Пушкин и Бампер

       Третью ночь подряд Семёну Виолетовичу Бамперу снился Пушкин.
На четвёртый день Бампер весь вечер просидел в кресле, боясь уснуть. Его жена, видя состояние мужа, участливо спросила:

          — Сёма, что с тобой, ты какой-то бледный и вид у тебя испуганный.
       Бампер глянул на жену, поежился и признался:

          — Маша, мне каждую ночь Пушкин снится, снится, как подходит ко мне с пистолетом, тычет его мне в нос и говорит: «Вы, зачем сударь мою жену соблазняете, об этом уже весь Петербург говорит, стреляться, немедленно к барьеру».
         Маша изменилась в лице и в гневе спросила:

        — А ты действительно соблазнил его жену? Честно признайся Семён!
        — Нет, клянусь тебе Маша, и не подумал, у меня и в мыслях такого не было, я и Пушкину об этом пытался объяснить, а он и слушать не хочет, —стреляться, говорит, будем господин Дантес, завтра утром на пистолетах.

        Страшная догадка осенила жену, она с подозрением посмотрела на Бампера.
        — И этому типу я отдала лучшие годы своей жизни, а он Пушкина застрелил. Как ты мог, Семён, у тебя совесть есть? Такого, как Александр Сергеевич у нас больше никогда не будет. Значит ты Дантес и всю жизнь это скрывал, я подозревала, что с тобою, что-то не так, видела как ты смотрел на жену Пётра Алексеевича.

        — При чем здесь жена Пётра Алексеевича, она совсем не похожа на жену Пушкина, Наталью Николаевну. Наталья Николаевна грациозная, милая женщина, первая красавица в Петербурге, представляешь у неё объём талии сорок три сантиметра, — в доказательство своих слов Семён Виолетович вытянул впереди себя обе руки, согнул пальцы, с таким видом, как будто он действительно сжимал талию жены Пушкина.

        Видя как Семён Виолетович сжимает осиную талию Гончаровой, Маша покраснела, вспыхнув как спичка в сухую погоду. Она выскочила из квартиры и забежала к соседке, своей подруге Зое.

       — Представляешь Зоя, с кем я жила все эти годы, — и не дожидаясь ответа соседки, выпалила: «Я жила с Дантесом, это Семён убил Пушкина, гад!».
       Маша трясущимися руками схватила графин воды, налила в стакан и залпом выпила.

        — Я всегда подозревала, что с ним, что-то не так, — заявила подруга, — чувствуется в нем потенциальный убийца, сначала Пушкина завалил, а теперь, наверняка ещё кто-то на очереди...

       Страшная догадка осенила Зою, она подбежали и обняла Машу.
        — Подруга, ты не бойся, мы с тобой.— Кто это мы, Зоя не стала уточнять. Но когда Маша ушла, она позвонила куда следует.

       Ровно через два часа под окнами дома образовался пикет из поклонников великого поэта. Предводителем у них была начинающая поэтесса Вера Павловна Мухина. Она держала в руках плакат с надписью «Бампера к ответу! Его место в тюрьме!».
         Другие активисты кричали: «Чемодан, вокзал, Франция!»,  «Бампер, за что убил Пушкина!?».

        Семён Виолетович посмотрел в окно, испугался и с перекошенным лицом обратился к жене: «Маша, что мне делать, я не убивал Пушкина, тут ошибка какая-то, я только сказки его почитал, вот он мне и приснился».

        Но было поздно, вся прогрессивная общественность города встала на защиту великого поэта. Подъехали представители прессы, полиции и прокуратуры. В квартиру Бампера постучали. Наряд полиции забрал пенсионера в участок, для выяснения всех обстоятельств дела. Там завели уголовное дело и отправили Семена Виолетовича  в психо-неврологический диспансер, проще говоря, в дурку, где престарелый профессор несколько часов пытался определить степень вины Бампера в смерти Пушкина.

        В конце концов Семена Виолетовича отпустили с подпиской о невыезде. Его сходство с Жоржем Дантесом доказать не удалось.

        — Чужая душа потёмки, ничего и ни таких выводили на чистую воду — сказал профессор, протирая толстые стекла очков, — но если Бампер искусно скрывает свою сущность, доказать это может полиграф. К сожалению наш сломался, прийдется вызывать специалистов из Москвы.

          Бампер поник головой, он понял, что помочь ему может только душа Пушкина, если она вселится в кого-то ещё.

          Выйдя из больницы Семён Виолетович сразу пошёл в церковь, поставил свечку за упокой души раба Божия Александра. Больше Пушкин ему не снился.