Утопленник. глава 9

Наутро Матрёна устроила ему допрос. Она не допускала такого сюжета, чтобы мужчина ночами пропадал без участия женщины. Тогда у кого, где? Миропонимание Матрёны строилось на ясных представлениях о мужском и женском. Половая сила - единственная сила, посредством которой женщина обретает власть, и потому что-либо понимать без опоры на половую силу она не хотела. Подобным образом рационалисты не согласны принять мир без верховной власти рассудка. Забавно представить себе выражение лица рационалиста, когда ему откроется, что Аристотель ошибся, и логика работает лишь на одной странице в книге бытия, тогда как на других страницах произвольно обитают характеры, образы, мечты и прочие живые смыслы. Это был бы космический ужас, ибо для рационалиста рассудок - создатель мира и предмет высшего, религиозного доверия.   

Так и Матрёна не допускает мир без половой гравитации, без мужского тяготения к женщине. Такой "физике" никто Матрёну не обучал, но так мыслит её организм. Когда Денис пытался указать ей на другую причинность, она раздражалась, будучи уверенной, что он врёт. Потрясая пальцем, она уверяла, что с толку её не собьёшь.

- И где ты был? Нет, я конечно тебе не жена, ты у меня жилец, но я хочу понимать. Вот приехал ты в деревню Лютики и пропадаешь в ночное время... ежели ты вправду фотограф, тебе следует шляться в дневное время. Разве непонятно?! Тебе свет нужен! А тебя ночью носит! 

Перед ней стояла на столе огромная красная чашка с позолоченным ободком. Денис не выспался, сидел свесив голову, беззащитную под градом слов Матрёны. Речь не мешала ей заниматься чаем, она внимательно положила в чашку пять кубиков сахара (песок не в чести) и принялась внимательно перемешивать. А Денису не нужен был сахар, потому что утром, едва проснувшись, он ещё раз поснимал свою комнату и мёдом наполнил своё сердце, потому что всё работало. Денис мысленно готовился сделать сказочный снимок, он волновался, точно перед свиданием. Прежде, чем пойти завтракать, поставил камеру и фонарь на зарядку. Мысленный шёпот: утопленный объектив придётся отдать в мастерскую, иначе между линзами не просохнет.   

- Ну отвечай, где ты был! - она вытащила позолоченную ложечку из уже сладкого чая и была готова стрелять в него глазами.
Если б можно было разобрать жильца на части и заглянуть в его сокровенную правду, она бы не преминула это сделать.    
- Я пошёл проводить Ивана.
- Тут идти восемь, ну спьяну двадцать минут, - уточнила она, показывая, что будет контролировать правдивость рассказа.
- Проводил, да, минут пятнадцать на это ушло, но задержался возле ДК.
- По какой причине?
- Заметил шум и лёгкое зарево. Оказывается, кто-то вытащил кинопроектор на улицу и через удлинитель включил.
- Кино показывали?
- Нет, куда там показывать! Просто, стрекотал аппарат и всё. Похулиганил кто-то. Я решил разобраться.
- Тебе делать нечего! А если б те хулиганы на тебя напали?!
- Напали. Из темноты выскочили и телефон вырвали.   

Она определённо положила свою ложечку на стол и воззрилась на него слегка искоса.
- Я думала ты умней.
- Напрасно вы так думали.
- И что потом?
- Я расстроился. Посидел на скамейке в ДК...
- Откуда там скамейка? 
- Кто-то... быть может, всё те же хулиганы, затащили в помещение скамейку.
- Зачем? - она вошла во вкус допроса.
- Чтобы курить, пить пиво, обниматься... или тренироваться перед замужеством.
- Ладно. Что дальше?
- Ничего. Я пошёл к вам, сюда, но было темно. Я долго шёл. Задержался возле старого колодца, подумал, что там надо будет сделать фотки, постоял и пошёл домой. Выглянула луна, слава Богу, она провожала меня, а то я вообще не доковылял бы сюда.   

На том допрос и закончился. Матрёна осталась недовольна. Денис тоже был недоволен, у него настроение испортилось, потому что он физически не мог врать, но поведать Матрёне о колодезной ведьме, о старике в ДК, о газете, читаемой в потёмках, тоже не мог. 

Прогулялся на болото под серым небом, подышал воздухом ранней осени. Вернулся от нечего делать, на сердце тревога. Решил было отсмотреть кадры с утопленной карты, но опять отступил, чтобы не нарушить свою собранность перед ночной съёмкой. День показался ему слишком большим, будто с чужого плеча. Пришлось рядышком с хозяйкой посидеть, посмотреть телевизор. Сериал про сыщиков: сыщиками руководит молодая самоуверенная дама, которая в жизни не различает званий на погонах, но авторы сериала хотели польстить женской аудитории. Ещё хуже то, что сериальные актрисы вовсе не имеют актёрского таланта. Как они проникают в киноиндустрию? Ведь никакого человеческого лица они, живущие телесной спесью, создать своей мордочкой не могут! И сколько фильмов они испортили! Каким же местом, какой заслугой они пробираются в синематограф? Неужели опять смазливым женским отверстием?! Ай-яй, у них есть ещё какой-нибудь инструмент «воздействия на культуру»?

На всех каналах ТВ-расстройство: въедливые голоса, подпрыгивающая речь, розовые студийные пространства, кокетливые шарфики на мужчинах...   

- Нет, я пойду погуляю, - сказал он, истомившись.   
- Ты недавно гулял. Посиди со мной, а то скоро уедешь. 

Денис ещё посидел перед экраном, потерпел. Проповедь священника о евхаристии два раза прерывалась рекламой. Там, где лежала на экране окладистая борода батюшки, вдруг молодой человек с восторгом заговорил о прелестях новой банковской карты. Грустная, с натужной надеждой речь батюшки прерывалась возгласами "кешбэк". Вместо "аминь", должно быть.   

Он всё-таки оставил Матрёну и отправился на болото - поискать лодку; хоть что-то полезное сделать в этот бесполезный день. Бродил по берегу, не переставая мечтать о фотосессии. Никогда никто отчётливо не снял нежить. Это будет шедевр, даже если снимки получатся не шибко художественными. Тут материал уникален.

Когда он в десятый раз воображал композицию, антураж и свет фонаря, некая дальновидная мысль облила его холодом. Он усомнился в ночной съёмке. Ведьма обманет, если исходить из правды вещей, иначе какая ж она ведьма! Сущность ведьмы – произвол и злой каприз, маленькая власть, мстительность, квазиполовые вожделения, магическая партизанщина - зачем же ей подставлять свою морду под фотокамеру?! Никакому фотографу она не позволит сделать свой портрет. Почему? Да потому что фотография фиксирует образ, а образ опечатывает живую сущность, то есть накладывает на подвижный характер неподвижную оболочку и тем создаёт из волюнтарной сущности чёткий персонаж. Фиксированная морда есть поведенческое обязательство. Нет, ведьма не позволит наложить на себя оковы образа, вот что сообщила ему тревожная мысль, вот что тревожило с ночи. (Предчувствие тревожной мысли.)

А какие к ведьме претензии?! Никаких, если подумать. Люди бывают куда хуже, куда подлее. Денис пять лет назад пришёл к начальнику своего ОВД и сообщил о банде азербайджанцев, которая занималась грабежами, угоном дорогих авто, продажей оружия. Начальник ОВД оказался с ними в доле. Он строил хмурые мины, выслушивая Дениса. «Я вас услышал. Поймите меня правильно, эти фигуранты у нас в разработке. Более никому ничего не сообщайте, иначе сорвёте операцию». В тот же вечер на Дениса напали в подъезде два бандита – выручил его случай: большая группа гостей ввалилась в ту роковую минуту с улицы… Денис отделался сломанной челюстью, разорванным ухом и тремя сломанными рёбрами. Кикимора - чепуха по сравнению с начальником ОВД, предателем совести и матёрым художником зла.

Она принадлежит старому колдовскому миру, который сформировался до торжества хомосапиенса. С победой рационального прагматизма колдовские фигуры попрятались по углам. Человек ныне торжествует, живёт себе в угоду и должен быть всем доволен - откуда же столько подлости, столько злобы, столько ненависти к себе подобным?! Оттуда – из внутреннего бестиария. Сокрушая всё вокруг, прагматик бессилен перед внутренними бесами, которых не видит, ибо смотрит наружу. Сам для себя terra incognita. Пользуясь такой беспечностью, бесы, подобно глистам, без помех размножаются в нём (спорами помыслов).   

Где-то в туманных высях с терпеливым гудением летел самолёт.

«Ладно, посмотрим, - попытался успокоить себя Денис, - Мы всё-таки с ней договорились». Однако тревога и тоска росли: будет обман, будет опасность. Он стал активней ходить по краю болота перед чёрной водой, украшенной узором из деревец и кочек, он от тоски шире, дальше всмотрелся в зыбкий простор и увидел вдали плоскодонку Ивана. Можно достать. На такое же расстояние он углублялся в акваторию трясины, когда фотографировал ночные сюжеты. Сюжеты в стиле «ночной торф».