Шесть миллионов жизней за индустриализацию

Цель оправдывает средства, или Шесть миллионов жизней за индустриализацию

 

Одной из самых страшных страниц в истории советского крестьянства стала сплошная коллективизация, начатая большевиками в 1929 году. Она перевернула с ног на голову весь сложившийся десятилетиями сельский уклад и очень быстро спровоцировала массовый голод, унесший в 1932-1933 годах более шести миллионов человеческих жизней. Невольно возникает вопрос — для чего руководители Страны советов ввергли свой собственный народ, едва оправившийся от геополитической катастрофы, вызванной Октябрьской революцией, в новое бедствие? Ведь они и сами понимали, что совершили нечто ужасное, недаром тема голода 30-х годов в советское время была под строжайшим запретом, и начала широко обсуждаться только после развала СССР.

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо понимать, что коллективизация стала следствием проводимой Сталиным политики форсированной индустриализации. Эти два понятия — индустриализация и коллективизация — неразрывно связаны между собой, и рассматривать их следует только в комплексе. Чем мы сейчас и займемся. Но для лучшего понимания проблемы начать придется издалека, буквально с первых годов существования советской власти…

Совершив революцию локальную, большевики Страны советов принялись с нетерпением ждать наступления революции мировой, которая должна была покончить с властью капиталистов на всей планете. Октябрь в России они рассматривали лишь как прелюдию к всеобщему пожару и вполне искренне считали, будто зажженный ими костер со дня на день целиком охватит Землю. Знаменитый Герберт Уэллс в своей книге «Россия во мгле» с некоторой иронией писал о посещении Москвы, состоявшемся в 1920 году (приводится с сокращениями):

«…мне постоянно задавали в России (вопрос): «Когда произойдет социальная революция в Англии?». Меня спрашивали об этом Ленин, Зиновьев, Зорин и многие другие. Дело в том, что, согласно учению Маркса, социальная революция должна была в первую очередь произойти не в России, и это смущает всех большевиков, знакомых с теорией. По Марксу, социальная революция должна была сначала произойти в странах с наиболее старой и развитой промышленностью, где сложился многочисленный, в основном лишенный собственности и работающий по найму рабочий класс (пролетариат). Революция должна была начаться в Англии, охватить Францию и Германию, затем пришел бы черед Америки и т.д. Я ясно видел, что многие большевики, с которыми я беседовал, начинают с ужасом понимать: то, что в действительности произошло на самом деле, — вовсе не обещанная Марксом социальная революция, и речь идет не столько о том, что они захватили государственную власть, сколько о том, что они оказались на борту брошенного корабля. Я старался способствовать развитию этой новой и тревожной для них мысли. Мои, несомненно, искренние слова подрывали самые дорогие сердцу русских коммунистов убеждения. Они отчаянно цепляются за свою веру в то, что в Англии сотни тысяч убежденных коммунистов не сегодня-завтра захватят государственную власть и провозгласят Английскую Советскую Республику. После трех лет ожидания они все еще упрямо верят в это, но эта вера начинает ослабевать». Конец цитаты.

Убедившись, что мировой пожар и не думает разгораться сам по себе, российские коммунисты принялись раздувать его искусственно. Ведь не могли же врать Маркс с Энгельсом! И советская власть начала организовывать по всему миру путчи и перевороты, накачивая деньгами и оружием местных радикалов. Для этой цели специально был создан Коминтерн, формально представлявший из себя мировую компартию, а фактически ставший террористическим органом большевиков.

Волосы дыбом встают, когда узнаешь о том, сколько путчей и терактов устроила в двадцатые годы Советская Россия в соседних с ней странах! Почитайте ради интереса хотя бы про нападение на Собор Святой Недели в Болгарии в 1925 году, где местные отмороженные коммунисты при поддержке советских военных убили 213 человек!

А вишенкой на торте стало то, что на мировую революцию нищая и голодная страна впустую выкидывала сотни миллионов полновесных золотых рублей! Хотя они крайне нужны были самой России, в казне которой катастрофически не хватало денег. Ведь западные капиталисты устроили большевикам настоящую экономическую блокаду, договорившись не предоставлять им кредиты и не покупать их золото. Впрочем, виновата в этом была опять же сама советская власть, отказавшаяся платить по царским долгам. В большинстве дореволюционных российских предприятий имелась значительная доля иностранного капитала, поэтому более глупого решения придумать было невозможно. А коммунисты мало того, что национализировали все эти предприятия, так еще и отказались возмещать понесенные западными инвесторами убытки. Тот-же «Копикуз», например, потерял в Кузбассе десятки миллионов рублей, вложенных им в строительство шахт, заводов и железных дорог! А ведь таких «Копикузов» были сотни!

Пока руководители России впустую раздували пожар мировой революции, их загнивающие западные соперники ушли далеко вперед в своем экономическом и промышленном развитии. А экономика нашей страны так и продолжала находиться в стагнации. Вдумайтесь только, целых 10 лет большевики потратили лишь на то, чтобы вернуться на уровень промышленного производства 1917 года, да еще и угробили при этом, по разным оценкам, от 14 до 18 миллионов человек! И ради чего? Ради эфемерных и полностью оторванных от реальности теорий. Выходом из ситуации могла бы стать новая экономическая политика, на которую с 1921 года начала переходить советская власть, но Ленин рассматривал НЭП лишь как временную меру, и не собирался возводить ее в ранг долгосрочной государственной политики (подробнее об этом см. в заметке «Шахтеры в ажурных чулках, или Краткая история НЭП» http://proza.ru/2024/05/04/409).

А в 1927 году случилось событие, которое предопределило весь ход дальнейшего развития СССР. Китайские коммунисты, по наущению советников из Коминтерна, начали борьбу за свержение власти англичан, контролировавших в то время Китай. Британцы, в отличие от болгар, терпеть выходки большевиков не собирались, и на этой почве разразился крупнейший англо-советский конфликт, известный как «Военная тревога 1927 года». Над Россией нависла даже угроза полномасштабной войны с Западом, причем спровоцированная самими же большевиками. И тут до советской власти, наконец, дошло, что она не обладает реальной промышленной, а значит и военной мощью, поэтому в случае нападения Запада может рухнуть в одночасье. Да и население страны за 10 лет наглядно убедилось в том, что именно представляют из себя коммунисты не на словах, а на деле. Поэтому простые люди, досыта наевшиеся пустыми обещаниями большевиков, только приветствовали бы свержение их режима.

И тогда руководство страны принялось лихорадочно наверстывать упущенное. На пятнадцатом съезде ВКП(б) в 1927 году был принят первый пятилетний план, предусматривающий превращение России из аграрной в индустриальную державу. За пять лет, с 1928 по 1933 год, потребовалось утроить темпы промышленного производства! Но без помощи Запада сделать это было невозможно. И тогда большевики оперативно наладили отношения с капиталистами отдельных стран, в первую очередь Германии и США, а те согласились предоставить СССР современное оборудование, технологии и квалифицированных специалистов, для строительства заводов и фабрик.

Но чем расплачиваться с Западом? Как мы помним, в казне страны катастрофически не хватало денег, да еще и сотни миллионов золотых рублей впустую сгорели в топке мировой революции. А у России имелось не так много экспортных ресурсов, за которые капиталисты готовы были платить золотом. Например, в 1927 году две трети всего экспорта Страны советов приходилось на следующие позиции (в денежном эквиваленте, в порядке убывания процентной доли): зерно, нефть и нефтепродукты, пушнина, лесо- и пиломатериалы, хлопчатобумажные ткани и лен. Причем зерно занимало лидирующие позиции — на него приходилось 842 из 3267 млн рублей, или четверть всего экспорта!

А кроме того, грядущая индустриализация предполагала резкий рост городского населения, за счет уменьшения сельского, а значит и резкий рост потребности в хлебе. Стране требовалось все больше и больше зерна, вот только «несознательные» крестьяне не очень-то спешили с ним расставаться.

После перехода от военного коммунизма к НЭПу, положение селян значительно улучшилась (хотя, по факту оно всего лишь вернулось на уровень 1917 года). Если в 1921 году сельское хозяйство Кузбасса лежало в разрухе, люди массово недоедали и над регионом нависла реальная угроза голодного бунта, то уже в 1924 году посевные площади, урожайность культур и поголовье скота достигли дореволюционных значений. Отказ от грабительской продразверстки и замена в 1923 году продналога на единый сельскохозяйственный налог (ЕСХН) позволили стабилизировать ситуацию на селе. Вместо 70% по продразверстке и 30% по продналогу, крестьяне начали отдавать государству всего лишь 11% своей продукции. Остальную часть они могли свободно реализовывать на рынке.

Однако, в сознании большевиков любой торгующий крестьянин прямо ассоциировался с капиталистом, а следовательно с классовым врагом. В.И. Ленин откровенно говорил: «задача нашей партии развить сознание, что враг среди нас есть анархический капитализм и анархический товарообмен». Поэтому с середины двадцатых годов селян начали потихоньку загонять в коммуны и артели, чтобы постепенно взять под контроль государства весь их товарооборот. Власти даже запустили механизм льготного кредитования крестьянских общин, для стимулирования коллективизации. Однако, как показала практика, наиболее охотно объединялись в артели лишь бедняки, решившие за счет кредитов улучшить свое благосостояние. Зажиточные же селяне предпочитали единолично обрабатывать собственные наделы.

Александр Павлович Рейник (1913 г. р.) из села Глубокого, вспоминал о находящейся там коммуне «Путь к социализму»: «Люди в ней не хотели работать, каждый надеялся на другого. Да к тому же она стояла на горе, а воду надо было таскать издалека. В выходной день животных вообще не кормили и не поили. Очень скоро заморили всю скотину».

Впрочем, до 1928 года процесс коллективизации на селе шел без особого фанатизма, и проводился практически на добровольных началах. Но потом, по причинам, указанным выше, ситуация стала коренным образом изменяться.

 И в 1928 году большевики основательно взялись за крестьян, лишь недавно оклемавшихся от политики военного коммунизма. Формальным предлогом послужило то, что осенью 1927 года в СССР был провален план по хлебозаготовкам. Как ни странно, но это опять же произошло по вине самих большевиков. Во-первых, государство в то время значительно снизило закупочные цены на хлеб, надеясь за меньшие деньги купить больше зерна. А во-вторых, селяне, в ожидании грядущей войны, спровоцированной англо-советским кризисом, предпочли не сдавать, как обычно, излишки хлеба государству, и припрятали его для себя на черный день.

Руководство страны прекрасно понимало, что без зерна на индустриализации будет поставлен крест. Поэтому выполнение плана хлебозаготовок было объявлено важнейшей государственной задачей. Особое внимание Москва обратила на Урал и Сибирь, как на регионы, обладающие максимальными резервами. В январе 1928 года на Урал выехал Молотов, а в Сибирь — сам Сталин. Его поездка проходила в обстановке полнейшей секретности, и в прессе вообще не освещалась, хотя Иосиф Виссарионович провел в наших краях более трех недель – с 14 января по 6 февраля, и побывал в Новосибирске, Барнауле, Рубцовске, Красноярске и Омске.

Сталин поставил краевым и окружным комитетам ВКП(б) конкретную задачу: «потребовать от кулаков немедленной сдачи всех излишков хлеба по государственным ценам, в случае отказа привлечь их к судебной ответственности и конфисковать хлебные излишки в пользу государства».

Прокомментируем приказ Сталина. Поставьте себя на место обычного советского крестьянина. Вы законопослушный и честный гражданин, тяжким трудом вырастивший хороший урожай. Вы полностью рассчитались с государством, отдав ему 11% добытого хлеба. С остальной частью зерна вы вольны делать все, что вашей душе угодно — сдать его в заготконтору по закупочной цене, продать в два раза дороже на рынке, оставить себе про запас или перегнать на самогонку. Но тут к вам домой вламываются комиссары в кожанках и требуют отдать им весь оставшийся хлеб за копейки. Проведем современную аналогию. Представьте, если сейчас, после вычета 13% подоходного налога, государство в принудительном порядке заставит вас обменять остаток зарплаты, за исключением прожиточного минимума, на какие-нибудь билеты госзайма с отрицательной доходностью. А отказаться от займа вы не сможете, иначе отправитесь на нары. Вот примерно так и жили советские люди 90 лет тому назад (напомним, что крестьянство составляло тогда 80% всего населения страны)!

Итак, получив недвусмысленный приказ из уст самого генерального секретаря, местные чиновники взяли под козырек и принялись его исполнять. В Кузнецком округе была создана особая «окружная тройка» по руководству процессом хлебозаготовок, которая еженедельно отчитывалась перед окружкомом об их выполнении. Подобные тройки создали и при райкомах партии. Они включали в себя секретаря райкома, председателя райисполкома и уполномоченного ОГПУ.

Тройки оперативно приступили к работе, и уже в феврале 1928 года в Кузнецком уезде прошли первые показательные судебные процессы над кулаками. Причем в эту категорию попадали вообще все селяне, имеющие значительные запасы хлеба, но не горящие желанием сдавать его государству за копейки. Хотя, как уже сказано, так называемые «кулаки» и не обязаны были этого делать. Однако, большевиков подобная вольница уже не устраивала. Ведь из-за нежелания крестьян отдавать зерно по низким ценам, в конце 1928 года в стране пришлось даже ввести хлебные карточки для рабочих и служащих промышленных предприятий. А кроме того, срыв плана хлебозаготовок обрушил экспорт зерна, лишив СССР значительной части валютной выручки. Так, если в 1927 году было продано за границу 2100 тыс. тонн зерна на 842 млн рублей, то в 1928-м — всего лишь 300 тыс. тонн на 115 млн рублей, а в 1929 году — жалких 180 тыс. тонн на 43 миллиона.

Ситуацию надо было срочно выправлять. Государство не желало больше зависеть от самовольства частников и объявило курс на коллективизацию. Фактически оно решило вернуться к старой доброй продразверстке, только на качественно ином уровне. А колхозы рассматривались как средство принудительного изъятия хлеба у селян по установленным закупочным ценам. Впрочем, первоначальные намерения у большевиков были достаточно гуманными (если это слово вообще здесь применимо) — в мае 1929 года они приняли план, согласно которому к 1932-1933 годам предполагалось коллективизировать всего лишь 20 % индивидуальных крестьянских хозяйств. Но чуть позже друг на друга наложились сразу два фактора, которые в итоге и привели к массовой коллективизации.

 В июле 1929 года начался вооруженный конфликт Китая и СССР на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД). Поэтому Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение увеличить численность армии и значительно расширить производство вооружения. С этой целью в экстренном порядке потребовалось построить ряд не предусмотренных планом первой пятилетки оборонных, металлургических, автомобильных и прочих заводов. Расплатиться за них с Западом можно было, только увеличив объемы экспорта, в том числе изъяв у крестьян дополнительное зерно. Но в октябре 1929 года грянул всеобщий экономический кризис, в результате которого мировые цены на сельскохозяйственную продукцию упали в два раза. А чтобы получить необходимое стране золото, зерна потребовалось еще больше. И тогда Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о проведении сплошной коллективизации, чтобы не сорвать темпы промышленного роста.

Большевики не стали мелочиться, и вместо 20% индивидуальных крестьянских хозяйств решили обобществить все 100. Но они прекрасно понимали, что такое радикальное решение спровоцирует на селе массовые бунты, которые могут перерасти в новую Гражданскую войну. Поэтому параллельно с курсом на коллективизацию был взят курс на раскулачивание. Все крестьяне, что могли бы выступить против советской власти, объявлялись кулаками, лишались всего нажитого имущества и вместе с семьями отправлялись в ссылку. А бедняки-голодранцы, пусть и махровые лентяи, зато полностью лояльные к большевикам, получили в свои руки абсолютную власть на селе.

Евдокия Павловна Распопова (Аксёнова) (1922 г.р.), уроженка села Ариничево, вспоминала детские ощущения от происходившего: «В коммуну пришли кто? Да те, которые работать не хотели! Лишь бы пожрать да нажиться! Там были всякие шаромыги. Это были бедняки. Все знали, что они лодыри! Они-то и раскулачивали людей. И вовсе не богатых раскулачивали. Это были обычные крестьяне».

Процитируем «Историю Кузбасса» 2021 года издания: «В деревне разыгралась полная вакханалия. Многие крестьяне, ощущая неизбежность вступления в колхоз и опасаясь утраты имущества, распродавали его, массово резали скот, а потом ни с чем вступали в колхоз. Так поступали даже партийные работники. Нередкими стали случаи терактов против уполномоченных и активистов колхозного движения. Как в местные властные органы, так и в Москву на имя Сталина и Калинина шел непрерывный поток жалоб на самоуправство местных чиновников. В ответ крестьяне лишались избирательных прав, теряли имущество. Даже начальник отдела ОГПУ по Кузнецкому округу признавал, что подобного рода административно-репрессивная политика в отношении крестьянства «носила партизанский характер, граничила с грабительством и сопровождалась всякого рода издевательствами». Конец цитаты.

В ответ на многочисленные жалобы от крестьян, Сталин 2 марта 1930 года опубликовал в газете «Правда» статью «Головокружение от успехов. К вопросам колхозного движения». Там он ловко переложил ответственность за весь творящийся беспредел на местные органы власти, которые якобы допустили «перегибы на местах» и отступили от «генеральной линии партии». Разумеется, это была лишь хорошая мина при плохой игре. Ведь все прекрасно понимали — без репрессивных методов загнать народ в колхозы будет невозможно.

Вот так и проводилась коллективизация... Но зато, если в 1930 году в Кузбассе было обобществлено 13% крестьянских хозяйств, то в 1931-м их стало 50% (в отдельных районах до 70%), а в 1938-м — уже 92%. Подобная ситуация наблюдалась и в целом по стране. Около 10 тысяч местных крестьян подверглись раскулачиванию и высылке в северные районы Нарымского края. В свою очередь, население Кузбасса пополнили 69 тысяч спецпереселенцев из европейской части страны и Казахстана, сосланные на строительство КМК и на подъем угольной промышленности. Всего же в масштабах СССР было раскулачено и переселено около 2 миллионов человек!

Взамен большевики добились своей цели и получили полный контроль над хлебозаготовками в стране. А выполнению плана первой пятилетки теперь уже ничего не угрожало. Вот только цены практически на все экспортные товары во время мирового кризиса значительно снизились, и СССР принялся отчаянно демпинговать, продавая ресурсы за бесценок, лишь бы рассчитаться с западными капиталистами за поставленное оборудование и технологии. Судите сами. Если в 1927 году, экспортировав 2,1 млн тонн зерна, страна получила за него 842 млн рублей, то в 1931 году выручка за 5 млн тонн составила всего лишь 659 миллионов. Зерно отдавали в три раза дешевле, только бы заработать хоть немного валюты! То же самое происходило и с другими позициями. Например, и в 1927 и в 1932 году леса экспортировали на 350 млн рублей. Вот только в первом случае за границу вывезли 2,5 млн тонн, а во втором – уже 5,7!

А тем временем мировые цены на зерно продолжали падать и в 1931 году стало ясно, что экспортировать его в прежних объемах просто бессмысленно. Максимум хлебного экспорта был достигнут в 1930 и 1931 годах, когда продажа зерна за границу составила соответственно 4,8 и 5 млн тонн, и дала пятую часть всей валютной выручки страны. Но уже в 1932-1933 годах СССР экспортировал всего лишь по 1,7 млн тонн зерна, а его доля в валютной выручке составила меньше 10%. Ну и для сравнения — до революции Российская империя спокойно продавала за границу по 9-10 млн тонн зерна ежегодно, каким-то чудом обходясь без коллективизаций и раскулачиваний.

В последние десятилетия в литературе получил широкое распространение миф, что именно массовый экспорт зерна за границу стал причиной страшного голода 1932-33 годов. В ответ на него защитники Страны советов придумали свой миф, гласящий, будто бы капиталисты нарочно покупали у СССР исключительно одно зерно, и вынуждали продавать его во все больших и больших объемах, чтобы спровоцировать всеобщий голод и крах советской власти. Однако, приведенные выше цифры явно опровергают оба этих мифа. Доля зерна в экспорте (в денежном отношении) не превышала 20% даже в 1930 и 1931 году, а 1932-33 годах вообще упала до 9%. Поэтому экспорт зерна никак не мог служить причиной массового голода. Тем более, что в 1932 году государство приостановило продажу хлеба за границу и даже принялось его импортировать, пытаясь насытить внутренний рынок. Но что же тогда послужило причиной массового голода? А свою роль здесь сыграли сразу несколько факторов.

Во-первых, были допущены серьезные просчеты в планировании. В 1930 году в СССР собрали рекордный урожай зерновых — 83,5 млн тон. Рекордными стали и хлебозаготовки — 22,1 млн тонн. И власти решили, будто бы в последующие годы удастся добиться еще более высоких результатов. На 1931 год запланировали собрать 94, а заготовить 26,6 млн тонн. Однако, из-за неурожая собрали только 69,5 млн тонн зерна, а заготовили всего 22,8. Урожай 1932 года предварительно оценили в 69,9 млн тонн, а план хлебозаготовок установили в 23,4 млн тонн. Подтвержденной авторитетными источниками цифры валового сбора зерна за 1932 год автору найти не удалось, а приведенные в литературе оценки колеблются от 50 до 32 млн. тонн. Но в любом случае, урожай 1932 года оказался значительно ниже прогнозируемых 70 миллионов. Ведь в том году фактически заготовили всего лишь 18,8 млн тонн зерна или 80% от плана.

Во-вторых, исходя из необоснованно завышенного плана хлебозаготовок местные власти усердно принялись выгребать у колхозов и частников все зерно подчистую. В некоторых районах план оказался даже больше фактического урожая. Хлеб выбивали у людей самыми драконовскими методами. Вот что писал Михаил Шолохов в своих письмах к Сталину в апреле 1933 года (приводится с сокращениями):

«Вот перечисление способов, при помощи которых добыто 593 тонны хлеба:
Массовые избиения колхозников и единоличников.
Сажание «в холодную». «Есть яма?» «Нет». «Ступай, садись в амбар!» Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия — январь, февраль. Часто в амбары сажали целыми бригадами.
В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: «Скажешь, где яма? Опять подожгу!» В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос.
В Наполовском колхозе уполномоченный РК кандидат в члены бюро РК Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом «прохладиться» выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руки наган и приказал: «Стреляйся, а нет — сам застрелю!» Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный) и, когда щелкнул боек, — упал в обмороке.
В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков.
Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.
В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказав бежать к хутору рысью.
В Чукаринском колхозе секретарь ячейки Богомолов подобрал 8 человек демобилизованных красноармейцев, с которыми приезжал к колхознику — подозреваемому в краже — во двор (ночью), после короткого опроса выводил на гумно или в леваду, строил свою бригаду и командовал «огонь» по связанному колхознику. Если устрашенный инсценировкой расстрела не признавался, то его, избивая, бросали в сани, вывозили в степь, били по дороге прикладами винтовок и, вывезя в степь, снова ставили и снова проделывали процедуру, предшествующую расстрелу.
В Кружилинском колхозе уполномоченный РК Ковтун на собрании 6 бригады спрашивает у колхозника: «Где хлеб зарыл?» «Не зарывал, товарищ!» «Не зарывал? А ну, высовывай язык! Стой так!» Шестьдесят взрослых людей, советских граждан, по приказу уполномоченного по очереди высовывают языки и стоят так, истекая слюной, пока уполномоченный в течение часа произносит обличающую речь. Такую же штуку проделал Ковтун и в 7, и в 8 бригадах; с той только разницей, что в тех бригадах он помимо высовывания языков заставлял еще становиться на колени.
В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз.
В Колундаевском колхозе разутых до боса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу.
Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали.
В Базковском колхозе при допросе раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так по нескольку раз.
Примеры эти можно бесконечно умножить. Это — не отдельные случаи загибов, это — узаконенный в районном масштабе — «метод» проведения хлебозаготовок. Об этих фактах я либо слышал от коммунистов, либо от самих колхозников, которые испытывали все эти «методы» на себе и после приходили ко мне с просьбами «прописать про это в газету». Конец цитаты.

Шолохов прекрасно понимал, что все описанное им выше — это не отдельные перегибы на местах, а официальная политика государства, спущенная сверху. Наивный, он писал письма Сталину, надеясь, будто тот остановит творящееся безумие, им же и санкционированное. А вот что ему ответил Иосиф Виссарионович:

«Вы видите одну сторону, видите не плохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике (Ваши письма — не беллетристика, а сплошная политика), надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону. А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили «итальянку» (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную армию — без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), — этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели «тихую» войну с советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов...
Конечно, это обстоятельство ни в какой мере не может оправдать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание. Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло бы показаться издали. Ну, всего хорошего и жму Вашу руку. Ваш И. Сталин». Конец цитаты.

В-третьих, политика сплошной коллективизации привела к тому, что большое количество трудолюбивых и опытных хлеборобов теперь махало кайлом на шахтах или долбило мерзлую землю на ударных стройках коммунизма. А получившие власть на селе лентяи, которые и в сытые то годы не умели себя прокормить, перед лицом действительно серьезных проблем — засухи и неурожаев — оказались беспомощны. Ситуацию усугубило еще и то, что вступая в колхоз, многие крестьяне массово резали свой скот и распродавали все имущество, лишь бы его не обобществили. И в условиях неурожая у них не осталось никакой дополнительной возможности прокормить себя и свою семью.

В-четвертых, крестьянам был запрещен выезд из голодных районов в другие регионы страны. 22 января 1933 года за подписью Сталина вышла директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О предотвращении массового выезда голодающих крестьян». Эта директива прямо предписывала арестовывать селян, пытающихся выжить и переехать туда, где не свирепствовал голод, выявлять среди них «контрреволюционные элементы», а остальных водворять на место. В результате таких драконовских мер, даже те селяне, которые могли бы уехать и выжить, в итоге погибали от недоедания.

И, наконец, в-пятых, ситуация с голодом долгое время замалчивалась местными властями и не признавалась наверху. Поэтому, когда в Москве полностью осознали весь ужас происходящего, драгоценное время было упущено. Советскому правительству пришлось даже возвращать уже проданное на экспорт, но еще не поставленное зерно, а также закупать хлеб за границей. Однако полномасштабных мер по борьбе с голодом принято не было, и более того, сам его факт держался советской властью в строжайшем секрете. Что исключало всякую помощь из-за рубежа, подобную той, которая была оказана во время голода 1921-22 годов. И в итоге, за форсированную индустриализацию страна заплатила шестью с половиной миллионами ни в чем не повинных крестьянских жизней.

Кстати, именно индустриализацию любители СССР ставят в величайшую заслугу Сталину, который якобы принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой. Вот только эти люди или не знают, либо сознательно умалчивают о том, что именно советская власть своими собственными руками превратила Российскую империю из промышленно развитой державы в нищую и отсталую аграрную страну с сохой вместо трактора, отбросив ее как минимум на 10, а то и на все 20 лет назад (подробнее об этом см. в цикле статей «Альтернативные историки Кузбасса» http://proza.ru/2024/04/14/975). И если бы не геополитическая катастрофа, устроенная большевиками в России, то не нужна была бы ни форсированная индустриализация, ни сплошная коллективизация. Ну а всем любителям СССР, с пеной у рта ратующим за возврат к социализму, автор настоятельно рекомендует вместе со своей семьей переместиться в 1932-33 год и поселиться в какой-нибудь из деревень южных областей страны, чтобы получить уникальную возможность на собственной шкуре прочувствовать все преимущества советского строя над проклятым капитализмом.

Подводить итоги мы не будем. Ведь лучше всего их подвел сам Иосиф Виссарионович в своей статье «Год великого перелома: к XII годовщине Октября», опубликованной в 1929 году — незадолго до того, как страна официально провозгласила политику уничтожения собственных граждан в обмен на форсированную индустриализацию. А заявил он так:

«Рухнули и рассеялись в прах утверждения правых оппортунистов (группа Бухарина) насчет того, что:
а) крестьяне не пойдут в колхоз,
б) усиленный темп развития колхозов может вызвать лишь массовое недовольство и размычку крестьянства с рабочим классом,
в) “столбовой дорогой” социалистического развития в деревне являются не колхозы, а кооперация,
г) развитие колхозов и наступление на капиталистические элементы деревни может оставить страну без хлеба.
Все это рухнуло и рассеялось в прах, как старый буржуазно-либеральный хлам». Конец цитаты.

И ведь действительно! В итоге все произошло именно так, как и предрек великий Сталин. Вот только то, над чем он весьма едко иронизировал в 1929 году, спустя несколько лет обернулось самой настоящей и страшной реальностью. А так называемых «оппортунистов», трезво и точно оценивающих ситуацию в стране, вскоре расстреляли. Но это уже такие мелочи, о которых не стоит и упоминать…

И кстати, было бы большой ошибкой приписывать политику коллективизации исключительно особенностям характера Сталина. Иосиф Виссарионович и близко не был таким кровавым маньяком и тираном, каковым его частенько представляют. И уж тем более он никогда не строил адских планов по геноциду советского народа. Просто в системе ценностей любого социалиста — Ленина, Сталина, а также многих их товарищей по партии и верных учеников — жизнь и благополучие обычного человека всегда находились на самом последнем месте. Исходя из этой установки и принимались все стратегические решения. Разумеется, Сталин прекрасно понимал, что сплошная коллективизация ввергнет деревню в хаос и приведет к многочисленным жертвам среди населения. Но для него это был единственный способ в сжатые сроки поставить страну на промышленные рельсы. Шесть миллионов жизней за индустриализацию, говорите? Цена устраивает, покупаем! Ведь цель всегда оправдывает средства.


При подготовке материала использовалась информация из следующих изданий:

1. История Кузбасса в 3 томах. Том II. Кузнецкий край на переломе эпох в 1890-х — начале 1940-х годов. Кемерово, 2021 год.
2. В.И. Ленин. Новая экономическая политика и задачи политпросветов. Доклад на II Всероссийском съезде политпросветов, 17 октября 1921 года.
3. Внешняя торговля СССР за 20 лет. 1918 - 1937 гг.: Стат. справочник / Сост. С.Н. Бакулин и проф. Д.Д. Мишустин. Москва, 1939 год.
4. Н.Н. Назаренко, А.В. Башкин. Экспорт зерновых начала 30;х гг. ХХ в. в контексте голода 1932–1933 гг.

06.05.2024