Партия 2017 г. Кроненберг. Философия Канта. 6

Партия 2017 г. Кроненберг. Философия Канта. 6.

ГЛАВА V

Учение о нравственности (этика)

Когда познание, даваемое разумом, достигает высшей ступени, оно получает, как только что было выяснено, совершенно особый характер.

132
Текст
«Идеи находятся уже за пределами собственно познания, потому что они не представляют, как, например, представления о вещах, образы действительности, но дают лишь направление, в котором наш ум должен работать, чтобы создавать эти образы. Идеи дают не то, что есть, а то, что должно быть. В сущности, идеи не что иное, как правила для нашей деятельности; они оказывают влияние или, по крайней мере, могут оказывать влияние на человеческие поступки. Другими словами: на высшей ступени познания обнаруживается, что разум не только может воспроизводить картину мира, но что он, в качестве одной из многих причин, действующих во Вселенной, вступает в число факторов мировой жизни, так что разум бывает не только теоретический, но и практический».

 Эти  кантовские утверждения попробую раскрыть.
Разум как функция ,как природная функция несёт в себе многовекторную направленность, к чему можно отнести:
) Разум – биологический инстиут сознания, личного сознания человека.
) Познание природы сложившегося мира, познание физической, биологической и социальной составляющих  происходит во всех их компонентах,  факторах и направлениях  действия и развития;
) Познание является процессом осознания человеком сути ивещей и отношений ,своего поведения  и общественного поорядка в сложившихся и изменяющихся формах физического и социального мира
) Нравственность и мораль имеют не только социальную, но и психо-физиологическую основу, как отдельного человека, так в совокупности и его окружения, именно  они являются основными показателями и критериями  оценки состояния социального пространства, его условий и возможностей для человека и его окружения.
) Нравственность и мораль являются исходными и базовыми регуляторами человеческого поведения, функции которого  определены и заложены в генотип человека создателем мира живой природы – её творцом.
) Любые нарушения нравственности и морали прямо отражаются на генотипе человека, они легко блокируют расширение родового пространства жизни  нарушителя природно-признанных норм социального поведения, блокируют линию возможного развития неправедного поведения.  Здесь интересы  сохранения и развития жизни сообщества, общественной жизни являются замыслом творца природы жизни.
) Людям надо знать, что создатель жизни не может быть палачом и никогда не совершает расправы над человеком, при этом  надо знать к и то, что и человеку на уровне биологической организации жизни не позволено отступать от общественного права – производной нравственности и морали – социально-биологического регулирования  поведения каждого человека  и отношения людей между собой, что предусмотрено  самой биологической организацией человека. Любое же отклонение от этих норм вызывают самогенерацию кары на генном уровне человека и прямо сказывается на продолжение  линии родовой жизни.

- - -  - - -
Текст

«Деятельность человека, вообще разумного существа, направляемая практическим разумом и познанием вещей, существенно отличается этим от всякой иной деятельности в природе. Насколько далеко простирается область познания для ума человеческого, настолько же далеко простирается и область применения практического разума; каждое знание может определенным образом влиять на человеческую деятельность. В этом случае из суждения образуется правило для поведения. Например, из теоретического заключения, почерпнутого из опыта, что излишняя откровенность в чувствах часто приносит огорчения, выводится правило: следует держаться относительно людей с разумной сдержанностью. (133) Область познания есть опыт, но существуют некоторые познания, носящие характер необходимости и данные раньше всякого опыта, a priori. Несмотря, однако, на свое предопытное происхождение, Они все-таки находятся в тесной связи с действительностью. Естественно возникает вопрос, существует ли в области практического разума подобное же разделение правил на две группы, то есть существуют ли, с одной стороны, такие указания для нашего поведения, которые почерпнуты только из опыта и потому являющиеся более или менее условными, ограниченными в своем применении, и, с другой стороны, такие, которые даются раньше всякого опыта, хотя и приурочиваются к действительности, и значение которых уже безусловно неограниченно. Другими словами, существуют ли только правила, руководящие нашим поведением и основанные на знании, или же существуют и законы, даваемые практическим разумом, не допускающие исключения и никакого ограничения? Действительно, такие законы существуют, и они называются законами нравственности».

Нравственность выступает биологически-социальным инструментом  регуирования   образов внутреннего мира человка, тогда как мораль обращена во вне его, на оценку  социальных отношений окружения человека. Вследствие того, что заложенные производные  жизни человека,  являющиеся неизменяемыми функциями жизни человека, то они, конечно же выступают в жизни людей как законы жизни вообще.

Текст.
«Прежде чем подробнее говорить об этих законах, следует твердо установить смысл слова «нравственный». Что мыслится, когда речь идет об истинно нравственном, об истинно добром? «Нравственным» может быть только поступок человека; но и сам поступок, отдельно взятый, не является еще нравнеобходимо для ственным или безнравственным, (134) его правильной оценки обратить внимание на побуждение, руководившее человеком при его совершении. Когда кто-нибудь, желая отделаться поскорее от неприятного присутствия нищего, подает ему какой-нибудь грош, то с банальной точки зрения все же он благотворит, то есть совершает доброе дело. Но в сущности поступок этот, проистекающий из чисто эгоистического чувства, ничего нравственного в себе не имеет. Только тот делает доброе дело, кто при этом бывает проникнут чувством долга творить добро ближнему. Итак, не поступок бывает нравственным, но то движение воли, которое его произвело, то есть правило, которым руководится человек в своей деятельности. Поэтому при установлении понятия о нравственном необходимо прежде всего точно определить, каковы должны быть правила, из которых вытекают нравственные поступки. Побуждения человеческой души всегда имеют известную цель. Цель эта может быть двоякая или сам человек, или нечто, вне его стоящее, будь то вещь или другой человек. Несмотря на большое разнообразие в мотивах поступков, целую большую группу их можно объединить под общим названием, а именно как стремление к личному счастью или благосостоянию. Не принадлежат ли и добрые движения души, нравственные мотивы, к числу этих побуждений, ведущих к личному счастью? В учении о нравственности, высказанном Кантом, на этот вопрос резко звучит в ответ категорическое: нет! За тысячелетия работы мысли  (136) в первый раз из уст философа услышали люди это: нет! До Канта почти все морально-философские системы носили эвдемонистический характер, то есть для них счастье индивидуума всегда являлось целью нравственных поступков. В глазах Канта нравственные стремления и стремления к личному счастью совершенно противоположны. Прежде всего они отличаются тем, что стремление к собственному благополучию основывается на данных, черпаемых из опыта, тогда как основы нравственного чувства даны человеку прежде всякого опыта. В чем бы заключалась сила и неограниченность нравственных законов, если бы, завися от опыта, они в некоторых случаях оказывались неподходящими, непригодными? Счастье человека вполне индивидуально, а потому неодинаково ДЛЯ РАЗЛИЧных лиц; что одному помогает достигнуть благосостояния, то для другого служит во вред. Таким образом, в поисках счастья всякий должен вопрошать действительность, научаться опытом лично для себя. Напротив, нравственные законы одинаковы для всех и для всех обязательны, независимо от того, каковы выводы из данных опыта у того или у другого лица. Поэтому-то те мотивы, которыми руководится нравственная деятельность, не могут быть просто правилами, а должны быть законами. Правила субъективны, индивидуальны, законы объективны, всеобщи. В этом последнем отношении моральные законы похожи на законы природы или на законы государства. Понятно, например, для всякого, что характер за- (137) конности исчез бы у утверждения: сумма углов треугольника равна двум прямым углам, если бы где-нибудь нашелся треугольник с иной суммой углов».

Нравственность и мораль, два качества в общем единстве,  являются исходными регулирующими  социально-биологическими основаниями поведения человека и отношений людей. В социальной жизни они выступают неотъемлемыми  от самой жизни её законами и, конечно, они   стоят над опытом, над разными обстоятельствами, ибо выражают без оговорок природу человека и его общественного окружения. Поэтому нравственность и мораль выступают исходными законами самой природы социальной жизни. Они и формируют  представление о  праве в его общественном определении, об использовании  права в социальном регулировании отношений людей между собой и внутреннего своего мира самим человеком.

Здесь надо понять общий порядок возникновения мира : Бог-творец стоит над природой или же он является исходной частью природы, в исходном состоянии Бог находится над миром или  внутри мира. Но если Бог-творец  создал существующий мир, то тогда есть другой  мир – божественный мир, или же существующей природе предшествовало другое её качество.

Текст.
«Основываясь на вышесказанном, можно подвести под одну общую формулу все объективные законы, управляющие нравственностью человека, в противоположность различным правилам, указывающим, как достигать личного счастья. Правила всегда имеют в виду определенную цель, а потому и содержание их также определенно; законы же не имеют такой конкретной цели, а потому в них нет заранее сформулированного содержания; Кант называет правила материальными, а законы формальными. Говоря иначе: единственный положительный признак нравственных мотивов состоит в том, что они не имеют ограниченного известной целью содержания, а лишь общую форму закона. Поэтому можно всякое нравственное основание для деятельности выразить следующей общей формулой: «Поступай так, чтобы мотив единичного поступка мог бы для общего добра стать законом для всего человечества».
-
Кант даёт рекомендацию человеку, тогда как вопрос должного поведения находится в плоскости обязанностей  человека.

Внимательно смотрим на мотив:
Мотив – побуждение к удовлетворению потребности, совершению поступка или к достижению какой-либо цели. (соб.)
Принимаем природное качество нравственности и морали как базовый элемент сознания, рассудка и разума человека:
Нравственность и мораль – это совокупность внутренних психо-физиологических мотивов людей, обусловленных природой человека, которые проявляются в ходе социального взаимодействия . (соб.)
И формулируем

Закон социального поступка:
 Человек в своих поступках  должен руководствоваться  мотивами, созвучными социальному мнению и установлениям общественного права. (Заветы матери Пелагеи)
-
Читаем текст:
 
Законы нравственности налагают на человека обязанности; то, что проистекает из этой нравственной обязанности как отдельный случай, есть добрый, моральный поступок, и вообще есть нравственное, согласное с чувством долга настроение. Нравственная деятельность определяется только чувством дол- (141) га, всякие другие мотивы, кроме этого, уже дают поступкам иной, а не нравственный характер. Если поступок совершается не из чувства долга, то, хотя с внешней стороны он и вполне отвечал бы требованиям, предъявляемым долгом, все же он не относится к числу нравственных. В некоторых случаях бывает очень нелегко определить характер поступка, то есть правильно взвесить его мотивы. Например, человек делает добро, потому что испытывает большую радость, читая удовольствие на лице другого человека, а также чувствует себя счастливым, когда на него устремляются благодарные взгляды. Такие поступки могут быть названы симпатичными, достойными всякого сочувствия, но тем не менее не нравственными потому что они совершаются по естественной склонности, а не из чувства долга. Конечно, и то и другое побуждение могут быть соединены вместе, и долг и естественная склонность могут действовать в одном и том же направлении, и это как раз бывает на высшей ступени развития личности. Истинные же триумфы нравственности имеют место там, где, несмотря на противодействие естественных наклонностей, несмотря на восстание страстей, долг торжествует. Резкая противоположность морального настроения со всеми прочими сказывается уже в самом характере чувства, вызываемого всем истинно добрым, нравственным... То, что дает человеку личное счастье, возбуждает в нем чувство приязни и любви, исполнение же нравственного долга 142 никогда не вызывает таких чувств, но единственно уважение. Кроме нравственного, нет ничего другого, что вызывало бы одно только чувство уважения, в чистом виде. Это чувство и смиряет, и возвышает человека; смиряет, потому что подчиняет его долгу, возвышает, потому что является проявлением лучшей стороны его собственной души. Чувство уважения глубоко коренится в человеческой природе; самый заурядный преступник способен испытывать его, если ему представится случай встретиться с истинно нравственной личностью. Нравственный закон, долг стоят на такой высоте, на которой ничему другому нет места. У Канта есть возвышенное выражение о величии долга: «Долг! О святое, великое слово, которое не заключает в себе ничего приятного и льстивого, но требует подчинения, и однако не грозит ничем, что вызывает в душе естественное отвращение, а единственно лишь установляет закон, перед которым стушевываются все склонности!»

Кант не определяет природу возникновения  нравственности и морали, делая их, таким образом, продуктом саморазвития человека. Нравственность и мораль мы принимаем как исходные регуляторы деятельности человека, при этом они в своей взаимосвязи представляют людей по отдельности и вместе,  когда нравственность  формирует внутренний мир человек, а мораль отношения людей между собой. Другая сторона вопрос в том, что Бог-творец  создавал ни отдельного человека, который бы саморазвивался в своих потребительских интересах, а создал условия для саморазвития народов, прежде всего, в виде семьи, рода, общины и общества, для регулирования отношений которого и служит мораль, Общество же эти качества нравственности и морали упорядочивает и ставит себе на службу всего развития людей, общественной организации жизни.  Она же изначально ориентировалась на цели развития мира, на участие в реализации дела Бога-творца по развитию мира, когда обустройство земли – элемент в этой деятельности. Таким образом, нравственность и мораль люди могут принимать только как продукт божественного формирования человека – продуктом рефлексии человека и общества, направленного на формирование права и правового человека. И вроде бы нравственность и мораль выступают  осознанными процессами рефлексии людей, но у этих процессов есть и неосознаваемые части, которые сами по себе строго следят за состоянием  мысленного пространства человека, оценки его  социального мышления и поведения. И здесь возникает вопрос, зачем. Ответ совершенно простой. Бог хорошо понимает, что его творение буде развиваться  только в условиях должного правопорядка, для обеспечения которого и заложил в природу человека качества нравственности и морали как чувственно-социальных институтов и   психо-физиологических процессов организации человека, его физической природы и сознания. Любые отклонения от  божественных стандартов и требований вызывают автоматическое введение на физическом уровне запретов на развитие рода от данных нарушителей общественного характера социального порядка. Такие процессы и являются следствием действия нравственно-морального закона регулирования человеческой деятельности. Самое интересное в этом процессе то, что вся регулирующая деятельность начинает осуществляться на уровне подсознания и предсознания, на которую  сам человек прямо повлиять не может повлиять. Она не отменяется. И об этом нужно знать человеку, ибо поступки  несут неисправимые последствия. Так устроен божественный мир. Будем считать, что этим соображениями с нами поделилась Мать Пелагея, помощница Бога, защитница права на небе, и прародительница правоверия на земле. И эти функции она несёт на себе по роду.
К сожалению действие этого закона  проявляется не только на уровне регулирования деятельности отдельного человека, но и на уровне больших групп людей, включая народы , попавшие под контроль противоправных  организаторов властных режимов. Здесь возникает ограничения в развитии самих народов.
Нравственный закон Канта – это ощущение им необходимости должного нравственного поедения человека

Текст.
«Сам собой возникает теперь вопрос, каким образом объясняется тот факт, что принуждение нравственного закона не чувствуется нами как некоторое ярмо, а вызывает уважение даже в том случае, когда, в силу личных побуждений, человек не исполняет этого закона. Единственное объяснение такого факта заключается лишь в том, что нравственный закон дан нам не извне, а нами самими. Закон, поставленный нам чужой волей, порабощает нас, здесь, в области морали, он идет от нашего собствен- (143) ного разума. Где поступки совершаются нравственно, там «практический разум» производит совершенно свободно, сам из себя, вне всяких иных условий, моральные мотивы. Нравственная деятельность является поэтому свободной деятельностью; постановление нравственных законов есть акт свободы».

В свете размышлений на  текстом книги, начинаешь понимать значение свободы  дела нравственного регулирования поступков человека. Нравственность не существует сама по себе, она всегда и беспрерывно находится во взаимосвязи с моралью общества. Развитие нравственно-моральных процессов в направлении развития социальной  активности и ответственности человека, как принимается  обществом, так принимается и Богом. У Бога есть свой критерий на земле – это позиция общества, которое формирует и критерий истинности, которая находится в вере в право, в  общественное право. Само общественное право  - продукт общественной деятельности. Исходным же пунктом такой деятельности является взаимотношения нравственности и морали в её общественных формах без властного управления ими. Властное же управление формирует властные режимы, которые, действуя подспудно с официальными формами управления, превращают его  в насильственное управление народами. Здесь нравственность властвующего состава служит уже не народам, а властным режимам,  которые и управляет  моралью, или  ликвидируя её общественный характер, или  подчиняя её интересам бенефициаров властного режима. Результатам становится отход от канонов божественного развития народов, что, соответственно, вызывает двойное поражение  божественного нравственно-морального закона социального управления, вызывая соответственно , жизненного поражения народов. Примерами такого противоправного проявления являются внешний и внутренний колониализм и войны.  Последние являются прямым вольным или невольным принуждением к убийству одними людьми других людей.

Текст:
 «И вот получается своеобразная дилемма: нравственный образ действия свободный, и без свободы нет добра, но критика чистого разума привела к выводу, что свободы в мире нет, что все в нем происходит в непрерывной причинной связи, все заключено в эту железную цепь необходимости. Как же может быть свобода, если все обусловлено? Конечно, в природе и нет свободы, здесь все идет ненарушимым порядком, ни одно звено не может быть вырвано из этой железной цепи. Но если свободы нет в природе, ее надо искать в высшей, нежели природа, сфере... Закономерная связь явлений, то есть природа, создается разумом Он сам вносит несвободу в мир явлений, познавая их по категории причинности. Так не является ли свободным сам разум? Да, является, и это необходимо себе представить. Если пространство, время, категории являются формами, посредством которых разум упорядочивает элементы познания, то неужели же он сам подчинен этим формам, не должен ли он стоять выше их, выше пространства и времени, выше категорий. Но, оказавшись выше категории, причины и следствия, не будет ли он свободным? Как это должно быть недоступно (144) нашему пониманию! Сущность разума, а потому и свобода для нас непостижимы в обыкновенном смысле этого слова; мы можем лишь у мопостигать их, думать о них в общем. Познаваем для нас лишь мир явлений, чувственно постигаемый мир, а свобода принадлежит к высшей сфере, к миру умопостигаемому. Остается, однако, разрешить очень трудный вопрос. Человек принадлежит чувственному и эмпирическому миру, он создание природы и подчинен, как все прочее, закону причинности, то есть тоже несвободен. В то же время, как существо разумное, он должен принадлежать умопостигаемому миру и быть свободным. Как же это возможно? Как может человек быть вместе свободным и несвободным? Когда говорится о несвободе человека, то имеется в виду не условность отдельного его поступка, определяемого тысячами явлений, но нечто гораздо большее, а именно обусловленность всей деятельности, всего человеческого: всякое явление его внутренней жизни, всякое движение души проистекают необхоДИМЫМ Образом из всего предыдущего ста свободе. Всякая черта его душевной жизни есть необходимое следствие всего его характера. Если бы было возможно вполне раскрыть для умственного взора характер какого-нибудь человека, то можно было бы наперед предсказать все его поступки при данных внешних условиях, определить всю совокупность его внутреннего существа. Кто знал бы  что в изе-  (145) стных условиях Макбет совершит убийство. Где же тут свобода? Итак, не остается никакого сомнения в том, что характер человека, проявляющийся в делах и намерениях и вплетающийся в ряд явлений действительности, одним словом, эмпирический характер, несвободен. Если есть свобода, то рядом с эмпирическим характером должен существовать еще умопостигаемый характер, то есть такой, который принадлежит непознаваемому для нас миру свободы. В таком случае приходится представить себе взаимное отношение обоих характеров таким, что умопостигаемый является таинственным корнем эмпирического. Последний есть продукт первого, который свободен. Умопостигаемый характер может произвести бесконечное количество эмпирических характеров, но раз один из них действительно произошел, то затем он уже подчинен связи причины и следствия, и все поступки человека вытекают из него по необходимости, несвободно».

О чём  горит Мать Пелагея. В каждом человеке на уровне его подсознания и предсознания действует  не осознаваемая человеком явно сила божественного канона нравственности, при этом сам человек остаётся свободным и может развивать ценностные качества своей жизни и деятельности. Для этого творцом мира и дана человеку свобода, пользуясь которой он продолжает дело божественного творения по развитию мира, той её части, которой является сам и его ближнее окружение.  Так и реализуется качество свободы  человека и народов, всего биологического вида людей.
Текст.
«Это глубокое учение о свободе человека отнюдь не является только абстракцией, построением мысли - оно подтверждается самой жизнью. Шопенгали, уэр считает это учение, наравне с учением о пространстве и времени, лучшим перлом, подаренным миру Кантом. Всякий, совершая какой-нибудь поступок, сознает железную силу необходимости, но в то же время чувствует и свою свободу, то есть чувствует, что мог бы поступить иначе говоря словами Канта: эмпирический характер понуждает с непо- (146) бедимой силой человека к определенным поступкам, а все-таки из таинственной, непостижимой глубины происхождения его существа, от умопостигаемого характера веет дыхание свободы. В конце концов, нет другого доказательства зависимости эмпирического характера от умопостигаемого, кроме свидетельства совести, кроме чувства раскаяния. Раскаяние состоит в том, что, только после совершения поступка, свобода, присущая человеку, сознается вполне ясно, тогда как во время совершения какого-нибудь дела она сказывается чуть заметно, заглушаемая совокупностью естественных причин. Жестокие мучения, причиняемые совестью, в том и состоят, что она говорит человеку: твое дело верное изображение твоей души, оно совершилось по необходимости, как следствие твоего эмпирического характера, а все-таки ты мог бы поступить иначе, если бы изменил весь этот характер, который в корне корней — свободен. Совесть говорит преступнику то же, что так глубоко выразил Гёте в стихах:
Nach dem Gesetz, wonach du aufgetreten,
So muss du sein, dir kannst du nicht entfliehen*.
(* Ты должен быть таким, каким создал тебя закон, Ты не можешь убежать от себя.)

Итак, исходя  из позиции Канта мы можем рассматривать два осознаваемых качества свободы человека и форму и характер и их божественного допущения и ограничения. Осознаваемы формы действуют в мире социальных отношений, тогда как божественное установление действует на природном уровне организации человека через его психо-физиологические качества. Здесь необходимо понять что сообразность проявления всех сторон свободы основывается на взаимоотношениях нравственности человека и общественной морали и они, их общественный характер, и должны развиваться организационными формами этих отношений. Человек служит обществу, а общество отвечает за человека. Будем считать это утверждение законом Матери Пелагеи.

Текст.
«Одно полное возрождение характера может избавить человека от муки угрызений совести и от дурных дел. Но это возрождение или перерождение эмпирического характера посредством умопостигаемого  (147) является самым трудным из подвигов, представляющихся человеку. Он так труден, что Августин не считал возможным его исполнение без помощи Бога. В сознании всей трудности обновления, при возможности его, и состоят терзания совести».

И этот подвиг человеку самому  без участия бога и общества совершить невероятно трудно или почти невозможно. Однако априори существуют психофизическое устройство человека, которое и содержит на подсознательном и предсознательном уровне организационные Божественные  установления  в части механизмов и форм общественного регулирования нравственности и морали. Они, действуя синхронно и взаимозависимо, и способны уберечь человека от противоправных поступков и отношений, самому человеку и обществу дать должное развитие. Совесть здесь выступает армирующим элементом нравственности.

Текст.
«Свобода обнаруживается в сознании человека лишь при условии нравственной его деятельности. Пока он только следует естественным своим склонностям и инстинктам, пока действует так же непосредственно, как катящийся с горы камень, до тех пор в его душе нет места чувству свободы. Но, поступая нравственно, всякий сознает, что руководствуется при этом идеей свободы и, подчиняясь добровольно закону добра, противостоит стремлениям к личному благополучию, свойственным всему живущему».

Свобода, как правило, редко обнаруживается человеком, как условие своей жизни. Есть и он ей пользуется. А вот направление её использования и определяется нравственно-моральным регулированием, а если оно нарушено , то тогда и возникают проблемы, сначала с состоянием права, и а далее и с состоянием правопорядка. Следствием является снижение условий для жизни и снижение возможностей самого человека, тогда он и начинает понимать  значение свободы для своей жизни. 
Текст.
«Для теоретического разума свобода есть лишь идея, а потому она непознаваема и не представляет реального предмета, но для практического разума она является как бы чем-то действительно существующим, потому что она действует там, где совершается нечто доброе, нравственное. Теоретический, чистый разум не может признать никакую идею за нечто реальное, но практический разум не может обойтись без представления о существовании свободы, поскольку он является нравственным законодателем человечества. По выражению Канта, свобода есть необходимое требование (постулат) практического разума».

Теоретическое представление разума, его категорий и свойств формулируют лишь исследователи, человек же в своей жизни пользуется разумом на условиях «как есть» и принося добро людям ожидает добра и для себя, что  в большей части и реализуется в отношениях через социально-ценностный оборот. Свобода прежде всего является божественным установлением условий жизни для человека, таким установлением, которое помогает ему служить обществу, а не режиму, к чему и повсеместно принуждается человек, что не только ограничивает, но и часто ликвидирует саму свободу.

Текст.
«Если это так, то не следует ли предположить, что (148) и другие идеи имеют для практического разума значение реальных, существующих предметов, в котором отказывает им теоретический разум? Две идеи в особенности являются, быть может, также постулатами практического разума, а именно чистые идеи о бессмертии души и о Боге. Это действительно так. Нравственная деятельность выражается прежде всего в том, что всякое себялюбие подавляется, что, несмотря на сильное влечение к личному благополучию, человек руководствуется единственно идеей долга. Но как естественному существу, подверженному слабостям, человеку не удается никогда достичь идеала. Морального совершенства нет среди людей, оно представляет лишь цель лучших их стремлений. Только после смерти, когда приходит освобождение от всего естества, а следовательно, и от эгоистических побуждений, мыслимо нравственное совершенство. Далее является вопрос остается ли противоречие между естественным существом человека и его нравственно-разумным существом непримиримым, или же есть пункт, где они сливаются в одно гармоничное целое? Для Канта нет большего противоречия, как именно это. По его мнению, здесь, на Земле, человек неминуемо должен выбрать одно из двух стремление к личному благополучию или же путь добродетели; соединить эти два направления нельзя. Но в конце концов эти две дороги должны слиться в одном пункте, этого требует идея нравственного совершенства. Быть нравственнее не значит быть счаст- (149) ливее, но достигнуть идеальдобра -  значит в то же время обрести полное блаженство. Подобное состояние возможно в том случае, когда человек подчинен высшей нравственной конечной цели».

Личная жизнь человека, его ощущения жизни посредством чувств и познания, его творчество и созидательная деятельность уже сами по себе представляют награду человеку, награду вместе с его бытием, всем ощущением его, вместе с любовью и семьёй, которыые являются основой его жизни. И весь этот процесс и является  сутью мирского блаженства, полученного от Бога-творца.

Текст.
«Легко увидеть, что идеи бессмертия души и существования Бога связаны с существованием нравственности не так безусловно, как идея свободы. Кант признает за практическим разумом примат (первенство) перед теоретическим разумом именно в том отношении, что для первого три чистые идеи, указанные выше, имеют реальное существование, хотя остаются по-прежнему непознаваемыми для человека. Все теоретические знания могут служить правилами для деятельности, но не все разумное, чем направляется эта деятельность, может быть объектом познания. Вообще впереди должна стоять не теория, а дело; познание есть продукт воли, а не наоборот».

Душа как часть рефлексии человека представляет его индивидуальную культуру, душа выражает рефлексное стремление человека к бессмертию. Но если бессмертие  самого человека достигается  через генную передачу своего физико-психологического существа рождённому от него человеку, то душу после смерти человека  ожидает выбор своего существования между вечным почиванием в блаженстве или в муках совести, а этот выбор делает человек для своей души ещё при жизни.

Текст.
История человеческого прогресса учит тому же: долгое время человечество руководствовалось в своих стремлениях лишь указаниями практического разума, пока наконец приобретенное постепенно разумное познание не пришло ему на помощь, чтобы ярче осветить путь к высокой цели. И вообще все человеческие стремления, в особенности моральные, черпают свою силу как раз в том, что недоступно познанию, в идеях. Для знания, для опыта они ничто, для дела все. Ничто не может быть превратнее, как говорить с усмешкой тому, кто упорно гонится за идеалом, что идеал не существует в дей- (150) ствительности, что нет свободы и добродетели, что нет и не будет совершенного строя жизни, это лишь химеры, недоступные нашему уму. Дело не в этом, не в этом сила идей, а в том, что они способствуют подъему сил, и тут они оказываются реальными. Лучшей, высшей реальности или действительности и нет, потому что, как показывает само слово, действительное» есть то, что «действует», а идеи действуют в людях и подвигают их на дело».

Путь к высокой цели  человечества был изначальным замыслом бога творца, который и был  и исполняется как предназначение для  продолжения дела Божьего творения мира, освоения всего мирового пространства, освоение его жизненными ресурсами. Предшествующее же существование человечества является лигшь прологом к исполнению  высокой цели. Задачей же данного развития человечества является формирование исходного  права  и общества в  социальных формах организации жизни людей и на этой основе формирование  социального правового сообщества  планеты и правового человека, становление их деятельности в рамках  правого цивилизационного уложения, которое призвано прийти на смену  властному уложению.
Мы не можем говорить о самом совершенном устройстве жизни, но говорить о том, что уже назрело и объяснено,  представляет перспективу развития жизни  и может быть уже реализовано, говорить об этом пришло время. Несомненно перспективу такого преобразования несут не просто идеи, а их совокупность, представляющая новую систему организации мира – идеологию кореньвистизма. Этот мир совсем не простой, а поэтому и  соответствующие идеи также имеют свою сложность, как для понимания, так и для реализации. Но лдействительность в свете новых идей преобразования мира такова, что  мир подошёл  к цивилизационной революции: к переходу от властного уложения и организационной системы присвоения к правовому уложению  организационной системе признания.

***
-
Текст.
«Итак, исследования Канта приводят к заключению, что человек гражданин двух миров чувственного, или мира природы, и умопостигаемого, или мира свободы. В первой области он, как и все прочее, связан железной цепью необходимости, во второй он свободен, и все условия своих действий дает сам себе; этим самым он неизмеримо высоко поднимается надо всей остальной природой. Даже законы природы даны человеком, и весь мир, в сущности, представляет лишь обширное поприще, трудясь на котором человек должен стать достойным истинного своего отечества нравственного мира свободы».

Выскажу несколько иное мнение.
Прежде всего, мы, действительно, можем рассматривать два мира: первый – божественный, исходный мир Бога – творца и второй  - системно-планетарный мир с физической и живой природой, в рамках которого и существует  биологический подвид – человечество, у которого есть уже своя социальная организация, как социальное пространство, ставшее продуктом биологического развития человека до уровня формирования народов и государств. Здесь мы вместе с Кантом рассматриваем социальную организацию человеческого сообщества в разрезе роли Бога- творца, созданного им природного планетарного мира  с физической и биологической  частью.

В рамках биологической части наше внимание остановилось на человеке в отдельности и на населении в совокупности. Исходная часть  - это же, конечно человек с его нравственностью, а вот соответствует этому индивидуальному представителю  живой природы нечто общее, выступающее в качестве общественного - это собрание людей в своей организационно-общественной совокупности, несущее в себе социальную мораль. Нравственно-моральная организация рефлексии людей и форсирует мир человеческих отношений. Этот мир оказался предельно запутанным вследствие попрания  духа божественных  нравственно-моральных  чувственных ориентиров  социального мира и злоупотребления состояниями свободы, что постоянно формирует и возобновляет  появление глобальных кризисов, самого человечества, постоянно отодвигая от него  саму цель своего божественного создания и предназначения.

Текст.
Направление, данное Кантом всему движению человеческого развития, определяется теперь с большей ясностью. Стоит только сравнить его учение с учением Спинозы, чтобы сделать наглядным все различие взглядов прежней и новой, созданной Кантом, эпохи в философском мышлении. Для Спинозы (151) человек не более былинки, бесследно исчезающей в величии Вселенной. Поэтому для него не существует высшего нравственного требования, как сознательно быть частью целого, утопать в безбрежном океане явлений. Это чувство полного бессилия перед природой прекрасно выражено у Гёте в духе Спинозы в следующих словах: «Природа! она нас окружает, обнимает со всех сторон, и мы не в силах ни уйти от нее, ни глубже в нее проникнуть. Непрошеная и нежданная, берет она нас и увлекает с собой в вихрь своей пляски, пока мы не падаем в изнеможении. Она в изобилии выбрасывает из «ничто» свои творения и не говорит им, откуда и куда лежит их путь. Им суждено лишь стремиться... дорогу знает она. Она дала мне место в мире, она же и уведет меня. Я ей доверяюсь. Она вполне располагает мной. Она не возненавидит свое создание. Не я говорил о ней. Нет, все, что истинно и что ложно в этих словах, все сказала она сама. Все ее вина, все ее же заслуга».

Не будем забывать, что частью природы  является и человеческий мир, в рамках которого и кант и мы вместе с ним рассматриваем социальные отношения мира человека, при том, что каждый человек в этих отношениях имеет своё предназначение и судьбу.
Текст.
«В молодости и Кант страстно увлекался этими идеями; но теперь особое место среди природы отведено им человеку человек вырос в исполина пред лицом Вселенной: она подчинена его законам. Было время, когда безграничность мира во времени и пространстве устрашала его ум теперь он знает, что и время, и пространство лишь формы наших чувственных восприятий. В груди человека открыл философ иную бесконечность, гораздо высшую, нежели (152) вечность и беспредельность, а именно нравственность и неустанное стремление к недосягаемому идеалу. «Критика практического разума» заключается прекрасными словами:
«Две вещи наполняют мне душу все новым и возрастающим удивлением и благоговением, чем чаще Мысль останавливается на них: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне, оба являются мне лишь окутанные мраком за пределами моего ведения, доступные лишь предположениям; я вижу их пред собой и непосредственно связываю их самочувствием моего бытия... Вид бесчисленных миров уничтожает мое значение как физического существа, которое должно вернуть планете (не более как точке в мирозданье) свое вещество, ненадолго бывшее одаренным животворной силой. Внутреннее же созерцание нравственности возвышает мое достоинство, как некоего разума (интеллигенции), проявляющегося в моей личности, причем нравственный закон, присутствующий в ней, доставляет ей независимое от всего чувственного мира существование».

Несомненно, нравственный закон Канта  имеет значимое  влияние  на интеллектуальное развитие человека к тому же он поднимает на должную высоту весь аспект нравственных отношений, при этом несколько затеняя  моральный аспект нравственно-морального единства. Оставляет за рамками своего рассмотрения божественный психофизиологический фактор формирования нравственности и морали и превращения его в инструмент правового регулирования  человеческих общественных отношений.

Скажу, что  данная работа является определённым продолжением исследования нравственно-моральных отношений социального сообщества. Оно помогло рассмотреть  соответствующие вопросы в разрезе  тем, отражённых Кантом   в «Критике чистого разума.