Глава 2. Дело принципа

В молочном магазине было многолюдно. Воздух пропитал запах свежего молока и влажного дерева. Очередь тянулась вдоль стен, и каждый стоявший казался частью единого организма.
— Часто у вас так? — с любопытством спросила Кирюша, с интересом оглядываясь.
— Да нет, только когда что-то «выбросят», — пояснил Валерка.
— Ты только ничего не подумай, — покраснела Кирюша. — Просто у нас... «Универсам» рядом с домом.
— Не бери в голову, — Валерка махнул рукой. — На зелёной и длинной до Москвы час езды.
— Не поняла, — нахмурила брови Кирюша.
— Это же электричка, — Валерка прыснул со смеху.
  Глядя на его довольное лицо, Кирюша улыбнулась в ответ.
  Продавщица стояла за прилавком, словно часть магазина — тетка неопределенного возраста с золотой коронкой и пышным начесом. Грязный белый передник обтягивал её округлую фигуру. Лицо застыло в маске вечного недовольства. Пухлые руки с облупившимся маникюром двигались уверенно, будто натренированы годами. На пальцах сверкали массивные золотые кольца — словно трофеи, добытые в боях с покупателями.
 Она говорила резко и отрывисто. В её глазах не было ни тепла, ни света — лишь усталость и равнодушие. Толстушка быстро считала на счетах, выкрикивала сумму. Когда ей протягивали чек, она ловко брала его и мгновенно выдавала товар. Люди уходили, а она оставалась на месте, будто приросла.
— Много голов, хвост длинный, глаза горят, яйца маленькие и грязные, — Валерка хитро подмигнул Кирюше. — Очередь за яйцами по девяносто копеек.
— Что? — Кирюша рассеянно кивнула. Как раз подошла её очередь.
  Девочка протянула молочнице сетку для яиц, бидон, пустую банку и чётко попросила:
— Два десятка яиц, два литра молока, две пачки творога и полкило сметаны.
— Четыре шестьдесят, — толстушка провела рукой по счетам и выпалила. — Следующий!
  Кирюша покраснела, посмотрела на торговку, потом на Валерку и, собравшись с духом, возразила:
— Считайте лучше!
— Чего-о?
— Вы посчитали неправильно. Четыре рубля сорок копеек.
— Чё, самая умная?! — язвительно бросила торговка, скрестив руки на груди.
  Кирюша почувствовала, как щёки заливает румянец, но не отступила:
— Да.
— Мармышка, ты мне очередь не задерживай! — возмутилась тетка. — Не нравится — не бери! Следующий!
  Очередь оживилась. Кто-то сочувственно смотрел на девочку, кто-то с интересом наблюдал. Но Кирюша стояла, как маленький, но непоколебимый дубок.
— Обманщица! Так нечестно.
Валерка понял, что Кирюше необходима помощь.
— Позовите заведующую! — закричал он.
  Очередь заволновалась. Стоявший за Кирюшей дед в полосатой рубашке стал возмущаться:
— Потом разберетесь! Мне молока. Три литра.
— Что за шум, а драки нет? — раздался сердитый голос заведующей.
— Она считать не умеет! — гневно воскликнула Кирюша.
 Валерка придвинулся к девочке ещё ближе. Представив, как подкинул торгашку на вытянутых руках, а потом шмякнул об пол, он покатился со смеху. Продавщица с ненавистью посмотрела на него.
— Эта часто обсчитывает. Глаз да глаз за ней! — ворчала полная старуха в домашней кофте.
— Налейте мне молока, — настаивал дед, — а потом разбирайтесь.
  Заведующая, заметив, что вокруг собралось много народа, нахмурилась, посмотрела на покупки, медленно пересчитала и пробормотала:
— Четыре тридцать... Ты права.
— Сорок, — поправила Кирюша и добавила твёрдо, глядя продавщице прямо в глаза: — Мне чужого не надо.
  В этот момент девочка почувствовала, как внутри неё разливается тепло. Она не только защитила свои деньги, но и доказала себе, что может быть смелой и решительной. Она выиграла свою первую битву в этом новом, незнакомом мире. А Валерка, стоя рядом, смотрел на неё с новым, неподдельным уважением.