Время собирать камни Ч. 4, гл. 10. Русалка

Глава 10. Русалка.

        Ив снова сидела на берегу - синие камни отлично помогали ей привести мысли в порядок. «Аппарат» доказательств появления гуманоида, потерявший непрочные детали аргументов и обломки аксиом, тихо ржавел в дальнем уголке ее черепной коробки. Воображаемый корабль рассыпался на части. Ну, и пусть! Зато теперь можно заняться другим, гораздо более увлекательным делом – изучением мозга пришельца, неразгаданные тайны которого предстоит открывать. И какая разница, откуда Эд взялся – космический корабль или время забросили его из иного мира. Главное понять тот другой мир загадочной Флэймии. Нужно запустить некую реакцию в мозгу пришельца, способную взять все, что хранится в нем с незапамятных времен. И она это сделает, обязательно сделает, и станет величайшим ученым за всю историю существования Церуллина.
       Но тут ее мысли потекли совсем в другом направлении. Величайшие ученые? Да ведь власти вовсе не нужны ученые, которые открыли бы тайны мозга, и читали собственные мысли начальников. Конклаву требуется лишь тупая рабочая сила. Клоны и ничего больше. Управляемые клоны, создающие материальные блага, и клоны – обслуживающий персонал. Она и сама была в какой-то степени клоном, клоном, запрограммированным на изготовление других, себе подобных, машиной по производству биоресурсов. А машина должна делать только то, что ей надлежит делать.  Кто-то там, наверху, давно знает об изменении радиоактивного фона на берегу Океана, но держать всех под тройным стеклянным колпаком, всегда на виду, так удобно.  Держать, подавлять, запрещать и никуда не пускать – вот смысл существования любой власти. Может быть, в этом кроется причина, из-за которой запретная Зона до сих пор не расконсервирована.
      Ив вытащила электронный блокнот и решительно удалила запись о встрече с Аквентином.

      Обладатель загадочного органа тем временем   усердно изучал батискаф. Он тщательно осматривал внешнюю поверхность, залезал внутрь, пробовал на зуб каждую ручку и кнопочку и цокал языком от удивления и восторга. «О, священное оригамо!» - беспрестанно повторял Дикарь, млея от неподдельного восхищения даже при виде обыкновенного шурупа, не говоря о сложных устройствах. Пару раз он не удержался и лизнул что-то блестящее металлическое. 
       Историк Сиб, глядя на проделки исследуемого «объекта» лишь умилялся, радуясь подтверждению своей теории о древних предках. Но потом решил отдохнуть перед дорогой и отправился вздремнуть в фургончик.

       Тихие волны плескались у ног Ив, набегали на берег и с легким шумом возвращались обратно, словно призывая последовать за собой.  Уставшая от шальных мыслей она сидела и ждала, когда очередная гипотеза придет невзначай, всплывет у нее перед глазами, как рыба на гребне волны, выброшенная на берег, которую можно подхватить и изучить во всех подробностях. И догадка, еще пару дней назад казавшаяся безумной строгому профессору, а не молодой красивой женщине, неожиданно появилась.
       Ив сняла ботфорты и защитный костюм. Воздух покинул скафандр с тихим вздохом, как будто не хотел расставаться со своей прекрасной хозяйкой.  Она окунулась с размаху в прозрачную студеную воду. Голубая волна покачала ее вверх-вниз на хребте, нежно лаская. Руки и ноги отважной купальщицы, прежде никогда даже не видевшей океана, заработали так, словно раньше умели делать плавательные движения. Просветленный мозг координировал сначала неумелые, но с каждой минутой все более уверенные взмахи. Рассекая волны, девушка с наслаждением понеслась вперед, в открытое море.
    
      Эд закончил обследование стеклянного шара. Он разобрал на части все, что можно было разобрать, и теперь чесал в затылке, пытаясь понять, как снова вернуть детали в прежнее состояние. Изогнутый рычаг, смысл предназначения которого Дикарь так и не сумел постичь, «свербел» в голове, не давая покоя. Разбудить Сиба он не решился и прямиком направился к океану.
К его немалому удивлению, на берегу никого не было. Эд глубоко вздохнул, и морской воздух напоил его легкие.  Просто дышать теперь доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Он простоял у кромки воды, завороженный и переполненный желанием воспарить между небом и землей. Такое с ним никогда не случалось.
      Вдруг в поле зрения попала небольшая темная точка, скользящая по поверхности воды. Она неуклонно приближалась к берегу. Неужели первое живое существо в вымершем океане? Эд закрыл и снова открыл глаза. Из морской пены, как наваждение, появилась точеная фигура. Капли воды переливались и искрились на стройном теле в лучах заката.
       У Дикаря внезапно пересохло во рту. Сколько дней он не видел обнаженной самки! Эд с трудом отводил взгляд от упругой груди и напряженных сосков прекрасной русалки, о которой слагали легенды жители Флэймии.  Только где же серебристый хвост у прекрасной сирены? Неужели, «морская» красавица и есть его бывший мучитель?! Как ни странно, но мысль о принадлежности главы экспедиции к определенному полу до сих пор ни разу не приходила ему в голову.
Внезапно красные пятна неистово запрыгали у него перед глазами, пульс взорвался от учащенного ритма. Он почувствовал, как желание выжигает нутро, как хочется ему насилия и совокупления, только бы услышать, как она кричит от боли, только бы увидеть, как она уступает ему, сопротивляясь. Сближаясь со Смагдой, он всегда испытывал одно и тоже странное ощущение - что-то среднее между вожделением и омерзением. А каждое соитие сопровождалось криками и предварительным избиением сожительницы.
       Дикарь, обуреваемый страстью, бросился на вышедшую из волн Ив и подмял под себя хрупкую фигурку. Девушка отчаянно закричала, призывая на помощь.
Захлебывающийся вопль нарушил чуткий сон дремавшего историка. Он выскочил из фургончика и, как ошпаренный, понесся к морю, не забыв прихватить спасительные наручники. Еще не сознавая, что происходит, Сиб понял, что данная мера безопасности не окажется лишней. Стальные браслеты в мгновение ока защелкнулись на запястьях и щиколотках Эдда.
       С помощью Сиба «русалка» кое-как выползла из-под навалившегося на нее «груза». Первый страх прошел, и она безо всякого смущения направилась на поиски комбинезона. Его унесло резким ветром, пока девушка ретиво плескалась в воде.
Скафандр валялся неподалеку. Ив невозмутимо натянула его на еще мокрое после купанья тело. Потом, как ни в чем ни бывало, достала из кармана компьютер и удалила в плане дальнейших действий фразы насчет проверки радиации. Она во всем любила порядок и даже после перенесенного стресса не изменила своим привычкам.

***
- Что это было? - спросила Ив некоторое время спустя, когда Дикарь был полностью нейтрализован. Его погрузили в фургон связанным, вместе с банками, колбами и другим оборудованием.
-  Откуда такой приступ агрессии? Обидно, что это случилось как раз в тот момент, когда я безоговорочно готова была признать пришельца вполне разумным, интеллектуальным существом.
- Я бы не стал называть это агрессией, - мягко возразил историк. – Скорее – сработал первородный инстинкт.
- Что-что?! Уж не хочешь ли ты сказать… Но ведь это преступно - взаимоотношения полов запрещены в Церуллине с незапамятных времен, согласно пункту номер двести пятьдесят шесть. Неужели в его мире возможна подобная дикость?
- Эх, ты, дитя пробирки…
- Можно подумать, что ты сам появился на свет другим образом!
- Конечно, нет, равно, как и мои родители, и все прапрадедушки и прапрабабушки. Однако я много лет изучаю жизнь наших далеких предков по уцелевшим рукописям и утверждаю, что искусственное оплодотворение не всегда практиковалось на нашей планете, и дети рождались естественным образом, как предусмотрела природа. А мужчины и женщины испытывали друг к другу разные чувства: влечение, страсть и даже любовь. Это как раз доказательство того, что пришелец – не кто иной, как наш пращур. Им овладела внезапная страсть, которая, вполне возможно, переросла бы в любовь.
       Ив недовольно передернула плечами.
- Любовь?
- Судя по книгам, это сильное и одновременно нежное чувство, присущее индивидуумам на высшей стадии развития.
- То есть, ты хочешь сказать, что мы, достигшие невероятных высот в науке, находимся на низшей ступени, если не испытываем этой самой любви, а  наши дикие предки…
-  Они не все были дикими и примитивными. И очень многие из них могли испытывать возвышенное чувство любви, порождаемое высшим разумом. Хотя порой и у них возникала животная страсть, как у низших существ. В мире все относительно. Вообще-то, я давно хотел заняться подробным изучением проявления чувств между противоположными полами.
- По книгам? – съехидничала Ив.
- Хотя бы, - с вызовом ответил Сиб. - Лучше так повышать свою образованность, чем ничего не знать о наших корнях. И зря ты пренебрегаешь историей. Вот, если бы ты больше читала, то не попала бы впросак с несуществующим космическим кораблем. Да и с пришельцем тоже.
Ив выгнула спину, как разъяренная кошка, но спорить не стала.
- Ладно. Не будем ссориться - теперь мы квиты. Обещаю, что на досуге займусь изучением исторических материалов при условии, что и ты восполнишь пробелы в нейробиологии.
- А я уже начал. И помог мне в этом старый учебник, который я случайно обнаружил в нашей походной лаборатории, под ящиком с реактивами. Хотел отдохнуть перед дорогой, да зачитался и увлекся так, что не мог оторваться. Между прочим, эта находка спасла, твою невинность. Не будь этой книжицы, я бы уснул и не услышал крика. Зато теперь я уже многому научился.
- За два часа с небольшим?
- Да, представь себе. Сейчас я вполне ясно представляю, что химический состав и строение клеток головного мозга, отвечающих за память, позволяют воспроизводить и воссоздавать все то, что происходило с нами с раннего детства. А структура этих клеток обуславливается нашей наследственностью, всем тем объемом знаний и сведений, что переходит к нам от родителей, дедов и прадедов и еще более далеких предков, вплоть до первобытных племен.
- Да, Сиб. В копилках памяти хранятся не только наши воспоминания, но и некие отличительные качества, присущие прежней, унаследованной нами модели мозга. Эти качества, если извлечь из подсознания, позволят нам увидеть, услышать и осознать то, что происходило в отдаленном прошлом.
-  Неужели мы сумеем это сделать? Невероятно! Возможность проникновения в родительский мозг представляет огромный интерес для меня, как историка, и открывает невиданные перспективы.
- Вот над этим, я и хочу поработать. Надеюсь на твое по возвращению в Центр.
Сиб был рад неожиданно возникшему согласию. Бесконечные споры с генетиком выматывали его без остатка, но сейчас ему хотелось похвалы за свое усердие. Не зря же он битых два часа вгрызался в старый учебник.
-  Ну, как? Хороший я ученик?
- Могу сказать, что ты определенно делаешь кое-какие успехи. Впрочем, это лишний раз подтверждает мои последние умозаключения о благотворном влиянии синих камней на всех нас.   
- А в чем суть этого влияния?
- Пока не могу поделиться непроверенными предположениями. Всему свое время. А сейчас нам пора возвращаться.  Не сомневаюсь, что ты поможешь мне в дальнейших исследованиях. Только, чур, не увлекаться и не пытаться «извлечь» из мозга нашего предполагаемого предка что-либо, наподобие первородных инстинктов. Это – табу.

       Эд лежал на полу фургона, в самом углу, заваленный сверху контейнерами, лежал, как ненужная использованная вещь, отчего ощущал себя несчастным и покинутым. Он лежал и напряженно думал. Думал по-настоящему, в полном смысле этого слова, не о том, как утолить голод, найти теплый кров или добыть драгоценные камни, он пытался мыслить и анализировать содеянное.
За что? Что он такого сделал? Разве он хотел причинить вред? Любая самка из его племени была бы рада… Наверное, дело в том, что мучитель-начальник – не самка. То есть в биологическом смысле, конечно, самка, но отношение к ней должно быть другим, не таким…, как к самкам. А каким? Каким?
 Он без толку морщил лоб, так что извилины в мозгу готовы были наплывать друг на друга, как волны, если бы только сумели это сделать. Шестое чувство подсказывало, что нельзя идти на поводу у насилия, что ему чего-то не хватает… Скажем, остроты восприятия или утонченности ощущений, новых, совершенно иных эмоций, без которых нельзя построить никакие взаимоотношения между мужчиной и женщиной.