Клетка для подсознания. Глава 4

Начало http://proza.ru/2024/04/14/116

С минуту установилось такое беззвучие, что у меня чуть не лопнуло сердце. А потом в этой запредельной тишине послышалось знакомое мяуканье, которое я не слышала уже много лет.

- Кокот! Кокот! - истошно завопила я. - Кока – а – а – а!

Мой голос сорвался и перешёл на всхлипывание.

- Зачем так вопить? - раздалось рядом с моим ухом.

- Кокот! - закричала я снова. - Ты где, Кока?

Я водила вокруг себя руками, но никак не могла коснуться его.

- Я здесь, - достойно и с крохотной ноткой высокомерия повторил кот. - И, пожалуйста, не кричи мне в уши.

Я немного успокоилась и попросила:

- Кока, можно я тебя поглажу?

- Попрошу меня этим идиотским именем больше не называть! - прорычал кот.

- Ладно, - примирительно подняла я ладони вверх. - Ну, дай за ушком поглажу.

- Не дам, - категорично заявил кот.

- Ну, разочек! - взмолилась я. - Ну, пожалуйста! Ну, Кокот!

Кокот фыркнул и коротко рявкнул.

- Иди ко мне, - гипнотизировала я его. - Иди ко мне, кисонька!

- Да не кисонька я, - обиделся кот. – Я кот, а не кошка. Но я тебя прощаю. Так и быть, подойду, но попрошу не выражаться!

Он ткнулся в мою протянутую ладонь холодным, костяным лбом.

Я в страхе отпрянула. Вместо ожидаемой пушистой и тупой кошачьей головки и мокрого носика я ощутила ледяной покров голого, жёсткого черепа. Кокот зловеще захохотал и запрыгнул мне на колени. Пересилив страх, я осторожно дотронулась до покрытой когда-то чёрной пушистой шерстью головы, а дальше пальцы проскользнули вдоль костяшек позвоночника и прошлись по хрупким рёбрам.

- Достаточно? - поинтересовался Кокот.

- Достаточно, - печально ответила я и разочарованно добавила: - Ты не Кокот.

- Ну да, - согласился кот. - Я более не тот всеми третируемый длинношерстный сирота, который имел несчастье называться Кокотом.

У меня отвисла челюсть.

- Это ты – то третируемый сирота? - переспросила я.

- Ну, не ты же! - стал спорить кот.

Я притворилась не только слепой, но и глухой:

- Нет, ты кто угодно: говорящий скелет, четырёхлапый умник, хвостатый философ – но ты не тот Кокот, без которого я не то, что жить, а дышать не могла!

- Разграничим понятия, - важно заговорил кот, по привычке свернувшись клубком у меня на коленях.

- Я, будучи абсолютно и полностью уверенным в своих умственных качествах, в своих блестящих способностях к рассудительности и анализу, являюсь цельным вселенским индивидуумом в соответствии с размером головного мозга. Все совокупности мыслительных операций, - продолжал разглагольствовать кот, воспользовавшись моим замешательством, - И рецептивную готовность к разумным действиям я называю своей личностью, в просторечии – Кокот.

- Ну и ну! - восхитилась я. - Ты не просто огорошил меня размахом своей умной речи, ты убил меня наповал!

Кокот мурлыкнул по старой привычке.

- Я даже не всё уяснила, - польстила я ему. - Честно говоря, я и не подозревала в тебе даже зачатков мышления!

Кот, если бы у него сохранились уши, точно отставил бы их в сторону самолётиком и враждебно бы меня оглядел. Теперь же, точно так, как и я, он мог выражать свои эмоции посредством голоса, что не замедлило проявиться:

- Я не договорил, - строго сказал он. - Тебе понятно, что Я называю Кокотом?
Я кивнула.

- А ты, - зазвучало обвинение, - Разумеешь под этим именем упитанное животное с длинной шерстью, наглой мордой, без мозгов, вечно требовательным «мяу» и шершавым языком.

- Да, - согласилась я. – Именно таким я тебя и помню.

- Ну, ты же сама себе и противоречишь, - довольно заключил кот. - Ты всегда придерживалась убеждения, что суть есть содержание, а не форма; и любящий форму недальновиден и в какой-то мере глуп, а любящий суть – несчастен, ибо суть без формы так же ужасна, как форма без сути. Соединение же их настолько редко, что почти не встречается в одном мире.

Чтобы как-то себя оправдать я дерзко заметила:

- Но не с тобой я делилась своими мыслями!

Кокот глубоко вздохнул, гремя позвонками, и вздох его был похож на вздох психиатра, разговаривающего с неизлечимо больным шизофреником:

- Ты бы до этого и не додумалась! Всё, что я от тебя терпел, носило извращенческий характер, более подходящий для идиота, а не для меня.

- Но ты вёл себя так нагло, что у меня просто руки чесались поставить тебя на твоё место! - моему возмущению не было предела.

Кот промолчал.

- Иногда, - польстила я, пожалев о только что вырвавшейся фразе.

Кокот, однако, нисколько и не обиделся:

- Если рассмотреть наши отношения с точки зрения сути, то в них роль идиота играла ты, - сказал он спокойно. - Вспомни только, как однажды ты, сидя в кухне на табурете, покатывалась со смеху, выдавливая из себя «Тёпа» (кот брезгливо фыркнул) и показывала пальцем на меня. Ещё ты имела дурную привычку повторять, что «Тёпа» - это укороченное имя от «Недотёпа». Признаешь, не было?

- Было, - согласилась я грустно.

- Так теперь скажи, у кого из нас не хватало мозгов? - последовал риторический вопрос. – Я над тобой никогда не смеялся. Да, я подкарауливал тебя в коридоре, кусал за икры, царапал – и не скрою, с огромным наслаждением, но я тебя всегда уважал. А ты надо мной всего лишь насмехалась.

- Кокот, - поправила я его. - Ты неправильно поставил вопрос про мозги. У тебя на тот момент мозгов было явно меньше, чем у меня. Просто, смехом я выражала свою любовь к тебе, я не насмехалась над тобой, а смеялась, - призналась я. – Понимаешь, мне с тобой было так спокойно, что я не могла удержаться и начинала хохотать… Ну, Кокот…

Кот хранил молчание.

- Я очень, очень тебя любила, - добавила я прерывающимся голосом, так как в горле у меня образовался ком невыплаканных слёз. - После твоей смерти я так никогда и не завела котёнка, потому что таких замечательных, как ты, я больше не встречала.
Так как у меня не было глаз, я заплакала душой.

- А ты знаешь, как я умер? - поинтересовался Кокот.

- Мне сказали, что ты съел отравленную крысу, а бабушка клялась, что закопала тебя в палисаднике у корней старой сливы. Кокот, я всегда хотела раскопать твою могилу, чтобы убедиться в правдивости этих слов.

- Почему же не раскопала? - в голосе Кокота звучал укор.

- Знаешь, - я не стала признаваться, что это была всего лишь мечта. - Мне всегда казалось, что я напрасно перекопаю палисадник, и что окружающие окончательно убедятся, что я безумна и закроют меня в жёлтом доме.

- Ты боялась показать всему миру, что ты безумна? – переспросил кот.

- Да, - честно ответила я.

- А почему? - поинтересовался он.

- Тогда бы никто не захотел со мной дружить, - сказала я глупость.

- С тобой и так никто не хотел дружить, у сумасшедших друзей из людей не бывает, это я тебе как кот свидетельствую, - иронически заметил кот. - И всё-таки, почему ты не раскопала мою могилу?

- Потому что я знала, что там тебя нет! - призналась я.

- Верно, - поддержал меня кот. – А хочешь узнать, что со мной случилось на самом деле?

- Хочу, - ответила я.

- А ты не будешь биться в истерике и продолжать капать слёзной водой на мои голые кости, а то я мёрзну? - спросил Кокот.

Я извинилась.

- Я не отравился отравленной крысой, - пустился кот в воспоминания. - Твой дедушка меня ненавидел, потому что я был озлоблен на весь белый свет, потому что меня забросило в их ненавистный дом, в котором не было тебя. От невозможности что-то изменить, я забивался в угол и непрестанно шипел. Шипел до тех пор, пока твой дедушка не засунул меня в мешок и не увёз на дачи, где выкинул из мешка и…

Я не умел добывать пищу, и ходил от дома к дому в надежде, что мне дадут хотя бы сыра. Я тогда не знал, что надо есть хлеб, но я его никогда не ел, и за это меня прогоняли. Я совсем ослаб и, как-то перебегая шоссе, попал под колёса автомобиля. Мне передавило задние лапы, и я жалел, что и в смерти мне не повезло. Ты можешь себе представить, что водитель даже не остановился?

- Я могу всё представить, - надтреснутым голосом сказала я. - Жаль, что я ничем не могла тебе помочь.

- Я сполз в канаву, - продолжал рассказывать Кокот. - И там я умирал несколько дней. А потом, когда я умер, а это случилось 14 апреля, я видел, как ты написала о моей смерти в своём дневнике и назвала эту главу «Два зверя». И я был тебе благодарен, что ты написала обо мне…

- Кокот, - охрипшим голосом спросила я. – Скажи, ты меня любил?

- Честно? - переспросил он.

Я кивнула.

- Если честно, то при жизни нет, а сейчас – да.

- А почему?

- Сейчас я суть, и ты суть, ты перенесла много страданий и стала другой, больше похожей на человека.

- Хорошо, - согласилась я. - Я могу понять, почему ты не любил меня в реальной жизни, но что изменилось теперь?

- А ты не поняла? - удивился кот.

- Не поняла чего? - переспросила я.

- Тебе что, не объяснили суть подарка?

- Нет.

- Ну да, я и забыл, - промурлыкал кот, - Что ты всегда была не в ладах со своими мозгами, и они над тобой приятно пошутили – подсунули тебе магическое зеркало и не объяснили, как им пользоваться. И СТОИТ ЛИ ВООБЩЕ ИМ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ! - Кот выделил последнее предложение особенным голосом.

Я призадумалась. В принципе я ожидала подлости со стороны своих мозгов, но не знала, с какой стороны её ожидать. Кот, не дождавшись моего ответа, продолжал:

- Тебе подарили магическое зеркало, из которого ты можешь вызвать кого угодно.

- Даже не существующее в природе?

- В природе нет ничего такого, чтобы ты придумала, а оно не существовало. Бруно сожгли на площади цветов за то, что он утверждал наличие множественности миров, только он искал их не там. Он предполагал, что подобная нам жизнь может возникнуть на отдалённых планетах.

- Кокот, - перебила я его. - Это я знаю!

- Я знаю, что ты знаешь. Но я – то повращался немного в других пространствах и могу заявить, что существует множество смежных миров. Их не надо искать глубоко в космосе, они находятся рядом с нами. И секрет магического зеркала в том, что ты можешь через него встретиться с кем угодно, кто обитает в смежном мире, либо ты можешь призвать умершую душу, которая мечется в такой неприятной заварушке, что и рассказывать страшно.

- Но это же здорово! - я захлопала в ладоши и засмеялась.

- Другого я от тебя и не ожидал, - сделал кот печальный вывод. - Сам собой напрашивается вопрос, который мы не стали обсуждать: «Так кто же из нас ненормальный?"

- Я! Я! - закричала я радостно.

- Сейчас посмотрим, будешь ли ты и дальше веселиться, узнав о побочном эффекте подарка, - язвительно заметил кот.

В его голосе звучала такая глубокая серьёзность, что с меня мигом сошла весёлость, похолодело в пустом желудке, и что-то стало подниматься вверх; на сердце навалилась колючая тяжесть предчувствия чего-то неизбежно однозначно трагичного. Трагичного до беспредельности и необъяснимости.

- Эффект прост, - отчеканил кот. - Обладатель зеркала вершит одновременно величайшее благо и величайшее зло.

- Каким образом? - спросила я с замиранием сердца.

- Благо ты принесёшь лишь тем душам, которые после смерти физического тела не обрели покоя.

- Я не понимаю, - развела я руками.

- Я объясню, - сказал Кокот. - Видишь ли, ваши христианские представления о жизни души после смерти оболочки несколько упрощены. То есть, душа живёт один раз, а после смерти, в зависимости от её поступков, попадает либо в рай, либо в ад. Я правильно понимаю?

- Да вроде так, - на всякий случай ответила я неопределённо.

- На самом деле всё гораздо сложнее. Существует множество уровней как низкого, так и высокого порядка. Душа попадает на какой-нибудь уровень и, допустим, хочет подняться ещё выше, но для этого ей надо родиться заново, чтобы вырасти духовно на Земле, потому что в смежном мире это невозможно.

- И в чём благо и в чём зло? - очень тихо спросила я, но Кокот расслышал.

- Благо ты принесёшь тем душам, которые мытарствуют между уровнями и не знают, куда им приткнуться. Тогда они могут поселиться внутри какого-нибудь человека, потому что это очень страшно – не быть ни на одном из уровней. Призвав такую душу через зеркало, ты отправишь её на первую ступень высокого уровня, или, говоря простым языком – в вечность - где она получит шанс когда-нибудь родиться вновь… Ты понимаешь меня?

- Мне кажется, что понимаю, - немного приврала я.

Мне надо было ещё осмыслить эту информацию.

- А зло ты принесёшь тем душам, которые ещё живут и не умерли, с твоей помощью через зеркало они отправятся мытарствовать.

- А если я призову их снова и отправлю в зону комфорта? - быстро среагировала я.

- Это невозможно, - сказал мне кот. - Пройдя через зеркало два раза, душа распадается на фотоны и перестаёт существовать. Она отправляется в НИКУДА.

- А что такое НИКУДА? - попросила я уточнить.

- Это что-то вроде хаоса, только из хаоса можно попробовать вернуться.

- Но разве кто-то хочет жить вечно? – горько спросила я.

- Ты ещё больший клубок противоречий, чем я о тебе думал, - задумчиво произнёс кот. – Ведь всем известна твоя мечта – никогда более не жить после смерти.

- Но это моя мечта! - выкрикнула я возмущённо.

- Это не только твоя мечта, поверь мне. И хотя бы в последние недели своей жизни перестань быть эгоисткой, заключённой в собственном «я» и считающей, что у других не хватит мозгов додуматься до того же, что и ты!

- А ты хочешь жить вечно? - удивлённо подняла я брови.

- Конечно, хочу! - возмутился Кокот. - Я хочу, чтобы ты отправила меня на первую ступень высокого уровня, и тогда я смогу снова родиться человеком!

- Ты был когда-то человеком, Кокот? - меня это известие просто ошарашило.

- Был, - нехотя признался кот.

- Как же ты стал котом, и разве такое возможно?

- Поверь в то, что невозможное – возможно, и больше уже никогда не задашь ни одного глупого вопроса! - кота понесло в философию.

Мне очень сильно хотелось выпытать подробности его «падения», но что-то внутри мне подсказывало, что начав расспрашивать, я ничего не узнаю. Я прижала Кокота к себе, я вдруг поняла, что мне не важно, КАК он выглядит. Я гладила его кости с той нежностью, как гладила когда-то его пушистую шерсть, зарываясь в неё носом.

- Знаешь, меня радует, что ты способна плакать, - слова кота ещё больше сжали моё сердце, которое и так едва билось в тисках.

- Я был наказан за жестокость.

Я промолчала.

- Я был беззаботным мальчишкой, пока мать не решила, что детство закончилось и мне пора знакомиться с миром взрослых. Она велела меня утопить очередных котят, принесённых нашей кошкой. А я не смог и спрятал их подальше в чулане. Но отец обнаружил их через месяц, когда они уже шустро бегали наперегонки друг с другом, обозревая мир чудесными голубыми глазами.

Я молчала.

- Отец приказал мне убить котят, но когда я отказался, он выпорол меня, и повторил приказ, обещая переломать мне все кости.

Я молчала.

- Я взял тяжёлую палку и приблизился к ним. Котята решили, что сейчас мы будем играть, и весело подбежали ко мне… Я бил их палкой до тех пор, пока они не превратились в кровавое месиво, а розовые внутренности не смешались с землёй. А потом я выдавил им глаза своими новыми ботинками. Потому что они смотрели на меня не с осуждением, а с удивлением…

- А что было потом? - спросила я буднично, хотя признание Кокота тяжело отразился на моём душевном состоянии.

- Отец меня похвалил и сказал, что я настоящий мужчина и подарил мне новый велосипед. Я закопал котят, отравил кошку, чтобы она не приносила больше потомства. А потом я сел на свой велосипед и ехал, ехал, ехал, усиленно нажимая на педали. Я ехал так долго, что вскоре перестал узнавать местность вокруг себя.

А когда я переезжал мост, переднее колесо запнулось о доску, я от неожиданности бросил руль, и велосипед, сломав деревянный парапет моста, увлёк меня за собой в реку. Мои брюки запутались в велосипедной цепи, и я не смог выбраться. Я утонул…

- И ты попал на низкий уровень? - мне так хотелось услышать продолжение.

- Да, но я попал на такую ступеньку, с которой ещё можно было родиться, но я уже не мог распоряжаться своим рождением. Мне сказали, что я вечно буду рождаться котом, пока кто-то не полюбит меня так сильно, что после моей смерти не сможет никогда больше завести ни одного кота. И кто сможет отправить меня на уровень высшего порядка. Ты смогла первое, и ты сможешь сделать второе.

- Как же ты жил с такими родителями? - спросила я с глубоким состраданием.

- Наверное, они были даны мне, как испытание, но я не выдержал. Они не любили меня, меня вообще никто не любил тогда, и я расцарапаю тебе лицо, если ты скажешь, что ты не понимаешь.

- Тебе не придётся пускать в ход свои знаменитые когти, Кокот, - глухо ответила я.

- Как хорошо, что у тебя нет глаз, - сказал он. - Потому что своим выражением они похожи на глаза тех котят…

- Кокот, - сказала я очень ласково. - Кокот, я всегда тебя любила. ЛЮБИЛА.

- А я этого не замечал! - Кокот занервничал и вцепился когтями мне в живот. – Я совсем не так представляю себе человеческую любовь.

- Помнишь, как мы вместе отмечали Новый 1995 год? Ты и я? А когда зазвучали куранты, я зарыдала, и ты запрыгнул ко мне на колени и слизывал мои слёзы?

- Хорошо, что ты это вспомнила, - добрым голосом  произнёс Кокот. - Теперь туда, куда я скоро уйду, я уйду с хорошими воспоминаниями.

- А я останусь, - тоскливо произнёс мой голос, то пропадая, то исчезая. - Это и есть величайшее зло для меня?

- Почти, - Кокот совсем успокоился.

Всё-таки кот!

- Ты в этой жизни уже не встретишь меня ни в одном коте. НИКОГДА. И всегда тебя будет преследовать какая-то идея, что ты должна что-то найти, но ты не вспомнишь, что. И адская боль при мысли о потере.

- Больше, чем теперь? - удивилась я.

- Разве тебе сейчас больно? - зарычал он на меня. - Да что ты вообще знаешь о боли? Вообще, всё, что ты делаешь, это глупо!

- Даже то, что я освобождаю тебя? - уколола я его.

- С точки зрения твоего эгоистичного я – да! Ты ведь должна хотя бы раз в жизни сделать что-то хорошее!

Мы чуть не поссорились.

- Пожертвовав собой? - ядовито заметила я.

- Но ты ведь УЖЕ жертвуешь! - напомнил мне кот.

- Ну да, - задумчиво отозвалась я. - Я ведь позвала тебя… А если бы я не позвала тебя, ты был бы со мной до самого конца?

- Я бы мог, - снисходительно ответил кот. - Но тогда бы мне пришлось поселиться в твоей душе, которую бы я рано или поздно разрушил. Знаешь, это очень сложный выбор: быть всегда с тем, кого любишь, или отпустить его для блага обоих.

- Но ты полюбил меня пять минут назад! - Чувства оставили меня, и ко мне вернулась способность мыслить и говорить логически.

- Я недооценил тебя, - сожалел кот о прошедшем. - Не повтори моей ошибки.

- Но если я убью того, кто меня полюбит? - Мой голос сорвался в крике.

- Убьёшь, так убьёшь, делов – то, - презрительно скривился кот.

Ну да, откуда ему было знать, что такое любовь.

- Я же убил.

- Но кто тогда освободит меня? - отчаянно произнесла я.

- Тот, кто очень тебя любит и готов пожертвовать вечной болью за твоё освобождение.

- Но если я его убью?

- А зачем тебе его убивать?

- А если он не захочет освободить меня?

- Сколько шума из предположений, - скривился кот, выпустив когти.

Я замолчала.

- Так-то лучше, - заключил Кузя. - А теперь я хочу попросить тебя.

- О чём?

- Ты можешь прочитать мне «Два зверя»?

- Но у меня нет глаз, и дневника… - стала оправдываться я.

- Поверь, что нет ничего невозможного. Это есть в твоей голове. Представь, и прочти это для меня. Во имя наших прошлых отношений.

- Я попытаюсь, - пообещала я.

- Только поторопись, - сказал кот. - Время общения через зеркало ограничено.

- Но ведь нет ничего невозможного, - повторила я его слова. - Давай замедлим время настолько, насколько это нам нужно.

- А ты, оказывается, всю жизнь притворялась. И вытянуть из тебя правду можно только тогда, когда ты точно знаешь, что больше никогда не увидишь того, с кем ты беседуешь.

- Это комплимент?

- Нет, это грустная констатация фактов. А теперь я бы хотел услышать твой крик души под названием «Два зверя».

Я сосредоточилась.

Вспомнила комнату, в которой я это писала. Стояла середина апреля. Весна в том году была очень ранней и оглушительно жаркой. Листва – молодая и свежая моментально покрыла тополя, было много солнца. И весеннего, опьяняющего воздуха. Воздуха любви и начала новой жизни. Я начала вспоминать.

- Два зверя – я и Кокот. Это заголовок.

Меня больше нет.

Сначала я сломалась. Но это не было страшно.

А потом я разбилась, потому что у меня была стеклянная душа. Но совсем без души нельзя. Я выбрала самый острый осколок и сделала его своей душой. А все остальные закопала в своём разрушенном мире. Если кто-то захочет, пусть раскопает, пусть перебирает осколки и удивляется многогранности моей души.

А её – уже не склеить.

Пусть удивляется кто-то, пусть делает, что хочет. Пусть возьмёт на память, размельчит, всё равно это – неправда. Я – тоже неправда. Я – никто. Меня нет. С осколком вместо души нельзя быть человеком.

Зверем – можно.

Когда я умирала – никого не было. Когда я умерла – никто не пришёл. Когда я гнила – никто не вспомнил.

А потом вырос удивительной красоты стеклянный цветок.

На камнях.

Отверженный.

Тогда все пришли.

Я улыбалась мёртвой улыбкой и не могла никого простить.

И они уходили, унося с собой больную память о стеклянном цветке. И вспоминали о нём, сидя долгими вечерами в прокуренных комнатах. И не знали, что цветок расцвёл благодаря им, благодаря их равнодушию и эгоизму, их зацикленности на себе. Их неумению утешить и поддержать сломленного человека. 

Как становятся зверьми?

Сначала всё происходит, как в сказке. Тебя любят, лелеют, возятся с тобой, позволяют тебе совершать невероятные поступки и не спрашивать за них. Тебя целуют и ласкают. Потом ты надоедаешь. Ты орёшь и тебе нужна свобода. Твой крик будит по ночам, рвёт ушные перепонки. В тебя кидают тапками, хлещут полотенцем, сложенным вдвое и ругают.

Однажды тебя сажают в старый вонючий мешок и предоставляют тебе желанную свободу. Тебя выпихивают в холод и грязь, тебя пинают, когда ты мешаешь пройти. Тебя держат впроголодь. Достаточно пожив в этом дерьме, ты озлобляешься на весь мир. Если кто-то подходит с намерением приласкать, ты шипишь и оскаливаешь зубы, и не дай Бог дотронуться до тебя.

И ты становишься изгоем. 

Есть некто, кто любит тебя, но и он не может вытащить тебя из этого дерьма, потому что он сам в дерьме. Но сердце его рвётся, когда он думает о тебе; когда он понимает, что ты уже никогда не будешь прежним: нежным и ласковым зверем… Он знает, что это как смерть, только другая, более страшная, слепая смерть.

И тогда вы оба становитесь зверьми…

Мы долго молчали.

- Если бы я мог плакать, то я бы заплакал, - сказал мне Кокот. - Это было великолепно. Я бы никогда не подумал, что о смерти кота можно написать так красиво.

- О смерти любимого кота, - я погладила его по голове и ощутила под пальцами его пушистую шерсть.

Я улыбнулась.

- У меня есть ещё одно стихотворение об этом. Хочешь, я прочту его только тебе?

- Конечно, я хочу, - сказал Кокот и вытянул пушистые лапы вдоль моих колен, а его великолепный, пушистый хвост спустился вниз, вдоль моих бёдер.

- Тогда слушай:

А рычание зверя – мой нежный голос.
А тугие верёвки – мой раскрученный волос.
Моё сердце – алмаз, отшлифованный болью.
Как я долго болею неземною юдолью!

Отражаются в лужах два ребёнка, два зверя.
Никогда. Никому. Ни за что. Не поверю.
Никогда. Никому. Не скажу слова ласки.
Два ребёнка – два зверя. Так кончаются сказки…

- Я растроган, - ответил Кокот. - Я знал, что ты всегда была великим поэтом, и я рад за тебя, что, несмотря на то, что тебе говорили, что ты бездарность, ты продолжала писать. Ты ведь не бросишь?

- Я не знаю, - ответила я. – Я больше не писала стихов после твоей смерти. Это было последнее стихотворение. Да и потом, я не уверена, что вернусь в реальность. Меня ждёт смерть, добровольная смерть, и я буду мучиться и страдать, прежде чем решу покончить с собой. Если только произойдёт чудо, и я смогу изменить своё будущее…

Я вспомнила чёрный коробок, уничтоживший центр программирования моего будущего. Выходит, та планета, пробившая экран, была моей судьбой, и теперь она в моих руках в буквальном смысле. Вот только как мне её применить?

- Обещай, что если вернёшься, ты напишешь о нас, об этой истории, обо всём, что с тобой здесь произошло? - взмолился кот.

- Конечно, напишу, - одинокая слеза покатилась из моей глазницы, но я успела её поймать до того, как она упала бы на пушистую голову.

- Несмотря ни на что? - обеспокоенно спросил кот.

- Я даю тебе слово, - сказала я серьёзно. – Что напишу о своём путешествии, если вернусь, как тяжко мне бы ни было.

- Пришло время прощаться, - грустно промурчал кот. - Давай сделаем это так, как будто бы ты выйдешь по делам, а когда придёшь, то снова встретишь меня.

- Какой же ты ещё ребёнок, - ласково произнесла я. - Ты заметил, что стал прежним?

- Запомни, Ирус, настоящая любовь всегда творит чудеса.

- Как ты меня назвал? - поразилась я. - Это же моё придуманное имя! Его знает только Некто, тот, кто должен написать мне письмо.

- Здесь его знают все, - Кокот мягко спрыгнул с моих колен. - Я не говорю «прощай», потому что теперь у нас есть пароль. И мы обязательно увидимся вновь.

- И мы обошли эффект подарка! - засмеялась я.

- Ты великий человек, - почтенно сказал мне Кокот, - Но всему своё время. Помни об этом.

И он исчез.

Длительное время я сидела без движения, подавляя в себе желание разбить магическое зеркало или хотя просто побарабанить по нему кулаками. Происходящее осмысливалось с трудом. Всё перемешалось в моей голове: выдавленные глаза, говорящий кот, какое-то зло, высший уровень; неизвестность, где ничего нет, и почему туда хочет попасть кто-то ещё.

Чувствуя, что пол уходит из-под ног, я всё-таки встала.

Задала никому ненужный вопрос: «Почему мне не больно?» и упала в обморок.

Продолжение http://proza.ru/2024/04/16/217