Инфинифор. Хранитель врат

    Рассказ ведётся от лица Алистера



В недалёком будущем...


Чёрные ветра окутали эти земли. Людям страшно. Белым лезвием проносятся искры. Этот удар был отбит. Но противников слишком много. Клан Райо нашёл нас. И я должен их остановить! Тьма охватила само сердце нашего дома. Как и в тот день, отцовская библиотека объята пламенем. Я снова подвёл тебя, папа. Прошло столько лет. А я ведь просто... хотел быть достойным сыном.


Горное Поселение погрузилось в Хаос. Безумие, что принёс брат Ренфиса. Метель застилает глаза. Искры содрогающихся в ударах мечей соприкасаются с отблеском идущего снега. Сиреневый цвет закатного неба больше не успокаивает, как прежде. Теперь он будет вызывать во мне лишь тревогу, став напоминанием об этом чёрном дне.


Мне неведомы мотивы Райо, но я никогда не соглашусь с тем, как он достигает своих целей. Ни одна цель не стоит чужой жизни. Как бы я хотел понять это прежде. Но всё происходило так быстро.


Чёрным мечом с белым лезвием я могу отразить любую атаку. Запаху пепла не заглушить моё чутьё. Я был обучен защищать это место. Всю свою жизнь я двигался лишь к этому моменту. Моменту скорби и отчаяния, когда приходит время взяться за оружие. И рассечь ледяным вихрем броню очередного воина Тьмы. Но зачем я сражаюсь? Я потерял всё, уже очень давно. Мне никогда не вернуть то время. Как бы силён я ни был, мне не спасти моих родителей. Не изменить прошлого. Не исправить тех ошибок.


Снег отражался в красных глазах очередной марионетки Райо. Этот малец выглядел совсем юным, но в его руках недюжинная сила. Тёмная энергия кружила вдоль его тощих рук, придавая веса его ударам. В глубине души он наверняка так же слаб, как и я в его годы. Но ярость придаёт ему сил. Окутанный тьмой, одетый в чёрную форму Клана, он держал в руках окровавленные клинки, заряженные энергией, а на его лице отражалась лишь треклятая ухмылка. Кем бы он ни был, свой выбор малец уже сделал. Отражая один удар за другим, я парировал его атаки, пока вскоре не удалось выбить клинки из его рук. Всего один взмах меча, и его рук больше нет. Они отлетели в сторону, издав характерный для снега хруст. Лёд от моего меча окутал его раны, насквозь въевшись в кости и мясо. Сугробы покрывались кровью. Малец старался сдержать крики боли, но холод, что въедался в его конечности, был несравнимо сильнее, чем его Воля. Возможно, он бы сумел регенерировать даже такие раны с помощью тёмных сил, однако мой меч лишил его этой возможности.


— Ублюдок!! — вопил от боли юнец из Клана Райо. — Твоё место у меня в ногах! — вскоре он упал на колени, продолжая смотреть мне в глаза. — Твоё время прошло, этот мир будет нашим! Вот увидишь, Райо придёт за тобой! А я буду жить!!


— Я мог оставить тебя в живых. Но сейчас я вижу: передо мной очередной промытый червяк. Марионетка. В тебе не осталось ничего человеческого. — я замахнулся мечом над его головой, собираясь совершить последний удар.


— Что ты несёшь?! Думал, можете просто заныкаться там, где вас никто не найдёт, и забить на страдания остальных? Чёрта с два! — услышав это, я отчего-то замер, держа меч над собой. А юнец продолжал кричать. — Чёрт!! Как же больно!!! Мразь!! Верни мои руки и дерись, как мужчина!!


— Говоришь о страданиях... — опустив меч, я встал на колено и невольно впился рукой в его шею. — Да как ты смеешь? Придя сюда с оружием, вы уже подписали себе смертный приговор! Ты не заслужил даже честной смерти в бою. О тебе никто и никогда не вспомнит! Твой "Владыка" просто найдёт тебе замену!


В его глазах появились слёзы. Красные зрачки посветлели, и я увидел в них своё отражение. Что-то промелькнуло у меня в голове, мне стало стыдно видеть собственную ладонь. Его шея уже успела покрыться ледяной коркой и вот-вот должна была расколоться на части. Но я замешкался. Вдруг что-то впилось мне в шею, и я ослабил хватку. Это была его отрубленная рука, уже почерневшая от Тьмы, что разъедала её изнутри. Ухмылка на его лице дала ясно понять: я не ошибался. Не стоило тратить время на очередной бессмысленный разговор. Тех, кто ступил на тёмную сторону, уже не спасти! Этот малец давно уже стал лишь сосудом для Тьмы, что Райо послал против нас.


Пока его левая рука пыталась удержать меня на месте, правая уже схватила лежащий на снегу клинок, готовясь вонзить в мою голову. Безумец заливался смехом, надеясь, что может спастись. Я рассчитал время и скорость полёта его чёрных рук, так что был наготове. Она неслась в мою сторону, оставляя за собой чёрный след. Когда же блестящее от закатного солнца лезвие приблизилось к моему глазу, я сумел схватить руку, что держала этот клинок. Ухмылка на лице противника моментально сменилась страхом. Сколь низко может пасть человек, которому нечего терять? Впрочем, это уже не важно. Но он тоже хотел жить. Выходит — вот, что в нас общего.


Его руки мёртвой хваткой вцепились в клинок и мою шею. Но этого было достаточно. В ответ я пронзил шею юнца его же клинком. Кровь снова пролилась на снег, и он потерял равновесие. Хватка его рук слабела. Вскоре они тоже рухнули на землю. Какое-то время они ещё продолжали биться в конвульсиях: сосуды скукоживались и расширялись, что-то чёрное лилось из появлявшихся ран. Пока они наконец не иссохли, став совсем чёрными, как раскалённые угли.


Я знал, что наш бой закончится чьей-то смертью. Но медлить было нельзя. Сжимая в ладони покрытый снегом Амулет Хранителя, я напоминаю себе о том, как много судеб от меня зависит. Чьи-то жизни можно спасти, но чьим-то предстоит навсегда оборваться. Последователей Райо ещё слишком много. Если даже такие неопытные юнцы будут отнимать у меня столько времени — спасти никого не удастся. Я замешкался. Это была ошибка, которая не должна повториться. Вдохнув немного воздуха, я сорвался с места и вновь выхватил меч из ножен. Я должен защищать Врата. Впереди ещё так много работы.





Но как я оказался здесь?





Казалось бы, ещё вчера у нас гостил Фоуэр. Несмотря на всё, через что он прошёл, в нём оставался стержень. Стоит признать, мы с ним в чём-то похожи. Но нет. Всё началось гораздо раньше...


Я помню себя ребёнком, слушавшим сказки из уст матери. Помню, как жесток был отец. И как часто он тосковал по прошлому, которого у него не было. Тьма была предметом вечных споров в нашей семье. Её обсуждали даже за обеденным столом. Вещи, казалось бы, нужные, чтобы отвлечься от рутины, вскоре становились частью этой рутины. Но тогда я не понимал, что такое опасность и боль. Мне казалось, что всё в жизни даётся легко — только руку протяни! Конечно, ведь "ты можешь быть кем угодно". Так ведь ты говорила, мама?





20 лет назад...


— Тьма была всюду. Мир погрузился в Хаос. Но, как и во все времена, были и герои! Вестники Света, готовые встать на защиту простых людей.

— Мама, а что было дальше? Куда делись все эти злодеи?

— Их смогли остановить. — улыбнулась она, посмотрев на меня. — Знай, что даже в самые тёмные времена Свет способен на многое. Именно Тьма закаляет героев, сынок. И такой герой был. Его звали Винсент. Винсент Ди'Страйк. Запомни это имя, сынок. Его описывали, как непримечательного и щедрого юношу с чёрными волосами, получившего в наследство богатое поместье. Но очень скоро он отрёкся от этого наследия.

— Но почему?..


— Да чёрт его знает! — поддержал разговор отец, только вошедший в комнату. — Известно, что Винсент любил путешествовать. Этот человек был великим воином, который сразил приспешников Тьмы! Благодаря нему... и тому подвигу, который он совершил, сегодня у нас над головой ясное и чистое небо. Это дорогого стоит!

— Ого... Неужели он справился в одиночку?

— Я не думаю, что он был один, сынок. — задумалась мама. — Всегда тяжело чего-то достичь, когда ты один...

— Тогда почему нет книг про кого-то ещё?

— Возможно, кто-то ему и помог. — вмешался отец. — Но люди помнят только одного героя из сотни. Так было всегда! А хочешь знать, почему так?

— Почему?


— Да потому! — подойдя ближе, он с насмешкой взлохматил мне волосы. — Заруби себе на носу, сын: помнят только по-настоящему великих людей. Героев может быть много, но разве о них эта история?

— Твой папа хочет сказать...

— Да не придуривайся! Всё ты знаешь! — перебивал её отец. — Этот Винсент был тем, кто запечатал Врата! Те самые, что столетиями Тьму сдерживали. И ещё столько же будут сдерживать, коли мы не подведём наших предков!


— Ого! Папа, мама!..

— Да, сынок?

— Я хочу быть, как он! Хочу стать великим! Сделать что-то такое... чтобы меня запомнили!..

— Э-хе-хе!! — прижав меня к себе, усмехнулся отец. — Вот это ты выдал, сынок! Горжусь тобой.

— Да... У тебя обязательно всё получится, Алистер. — с грустью взглянув в окно, сказала мама и отложила книгу в сторону. — Обязательно...


Казалось, что она хочет куда-то уйти. Но отец словно не замечал этого. А я всего лишь хотел, чтобы он мной гордился.




16 лет назад...


Помню, как вышел из дома в тот день. Собирались тучи. Даже там, вдали от отцовской библиотеки, где всегда всё спокойно, я чувствовал себя замкнуто. Меня одолевала тревога от простой мысли, что я могу сделать что-то не так. А ведь мне было всего 11 лет...


— Эй, Алистер! — выкрикнул соседский мальчишка, держа в руке мяч. — Погнали с нами!

— А? Куда? — растерялся я.

— Мы с братанами мяч гонять будем! Давай!


Обрадовавшись, я помчался за ними. Несмотря на то, что было лето, в наших краях всегда царит холод. Но в тот день солнце светило особенно ярко. Лёгкий ветерок ни чуть не мешал мне бежать. Красные от холода щёки ребят сразу давали понять: они собрались уже давно. Но отчего-то позвали меня.


— Смотрите, кого я привёл! — загордился мальчишка.

— Ого! А я думал он из дома вообще не выходит!

— Ну, раз ты с нами... не промахнись! Играем по три человека, бросаем мяч. Кто поймает больше мячей — лучший бросальщик, а кто чаще попадает — лучший попадальщик!!!

— Огоо!!

— Классно... Я согласен! — улыбнувшись, я едва не пропустил первый мяч.

— Так бросай же! Начинаем!! По местам, по местам!!


Ребята выглядели собранными, но всё же весёлыми. Я давно с ними не играл: даже успел позабыть, каково это. Все куда-то спешат, пытаются что-то сделать. Все хотят быть лучшими. Хотят, чтобы их заметили. Но память часто подводит. Сегодня ты лучший, а завтра... про тебя и не вспомнят.


Очередной мяч пролетел мимо. Но никого не заботило, что снег попал мне в глаза. Пока мячи летали из стороны в сторону, я пытался протереть глаз, чтобы хоть что-то разглядеть. Поднявшийся ветер этому только мешал. Глаз растёрся и начал неприятно щипать. В тот момент я отчего-то испугался, что отец меня отругает: мы с ним должны были тренироваться, а я совсем про это забыл, увлёкшись игрой. Сорвавшись с места, я даже ничего не сказал ребятам.


Я просто бежал оттуда. Как можно дальше. Вряд ли кто-то понял в тот день, что на меня нашло. Скорее всего, я и сам не понимал этого. Наверно, я боялся не только отца. Может, взбрело что-то в голову. Например, что ребята расстроятся и не захотят отпускать меня. Или вовсе решат, что я плохой друг и играть вообще не умею! Какая же всё это нелепость.


Но вернувшись домой, я сразу же наткнулся на стоявшего у двери отца. Он уже ждал моего прихода. Не размениваясь временем, отец погнал меня обратно на улицу, ведь настал час тренировок. Его не волновал мой растёртый глаз, он просто вмазал мне снегом в лицо.


— Твоё тело, сынок, гораздо крепче, чем ты думаешь.

— Глаза!! Холодно!!

— Не смей стирать его с лица! Снег должен остаться. Только так ты научишься... Ты ведь хочешь быть великим, как герой из той книги? Хочешь чего-то достичь?

— ...да. — дрожащим голосом произнёс я.

— Я тебя не слышу!

— Да!! Я хочу стать сильным, папа...




14 лет назад...


Лес. Очередная тренировка. К тому моменту я уже сбился со счёту, сколько их было. Мы бежали по склону сквозь сотни деревьев. Повсюду туман. И в этом тумане скрыты препятствия. Отец мчался за мной. Моя задача — бежать. Как можно быстрее. Это одна из контрольных тренировок на ловкость и принятие решений в экстремальных условиях.


Кругом были ловушки. Различные сети, скрытые ямы, шипы, брёвна и другие препятствия. Стоит признать, долгое время я ни в чём не перечил отцу. Я рос на историях о великих людях и их свершениях. Искренне верил, что могу стать таким же. Нет, верил не в то, что "могу". Но в то, что "обязан".


Чем дальше мы бежали, тем круче становился склон, так что мы ускорялись. А попади на такой скорости в ледяную ловушку — костей не соскребёшь. И отец это знал.


— Следи за дыханием! — выкрикивал он, давая понять, что уже догоняет меня. — Оно — ключ ко всему!


Только я отвлёкся на его слова, пытаясь восстановить дыхание, как на пути возникло громадное дерево. Совершив прыжок, я был уверен, что сумею перепрыгнуть его. Слепая надежда и вера в удачу. Но всё обернулось иначе. Нога зацепилась за толстую ветку! И смогла на такой скорости сбить её с дерева. Размахивая руками, я рухнул на землю. И со всей скорости врезался в ближайшую ель. Боль была адской. Но почему-то всё, чего мне хотелось в тот миг — смотреть, как в снегу лежат еловые шишки. Отец требовал продолжать. А я думал о том, как было бы хорошо сейчас лечь и укутаться снегом, позабыв обо всём.


— И это по-твоему результат? Немедленно встать! — рявкнул он.


С трудом переборов боль, я поднялся на ноги. Они сильно дрожали. И я чувствовал, как по лицу стекает кровь от удара. Как и прежде, отец лишь снисходительно вмазал снегом по ране.

— Продолжай бежать. Сейчас!


Взяв себя в руки, я вновь последовал его указаниям. Я знал, что спорить бессмысленно. Но разве об этом мечтал 13-летний ребёнок? Пока все, кого я знал, играли и развлекались, я проходил одну мучительную тренировку за другой. И с каждым разом они становились только сложнее. Сомневаюсь, что выросший в богатой семье Винсент, о котором прежде так отзывался отец, тоже проходил через что-то подобное. По правде говоря, навряд ли он вообще хотел стать "великим", ведь всё, что о нём написано в книге — то, как сильно он любил путешествовать, раз даже от наследства сумел отказаться. Может, это произошло вовсе по воле случая?


Однако, теперь отец не собирался приводить в пример Винсента. Гораздо больше его вдохновляли рассказы о людях, что могли свергать целые империи. Может, он и сам не был в восторге от долга, упавшего на наш род, но так и не решился в этом признаться? Вечерами он любил сидеть за окном, поглядывая на пролетающий мимо снег. В такие моменты он оставался один, не желая ни с кем разговаривать. Всякий раз, когда он рявкал на меня, чтобы пресечь слабость, в его глазах сквозило печалью. Я боялся перечить отцу, ведь ему в юности довелось пройти то же самое. Как и всем, кто был до него.


И вновь я допустил ошибку. Туман. Очередная ловушка. Шипы. Боль в ногах давала о себе знать. Но мы бежали дальше. Снова ловушка. Не сумел увернуться от автоматических стрел. Задело плечо и живот. Кричал от боли. Вырвал стрелы. Благо, их наконечники не были толстыми. Продолжил бежать. Ловушка. Увернулся. Дерево, скольжение, шипы. На последнем уровне склона я уже едва ли мог двигаться дальше. Шёпот листвы затихал. Я слышал лишь собственное дыхание. Оно было тяжёлым. Воздуха не хватало. Сквозная боль от полученных ран ощущалась повсюду. Сердце колотилось, как перед смертью. Отец снова догнал меня. Я рухнул на землю, лицом в снег, чтобы хоть как-то заглушить боль. Снег становился красным.

— Ты прошёл такой путь, чтобы сдаться сейчас? Мы почти у финишной прямой, сын. Не время расслабляться!

— Я больше не могу, отец... — охрипшим голосом сказал я. — Прошу, не заставляй меня!

— Ты хотел этого, помнишь? — наклонившись надо мной, сказал он. — Хотел стать великим. И я не позволю твоему стремлению угаснуть!

— Уже позволил.


— Немедленно встать! — схватив за шиворот, отец поднял меня с земли, игнорируя все ранения. — Ты хотел стать сильным. Знай же! Истинная сила состоит из страданий! — отпустив меня, заявил отец. — Вспомни историю об Императоре Рарфектерна. Ты ведь помнишь её, сын?

— Я... я помню, отец. — кашляя и едва держась на ногах, отвечал я.


— Это был человек, сумевший разрушить целую империю! И на её обломках он построил новую. Он объединил два прежде враждующих государства, и с тех пор они жили в мире и согласии! А если бы не предательство, с которым он столкнулся, то сумел бы установить мир даже с Северным Королевством! Какой вывод мы можем из этого сделать?

— Я... я не знаю, отец... Я так устал!


— Он был недостаточно силён! — пристально смотря мне в глаза, продолжал отец. — Если ты сможешь выстоять сейчас, то тебя ничто не остановит. Возьми себя в руки, Алистер. Мы на финишной прямой! Великими людей делают не поступки, а путь, который им по зубам. — в порыве эмоций он схватился за амулет. — Вот почему никто не вспоминает об ублюдке из королевской семьи Севера! О том, кто сумел подавить восстание, к которому сам же и привёл! Зато все помнят человека, что установил в Рарфектерне истинный мир... Он сделал то, на что не был способен никто! Кроме него. И то, что после его гибели никому так и не удалось заключить мир с СК — это только доказывает.

— Я понял, отец. — вдохнув полной грудью, я взглянул в его прищуренные глаза.

— Мы на финишной прямой. — отпустив амулет, сказал он. — Разве смог бы кто-то из твоих сверстников пройти такой путь?

— Нет. — сжав ладонь в кулак, ответил я.

— Значит, ты уже сильнее многих. Продолжаем!




И мы продолжили. Мы прошли этот путь. До конца. Спустились к самому подножию нашей горы. Отец сделал всё, чтобы я не сдался в тот день. И лишь после этого вознаградил меня, оказав первую помощь и обработав раны. Я не помню, как мы добрались до дома тем вечером, но следующие несколько дней я был прикован к больничной койке. И за это время никто, кроме родителей, меня не навестил. Про меня все забыли.




12 лет назад...


Я помню тот случай. Единственный день в году, когда я чувствовал себя хуже, чем обычно. День, когда у всех всё хорошо. Кроме меня.


Празднество.


Шла неделя приготовлений. Последний день, вечером которого все собираются на улице. Выносят столы, готовят угощения, развешивают на домах гирлянды и украшения, шьют наряды. В такие дни отцовские тренировки прекращались, это было время отдыха. Но после стольких испытаний... самым тяжёлым становилось само ожидание их возобновления. Я знал, что это время пройдёт. И потому только и делал, что думал, как лучше его провести. В конце концов, я так ничего и не делал.


В один из таких дней я куда-то шёл, как обычно, в тоске и безразличии ко всему. В глубине души мне хотелось с кем-то поговорить или куда-то сходить. Просто быть с кем-то рядом. Но когда я встретился взглядом с кем-то из старых знакомых, чьих имён уже и не помнил — на меня посмотрели искоса, сделав вид, что мы вовсе никогда не встречались.


Те трое ребят, с которыми мы когда-то играли в мяч. Скорее всего, они в действительности не помнят меня. Так мне казалось. И всё же, в их взгляде чувствовалось нечто враждебное, какая-то неприязнь. Но что-то заставило меня поднять руку и помахать им, приветствуя. Помню только, как мерзко мальчишка в сером свитере ухмыльнулся. А остальные даже не обернулись. Просто обняли друг друга за плечи, а после — ушли.


Когда же наступил вечер, все вокруг пустились в пляски и разговоры. Старики рассуждали об удобрениях, молодые — пели и танцевали, а те, кто помладше — наедались до отвалу. Отец держал в руке свой бокал и, о чём-то задумавшись, глядел на красный след от вина, что остался на белой скатерти. Мама погладила его по спине, вставая из-за стола, отчего он сразу же улыбнулся и поцеловал её. Она ушла куда-то за другой край стола, вновь оставив его тосковать, глядя на стол. Во всей той толпе, что собралась на Празднестве, было легко потеряться. Всего секунду назад мои глаза зацепились за силуэт матери, уходящей под светом гирлянд, а теперь я вдруг потерял её светлый наряд из виду.


Каждый находил себе собеседника. И хотя тот август выдался весьма морозным для жителей Севера, их одежды казались совсем лёгкими. Все казались такими красивыми в этих цветастых костюмах и платьях. Такими счастливыми. Облака сгущались, навевая тоску. Я был там чужим. И не мог больше слышать всего этого шума. Мне ничего не оставалось, кроме как сойти по склону, куда-то в сторону, где я бы остался один. Там, где не видел бы тех радостных лиц, чьих веселья разделить не сумел.


Моё тело изнывало от спазмов, к которым давно следовало привыкнуть. Как бы сильно мать не заботилась обо мне, никакие лекарственные травы и мази не могли унять этой боли. Рассказы отца о некой жизненной энергии, что протекает повсюду — тоже не помогали: всякий раз, когда мне не давалось какое-нибудь из его упражнений, я чувствовал себя слабым.


Вечерело. Я сидел там, совсем один, и глядел со склона куда-то вдаль. На необъятные лесные просторы. Они манили меня. Холод пронизывал моё израненное тело от головы до ног. Чёрные волосы развевались на ветру, покрытые снегом. В том возрасте я носил длинную причёску до плеч, которая закрывала лицо по бокам. Я не любил показывать шрамы, что оставались после изнурительных тренировок.


Даже тогда, в полной тишине и спокойствии, я не мог думать ни о чём, кроме боли. Ведь после Празднества меня ждали новые испытания — на сей раз связанные с холодным оружием и рукопашным боем. На меня уже возложили столько надежд, потратили столько сил на развитие моих способностей. А я по-прежнему не понимал, чего желал сам. Какие идеи пытался внушить мне отец, рассказывая о всех тех великих людях и их свершениях, если мне всё равно суждено потратить всю свою жизнь на охрану тех чёртовых Врат?


Наверное, сидя там, на снегу, и наблюдая за закатным сиреневым небом, я и впрямь мог успокоиться. Задышать полной грудью, отбросив эти грустные мысли. Но оглядываясь по сторонам, бросая взгляд на едва различимые звёзды, на горизонт и нескончаемые хребты гор, я всё же надеялся, что кто-то придёт. В пятнадцать лет я по-прежнему не умел заводить разговоры. Отцовские ожидания и тренировки отдалили меня от обычных людей. От сверстников, которые не знали такой жизни и могли радоваться каждому новому дню. Но я надеялся. Я хотел, чтобы кто-то пришёл. Чтобы кто-то вспомнил обо мне и спросил, отчего я сидел там совсем один.


Но никто не пришёл. Вскоре стемнело, и передо мной остались лишь звёзды и тучное чёрное небо. А позади сияли огни гирлянд и мерцали красочные наряды. За моей спиной всем было так хорошо, что в тот раз даже родители не вспомнили обо мне. В ту самую ночь я окончательно убедился в собственном одиночестве и полностью закрылся от окружающих. Я больше не мог жить мыслями о том, как всем вокруг хорошо без меня.




10 лет назад...


Как-то раз отец решил отправить меня в поход. В семнадцать лет, с его слов, такое уже вполне посильная ноша. Мне тогда показалось странным, что прежде подобных поручений он не давал. Но я был готов взяться за любое задание, лишь бы отдохнуть от тренировок, давно ставших однообразными. Закалившись настолько, что почти перестал чувствовать боль, я вдруг поверил в свои силы. И эта уверенность меня ослепила.


Уже спустившись к подножию, я ощутил серьёзные перемены в давлении. Прежде я спускался так далеко лишь один раз, но то воспоминание совсем замутнилось. Всё ж таки, в тот раз я вовсе потерял сознание, добравшись до финиша. Между тем, у похода цель стояла несложная — собрать лесные припасы и подняться обратно. Главным препятствием я считал хищных животных, какие могли встретиться на пути, вроде волков или медведей. Но на такой случай я взял с собой среднего размера кинжал, заточенный до почти идеального состояния.


За годы тренировок и рукопашных боёв я многому обучился. Свободно владел различным оружием, умел читать на многих устаревших языках, что также являлось важным для будущего Горного Защитника. Или, как нас ещё называют, Хранителя Врат. Впрочем, вряд ли знание древних иероглифов могло помочь мне в походе. Единственным же, в чём я не мог достичь никаких успехов, было управление Ци. Жизненная энергия, про важность которой так часто говорил отец, оставалась для меня нерешённой загадкой.


Осенняя пора. Жёлтые листья уносятся ветром и шуршат под ногами. Красивые лесные пейзажи, какие в горах никогда не увидеть, стали манить меня сразу же, как я спустился оттуда. А походный рюкзак забит многими полезными вещами: от канатов и спального мешка до сменной одежды и обуви. Переживать стоило разве что о том, какой трудной окажется дорога домой: крутой горный склон, тяжёлое снаряжение и, скорее всего, непроглядная ночь — всё это, в совокупности с растущим на подъёме давлением, превращало поход в отнюдь не лёгкую задачу. Конечно, я мог остановиться на ночёвку — благо, для этого собраны все необходимые вещи — но уже со спуска меня не покидало ощущение, что задерживаться там не стоило.


Да, сперва я думал, что мне всё по плечу. Но допустил простейшую из ошибок — не позаботился о том, чтобы проложить маршрут. К моменту, когда я осознал, что заблудился, мой рюкзак знатно растолстел от множества найденных грибов и ягод. Дело близилось к вечеру. А я не очень-то хорошо ориентировался на местности. Я осознал это лишь тогда — оказавшись в ситуации, когда это жизненно необходимо. Лишним поводом для беспокойства было и то, что я до сих пор не встретил ни единого живого существа.


Поначалу я списал всё это на холод: птицы могли улететь на зимовку, а хищники — уйти в спячку. Но теперь, чувствуя полнейшую безысходность и даже не зная, куда идти, я понимал: здесь что-то не так. В лесу стояла подозрительно странная тишина. Отец как-то раз говорил, что это верный признак того, что нужно бежать. Но я слишком поздно вспомнил об этом. У себя в голове я нередко обвинял других в беспамятстве, но вряд ли догадывался, что однажды и сам забуду что-то столь важное.


И хотя я был вооружён, закалён годами тренировок, знал множество приёмов, умел быстро бегать и уворачиваться от атак... я чувствовал, как холод пробирал всё тело до дрожи. Оно словно пыталось о чём-то предупредить. Я не мог понять, что со мной не так. Вновь поднялся ветер. Листья на земле зашумели. Я сделал несколько шагов назад, продолжая оглядываться по сторонам, но так и не смог ничего разглядеть. Я вдруг осознал, что ничего прежде не знал об одиночестве. Ведь полностью познать его можно лишь в ситуациях, когда рядом нет никого.


Никто не мог мне помочь. В этом походе я сам за себя. Всё, что у меня есть — моя собственная сила. Моё собственное оружие. Мои опыт и знания. Только так я мог защитить себя. Тишина... гнетущая, давящая тишина. Нет никакой жизни. Нет ничего. Листья затихли. Ветра больше не было. Скрежет иссохшей ветки, где-то там, вдали. И я бросаю туда взгляд, ожидая увидеть волка или какого-нибудь медведя. Но там по-прежнему ничего нет. Только тьма.


Даже если мне показалось, я знал, что нужно бежать. Тяжелее всего мне давался выбор: куда бежать, если сбился с пути? Перебрав все вещи в рюкзаке, я так и не нашёл карту. Судя по всему, она осталась лежать где-то в библиотеке, на пыльном подоконнике. Уложив вещи обратно, я снова огляделся по сторонам, и принялся бежать, сам не зная куда. Но что-то остановило меня. Мысль или, наверно, всё же сомнение.


Я решил, что смогу убедиться в направлении, если получится осмотреться сверху. Выбрав ближайшее высокое дерево, я, не раздумывая, полез наверх, даже не сняв рюкзак. Забравшись туда, я вздохнул и снова огляделся по сторонам. Отчётливо помню, что обзор сверху и впрямь был больше, но листва других деревьев не позволяла толком ничего разглядеть. И тогда мне не осталось ничего, кроме как обратиться за помощью к Ци. Или хотя бы попробовать сделать это.


Я понадеялся, что на сей раз смогу что-то почувствовать. Приняв удобное положение, но так и не спустившись с ветвей дуба, я закрыл глаза. Как и учил отец, я протянул руку вперёд, ожидая получить некий «отклик». Но ничего, кроме дрожи, я не чувствовал. Становилось совсем темно. Но я не сдавался. Я продолжал пробовать. Всё, что мне было нужно — очистить свой разум. Я должен был научиться чувствовать. Научиться видеть больше, чем позволяют глаза, и дышать глубже, чем есть места в лёгких.


В тот вечер что-то пробудилось во мне, когда я ощутил всю свою отрешённость. Я словно почувствовал своё место в этом мире. Одинокое и тёмное место, доступное лишь мне, и никому больше. Место, где я становился таким маленьким и незначительным. Оттуда мир ощущался чем-то безграничным и совершенно непознаваемым. Но всё это лишь у меня в голове.


Я поднял её, и ветер стал обдувать мои волосы. Я ощутил хруст ветвей под собственным весом, проникся всей свежестью лесного воздуха. И наконец-то открыл глаза. Кажется, теперь я знал, куда мне бежать. Было ли это простой интуицией, успокоением или же я действительно почувствовал Ци? Я не знал.


Однако, что-то заставило меня опустить взгляд на землю.


Я был здесь не один.




Мои догадки подтвердились.


Что-то чёрное стояло прямо под деревом. Оно смотрело на меня глазами, налитыми кровью.


Высокое существо с тончайшим телосложением. Его руки колыхались на ветру, подобно тончайшим колосьям пшена. Я никогда прежде не видел ничего подобного.


Тьма лесов окутала его тело. Она опускалась по рукам словно призрачный плащ, что тихо, едва заметно развевался на ветру. Его искривлённая, как обшарпанные ступени старого здания, шея извивалась, постоянно меняя форму. Я не мог поверить своим глазам. Но чем дольше смотрел на существо, держащее в руках громадную косу, объятую Тьмой, тем твёрже понимал: оно вовсе не живое. В нём не осталось ничего, что напоминало бы человеческий облик. Но когда-то оно точно было человеком. Когда-то давно.


Изувеченное и исхудавшее тело. Длинные когтистые пальцы. Чёрная и сухая кожа, больше напоминавшая змеиную чешую. Это существо было ростом не меньше двух метров. Но оно не выглядело, как что-то, к чему можно дотронуться. Казалось, что его силуэт расплывался по воздуху, время от времени становясь снова целостным. Я сидел на ветвях дуба, продолжая разглядывать неведомое существо с бледной кожей, и чувствовал скованность во всём теле, словно любое движение может стать для меня последним.


Но тут оно вздрогнуло! И на его лице, напоминавшем череп иссохшего скелета, возникла ухмылка. Столь безумная, что те немногие куски ободранных кожи и мяса, свисавших с его губ и щёк, вдруг прижались друг к другу, рисуя ещё одну уродливую ухмылку. Схватив косу крепче, бледное существо, покрытое чёрной дымкой, со всего размаху вдарило по дереву, моментально разрубив его многолетний ствол. Дуб начал падать, и я едва успел спрыгнуть в обратную сторону. Однако, к моменту, когда я приземлился, бежать было поздно. Существо уже стояло у меня за спиной.

— Я так голоден. — вдруг раздался тяжёлый хрипящий голос, за которым последовал звук упавшего дерева. — Не скосить мне больше пшена... — продолжало оно, рявкая, как при кашле.


Осознав, что на раздумья нет времени, я тут же выхватил свой кинжал, с разворота вонзив его в тело этого существа.

— Ой!.. — стукнув лезвием косы по земле, существо будто над чем-то задумалось. — Как давно... я не видел людей... в этих краях?!


Страх охватил мой разум, и я тут же лишился дара речи. Схватив клинок, что сам же вонзил, я не сумел вырвать его. Но чёрная, будто даже обугленная ладонь двухметрового монстра взялась за кисть моей руки, сдавив её с такой силой, что я сразу закричал от боли, и вырвала кинжал из своего тела моей же ладонью.

— Кажется, оно твоё... — протяжным и всё таким же хрипящим голосом уточнило оно. — Кровь на моих руках... Я был жнецом! Тьма так жестока... Я так голоден!


С трудом вырвав руку из его ладони, я со всех ног помчался в сторону дома. Чёрные силуэты деревьев проносились мимо меня. Листья блестели и трепетали от только-только начавшегося дождя. Мне не хватило смелости оглянуться назад. И я нёсся так быстро, как ни на одной из отцовских тренировок. Напрочь забыв про дыхание, я очень скоро ощутил слабость, однако был готов истоптать ноги в кровь, лишь бы не тормозить.


Когда же я добрался до подножия горы, позади уже никого не было. Только тьма и шуршащие жёлтые листья. Но я по-прежнему чувствовал, будто за мной что-то наблюдало. Где-то там, за ветвями дуба и сосен. Как бы сильно я не устал, в тот момент мной управлял страх. Я попросту не мог остановиться. И продолжал бежать вверх по склону, пока вскоре не оказался на пороге нашей библиотеки.


Отец был удивлён, что я вернулся так скоро. Он, скорее всего, ожидал, что я проведу ночь в лесу, иначе не предложил бы мне утром спальный мешок. В тот день я так и не набрался смелости рассказать родителям о том, что я видел. Я боялся, что сойду за сумасшедшего, ведь с самого рождения я только и слышал, что Тьма давно повержена. Что великие герои прошлых столетий смогли запечатать её за Вратами.




Ведь их подвиг остался в веках! Такое не может подвергаться сомнению.


И... на меня возложена великая миссия. Мы же должны хранить Врата, чтобы защитить мир от Тёмных сил...




Ведь так?






9 лет назад...


Когда мне стукнуло восемнадцать, я удостоился чести заполучить отцовский амулет. То был важный для меня, как Хранителя Врат, день. Но после года изысканий я уже не чувствовал былого воодушевления своей "великой целью". Отнюдь, я был разбит. Я чувствовал, как моё сердце, изнеможённое бесконечными тренировками, раскалывается на части.


Лёжа в рядах из сотен шкафов с книгами напротив гигантского резного окна, за которым шла сильная метель, я глядел в потолок, и подбрасывал вверх амулет. Он падал и вновь подлетал вверх, вокруг него разлетались крупицы пыли, подсвеченной блёклыми лучами сбежавшего солнца; а серый отблеск стекла придавал залу особенно тусклый оттенок. Гладкие тени распластались по всему дубовому полу, по каждому шкафчику с давно забытыми книгами. Некоторые из них лежали рядом со мной, словно заменяя тех немногих товарищей, какие могли бы у меня быть, раскрывая с явной печалью все свои тайны буквами к потолку. Древние письмена, исторические сводки, портреты важных личностей, различных первооткрывателей от первых земледельцев до основателей Северного Королевства. Все их имена, истории их жизней и абзацы судеб переплетались воедино в огромной сети не распутанных и противоречащих друг другу фактов. Я не мог никак совокупить прочитанное за год со всем, что прежде мне рассказывал отец. И в самих библиотечных сводках — одна сплошная чушь. От текста к тексту связывались знания, лишаясь собственного смысла.


«Я спятил, или в мире не осталось даже капли правды?» — мысленно я спрашивал себя, но знал, что не найду ответа. А раз мне не найти ответа, то стоит ли его вообще искать? Осколки серости заполонили собой пустошь горных хребтов. Их мрачная вьюга не прекращалась, а становилась только сильнее. Но мне не было холодно слышать завывания ветра. Со всей ясностью разума я осознавал, что тот момент останется в моей памяти, как один из немногих, когда я ощущал спокойствие. Я и забыл, что это значит.


В последний раз подбросив амулет, я вздрогнул из-за скрипа двери. Тёплый свет соседней комнаты нарушил серость забытых залов библиотеки, и на пороге появился мой отец. Вновь схватив дарованный мне амулет, я перевёл взгляд на его глаза, блестящие под светом лампы. Он простоял там молча пять секунд, а может десять, прежде чем вздохнуть от безысходности. Я сразу понял, что отец пришёл ко мне не для того, чтобы смотреть в мои хрустальные глаза, наполненные сожалением к упущенным возможностям. Но, казалось, я впервые видел, чтобы он не знал, как со мной заговорить.


— Так и будешь там стоять? — отведя от него взгляд, я опять подбросил амулет. — Или скажешь что-нибудь, отец?

— После многих лет обучения... ты не подвёл меня, сынок. — тихо протянул он своим тяжёлым голосом, когда решил поправить бороду. — Ты доказал, что при должной выдержке можно многого достичь.

— И что с того? — вновь поймав амулет, отвечал я.

— Послушай, Алистер... мы ведь волнуемся. — неуверенно зашёл в зал отец, выйдя из-под света лампы.

— Да неужели? — съязвил я. — А с чего бы вам волноваться?


— Ты совсем перестал есть в последнее время... Ночами пропадаешь в библиотеке. Меня поражает твоя тяга к знаниям, но ты вредишь себе. — повышая голос, продолжал он. — Мы не для того закаляли твой дух, чтобы ты вскоре сбился с пути!

— А может лучше обсудим, как вы пичкали меня ложью?

— Что? — растерялся отец. — О чём ты говоришь?

— Говоришь, "закаляли мой дух"? — вскочив с пола, я сжал в руке амулет. — И что же это за путь? А, папаша!?

— Следи за тоном, юноша! Мы оба не в восторге от той ноши, что на нас свалилась. И тем не менее, таков наш долг — хранить врата и защищать людей!


— Этот чёртов амулет пожирает меня изнутри! — ещё сильнее сдавив его, я затряс артефактом перед лицом у отца. — Говоришь о Вратах, о защите людей... Можно подумать, ты не понимаешь, что это лишь жалкая ложь, который вы пичкали меня! Вам просто так удобно, вы привыкли жить во лжи! Но больше я вам не позволю срать мне в голову этой хернёй!!

— Следи за...

— За языком? Это ты хотел сказать!? — схватив отца за воротник, продолжал я. — Да мне плевать! Какие ещё манеры ты придумаешь, чтобы игнорировать меня?

— Живо взять себя в руки! — хлёсткой пощёчиной отец мгновенно повалил меня на пол. — Сейчас ты ведёшь себя, как полнейшая тряпка! Это не то, чему ты обучался всю свою жизнь!

— Да? А чему же я обучался, папа?! — сидя на полу и вытирая кровь с губ, спрашивал я. — Вы навязали мне эту идиотскую мечту о величии. Вы, не я! Своими рассказами... вы с самого детства кормили моё эго, надеясь вырастить чёрт знает кого!


— Не смей так говорить. Я тоже прошёл через это! Думаешь, мне было легко?! — с трудом сдерживая эмоции, воскликнул отец. — Думаешь, я желал видеть твои переломанные кости, твои окровавленные кулаки?! Думаешь, об этом я мечтал?!

— Нет. — встав на ноги, ответил я. — Но вы лгали мне. Я верил ложным идолам. Все твои рассказы — фикция. Твой ненаглядный император — чёрное пятно в истории! Я прочитал все эти книги, отец. Я знаю, что ты мне лгал, не отрицай!

— Это не было ложью. Рарфектерн погряз в Хаосе, ему была нужна чистка и твёрдая рука!


— Но явно не о многовековой войне с СК мечтали его жители! — бросив амулет на пол, ответил я. — Ведь это именно то, что устроил Император Полк III, когда решил объединить все государства. Это вовсе не спасение, а истребление! Ублюдок чего-то боялся, и начал захватывать территории — одну за другой. Чем вскоре погрузил Рарфектерн в круговорот из вечных войн, которые продолжаются по сей день, даже после его смерти! А ты... — подойдя к поникшему отцу, я ткнул в него пальцем, продолжив обвинительную речь. — ...Тебе хватило наглости назвать его героем! Великим человеком, на которого надо равняться... Тьфу! Как ты... — ходя из стороны в сторону, я пытался подобрать подходящее слово, цепляясь взглядом то к метели за окном, то к разбросанным по залу книгам. — По-твоему, это и есть то, к чему мне стоит стремиться?!

— Послушай, Алистер... Ты ещё юн, ты многого не понимаешь! — подняв с пола амулет, отец протянул его мне.

— Так просвети меня! — отмахнувшись от его руки, ответил я. — Ты же у нас всё знаешь, да? Только, я всё понимаю.


— Я ошибался. Но не в тебе. Ты сильный, каким я тебя и воспитывал. — внезапно смягчился отец. — Полк III был грязным типом, ты прав. Но я рассказывал не о нём, а о его качествах! Это-то ты должен понять!

— Конечно... А может, объяснишь, о какой такой "защите людей" ты мне рассказывал, отец?

— Не понял?! — сдвинув брови, уточнил он.

— История Винсента тоже пропитана ложью. Ты ведь знал, не так ли?


— К чему все эти обвинения?! Возьми чёртов амулет и прекрати вести себя, как обиженная девочка! — теперь уже отец начинает трясти чёртовым артефактом у меня перед носом.

— Всё, о чём вы говорили. Всё, чему вы меня обучали — бесполезно! Мы никого не защищаем, а лишь впустую тратим свои жизни!

— Что ты сейчас сказал?! — схватив за шею, отец рывком прижал меня к стене.

— Тьма никуда не исчезала, отец... — с трудом проговаривал я, смотря прямо в его серые глаза, а позади него стал заметен силуэт почему-то бежавшей к нам матери. — Винсент никого не одолел! — продолжал я. — Год назад... я видел Тьму! Там!! В лесу!


Дрожащей рукой отец отпустил мою шею, и я рухнул на колени. Его зрачки затряслись. Он смотрел на меня, но ничего не говорил. Буря за окном лишь усилилась. Амулет выпал из его руки. Я видел, как мама приближалась к двери. Её длинные светлые волосы развевались от скорости, с какой она бежала к нам со слезами на щеках. Её глаза стреляли из стороны в сторону, пытаясь понять, что произошло, и почему секундой ранее отец душил меня. В тот момент мне показалось, что всё вокруг замедлилось. Она была такой красивой в тот день. Но я никогда этого не замечал. Снег внезапно стал таким медленным. А взгляд отца, что дрожал ещё секунду назад, теперь казался спокойным.


Артефакт, отпущенный им, всё никак не мог коснуться пола. Папа тоскливо улыбнулся. Уголки его губ совсем слегка приподнялись вместе с бородой. По окну прошлась лёгкая трещина. А следом за ней ещё одна. В тот миг в оконном свете я впервые обратил внимание на серые мешки под глазами у отца, ставшие в тени библиотечного зала особенно тёмными. Амулет ударил по полу, и я ощутил, как что-то прошлось сквозь меня, сквозь все стены и шкафчики. Я почувствовал прилив сил, но вместе с ним боль. Что-то промчалось вокруг нас. Трещины на окне расползались, перекидываясь на стены. Одежда отца затряслась, словно что-то обдувало её, но ветра быть не могло. Их глаза сильно покраснели. Я видел, как в них утолщаются сосуды. Моя рука тянулась к отцу. Я помню, как закричал. Амулет раскололся. И я сразу понял, что этого бы не произошло, если бы я прежде не бросил его с такой силой. В момент, когда он выпал из отцовской руки — это лишь стало последним ударом, разбившим защитную оболочку артефакта. Колоссальная энергия в один миг высвободилась наружу. Раздался хлопок. Тишина. Звуки пламени. Я почувствовал, как всё вокруг горит. Этот запах мне не забыть никогда. Когда я раскрыл глаза, стало ясно, что эту часть здания библиотеки разнесло в щепки. Я не мог поверить тому, что я видел. Тело отца покрылось ярким синим пламенем, но он не кричал. Я не слышал своего голоса. Я вскочил с места, пытаясь ему помочь. Они смотрели на меня со слезами на глазах. Я чувствовал их дыхание. Метель засыпала пламя, и оно становилось слабее. Вскоре мать закричала от боли. Казалось, что её голос вот-вот сорвётся.


Я пытался использовать Ци, чтобы помочь родителям, но отец прервал меня, сказав: «Амулет. Возьми его... ты должен... взять. Умоляю тебя!». Сердцебиение зашкалило. Мои руки дрожали, и я не мог это остановить. Вытерев слезу, я сделал то, о чём он просил. В метели тяжело что-либо разглядеть. Почти невозможно. Но каким-то чудом, среди обломков проявилось яркое свечение. Оно было синим. Я тут же понял: это он. Схватив амулет, я ощутил адское жжение, но моя рука отказывалась его отпускать.


Глаза налились слезами. Метель скрывала их сгорающие силуэты. Вокруг руки образовалось яркое свечение. Частицы энергии вращались кругами, и я чувствовал, как меня пробирает неведомая сила. Моя рука сгорала изнутри от этой мощи. И я почувствовал: Врата разбиты. Тьма вырвалась на свободу. Слёзы падали на землю. Метель стихала. Свечение амулета нарастало. Всё вокруг полыхало синим пламенем, и снег больше не мог его заглушить.


Я бежал к родителям, надеясь, что ещё могу им помочь. Но мама больше не кричала. Отец вновь посмотрел на меня, но в его серых глазах не было ни печали, ни гнева. В них не было ничего. Амулет загорелся ярче, чем прежде, словно подпитываясь моими эмоциями, и, как стало ясно позднее, Ци вышло из-под контроля. Вспышка. Она была столь яркой, что могла бы озарить весь континент. Я смотрел, не отрывая взгляда от глаз отца и матери. Сияние стёрло их навсегда. Последнее, что я запомнил — как кожа слезает с их тел, растворяясь в пространстве и измельчаясь на маленькие кусочки. Кожа, а следом и мясо, до самых костей. От их глаз ничего не осталось. Они растворились, как в эпицентре мощнейшего взрыва. А вскоре не осталось совсем ничего. Только снег. Не было даже крови. Я упал на колени. Моя голова дрожала, и я не мог её остановить. Мои руки тряслись, и я не мог их остановить. Амулет сиял, но свет пропадал.


Я кричал. Так громко, как не кричал никогда в своей жизни. И этот крик раздался повсюду. Он эхом пронёсся от самого далёкого уголка моей души до самого Храма Баланса, где и был услышан Судьёй. Мне никогда не забыть свой день рождения, ведь в тот вечер я погиб навсегда. Вместе с ними. То, что от меня осталось — больше не было мной.


Тьма освободилась. И я сам приложил к этому руку. Как и к смерти своих родителей. Поселение могло объять Хаосом, если бы не вмешательство Эн'Ренфиса, жившего в Горном Поселении. Он не мог вернуть моих отца и мать, но мог встать на защиту простых смертных, когда слуги Тьмы впервые атаковали нас. Находясь в состоянии шока, я совершенно не понимал, что происходит.


Взрывы.


Крики.


Боль.


Не осталось ничего.






                = = = Суд Баланса = = =


Кругом всё сияло от света. Он слепил глаза. Необычный воздух. Такой... чистый. Ренфис был вместе со мной. Мы оказались в огромном Храме, что построен в Центре Мироздания. В тот день я ничего об этом не знал. Меня задержали по подозрению в нарушении Законов Баланса. Будучи бывшим Стражем и главой Горного Поселения, где располагалась наша библиотека и сами Врата, Ренфис сумел договориться о своём участии в Суде в качестве моего правозащитника. Хотя я об этом и не просил, но именно Ренфис оказался там, когда всё случилось.


Он примчался к месту вспышки, оставив своих детей одних дома, не зная, какими могут быть последствия. Не зная, что из-за меня Врата были разбиты. В конечном счёте, именно Ренфис сдержал разбитые Врата, используя свою Ци, до момента, когда на его вызов прибыли Стражи Баланса.


Они заделали брешь во Вратах, используя конфискованный Амулет Хранителя, а после — задержали меня, надев световые наручники, способные блокировать доступ к энергии Ци.


— Алистер, я... мне очень жаль. — сказал дядя Ренфис. — Держись. Тебе нужно быть сильным.

— Я... не хотел этого, дядя Ренфис. Я не понимаю, что произошло!

— Тише-тише! Я разберусь. Прошу, доверься мне.

— Но зачем мне теперь жить? Я потерял всё. Потерял всех!

— Меня не волнует, хочешь ли ты жить, Алистер. Но ты должен жить, иначе жизни твоих родителей потрачены впустую! Они растили тебя, вкладывали все силы... чтобы восстановить Порядок. И ты можешь это сделать.


— Отец рассказывал... про Императора Полка III. С его слов, тот построил великую империю. Но прежде ему... пришлось разрушить старую. Скажите, дядя Ренфис... разве не могло всё сложиться иначе? Почему... почему всегда кто-то должен погибать!? Я не хотел этого!! Я просто... хотел правды.

— Мы лишь марионетки в руках судьбы. Жизнь несправедлива. Но лишь нам решать, какой путь избрать. Заседание вот-вот начнётся. Поверь, тебе лучше взять себя в руки!


Врата Баланса — огромные двери, что разделяли зал ожидания и судебный зал, распахнулись. Ярчайший оранжевый свет озарил нас. Сам того не заметив, я уже оказался в центре зала. Предо мной была судебная трибуна. А перед ней располагалось величественное сооружение, выполненное в старинном стиле. За белокаменным столом, что тянется дугой с одной стороны зала к другой, сидел старец в необычной маске, поверх которой были замотаны серые повязки. Я не видел его глаз: они тоже оказались замотаны. И хотя седой бороды я у него не увидел, по голосу ему не меньше шестидесяти лет (но, как позже выяснилось, он намного старше — таких чисел я прежде даже не знал). В его руках был тотем, из которого сочилось зелёное пламя. Выполненный из тёмного дерева, спереди он напоминал по форме злобно ухмыляющееся лицо.


Судья ударил тотемом по белокаменному столу. Эхо раздалось по всему залу.


— Суд Баланса объявляется открытым! Просьба соблюдать установленный порядок и не перебивать Судью. Итак, подсудимый обвиняется в нанесении тяжкого вреда состоянию Баланса. Дестабилизация Врат также может иметь долгоиграющие последствия. На сегодняшнем заседании мы рассмотрим это дело как со стороны Баланса, так и со стороны защиты, с целью вынесения решения касаемо судьбы обвиняемого. Сегодня жизнь Алистера в наших руках, а посему юноше понадобятся веские доводы, если он захочет оспорить обвинения или потребовать смягчение приговора!


В этот момент сзади ко мне подошёл Ренфис, а после воспользовался словом:

— Достопочтенный Судья Орфирн! Прошу оказать услугу.

— Слушаю Вас, господин Ренфис.

— Как представитель защиты, я хочу попросить Вас смягчить сами условия... сегодняшнего суда. Я готов отвечать за Алистера по каждому из Ваших вопросов.

— На каком основании Вы просите об этом?


— Я думаю, Вам известны обстоятельства дела. Юноша потерял семью в ходе этих событий! Прямо сейчас он находится в состоянии шока. Помимо прочего, я думаю, Вам известно, что Алистера всю жизнь готовили к становлению Хранителем Врат, и он ни разу не подвёл своего отца. Тот факт, что Алистер не предпринял ничего, чтобы остановить вырвавшихся на свободу слуг Тьмы... в момент, когда оплакивал своих родителей — лишь доказывает, что обвиняемый находился в состоянии аффекта! На этом основании я прошу у Суда возможности отвечать за подсудимого, я подчёркиваю, на каждый из поставленных вопросов.


— Что ж... Данные обстоятельства действительно могут рассматриваться Судом, как смягчающие. Я принимаю это предложение. Итак, ответчик — Эн'Ренфис — старейшина Горного Поселения, а в прошлом один из Стражей Баланса. Вы готовы приступить к обсуждению деталей происшествия?

— Я готов, Ваша честь. — ответил Ренфис.

— По состоянию на сегодняшний день, события, направленные на дестабилизацию Баланса, лишь учащаются. Как Вы можете объяснить это, господин Ренфис?

— Прежде, я хочу заверить Вас, что обвиняемый не состоял ни в каких противоправных ячейках общества.

— Репутация обвиняемого чиста. Суду это известно. Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос.


— Ох... — схватившись за лоб, Ренфис отчего-то вздохнул. — Если Вы считаете, что мой уход существенно сказывается на работоспособности Стражей, то я советую Вам подумать о соотношении количества и качества людей в Ваших рядах. Подсудимый явно не имеет к этому никакого отношения. При всём уважении, Судья, я прошу перейти к вопросам, которые имеют к нему прямое отношение.

— Не обижайтесь, Ренфис. Это часть моей работы. Впрочем, такой ответ Нас устраивает. Вопрос второй: что, с точки зрения обвиняемого, произошло сегодня вечером в Библиотеке Горного Защитника?


— Инцидент, связанный с выбросом колоссальной энергии — так следует из Вашего заключения, я полагаю — был вызван дестабилизацией артефакта, напрямую связанного с Вратами. Повреждение защитной оболочки привело к тому, что артефакт начал поглощать Ци окружающих людей, после чего...

— Отец... сказал мне... — вмешался я. — Он сказал: «Амулет. Возьми его... ты должен... взять. Умоляю тебя...», а после... их не стало.


— Хм... — отреагировал Судья Орфирн. — Можно предположить, что Ваш отец знал, что процесс выброса энергии нёс необратимый характер. Амулет имеет свойство переносить накопленную энергию своему владельцу. Поскольку Вы уже достигли совершеннолетия, Амулет передался Вам по праву наследования. Следовательно, Ваш отец предпринял необходимые действия, чтобы сохранить Вашу жизнь. Вы понимаете, что я сейчас сказал, Алистер?

— Алистер?

— Алистер, Вы меня слышите?

— АЛИСТЕР!!! Он обессилен! Нужна помощь, срочно!!


Всё вокруг расплывалось. Огромные белокаменные колонны уносились к бесконечно высоким потолкам, начиная кружиться перед глазами. Я больше ничего не чувствовал. Мне оставалось только упасть. Старик-Судья тут же сорвался с места, и вся его напускная важность и грозность теперь выглядела чем-то инородным. Столько пафоса и громких слов... сплошная официальщина. Но в глубине души он тоже почему-то переживал. Хотя и не знал меня. Хотя и должен был судить меня. Быть может, он и в самом деле слышал мой крик в тот злополучный день...






Суд продолжился спустя несколько часов, когда мне оказали первую помощь. Я пришёл в себя, снова чётко и ясно видел. Когда мне показали моё отражение в зеркале — я подумал, что снова потеряю сознание. Заметная прядь моих волос поседела. Точнее, седыми стали все волосы с левой стороны. Судья объяснил это тем, что я пережил немыслимый стресс в совокупности с использованием крайне опасного артефакта в момент его дестабилизации. Проще говоря, Хаос, с которым я столкнулся в тот день, оказал колоссальное воздействие на моё тело и разум. Вряд ли я когда-нибудь стану прежним.


Всё это время Ренфис оставался со мной. Как я позже узнал, своих детей он оставил у кого-то из знакомых. Но почему он не бросил меня? В тот день я мало что понимал. Моё сердце по-прежнему бешено колотилось и не могло поверить в случившееся.


— Сейчас я задам сразу два вопроса. С учётом того, что вы уже поведали нам о состоянии обвиняемого, эти вопросы можно считать самыми важными. — заявил Судья Орфирн.

— Я слушаю, Ваша честь. — ответил Ренфис.


— Прежде Вы и сами были Стражем Баланса, господин Ренфис, а потому я не могу не спросить Вас об этом. Вам знакомы наши методы. Знакомы последствия этих методов. Вы, как никто другой, хорошо осведомлены и о том, что есть правосудие. Я доверяю Вашему чутью, господин Ренфис, и вы вступились за этого юношу, а посему мне интересно, какое наказание Вы можете предложить, исходя из личной оценки сложившейся ситуации. Кроме того, Вам удалось остановить существ, выбравшихся из Тёмного измерения, а после Врата запечатали вновь — с Вашей точки зрения, как старейшины, можно ли считать, что последствия уже ликвидированы? Слово Вам, господин Ренфис.


— Да. Я считаю, что последствия ликвидированы, однако, не в полном объёме. — ответил он. — Нам предстоит провести восстановительные работы — в том числе, восстановить Библиотеку Горного Защитника. На восстановительные работы может уйти немало времени, учитывая географическое расположение здания.


— Хорошо, Суд это учтёт. Но что по поводу наказания, Ренфис? Хочу также напомнить, что, фактически, дестабилизация Врат могла привести к появлению множества брешей в Мироздании. Если такие бреши действительно образовались, а мы до сих пор не располагаем необходимыми сведениями, то вскоре это может обернуться катастрофой немыслимых масштабов. Такие вещи, вне зависимости от того, преднамеренны они или нет, не могут быть проигнорированы. Ваше мнение?


— Этот юноша... — подняв голову, задумался Ренфис. — После всего, что с ним произошло... Я считаю, что Суду не удастся предложить для него лучшего наказания, чем назначение на должность Горного Защитника, то бишь Хранителя Врат — как того хотел его отец.

— Вот значит как... Хм. Вы предлагаете вернуть юноше столь опасный артефакт?

— Да. Я буду приглядывать за ним, если потребуется.

— Но почему Вы так уверены в нём, господин Ренфис?


— Мы все сталкивались с трагедиями, Орфирн. Тебе ли не знать, каково это — потерять близкого человека? Кхм. Простите, Ваша честь. Я лишь хочу сказать, что... Та роковая ошибка — не просто поворотный момент в его жизни, но и причина, по которой отныне он ни за что не собьётся с пути! Он попросту не позволит себе этого. Единственное, что сейчас может придать смысла его жизни — вера в исполнение отцовской мечты. То, что он так ненавидел, то, от чего стремился сбежать — станет одновременно и наказанием, и смыслом оставшейся жизни, который он примет с гордостью. Который ему придётся принять, если он всё же решит жить дальше.


— Ваша уверенность в нём настораживает, но я склонен доверять таким историям. Знайте, Ренфис: всякий раз, когда меня пытаются обмануть — я подмечаю это. И сейчас я говорю, что верю Вам. Вам, но не Ему.

— Что?! — возмутился Ренфис.

— Прежде, чем вынести окончательное решение, я бы хотел услышать от обвиняемого... что Он сам думает по поводу Вашего предложения? Вы не возражаете, господин Ренфис?

— Что... Ээ, нет. Не возражаю. Алистер, ты ведь можешь сейчас говорить?


— Спасибо Вам, дядя Ренфис. — ответил я. — Спасибо за всё. Вы правы. Я не вижу смысла жить дальше. Всё, что мне остаётся... принять на веру отцовскую мечту. При всех наших разногласиях, я любил его. Я не хотел, чтобы... нет. Мы поссорились. Я виноват в случившемся. И я раскаиваюсь! Мне так жаль! Вы правы. Это будет мне уроком. Я буду ненавидеть себя до конца дней, если останусь жить. И это — самое страшное наказание из всех, какие Вы можете предложить. Если бы... если бы всё можно было изменить. Вернуть назад, я бы сдержался. Я причинил ему боль. Мы оба причиняли друг другу боль, все эти годы. Но я предпочитал не замечать, что он тоже страдал. Я раскаиваюсь, Судья.


— Что ж... я верю Вам, Алистер. — ударив тотемом по белокаменному столу, объявил Судья Орфирн, и зелёные искры разлетелись по сторонам. — Обвиняемый Алистер приговаривается к пожизненной службе Хранителем Врат в наказание за их дестабилизацию. В его обязанности, помимо охраны Врат и защиты населения, также будет входить поиск и обучение преемника, участие в работах по восстановлению Библиотеки Горного Защитника и отрешение от любых амбиций за пределами Горного Поселения до тех пор, пока Суд не одобрит апелляцию, если таковая будет разрешена. Суд объявляется закрытым! Но не заставляйте меня пожалеть об этом решении — я обращаюсь к обоим.

— Я не подведу. — ответил я.

— Можете положиться на меня, Орфирн. — подтвердил Ренфис.




Настоящее время...


Сидя у камина серыми вечерами в отцовской библиотеке, я часто вспоминаю о прошлом. О том, через что мне пришлось пройти, чтобы стать сильным. Скорее всего, я бы решил умереть. Лишь отцу удавалось показать мне, на что я способен. Удавалось доказать, что я мог больше, чем мне казалось. Он научил меня не сдаваться. Поэтому я всё ещё здесь. Как Хранитель Врат, я обязан отдавать огромную часть своей Ци на поддержание Врат. Теперь я знаю, зачем такая опасная реликвия, как Амулет, передавалась из рода в род.


Я больше не виню себя в их гибели. Отец не знал, насколько опасную вещь держал в своих руках. А я не знал, чем всё это может грозить. Я выучил этот урок. Разногласия, конфликты — это источник невероятной силы, способной погубить всё живое на своём пути. И я научился жить с этой мыслью. Со временем я свыкся с одиночеством. Здесь так темно и спокойно. Как и всегда. Тут мне никто не помешает. Когда мне грустно, я могу разглядывать узоры замёрзшего окна хоть весь день.




Однако...


Слышны чьи-то шаги. А следом за ними раздался и стук в дверь.


«Кажется, сегодня мне предстоит встретить старого друга» — думал я, покручивая в руке череп некогда поверженного противника, когда дверь библиотеки распахнулась, и в светом озарённом зале появился силуэт Ренфиса.






Рассказ является частью 2-го тома книги, которую можно прочитать по следующим ссылкам:
1 том - http://proza.ru/2023/11/15/43 - закончен, 25 глав
2 том - http://proza.ru/2023/11/14/1709 - в написании, 13 из 35 глав