3. Хроники Знания. Возрождение. Библиотекарь и ида

БИБЛИОТЕКАРЬ И ИДАЛЬГО

  Очень хорошо помню этот день, сильно мне врезался он в память. Это событие произошло в том же 7510 году, когда я проходил студенческую практику в Великой Биргбардской Библиотеке спустя две недели после того, как я нашёл в архиве и прочитал рукопись Исаакиуса Абдула. Заинтригованный прочитанным, я решил копаться в этом архиве и дальше, надеясь обнаружить ещё что-нибудь интересного из истории Хранительства, Кафедры Знания, Библиогарда и Администрации. Архивариус учитель Ди Руан был старичком добрым, любил прикладываться к бутылочке винца (от этого занятия он ещё больше добрел), он предоставил мне полную свободу: ройся и ищи, сколько душа пожелает, но собой ничего не уноси. Всякого бесполезного хлама я обнаружил в довольно большом количестве, но нет-нет да и проскальзывало что-то занятненькое, которое - увы! - вызывало интерес лишь на короткое время. И вот, как я говорил, спустя недели две после находки рукописи Абдула, когда милейший господин Ди Руан храпел у себя в кабинете на потертом диванчике после сытного обеда и двух стаканов крепкой наливочки, я бродил в архиве по запутанным, но уже знакомым, коридорам между книжных полок и стеллажей, зевал от скуки, и забрёл в тупик: книжный ряд стеллажей слева от меня и справа тоже оба упирались в длинный и широкий старый пыльный стол, который был завален коробками. В этом тупике я ещё никогда не был и мне поэтому стало интересно. Скука разом улетучилась и я принялся исследовать содержимое коробок. Коробки были тоже пыльные и были забиты книгами. Переодически чихая, я ворошился в коробках, пока не наткнулся на электронный планшет в кожаном чехле. Интересно! Я жутко удивился тому факту, что среди этой бумажной груды затесалась подобная штуковина. Я повертел его в руках и открыл чехол. Судя по внешнему виду, планшет знавал намного лучшие времена. В силу того обстоятельства, что в свои студенческие годы я отличался любопытством, я попытался включить планшет. И он включился. На экране высветилась надпись "АКТИВИРОВАТЬ ПРОГРАММУ ПРОБУЖДЕНИЯ?", а под ней: "ДА" и "НЕТ". Что за программа? Какое пробуждение? Несомненно, планшет является чьей-то собственностью, он кому-то принадлежит. Может, Ди Руану? Очень сомнительно, конечно, но... В глубине своего сознания я понимал, что это бестактно и очень неприлично - вторгаться на чужую территорию, даже если и моё любопытство не видит в этом ничего плохого. Однако, это понимание так и осталось в глубине моего сознание, осталось на переферии моего мышления, не смогло выйти на передовые позиции. Любопытство взяло вверх. И поэтому я ткнул указательным пальцем правой руки на "ДА". Мгновенно напротив меня на расстоянии двух метров материализовалась голограмма незнакомого мне мужчины лет сорока, который был одет в обтягивающий его тело комбинезон фиолетового тела. Он приложил свою правую руку ладонью к груди и сказал:
 - Приветствую тебя! Кто ты? Назови своё имя, место нахождения и год.
  Удивление моё было безмерное, я вздрогнул от неожиданности, когда возникла эта голограмма, но смог ответить:
 - Умник Бонифаций Бонифациус, учитель Школы Сент-Март в городе Кронопус независимой Республики Новой Франции, планета Гриззар-33. На данный момент сейчас год 7542-й.
 - Программа Пробуждение создана с целью удовлетворить запросы её пользователей касательно мониторинга НИКС-А45 на планете Гриззар-33. Что тебя интересует?
 - Какой ещё мониторинг? Что такое НИКС-А45? - моё любопытство начало набирать обороты.
 - НИКС-А45 - это Научная Исследовательская Космическая Станция, номер которой А45. Она осуществляла систематическое наблюдение за явлениями и процессами, происходящими в человеческой среде на планете Гриззар-33. В рамках этой системы наблюдения происходило оценивание контроль и управление состоянием данной человеческой среды в зависимости от воздействия определённых факторов.
 - Всё равно ничего не понял. Ты чья голограмма?
 - Я не совсем голограмма. Я человеческий разум, перестроенный в программу. Для визуального удобства выгляжу как голограмма.
  Я подумал, что начну понимать происходящее тогда, когда рассказывать мне будут с самого начала и поэтому я сказал:
 - Расскажи о себе.
 - Моё имя - Казимир Мицкевич, я родился на Земле в 3090 году. Получив необходимое образование, я стал специалистом в области зоопсихологии. В 3124 году меня взяли на работу на НИКС-А45, которая базировалась на орбите Гриззар-33. Нашей задачей являлось исследование планеты Гриззар-33 и поиск на ней полезных ресурсов, так же мы должны были разрабатывать удобные условия для адаптации колонистов с Земли на планете Гриззар-33. Наша станция не успела приступить к своей работе, на Земле началась Великая Катастрофа. Спустя несколько дней Земля погибла, земные колонии в Космосе осиротели, остались без всякой поддержки и связи. Для нас, учёных на НИКС-А45, это было страшным потрясением, на какое-то время смысл нашей жизни и работы обернулся крахом. Нашлись среди нас те, которые рванули в слепом отчаянии на Землю, при этом понимая, что на ней теперь ни одно живое существо не сможет теперь существовать. Подавляющее большинство из нас, однако, остались на станции. Мы решили и дальше пребывать на орбите Гриззар-33, а так же по мере своих возможностей осуществлять свою задачу. Земные колонии на этой планете стали приходить в упадок, какое-то время мы поддерживали связь с ними, старались помогать, но уже через пятьдесят лет окончательно воцарились анархия и распад. Земные колонисты начали превращаться в озверевший дикарей, убивающих друг друга в смертельных схватках за пищу, вещи и предметы быта. Нам пришлось изолироваться для нашей же безопасности и довольно скоро о нас на планете стали забывать. Необходимые системы жизнеобеспечения и омоложения не давали нам так стареть, как должны стареть все люди, но бессмертие и молодость они не обеспечивали. В момент Великой Катастрофы на станции работали около трехсот специалистов. Спустя пятьсот лет нас осталось всего пятнадцать дряхлых стариков. Мы нашли выход, чтобы станция и дальше продолжала функционировать. Мы погрузили свои сознания в виртуальную среду, предварительно создав роботизированные системы обслуживания. Наши тела обратились в прах и тлен, но разум каждого из нас продолжал существовать. Время шло, год сменялся годом, десятилетие десятилетием, столетие столетием... Мы не вмешивались в то, что происходило на Гриззар-33, мы надеялись, что дикие и тёмные времена пройдут и настанет фаза культурного и научного возрождения. Мы думали, что одичавшие потомки земных колонистов сами, без посторонней помощи, начнут прозревать и возвращать самим себе некогда утраченный человеческий облик. Особенно наши чаяния стали усиливаться, когда возникла Великая Биргбардская Империя. Мы запустили специально разработанные нами аналитические программы, которые выдали нам столь прискорбный для нас вывод: Империя эта спустя несколько веков падёт и начнутся опять дикие и тёмные времена. Мы не могли этого допустить, ибо наши аналитические программы предполагали вероятность того, что остатки человеческого рода могут сгинуть навеки в этом очередном распаде. Мы начали действовать. Наши роботизированные системы на станции создали живое человеческое тело, в которое был помещён разум самого талантливого учёного специалиста среди нас. После этого он был послан на Гриззар-33. В Великой Биргбардской Империи его знали как Великого Учителя. Его деятельность принесла ожидаемые плоды, появилось сообщество Знающих, возникла Корпорация...
  У меня закружилась голова, я схватился рукой за ближайшую книжную полку, будто почувствовав, что сейчас рухну.
 - Так вот... - пробормотал я. - Так вот, кто такой был, оказывается, наш Великий Учитель...
 - Да, - подтвердил Казимир. - Наш самый первый монитор. После него остальные учёные специалисты с НИКС-А45 тоже начали периодически появляться на вашей планете. Наши технологии позволяли нам, управляя роботизированными системами, в изобилии создавать живые человеческие тела, и перемещать из виртуальной среды наши сознания в эти тела. Мы не могли оставить Корпорацию без своего внимания, слишком много было поставлено на кон. После выполнения какой-либо миссии сознание возвращалось на станции в виртуальную среду.
 - Ты тоже монитор?
 - Я был им.
 - "Был"?
 - Да. Сейчас вы, потомки землян, уже не нуждаетесь в мониторинге. Вы развиваетесь и постепенно возвращаете себе горделивый облик представителей человеческого рода. Вы уже вышли в Космос, хотя пока и не освоили межпланетные перелёты.
 - Если это так, то почему мы не обнаружили вашу станцию на орбите?
 - НИКС-А45 может функционировать как космический корабль. Предчувствуя развитие ваших космических технологий, мы сорок лет назад снялись с орбиты и отправились в Дальний Космос.
 - Почему? Вы не хотите вступать с нами в контакт?
 - Знакомство жителей планеты Гриззар-33 с нашими технологиями обязательно вызовет преждевременный научно-технический бум. Это чревато для развития вашей цивилизации. Вы можете воспользоваться нашими технологиями губительным образом для самих себя. Вы должны развиваться сами, постепенно. Но мы оставили эту вот ПРОГРАММУ ПРОБУЖДЕНИЯ. На вашей планете. В этой библиотеке. Надеясь на то, что кто-то обнаружит её и узнает, как мы, ваши далёкие предки, внесли свой вклад в Знание.
 - Выходит, я первый человек на этой планете, активировавший ПРОГРАММУ?
 - Это так. Первый. Что ты хочешь ещё узнать?
 - Когда ты в первый раз появился на Гриззар-33? Ты помнишь это?
  Казимир улыбнулся и сказал:
 - О, да! Я очень хорошо помню то время. Это были последние годы позднего периода Великой Биргбардской Империи, хотя великой её уже никто не называл и империей никто не считал. Она на глазах разваливалась на части и агонизировала в тяжких муках. Верховные Вожди были жалкими марионетками в руках аристократических группировок и армейских генералов. Империю сотрясали набеги и нашествия мутантов с Диких Земель, их многочисленные племена - гоблины, гномы, тролли и прочие - разрушительным шквалом проносились по Империи и на её обломках создавали свои государства. Времена были тяжёлые, опасные и непредсказуемые, никто не мог сказать, чего стоит ожидать от дня, который наступит завтра: смерть, голод, война, мор... Мы, последние учёные специалисты на НИКС-А45, были обеспокоены. Мы прекрасно понимали, что гибель Империи предрешена, понимали, что ей осталось совсем немного, но Корпорация не должна была погибнуть вместе с ней, этого мы не могли допустить. Мы решили отправить на Гриззар-33 одного из нас. Выбор пал на меня. Наши роботизированные системы создали искусственное живое человеческое тело, в которое переместили моё сознание. Моя легенда была такая: Поль Давик, идальго из обедневшего рода, родился в Кальмаре, Знающим стал ещё в детстве, закончил Школу и Университет в Бигбэне, приехал в Биргбард преисполненный надежд поступить на службу в Великую Библиотеку. Я специально высадился в Кальмаре, чтобы для некоторой достоверности проделать долгий путь, полный опасностей, до Биргбарда. Добравшись до Авалона, я там примкнул к торговому каравану, который как раз-таки направлялся в Биргбард. С караваном двигался отряд конкистадоров, их торговцы наняли для охраны. Это были бывалые вояки сурового вида, с оружием в руках они не раз доблестно противостояли мутантам, и о Диких Землях знали не понаслышке. Все они пахли тяжёлым потом, оружием и кровью, от них за версту несло дешёвым алкогольным пойлом, они грубо выражались и громко смеялись, постоянно играли на деньги и нередко устраивали между собой потасовки. В караване не было женщин, и это обстоятельство очень огорчало наших наёмников, которые до слабого полу были уж очень охотны.
  Где вблизи границы Ромулии нас постигла страшная беда, которая в те годы случалась довольно часто с торговыми караванами. Издавая дикие крики, верхом на громадных чёрных волках, на нас напали гоблины. Конкистадоры были перебиты за считанные минуты, а всех караванщиков, включая и меня, взяли в плен. Мутанты уже давно перестали резать всех подряд, убивали они только конкистадоров и имперских солдат, мирных жителей предпочитали брать живыми, чтобы можно было продать их в рабство. Никто из нас не оказал им сопротивления, по этой причине мы остались живы, но участь нас ждала незавидная.
  На данный момент целью моей миссии на Гриззар-33 было пока всего лишь наблюдение. Я должен был вжиться в реалии всего происходящего на планете, стать своим. Лихачить, пускаться в авантюры, показывать примеры силы, доблести и отваги не входило в мои планы, я должен был беречь себя. Поэтому я безропотно дал себя взять в плен.
  Все мутанты жили кланами, но во время своих набегов собирались в полчища, в орды. У каждого племени были свои наречия, но любые виды письменности отсутствовали. Преобладал культ сильного, не было никаких старейшин, руководили кланами самые сильные и умелые в битвах. До старости доживали единицы, седины считались признаками позора и трусости. Они почитали огонь, гром, железо, оружие и войну - для мутантов это были некие авторитетные духи, этакие примитивные идолы и божки. Они не строили дома и города, они жили поселениями, в палатках из шкур животных и всякого тряпья, добытого в набегах. Награбленное делили поровну, но лучшее, конечно, доставалось их лидерам. Не существовало никакого права наследия, всё можно было отобрать и стать во главе только на правах сильного. Любой мог претендовать на лидерство, любой мог бросить вызов любому, не было никаких преград для этого. Обычаи и законы мутантов были очень примитивные и суровые.
  Сами мутанты, конечно, не ездили на имперские невольничьи рынки. На границах Диких Земель было несколько таких специальных мест, где пленников у них приобретали перекупщики (по дешёвке, разумеется), которые отвозили потом этот живой товар на самые известные рынки Империи. Поэтому гоблины сначало погнали нас в свои края и держали несколько дней в глубоких ямах, из которых невозможно было выбраться. Нам кидали, как собакам, кости каких-то животных, прожаренных на костре, и спускали грязные бадьи с мутной водой. Потом нас вытащили из этих ям и погнали к границе Биргбардской Империи, где продали работорговцам.
  Меня и ещё несколько таких же бедолаг купили биргбардцы. Старшим у них был некто по имени Иштван, низкий, толстый, с безобразной бородой, лысый, все его пальцы рук были в кольцах, зубы у него были золотые. У него имелось несколько помощников и два десятка крепких и высоких каракумцев в качестве охраны. Каракумцы были северянами, работорговцы ценили их за жестокость, беспощадностью и верность. О них ходили слухи, что они каннибалы.
  Иштван меня сразу выделил из всех купленных им.
 "Откуда ты?" - поинтересовался он
 "Из Кальмара."
  Он удивился:
 "Далеко будет, однако... Из благородных? По морде вижу, что из благородных."
 "Я из рода Давиков. Мои родные хорошо тебе заплатят."
 "Слишком уж накладно мне везти тебя, славный ты мой идальго, на твою родину," - улыбнулся работорговец. -"Дорого и опасно. Извини, но мне туда тащиться неохота."
 "Можно отправить письмо моим родным."
 "И сколько оно будет к ним идти? И дойдёт ли вообще? Время сейчас лихое, на дорогах опасно. Да и вообще... Не по мне такой ерундой заниматься. Я привык работать, как мне легче, удобно, быстро, надёжно и с выгодой."
  На этом наш разговор закончился. Я настаивать не стал, не стал упрашивать, я вообще рискнул, сам понимаешь. Какие у меня родственники? Кому направил бы письмо работорговец? Кто за меня заплатил бы выкуп? Предлагая Иштвану этот вариант, я, наверное, уже заранее, сам не зная того, понимал, насколько жаден он и насколько осторожен. А то и в самом деле - взял бы и попытался бы отправить письмо моим несуществующим родным.
  Добрались мы до Биргбарда без особых приключений, путь был относительно спокоен, лишь только на заставах к работорговцам придирались и пытались выдоить с Иштвана парочку марок больше, чем положено было платить за пропуск. Но его каракумцы производили на таможенников такое впечатление, что все придирки ограничивались только словами. Нас везли, как зверей, в клетках, которые были поставлены на повозки, и кормили объедками.
 "Ты, наверное, благородный идальго, прикидываешь сейчас," - посмеивался надо мной Иштван. - "Вот, если повезёт, освобожусь когда-нибудь из рабства, да как найду Иштвана, подонка жирного, да как выпущу ему кишки... Если хочешь, дам тебе пару адресов, где меня можно найти в Биргбарде. Я буду рад поговорить с тобой по душам, мне не впервой вести такие беседы..."
  Невольничий рынок в Биргбарде работал каждый день, гудел как рой встревоженных пчёл, он был самым большим во всей Империи. Здесь покупателю предлагался самый разнообразный ассортимент на любой вкус и цвет, здесь был собран "живой товар" со всех концов Империи, и не только - даже с территорий за её пределами. Помощники Иштвана во весь голос расхваливали нас, врали напропалую, зазывали покупателей, а сам он сидел  поодаль на стульчике под зонтиком, сложив руки на животе. Покупатели подходили, осматривали каждого из нас, но покупать не спешили. Стояло утро, торговля только началась, помощники заламывали высокие цены и опускать их пока не собирались. А Иштван молчал и не вмешивался, будто он тут ни при чём. Это была обычная и всем известная уловка работорговцев. Что-то вроде надежды на то, что какой-нибудь простофиля клюнет и выложит денежек в два раза больше. И ещё это было традицией, неким таким ритуалом, который издавно существует в отношениях между продавцом и покупателем.
  Шло время, полдень медленно и лениво, почти ползком, и даже как-то нехотя, приближался, я иногда смотрел на покупателей, на своих собратьев по несчастью, на неугомонных помощников, которые без устали всё орали и орали, иногда закрывал глаза и думал о своём. И тут я увидел то, что меня заинтересовало. По рынку расхаживали два субъекта, которые разительно отличались от всех присутствующих на этом базаре. Первым шествовал бородатый мужчина лет шестидесяти в мантии библиотекаря, его лицо казалось очень добрым, а глаза словно излучали свет. За ним шел другой мужчина, ему можно было дать лет тридцать пять, он был лыс и начисто выбрит, и одет в профессорскую мантию. Я понял, что они умники Корпорации, я понял, что мне сейчас может улыбнуться удача. Главное - не упустить момент.
  Умники шли медленно и так же медленно смотрели по сторонам. Когда они стали проходить мимо нас, я тихо, но очень отчётливо, произнёс, обращаясь к умнику в мантии библиотекаря:
 "Помогите... Я закончил Школу и Университет в Бигбэне..."
  Умники тотчас остановились. Человек в мантии библиотекаря приблизился ко мне и его глаза словно заглянули мне в душу. Рядом с нами мгновенно оказался сам Иштван, да так быстро оказался, что я аж вздрогнул от неожиданности.
 "О, какая радость, какая неожиданность, мне так приятно лицезреть вас, несравненный мастер Пантера!" - елейным голоском затрещал жирный пройдоха. - "Какой же я счастливец, как мне повезло увидеть вас! Не смел я чаять, не смел надеяться я, что..."
  Человек в мантии библиотекаря перебил его:
 "Я покупаю этого человека. Назови цену."
  Иштван, разумеется, начал юлить, как всякий проженный работорговец:
 "О, это очень редкий экземпляр! Продавая его, я просто кусок от своего сердца отрываю. Вы заприметили стоящий товар, вы знаете, что покупать, великий мастер Пантера! Но тут есть... Как вам это сказать... Одна сложность небольшая... Э-э, маленькая сложность, но..."
 "Сколько?"
 "Между прочим, экземплярчик непростой, я вам скажу, из благородных кровей. Он идальго из древнего рода... древнего рода..." - Иштван замялся, он явно забыл мою родословную. Но через секунду опять стал улыбаться и приятельским тоном обратился ко мне: - "Из какого вы рода, благородный друг вы мой, напомните?"
  Я тоже улыбнулся. Но ничего не сказал. Назло этому прохиндею.
 "Говори, скотина..." - тихо и злобно прошипел Иштван.
  Человек в мантии библиотекаря взял работорговца за руку и сказал ему:
 "Пройдёмте в сторонку и поговорим."
 Они отошли. Иштван опять начал лебезить и угодничать, но торговаться с ним человек в мантии библиотекаря не стал. Он просто дал ему увесистый денежный мешочек, который Иштван взвесил в своей ладони, после чего торг тот час прекратился.
  Так я попал к мастеру Пантера, великому библиотекарю Биргбардской Библиотеки...

 - Думаю, нет нужды рассказывать тебе о Пантера, - проговорил Казимир и внимательно посмотрел на меня.
  Я улыбнулся и ответил:
 - Каждый умник Корпорации должен знать о нём. Его педагогическую деятельность начинают изучать ещё до поступления в Школу.
 - Когда Пантера выкупил меня у Иштвана, шёл год 5640-й. Он управлял Биргбардской Библиотекой уже второй год, но сумел себя показать в этом звании с очень положительных сторон. Авторитет его в Корпорации был на самом высоком уровне, он входил в первую десятку образованных и талантливых умников сообщества Знающих. Мало кто мог сравниться с ним, но сам он этим обстоятельством никогда не гордился и старался всегда держаться скромно.
  Едва мы покинули невольничий рынок и направили свои стопы в Биргбардскую Библиотеку, мастер Пантера начал меня расспрашивать:
 "Вы сказали, что закончили Школу и Университет в Бигбэне. Из какого вы рода?"
 "Род Давиков. Имя моё - Поль."
 "Вы бывали в Лимерике?"
 "Нет, мастер, не довелось."
 "Насколько я знаю, территория Лимерика начинается от юго-западной границы Кальмара. Там есть Школы?"
 "Я знаю, что там можно найти Знающих. Но про Школы ничего не слышал."
  Библиотекарь покивал своей головой, будто соглашаясь с моими словами, и задумался. До Библиотеки мы добрались в полном молчании.
  Мне дали маленькую, но зато уютную, комнатку в библиотечном общежитии и назначили уборщиком. Мне дали понять, что работа эта временная, мне надо обжиться и показать на что я способен. Так же мне дали понять, что я отныне теперь свободный человек, никакой я не раб, что я волен уйти, когда захочу. Но уходить, конечно, я не намеревался, это пока не входило в мои планы. Мастера Пантера я видел часто, по несколько раз в день, он всегда со мной здоровался, невзирая на свой высокий статус, невзирая на то, что он является в Корпорации одним из самых авторитетных умников, а я - рядовой работник метёлки, швабры и щётки.
  Второй разговор с мастером Пантера состоялся через два месяца. После обеденной трапезы я мыл посуду на кухне и неожиданно для меня мне начал помогать сам библиотекарь, собственной персоной. Он меня спросил:
 "Как вы относитесь к тому, чтобы стать умником?"
  Такой поворот мне пришёлся по душе, это было очень кстати. Но никак нельзя было выдавать свои чувства в данный момент. Поэтому я постарался отреагировать, как будто я опешил:
 "Никогда об этом не думал, но... если есть в этом необходимость, то..."
 "Послушайте меня, дон Поль, вам стоит попытаться стать умником. Поверьте мне, стоит."
 "Но у меня нет при себе при себе выпускной грамоты о окончании Школы и Университета в Бигбэне."
 "А она у вас была?"
 "Была," - соврал я. - "После учёбы я покинул Кальмар, добрался до Авалона и там примкнул к караванщики, которые направлялись сюда, в Биргбард. Я имел намерение поступить в эту славную и великую Библиотеку, но... нас схватили мутанты, продали работорговцам, а дальше... Хвала Знанию и Великому Учителю, я встретил вам, мастер!"
 "Выпускная грамота потерялась в пути?"
 "Скорее всего, она пропала, когда я попал в плен."
  Библиотекарь пожевал губами, подумал и сказал:
 "У меня есть идея. Мы вам устроим экзамен, на котором проверим, насколько усвоено вами Знание. Вам это устраивает, благородный дон?"
 "Вполне," - ответил я.
  Экзамен состоялся через два дня. Весь педагогический состав Биргбардского Университета собрался в одной аудитории, чтобы расчленить меня на части, замариновать, а потом насадить меня кусочками на шампуры и пожарить на гриле. Разумеется, у них это не получилось, самые сложные вопросы, которые мне задавали на этом экзамене, были для меня, научного специалиста космической станции, семечками. Экзаменаторы такого от простого уборщика явно неожидали, мои ответы оставили неизгладимое впечатление. Мастер Пантера ликовал, он предложил меня тут же возвести в профессорское звание, минуя учительское. С ним согласились все присутствующие, возражающих не нашлось. Так я стал профессором психологии в Биргбардском Университете. Но длилась моя педагогическая деятельность совсем недолго. Спустя месяц после моего возведения состоялся третий разговор с мастером Пантера. На этот раз он происходил в его личном кабинете. Он угостил меня кружкой превосходного пива и маленькими копчеными колбасками.
 "У меня есть к вам одно дело, дон Поль," - сказал библиотекарь. - "Не личного характера."
 "Я весь в внимании, мой мастер," - последовал мой ответ.
 "Я предлагаю вам послужить великой цели. Послужить Корпорации и Знанию. Я мог бы предложить эту миссию любому умнику, но выбор мой пал нас, благородный дон, совсем не просто так. Вы родом из Кальмара, вы там обрели Знание и получили неплохое - судя по недавнему экзамену - образование. Рядом с Кальмаром находится территория Лимерика, неведомого для нас, биргбардцев, края. Вы сказали мне, что там тоже можно найти Знающих. Но есть ли там Школы? Университет? Библиотека? Дорогой мой дон Поль, вернитесь домой, в свой Университет, я дам вам свою личную грамоту, покажите её тамошним умникам, призовите их помочь вашим братьям и сестрам из Лимерика поднять педагогику до необходимого уровня... Вот такое у меня к вам дело, благородный дон."
 "Очень заманчиво... Тем более, ваша личная грамота будет убедительным аргументом побудить кальмарских умников подвигнуть самих себя на столь благое дело, мой мастер."
 "Означают ли ваши слова, благородный дон, ваше согласие?"
  Я поселил с ответом, пораскинув мозгами, а потом сказал:
 "Я поеду. Но только один."
  Лицо библиотекаря приняло слегка удивлённое выражение. Он проговорил:
 "Не будет ли это опрометчиво, дон Поль? В одиночку пускаться в такой долгий путь, полный опасностей... Мне думается, вам надо дать сопровождающих. Из числа умников. Есть у меня на примете несколько надёжных людей. В прошлом они служили конкистадорами на пограничных рубежах Диких Земель."
  Нет. Никакие сопровождающие мне были не нужны, которые, прибыв со мной в Кальмар, тотчас поняли бы, что я не тот, за кого я выдаю себя.
 "Мой мастер," - стоял я на своём. - "Я возмусь за эту миссию. Но только сам. Один. Повторяю - один."
  Мастер Пантера развёл руки в стороны.
 "Хорошо," - сдался он. - "Если вы так настаиваете, благородный дон..."
  Я понимал, что удачный исход задуманного Пантера дела позволит мне войти к нему в доверие, вызвать его симпатию ко мне, позволит мне приблизиться к нему, стать "своим" в Корпорации и, возможно, заполучить в свои руки какой-нибудь рычаг воздействия на политическую область деятельности сообщества Знающих. И я понимал, что я должен приложить максимум усилий в пользу задуманного.
  Грамоту мастер Пантера мне выдал на следующий день, но я немного задержался в Биргбарде, дабы вернуть небольшой должок одному моему знакомому. Когда Иштван назвал мне парочку адресов, по которым его можно найти в городе-царе всех городов, я из очень хорошо запомнил. Гнусный работорговец, сам того не понимая, совершил фатальную ошибку. Ведь я не люблю оставаться в долгу. Я его нашёл поздним вечером в одном публичном доме. Он явно в этот вечер не собирался умирать, его ублажали две проститутки и он пребывал на вершинах блаженства. Но, когда я появился перед ним, он вмиг обрёл чувство реальности.
 "Ты?!" - удивился он и страх исказил черты его лица. Он раскидал проституток, слез с кровати, пал на пол и начал подползать к моим ногам. - "Благородный дон, помилуйте, я... я рад вас видеть... я готов искупить... я..."
  Он слюнявил мои сапоги и я пнул для начала его по морде. Слушать его трусливый и лживый бред было выше моих сил. Тянуть время я не стал. Я достал кинжал и вонзил его острие в основание черепа. Проститутки заорали и мне пришлось в срочном порядке бежать.
  Такой должок я просто был обязан вернуть...

 - А дальше? Ты отправился в Кальмар? - поинтересовался я.
 - На следующий день после того, как разобрался с работорговцем, - ответил Казимир. - Я, выдавая себя за конкистадора, нанялся в отряд охранников одного торгового каравана, путь держащего в Тигрион. На этот раз мне повезло, каким-то чудом караван ни разу не подвергся нападению мутантов или разбойничьих банд. Из Авалона до Кальмара я добирался уже один, верхом, соблюдая осторожность и бдительность. Одинокий путник - самая желанная жертва для злоумышленников разного рода. В одной придорожной корчме несколько субъектов сомнительной наружности специально затеяли со мной драку. Я им показался лёгкой добычей. Они ошиблись, конечно. Церемониться я с ними не стал, мне хватило всего секунд десять, чтобы отправить их в дорогу долгую и вечную.
  В Биргбарде я выдавал себя за кальмарского идальго, вступившего в Корпорацию, окончившего Школу и Университет. Теперь же, прибыв в Кальмар, я стал выдавать себя за уроженца Ромулии. Ну, а то, что я являюсь биргбардским умником и доверенным лицом великого библиотекаря Пантера - это было правдой, тут мне врать не пришлось. В Бигбэне, столичном граде Кальмара, на тамошних умников грамота мастера Пантера произвела сильное впечатление. Библиотекарь Бигбэнской Библиотеки мастер Джо Лэдд пригласил меня на обед в свои покои, едва только прослышав о моём приезде. После трапезы мы вышли на балкон и там заговорили о делах.
 "Великий мастер Пантера поручил вам весьма трудное задание," - сказал  мастер Лэдд.
 "Озярять тьму неведения и невежества светом просвещения и Знания всегда нелегко," - пространно выразился я.
 "Вы кое-чего не знаете, благородный дон. Иерархия сообщества Знающих устроена в Лимерике совсем иным образом, совсем не так, как у нас."
 "Интересно узнать..."
 "Там нет Школ и Университета, нет Библиотеки. В Эрике - это так называется столица Лимерика - всего одно учебное заведение. Оно именуется Академией, преподают там не учители и не профессоры, а тамошние умники в звании педагогов. Заправляет сообществом Знающих Лимерика педагогический консилиум Академии, который подчиняется государственному руководителю Лимерика - командору. Сейчас эту должность занимает Купидон Восьмой. Знающие Лимерика причисляют себя к Корпорации, но только на словах, по факту же они являются самостоятельной организацией и своей независимостью очень дорожат. И ещё в большей мере дорожит своей властью над ними сам командор. Я сильно сомневаюсь, дон Поль, что умники Академии просто так согласятся расстаться с этой независимостью, а командор в свою признает власть биргбардского библиотекаря над сообществом Знающих Лимерика."
 "Миссия моя важна для всей Корпорации. Я прислан сюда не для того, чтобы упрочить на этих территориях политические и педагогические позиции мастера Пантера. Я..."
  Мастер Лэдд раздражённо перебил меня:
 "Перестаньте разводить демогогию, благородный дон. Я вам не наивный мальчик, я прекрасно разбираюсь в текущей корпоративной политике и... и в амбициях биргбардских библиотекарей. Если я выразился резко - прошу меня простить, но я сказал правду."
 "А биргбардские библиотекари знают о вашей "правде"?"
 "Нисколько в этом не сомневаюсь. С каждым годом биргбардские библиотекари всё чаще и чаще склоны забывать некоторые статьи уставного кодекса Корпорации. Статьи, закрепляющие полноправное равенство всех библиотекарей в нашем сообществе. И им полезно об этом напоминать... время от времени."
  Некоторое время мастер Лэдд хранил молчание, прохаживаясь по своему кабинету, заложив руки за спину. Потом он заговорил:
 "Педагоги Академии в Эрике владеют Знанием на самом высоком уровне. Некоторое из них объявили себя почетными академиками, они весьма поднаторели в спорах и состязаниях. Самые грамотные и образованные умники Корпорации проигрывали им. Вы сможете добиться от них уважения к вам, если будете умнее всех их. Мы, Знающие Кальмара, постараемся помочь вам, хотя лично я сам не верю, что затея ваша, вернее, вашего библиотекаря, дон Поль, будет иметь успех."
  Вот такой состоялся разговор у меня с мастером Лэддом, главой кальмарских умников.
  В Лимерик я отправился на следующий день. Через трое суток я на резвом скакуне пересекал улицы Эрика, пока не добрался до Академии. Мне здесь был оказан совсем другой приём, не такой, как в Бигбэне. Грамота мастера Пантера никакого благоговения в Академии ни у кого не вызвала, мой статус посланца великого библиотекаря Биргбардской Библиотеки почтения и уважения тоже не снискал. Главой педагогического совета и ректором Академии являлся некто мастер-академик Нестор Ван, меня вот так сразу к нему не пустили. Вынудили ждать полдня.
  Когда Ван закончил читать грамоту, он даже рассмеялся:
 "Меня умиляют эти все попытки биргбардских библиотекарей взять под своё педагогическое попечение территории, которые не входят в его юрисдикцию."
 "Мастер Пантера действует из лучших побуждений, направленных на благо Корпорации," - сказал я.
 "Зачем Лимерику Школы, Университет и Библиотека? Мы прекрасно обходимся без них. У нас есть Академия!"
 "Подобное положение не соответствует иерархическим нормам уставного кодекса Корпорации."
 "У мастера Пантера нет никакого права говорить от имени всей Корпорации."
 "Он и не говорит от имени всей Корпорации. Он предлагает свою помощь. От самого себя," - возразил я.
  Ван приблизился ко мне почти вплотную. Его голос стал тихим и одновременно зловещим.
 "Благородный дон Поль, славный идальго, я прекрасно понимаю, что нам, умникам Лимерика, предлагает биргбардский библиотекарь. Он предлагает нам всем лечь под него."
  После этих своих слов ректор Академии повернулся ко мне спиной и отошёл от меня. Небрежным тоном он продолжил:
 "Академию курирует его величество командор Купидон, без его согласия я не смогу принять так называемую "помощь" от мастера Пантера."
 "Когда командор может назначить мне аудиенцию?"
  Ректор усмехнулся:
 "Тогда, когда сам соизволит... Для начала я должен доложить ему о вашем визите."
 "Доложите ему, как можно скорее."
 "Поумертьте свой пыл, славный идальго. Это мне решать - когда, где и как."
  Я всё понял. Высокомерный засранец не прочь меня основательно помурыжить. Нет, не на того он напал, пора заканчивать эти сюсюканья.
 "Ректор Ван, " - сказал я. - "Я уполномочен мастером Пантера санкционировать прекращение деятельности Академии, как несоответствующей педагогическим и иерархическим нормам уставного кодекса Корпорации. Для пущей убедительности мастер Пантера устроит конференцию библиотекарей, на которой Знающим Лимерика будет объявлен запрет заниматься Знанием."
  Ректор повернулся ко мне. Он уже не улыбался. Его взгляд был преисполнен злобы, глаза его сверлили меня.
  Я продолжил:
 "А его величеству командору Купидону в свою очередь не стоит усложнять отношения с Корпорацией, которая является в Биргбардской Империи государственным институтом. Командору Лимерика стоит помнить о том, что он в самом начале своего правления дал клятву верности Верховному Вождю."
 "О какой империи вы говорите?! Которая не в силах отразить набеги разбойничьих банд?" - раздражённо бросил ректор. - "И о каком Верховном Вожде?! Власть которого не распространяется дальше его резиденции! Да любой армейский генерал, если захочет, растопчет  такого Верховного Вождя!"
  Я улыбнулся и изобразил на лице беззаботное выражение.
 "Кстати, насчёт генералов, ректор Ван," - добавил я. - "Один из них - генерал Хасан Джефф - базируется в соседнем с Лимериком Кальмаре со своим корпусом, численность которого составляет две тысячи отборных имперских солдат и триста конкистадоров. И намерение растоптать генерал Джефф нынешнего Верховного Вождя не имеет, он верен ему и готов исполнить любой его приказ. В том числе и приказ аннексировать Лимерик, включив его в состав Империи."
 "Не много ли вы на себя берёте, дон Поль?!" - сорвался ректор, переходя на крик.
  Я, словно не слыша его, поставил окончательную точку:
 "В случае сопротивления все Знающие Лимерика подпадут в разряд государственных преступников, с которыми поступят согласно имперским законам."
  Я его добил. Ректор Ван пулей вылетел из кабинета, громко захлопнув за собой дверь. Я не шелохнулся, с места не двинулся. Я понимал, что он сейчас через некоторое время вернётся. Так и произошло.
 "Вот что, благородный дон," - глаза Вана метали молнии, - "я доложу о вашей просьбе его величеству и..."
 "Аудиенция должна быть назначена на сегодняшний вечер," - перебил я его.
  Лицо ректора начало покрываться багровыми пятнами. Окончания дожидаться я не стал, я вышел из кабинета решительным шагом.
  Его величество командор Купидон Восьмой с виду казался милым человека, производил на первый взгляд приятное впечатление, был общителен и шутил. Но я держал ушки на макушке, я ведь блефовал, никаких дополнительных полномочий у меня не было, генерал Джефф лоялен по отношению к Верховному Вождю был только на словах, своими войсками он распоряжался исключительно независимо от Биргбарда. Моя миссия висела на тонком волоске, тут перегибать палку никак нельзя, я играл с огнём.
  Ужинали мы втроём - командор, ректор Ван и я. Стол ломился от шикарного угощения, всего было вдоволь. Его величество Купидон Восьмой, уплетая жареного цыплёнка, разглагольствовал:
 "Ну зачем, благородный дон Поль, зачем нам Школы, Университет и Библиотека? Лимерику хватает одной Академии."
 "Лимерику пора выходить на более соответствующий уровень педагогики," - я постарался выразиться резонно.
  Командор оставил в покое жареного цыплёнка и хитро прищурился:
 "Вы хотите сказать, что наша Академия чему-то не соответствует? Не дотягивает до необходимого уровня? Я вас правильно понял?"
  Самодовольный болван проглотил наживку. Отлично. Теперь надо дёрнуть.
 "Всё верно," - кивнул я. - "Академия не располагает полнотой Знания и её педагогический уровень отстаёт от требуемой планки."
 "Вот как?!" - воскликнул Купидон и расхохотался. - "Да мои академики утрут нос всем Университетам Корпорации!"
  Я добился своего. Командор болтается на крючке.
 "Это можно проверить..." - я постарался произнести эти слова как можно небрежным тоном.
 "Проверить?" - переспросил командор.
  Ректор постарался вклиниться в разговор, он немного встревожился и что-то заподозрил:
 "Мой государь, не стоит..."
  Командор не стал его слушать.
 "Постойте, милейший мой друг, дайте мне разобраться, пытаются задеть нашу честь и наш престиж, моя обязанность ответить на этот выпад," - перебил Вана командор и обратился ко мне:
 "Вот что, благородный дон, можно поступить самым простым способом. Устроим... э-э... состязание. Академия выставит своего самого лучшего грамотея, а вы - своего."
 "Справедливо, слов нет. Но что будет на кону?"
 "Если Академия проиграет, то я её распускаю и учреждаю Школы, Университеты и Библиотеки... В общем, перехожу на ваш так называемый соответствующий уровень педагогики."
 "А если..."
 "А если Академия победит, то вы... лишаетесь своей головы!" - и командор оглушительно захохотал. Смеялся он почти целую минуту, потом резко умолк и спросил:
 "Вас устраивают такие условия, благородный дон?"
 "Вполне," - согласился я. - "Но с двумя дополнениями. Первое: на состязании объясняться будут только знаками и жестами, без всяких слов. Второе: условия этого состязания надо оформить документально."
 "Вам недостаточно моего слова?"
 "Мне - достаточно. Однако, для потомков и для истории - навряд ли."
 "Признаться, я бы прямо сейчас снёс вам вашу голову, благородный дон. Собственноручно."
  Я сделал вид, что воспринял эти слова, как шутку. Но дело пошло, был вызван государственный секретарь, который составил письменный документ. Его величество Купидон Восьмой подписал сей документ, ещё раз пошутил насчёт моей головы, я взял документ и немедля помчался в Бигбэн.
  Мастер Джо Лэдд, ознакомившись с документом, сразу же наградил меня пристальным взгляд, в котором угадывалась также и ирония тоже.
 "Мне кажется, что почтенный мастер Пантера сильно ошибся, доверив вам такую серьёзную миссию."
 "Это почему же?"
 "Вы действуете, как авантюрист, идальго!"
 "Вы ничем не рискуете. Рискую я. Своей головой."
 "Речь не о вашей голове. Сами того не понимая, вы подставили всю Корпорацию! Зачем вы устраиваете это соревнование? Вы же прекрасно знаете, что мы не выстоим против академиков!"
 "Почему же не выстоим? Лично я уверен в успехе нашего дела."
 "Да вы... Вы..." - задохнулся библиотекарь от негодования. Потом совладал со своими чувствами и сказал:
 "Поступайте, как вам вздумается. Раз собственной головы не жаль..."
  И мастер Лэдд позвонил в колокольчик. В кабинет вошёл секретарь. Это означало, что разговор закончен.

  - И у меня, признаться, складывается впечатление, что твой поступок ничто не иное, как просто безрассудство, - откровенно заявил я Казимиру.
  Он лукаво улыбнулся и ответил:
 - В том-то и дело. Для осуществления задуманного мною я должен был поступать как можно безрассуднее. Я должен был казаться всем авантюристом, как подметил мастер Лэдд, я должен был ввести в заблуждение как можно больше народу. Следующий мой поступок не только вызвал негодование одного только бигбэнского библиотекаря, но настроил против меня всех Знающих Кальмара. Стали поговаривать, что я не в своём уме. И всё потому, что я выставил против академиков Эрика не делегацию лучших умников Кальмара, а всего лишь одного - самого бестолкового из них. Одного малого по имени Добби Вирт, который всё никак не мог закончить Школу. Он был сыном бедной торговки фруктами, про него говорили, что он белое от черного отличить не в состоянии. Вот такой мне и был нужен. С ним-то я и отправился в Эрик. И, конечно, прихватил собой с десяток кальмарских умников в качестве свидетелей. Нас никто не провожал, некоторые нам сочувствовали, некоторые посмеивались и крутили пальцем у виска, но все до него были уверены, что нас ожидает провал и позор. Дабы полностью откреститься от меня, мастер Лэдд отправил гонца в Биргбард с личным письмом к мастеру Пантера. В нём он явно выставлял меня в самом худшем свете.
  В Эрике нас встретили, едва сдерживая смех, кальмарские делегаты были готовы сквозь землю провалиться. Только не я, конечно, и не Добби, которые толком не понимал, куда его привезли и для чего.
  Надо отдать должное ректору Вану - в отличии от командора, он, словно чувствуя тут некий подвох с моей стороны, он решил на всякий случай перестраховаться и поэтому выставил против Добби самого умного и авторитетного академика. Это был знаменитый Карл Одноглаз, вся Корпорация признавала его одним из лучших знатоков Знания. Купидон Восьмой, напротив, веселился, как малое дитя. Его шуточки, направленные в адрес моей головы, следовали одна за другой. Я улыбался и был невозмутим, периодически потирал свою шею и, тем самым, забавлял командора. Добби старался держаться молодцом, у него это плохо получалось, всё дело портило его врождённое косоглазие, но ничего тут исправить было нельзя. Академик Карл походил на павлина, весь увешан был орденами и наградами за свою учёность, он нисколько не сомневался в своей победе, а так же в том, что победа эта будет лёгкой.
  Соревнование происходило в трапезной Академии. Одноглаза и Добби посадили друг против друга  по разные стороны большого стола.
  Его величество командор Купидон Восьмой махнул платком и соревнование началось.
  Первым в бой бросился учёный академик. Он поднял два пальца перед своим оппонентом, и в тот же миг Добби показал ему один палец. Учёный светило всего Лимерика вытащил из кармана темно-красную черешню и съел ее. Добби в ответ слопал несколько ягодинок морошки. Присутствующие на этом состязании явно ничего не понимали в происходящем, но потемневшее от гнева лицо Добби давало понять всем, что дело тут оборачивается против него.
  Карл Одноглаз, сохраняя полное спокойствие, достал книгу и подкинул её на ладони. Тогда Добби, кипя от бешенства, вытащил у себя из-за пазухи краюху чёрствого хлеба. Премудрый муж и светоч Академии поднес книгу к своей голове и слегка хлопнул ею по своей макушке. В тот же миг Добби, как следует размахнувшись, запустил краюху прямо в лицо своего противника. Да так запустил, что Одноглаз аж свалился со стула.
  Беднягу Добби хотели тут же скрутить и повязать, но Карл Одноглаз, гордость и хвала Академии опередил всех. Он встал на ноги, кинулся к Добби и очень энергично стал пожимать его руки своими. При этом он говорил всякие лестные слова в адрес Добби. Всё присутствующие разинул свои рты от удивления. Но Одноглаз всё всем разъяснил:
 "Братья! Друзья! Соратники! Будьте же свидетелями того, что сегодня пред всем честным учёным людом я, Карл Одноглаз, в своём лице представляя всю Академию нашего Лимерика, вынужден признать, что потерпел сокрушительное поражение!
  Толпа ахнула и охнула. Никто не мог поверить, что слышит такие слова от столь знаменитого учёного мужа сообщества Знающих.
 "Да-да! Вы не ослышались," - продолжал заверять Одноглаз. - "Я изъездил всю Империю и побывал во многих Школах и Университетах Корпорации, вступал в полемики со многими грамотеями и всех их побеждал. Но сейчас я повержен в пух и прах! Братья и соратники! Меня сокрушил самый наимудрейший и удивительнейший умник, который благодаря своей всепостигающей мудрости во всем превзошел меня и побил в этом споре. Вот он, этот великий и неповторимый гений!
  И свой указующий перст Одноглаз направил на Добби, лицо которого приняло самое нелепое выражение. Видимо, он силился понять слова академика, но у него ничего не получалось.
 "Позвольте!" - рявкнул его величество командор Купидон Восьмой. - "Мне и присутствующей здесь публике хотелось, чтобы вы разъяснили всем нам, каким же это образом наш учёный гость из Кальмара смог показать своё превосходство. И разъяснения должны быть убедительными!"
  Карл Одноглаз поклонился командору и начал свой рассказ:
 "Честно признаюсь, я недооценил своего доблестного противника, моя самонадеянность и моё тщеславие ввели меня в сильнейшее заблуждение. Едва взглянув на него, я внушил самому себе, что смогу разделаться с ним в три счёта. Я показал два пальца и жест сей мой означал, что человек по своей природе состоит из тела и души. Но великий учёный муж поправил меня, показав мне один палец, говоря тем самым, что и у тела и у души жизнь всего одна. Я съел черешню, утверждая что жизнь прекрасна и сладка, но соперник мой съел кислую морошку и это означало, что жизнь не только сладка и прекрасна, но так же изобилует трудностями и горестями. Книга в моей руке заявляла незыблемую истину о том, что превыше всего на свете - Знание. Мой мудрый соперник на это достал хлеб, сказав тем самым, что многое в жизни достигается не только умом, но и тяжким трудом. Хлопок книги по моей макушке символизировал то, что люди часто применяют Знание не по назначению. И учёный противник мой согласился с этим, добавив, что такое отношение к Знанию оборачивается против самого носителя Знания, кинув хлеб в меня в подтверждение своих слов. Что тут можно ещё сказать! Всё верно и всё правильно. И больше других слов нет у меня. Я повержен и разбит мудростью этой великой! Прошу только об одном снисхождении: отправьте меня, пожалуйста, в Лимерик, к нашим учёным братьям, чтобы у них я мог научиться такой премудрости!
  Воцарилось гнетущее молчание. Карл Одноглаз поник, сгорбился и вышел из трапезной, ковыляя и прихрамывая. После его ухода я встал со своего места и громогласно высказался:
 "Поединок закончился! Представитель от Академии  признал своё поражение! Ваше величество, вы готовы подтвердить это?"
  Не только я в этот момент смотрел на командора. К нему было приковано внимание всех присутствующих. Я понимал, что Купидон попытается извернуться и не сдержать своего обещания. Подписанный им документ для него мало что значит. Надо было нанести финальный удар, и такой силы, чтобы не было ему никакой возможности отвертеться.
  Командор помедлил с ответом. Но отвечать, всё-таки, пришлось:
 "Полно, идальго, полно... Один из моих академиков по чистой случайности проиграл вашему умнику... И только лишь... Разве это повод для того, чтобы закрывать всю Академию? Не думаю... Да, ваш представитель оказался более одарённый, чем мой, но... можно ведь и предположить, что есть более одарённый."
 "Более одарённый, говорите?" - переспросил я. - "Что ж, можно прямо сейчас выяснить, насколько мой выдвиженец более одарённее вашего самого умного академика... Добби, Добрый малый, удалец ты наш, скажи всем нам, о чём ты толковал с почтенный академиком? Нам всем, как страсть, узнать хочется!"
 "Да охотно," - отозвался простак Добби. - "Секрета тут нет никакого. Этот, как его... ну, академик ваш наставил на меня сходу два пальца, хотя я ему и ничего такого плохого не сделал. Наставил так, значит, два пальца, мол, чего это ты уставился на меня своими двумя лупами. Ну я ему в ответ ткнул один палец, типа, мол, а ты чего сам-то зыришь на меня своим одним глазом. Потом этот хрен закинул в рот свой черешню. Это он мне дал понять, что у него такая вкуснятина есть, а у меня нет. Ну и что из этого, что нет у меня её? Мне и кислая морошка сойдёт. И пусть она не такая вкусная, как черешню, но, как говорится, на вкус и цвет товарища нет. Дальше этот тип принялся насмехаться надо мной. Книжку мне показал, мол, смотри, какой я умный, целую книжку прочитал, а тебе слабо? Я краюху хлеба достал и показал ему, типа, пока ты книжки читаешь, бездельник, времени у тебя на это хватает, а у меня всё время уходит, чтобы себе на хлеб заработать. А потом он меня и вовсе оскорбил. Книжкой себя по башке хлопнул, мол, мозгов у тебя нет, а не времени, чтобы прочитать её. Ну я и рассердился малость, не скрою, чего греха таить. Взял и запустил в охальника краюхой, ведь другого под рукой ничего не было. Вот и весь наш разговор был, как я его понял."
  Рассказ Добби произвёл небывалый эффект. Публика была в шоке. Я же ликовал. Я язвительно осведомился у командора:
 "Ну что, ваше величество, насколько мой выдвиженец одарённее вашего самого выдающего педагога Академии, раз он признал себя побежденным в этом состязании?"
  Мой вопрос, конечно, задел командора за живое. При иных обстоятельствах я бы сильно рисковал, задав его, но только не сейчас. Финальный удар состоялся, он попал точно в цель. Академии (да и самому командору) теперь от этого позора оправиться не было никакой возможности. Это был полный нокаут.
  Его величество Купидон Восьмой не пожелал нужным мне ответить, он просто встал со своего кресла и, громко шагая, вышел из трапезной.

 - И что было дальше? - спросил я.
 - Дальше начались всякие формальности и улаживание возникающих проблем по этому поводу, - ответил Казимир. - Педагоги всеми силами старались помешать упразднению Академии. Командор сделал вид, что он никоим образом не причастен к этому, но чувствовалось, что он сочувствует и оказывает поддержку педагогам. Пришлось вызывать из Биргбарда целую комиссию. Её появление в Эрике расставило всё по своим местам. Не сразу, но постепенно в Лимерике начались появляться Школы, Университет и Библиотека.
 - Скажи мне, неужели ты был так уверен, что учёное соревнование между Одноглазом и Добби закончится таким вот образом? Ведь всё могло пойти совсем по-другому.
  Казимир лукаво улыбнулся и проговорил:
 - Понимаешь, я - сам учёный. И мне часто приходилось убеждаться, что решение очень трудных и головоломных задач может быть очень даже простым. Иногда я удивлялся тому факту, как нестандартный и довольно абсурдный на первый взгляд подход к решению сложной проблемы приводил к удовлетворительному результату. Трудно поверить, но таким парадоксам есть тоже место в науке. И... ты прав, конечно, я очень сильно рисковал. Я предположил, что заумная учёность может разбиться о невероятную глупость. Но также может и не разбиться. Однако... на моё счастье, моя задумка сработала.
 - Можно скачать, тебе повезло.
 - Можно. Я не против. Я сильно рисковал, не скрою. Но мой рассказ о начале моей миссии подошёл к концу.
 - Постой! А потом? Благодаря твоей смекалке Лимерик вошёл в состав педагогической юрисдикции Корпорации. А дальше? Ты вернулся к мастеру Пантера?
 - У нас ещё будет время поговорить об этом, - сказал Казимир. - Но сейчас я вынужден исчезнуть. Программа должна пройти период подзарядки, она слишком долго пребывала в неактивированном состоянии.
  После этих слов голограмма исчезла, как будто её и не было. Остался только планшет в моих руках.