть их к локтю, чтобы  обе ладони были свободны.
             Она испугалась.  Ни то ветра, ни то меня.

                Мои успокоения  были тщетны.   Она  словно обезумела от страха, новой для нее ситуации, оказавшись на  человеческих руках.   Подходя к  проспекту, по которому сновали громкие машины, страх ее увеличился безмерно.  Бедное дите! Видимо, она думала, что наступало ещё что-то более худшее. Она изворачивалась  у меня в руках так, что я еле удерживала её. Вот эта кроха, чуть живая,  где она столько сил, чтоб так виртуозно выбиваться у меня из рук.   Я поняла, что надо забыть и про замерзающие руки,  и про сползший с головы шарф и направить все усилия, чтоб  не дать ей увернуться и выскочить, тогда она будет потеряна для меня навсегда. 
               Как только мы стали переходить дорогу, она совершила такие рывки, что я за малым удерживала её. Я просто-таки обалдела от этого крошечного чуть живого комочка. Как же она волнуется, малышка! Какие  резкие движения, сколько энергии…  последние капли жизни, чтобы выжить.  Скорее надо донести её домой! Чтоб закончился этот кошмар для неё.

           А мне  еще на занятия в город ехать.