Гл. 23. Поле скарабейской битвы

Примечание. Фамилии героев вымышленные, все совпадения имен случайны. Персонажи романа-сатиры имеют прототипов, фабула основывается на сведениях, почерпнутых из рецензий и диалогов на литературных порталах, с долей гротеска и художественного вымысла. Реплики персонажей спародированы. Повторять события в виде реконструкций не рекомендуется.

***

Вчерашнее сражение на болоте описать с мягким юмором не получается даже у такой бывалой графоманки, как Кефирова. Только с жестким юмором.
Она перечитала 14-ую главу петрухаевского "Благовещенского погоста", но столь грандиозная битва, чтобы впечатлить бывалых воинов и Света, и Тьмы, из-под ее пера не "взлуплялась" (любимое словечко Кукухаева). Вот как дело было.

Видимо, звезды так легли на небе, чтобы встретились все персонажи на этом чертовом болоте.

Опер Петрухаев, естественно,  пришел на знакомое поле отдохнуть во ржи, пощупать под снегом озимые и проверить их рост, как ехидно завещал ему бывший друг Кукухаев. С собой у опера не было никакого серьезного оружия, кроме "Шмеля" с боеприпасом, на случай встречи с кабаном или медведем. Ну, пара гранат. Ну, еще кольт трофейный, с серебряными пулями.  А кол осиновый, если что, опер мог выломать и заточить прямо над пропастью во ржи, которую местные пометили парой-тройкой тощих осин. Перепрыгнув через пропасть, можно было и на болоте наломать кольев и дров. Но опер не хотел туда прыгать, с шестом или без шеста, поскольку от такого спорта уже почти отвык.

А вот Кукухаев отправился на болото во всеоружии. С собой у него был самурайский меч, которым он хотел зарубить, заколоть или нашинковать — как получится —  отшатнувшегося от него бывшего дружка Петрухаева. Кукухаев был сильно разгневан, даже разъярен. Один петрухаевский кореш, видно, тоже криминальный авантюрист, бывший военный или опер, возмутился, что Кукухаев обвинил его в преступной связи с какой-то незнакомой женщиной, просто за вежливый разговор на портале. Кукухаеву было не впервой строить гадкие намеки, это было его средство борьбы с инакомыслием. Но тут ему обещали хорошенько дать в зубы. Зубами Кукухаев дорожил даже больше, чем мужской и прочей честью. И вот он решил уничтожить Петрухаева, поставить его на колени и нашинковать, а заодно и выпытать, где живет его кореш, чтобы вовремя обезвредить новоявленного противника.

Дурашка, он не знал, с кем имеет дело. Старый обветшавший Иваныч не догадывался, сколько силы в моложавом опере с орденами, Сан Саныче Петрухаеве. Да ему сто пятьдесят таких Иванычей подавай — зубами порвет, не вставными.

Но Петрухаев был миролюбивый и не подозревал, что графоманы такие обидчивые и злопамятные, как Кукухаев.
И он лежал себе безмятежно в сугробе, над пропастью во ржи.
Тут на него и навалился вылезший из болота мокрый Хрипнович, в гигантских резиновых сапогах. У Хрипновича не было с собой никакого оружия, кроме портянок. Он тут же скинул сапоги, размотал портянки и попытался отшлепать ими Петрухаева по голой заднице—  ведь тот лежал в сугробе именно так, как предписывал Кукухаев, чтобы взбодриться.
Ловкий опер мгновенно застегнул свои галифе, засунул в рот Хрипновичу сухую краюху ржаного хлеба и полез за пазуху, чтоб достать и бутылку водки. Хорошо, что он не успел отпить из нее, и бутылка была тяжелая. Теперь надо было бить врага по темечку.
Увидев спиртное, Хрипнович понял, что ему только и не хватало этой радости для сугрева. Он сразу успокоился, стал заматывать портянки и вежливо спросил:
 — Объясните, Петрухаев, почему вы не любите правительство?
Опер послал его на три буквы, и сразу наступило просветление и взаимопонимание. Враги отдышались и тут же почали эту бутылку, не пришлось даже ехать в ресторан "Скарабей".
За таким делом их и застал голодный и злой Кукухаев, с самурайским мечом в руках.
— Ага! Пьете! Не могли меня дождаться! Как это подло с вашей стороны!
Увидев меч, опер захохотал. Это ж из нашего музея, дурилка картонная!
Так вот кто умыкнул ножичек, дошло до опера.
Ну делать нечего, пришлось налить и Кукухаеву.

Честный и благородный человек, криминальный авантюрист Петрухаев не знал, что матерые графоманы в старости делаются такими, прости Господи, дураками. Захмелев, они полезли к нему драться! Конечно, опер мог одной левой скрутить обоих стариков и засунуть их глубоко носами в сугроб, но сказалась давняя боевая контузия, и вообще нервы разошлись, и Петрухаев решил графоманов безжалостно мочить.
Пришлось пальнуть пару раз в воздух, да бросить гранату, в целях предупреждения, что следующие выстрелы будут на поражение. Однако матерые графоманы не успокаивались.
Да еще из болота выпрыгнула Солоха Реверс, тоже отъявленная графоманка, и кинулась к своим дружкам на помощь.
 — Как вам не стыдно, молодой человек, вы все болото распугаете!

Тогда уже опытный экзорцист Петрухаев вытащил "Шмель", и раздался адский грохот. Нежить задрожала и попряталась в болоте.

Казалось, наступил консенсус, все трое писателей, очень усталые,  валялись над пропастью во ржи. Тут их и увидела старуха Кефирова, пробиравшаяся к болоту с украденными у скарабеев навозными шариками. Глуховатую старуху не отпугнул грохот канонады. Метать навозные шарики в людей она не умела, а в скарабеев — умела. И она забросала Кукухаева и Хрипновича их же навозными шариками, под аплодисменты хохочущего Петрухаева.

Старики схватили свои шарики и быстро-быстро покатили их в сторону шоссе.
Отчаянная старуха снова распласталась на снегу рядом с Петрухаевым, для фотосессии из космоса. Они допили то, что оставалось в бутылке, а потом принялись звонкими голосами вопить песню, чтоб отпугнуть нечисть болотную.

— Вжик-вжик-вжик -
Уноси готовенького!
Вжик-вжик-вжик -
Кто на новенького?
Кто на новенького?

Подходите, ну ближе, ближе,
Вам урок преподнесу,
Подлецов насквозь я вижу,
Подлецов насквозь я вижу,
Зарубите на носу!!!

Зная, что огромное ухо Хрипновича слышит на километры, старуха на всякий случай крикнула:
 — Слова Юрия Энтина!

А потом был веселый путь домой: опер привычно тащил "Шмеля", Кефирова привычно несла "Пургу", перцовый баллончик от маньяков... Шуточки, прибауточки, дорога показалась близкой!
Угостила бабка  Сан Саныча крепким кофе, и он ушел восвояси, спрятав "Шмеля" у нее на чердаке, мол, у него еще такой есть. А старуха пошла в баню, где парилась уже месяц, из-за происков паскудной Солохи. Ничего, в бане еще лучше пишется!
Да и почитать можно.

 ***

Мудрые мысли высказывал писатель Петрухаев, Сан Саныч.
В шутку он называл себя оперативником-экзорцистом. Ясное дело, ему пришлось повоевать с нежитью.
Кефирова все больше задумывалась над  его словами.

— К сожалению, трудно добру дискуссировать со злом. Изначально обречено оно на поражение своей бесхитростностью и простотой. Ну, где тягаться с изощрённым и умудрённым соперником, перевирающим правду, добавляющим в свой сосуд истину по каплям и получающим в результате чудовищное, но убедительное враньё. И уж конечно, важнейшим элементом этой алхимии является безупречная и стройная логика.

Опер признавался в диалогах с читателями:
— Пока судьба меня носит по всей Центральной и Северо-Западной, такого насмотрелся во всяких глубинках —  аж жуть. В общем-то, всё совершенно закономерно. Население потихоньку вымирает. В крупных городах оно замещается братьями нашими меньшими из Средней Азии. А там, куда киргизы и таджики не едут, на смену людям приходит восстанавливающаяся природа и, иногда, нежить. И чтобы с ней совладеть нужны праведники уровня Сергия Радонежского и Серафима Саровского. Такие, как Сашка, в этой схватке могут только честно пасть.

Один из поклонников творчества гения детективно-мистических триллеров писал ему:
— Не только в крупных городах коренное население замещается представителями среднеазиатских республик.
Неподалеку от Флорищ, ближе к моей деревне, в селе Черкутино (родина Михаила Михайловича Сперанского) пару-тройку лет тому назад сотрудники ФСБ задержали группу проживающих там тихих и обходительных молодых людей из вышеуказанных республик. Которые, как выяснилось, готовили теракты в Москве.
Не знаю, можно ли этих смуглых, деликатных молодых людей, готовящих убийства ни в чем не повинных людей, отнести к "нежити" по Вашей классификации?

— К "нежити" - ни в коем разе, — отвечал писатель Петрухаев, откровенный и смелый человек. — Этих деликатных молодых людей, на деле террористов, стоит отнести к вредным животным. К "нежити" относятся чиновнички, создавшие условия для расселения этих агрессивных животных среди остатков вымирающего населения.

...Зная, что Петрухаев — монархист и мечтает о сильной президентской власти в стране, типа монархии, а также считает нынешнего президента гарантом какой-никакой стабильности, старуха Кефирова, безнадежный "совок", не видела в нем какого-то идеологического противника. Она тоже мечтала о стабильности! Готова была и про пенсию больше не верещать!
Не до жиру, быть бы живу! Чтобы был мир, консенсус  и халва, как в телевизоре!

P.S. Ответ из бани Сан Санычу Петрухаеву, аналитику и скептику-пессимисту:
— Согласна!
Но не на то, о чем подумал Кукухаев.
Большего она сказать не могла, чтобы остаться в рамках сюжета и жанра.

Петрухаев оказался — не скарабей навозный.
И повадки скарабеев он изучил не до конца.
Не успели жуки прибежать в свои домики, как принялись вычищать реплики Петрухаева из диалогов, где он говорил прямо и смело, досадовал, что они ехидными нападками оскорбляют его честь. И где он выступил в защиту сатиристки Кефировой.
Остались только скарабейские злобные клацанья клыками и клешнями. Теперь навозные шарики покатились и на Петрухаева.
И старуха Кефирова сокрушалась, что пока не может вымести эти шарики из диалогов на своей странице.

Кукухаев же, пообедав и размягчившись душой,  сел писать стишок к празднику для Нюхты Реверс.

Ваше   русское  Анюхта
Сжато ласково до: «Нюхта».
Верю, не случайно   сжато.
Знать, любовь к Анюхте свята.
Право, прелесть - красота:
Звуков в сердце  и в устах!
Средь имён в портале разных,
Имя Нюхты славит  праздник.

Какие милые детские рифмы! Какая истинно детская логика в причинах "сжатия" имени!
Вот так и пишут прославленные графоманы!

Солоха прямо-таки расцвела! Старый скарабей так и не догадался, что второй похожий стишок, посвященный Сергии Дмитриевне Татьяновой, достался тоже триединой Солохе Реверс! Он еще и Патрикеевне сочинил бы по-быстрому, да профиль Солоха закрыла.
Гостинцев же он не прислал.

После этого Кукухаев написал статью о подлецах-пародистах, смеющихся над  несчастной коровой.
" В одной  из моих живых историй, о жизни моего родного селения, мною рассказано, как пропавшая у одной хозяйки корова Зорька через сутки вернулась с рождённым её телёнком. Бедная, бедная животина! И она попала в сферу сатирического зубоскальства Ржаной!"
Елки-палки, про корову-то Ржаная-Кефирова и не знала! А то вставила бы в роман! Вот Лошадь Белая у нее бегает в какой-то главе...
Ну, в следующей главе придется написать про корову с теленком. Может, Кефирова украла чужую корову? Это объясняло бы ненависть к ней скарабея Кукухаева. Логично.

...А Хрипнович выразил свое поздравление Татьяновой не стихами, а бодрым уставным слогом.
— Вперед, все на борьбу с Кефировой и Петрухаевым! С Богом!
Сам он был "православный атеист". Да и скарабей при этом.

Утешил и развеселил старуху Кефирову только юморной и искрометный экспромт Сан Саныча на задорный стеб одной юной поэтессы. Девчонка —  супер, Светлана Кутузова-Желтова. "Жжот не по-детски", как в блогах пишут!

"О безпокойные ропщенцы
И критиканцы наших Муз!!
Закройте дребезгами дверцы
Не место здесь для ваших пуз!!!!"

— Подрастает толковая молодежь, — взбодрилась старушенция. — Критиканцы, кыш под лавку!

ПРОДОЛЖЕНИЕ — http://proza.ru/2024/04/29/455