Партия 2017 г. Кроненберг. Философия Канта. 10

Партия 2017 г. Кроненберг. Философия Канта.10.

Влияние Канта на дальнейшее развитие философии

«Лишь только были устранены главнейшие препятствия к пониманию философии Канта, состоявшие в неудобопонятности ее изложения, как она стала быстро распространяться среди современников. Умы были подготовлены для восприятия великих идей. Относительно немецкого народа того времени смело можно сказать, что это был народ поэтов и мыслителей, углубленный в свою духовную жизнь, едва лишь затрагиваемый событиями политического мира и занятый почти исключительно работой в идейной сфере. В философии Канта эта работа нашла себе настолько всестороннее завершение, что основы этого мировоззрения казались незыблемыми. С другой стороны, широта взглядов и глубина учения Канта открывали новые далекие перспективы для умственного взора человека. Некоторая неясность, темнота, окружавшие пока учение Канта, несмотря на быстро размножавшиеся популярные изложения его, скорее способствовали широкому распространению новой философии, нежели замедляли его ход. Это несколько парадоксальное явление объясняется настроением умов той эпохи, жаждавших глубины и даже некоторой туманности в противоположность слишком режущему глаза свету господствовавшей до Канта эпохи Просвещения. То же настроение привело многих, уже несколько лет спустя после реформы (180) кёнигсбергского философа, в темнейший лабиринт романтизма».

Позиция:
Каждому философу нужны свои исследователи и толкователи учения, они раскрывают творческий поиск философа, его концептуальные решения, приближая их к широкому пониманию людей искусства разных творческих профессий  и устремлений. Каждый концептуальный философ своей мировоззренческой концепцией  ставит исходную точку в философии – садит своё дерево познания  мира. Можно сказать, что Канту повезло: ему пришлось оказаться в среде некого философского запроса и он по своему ответил на него, задав кантовский стандарт мышления. Это сочетание и дало миру новую энергию познания  и понимания. Несмотря на то, что учение Канта представляют собой относительно узкий коридор исследования, оно приобрело необычайно широкое распространение, обогатив собой мировую философию.

«Как всякое новое выдающееся учение, философия Канта нашла круг безусловных последователей, безгранично преданных идеям критицизма, которые видели в творении Канта нечто завершающее всякое познание истины, последнее слово философского знания. Нередко это восхищение идеями реформатора мысли переходило в мечтательное вдохновение. Так, например, один из поэтов, известный также своим восторженным поклонением Шиллеру, говорил: «Из всех умерших и живущих, за одни м* исключением, я интересуюсь более всего Кантом».

У Канта , несомненно, был талант вдохновения, того что передавалось его почитателям

"Так же мечтательно-восторженно относится к кёнигсбергскому мудрецу Иоганн Бенжамен Эрхард, бывший также философом и высоко чтимый современниками и самим Кантом. В автобиографии Эрхард описывает, какое решающее влияние на всю его жизнь имело великое творение Канта его «Критика чистого разума» и в особенности нравственная сторона учения. «Все счастливейшие моменты моей жизни, пишет он, кажутся ничтожными перед тем блаженством и восторгом, которые переполнили все мое существо и до глубины потрясли мою душу при чтении некоторых мест из критики практического разума. Слезы чистого наслаждения текли из моих глаз и орошали страницы великой книги». Далее он (181) говорит, что только благодаря Канту не угасла в нем вера в добро, не исчезли стремления к идеалу в те тяжкие минуты испытания, когда, казалось, вот-вот отчаяние овладеет душой и мрачный взгляд на человека и общество навеки изгонит из сердца надежду на воцарение в мире правды и добра. Эрхард называет Канта своим великим учителем и духовным отцом. Не все, конечно, последователи Канта выражали такой избыток чувств, как только что упомянутые лица, но все относились к нему с истинным воодушевлением. Лучших людей своего времени привлек к себе преобразователь философии. Жан Поль писал одному из своих друзей: «Купите, ради Бога, две книги «Основы метафизики нравов» и «Критику практического разума» Канта. Кант не только светоч мира, но, право, целая блистающая солнечная система!» Известно, чем была философия Канта для Шиллера.
Кант придал философии возвышенный характер.

«Сообразно характеру эпохи, обнимающей собой конец XVIII и начало XIX столетия, особенно сильное влияние на современников оказала нравственно-религиозная сторона учения Канта. Над всем прошлым столетием господствовало мировоззрение, по которому лекарство от всех зол, терзающих человечество, и средство к достижению совершенного состояния заключается в разумном мышлении, в свободной от всех предрассудков рефлексии. К этому общему направлению взглядов этика революции прибавила еще одну черту, а именно исключительность значения прав личности. В этой этике только поня—(182) тие о правах личности имеет положительное содержание, понятие же об обязанностях определяется только отрицательно, как необходимость не делать таких поступков, которые нарушают права других людей. В этом исключительном выдвигании на первый план понятия о праве нетрудно заметить энергичный протест революционной этики против той системы политического деспотизма, господствовавшей перед Великой французской революцией, которая признает за подданным вообще одни обязанности, оставляя права только для привилегированных лиц. Но вот, одновременно со взрывом французской революции, но на почве совершенно иных национальных и культурных условий, вырастает новое нравственное учение, стоящее в прямой противоположности с вышеуказанной этикой права. Это новое учение выдвигает идею долга как основу всякой нравственности. Идеи о сущности морали, провозглашенные Кантом, согласовались и со свидетельством человеческой совести, которая во все времена, при господстве каких бы то ни было мировоззрений, твердила человеку о величии самопожертвования и придавала нравственную цену только самоотверженным поступкам. Вот поэтому-то «Критика практического разума» была горячо встречена современниками, уже сознававшими односторонность господствовавшей дотоле этики XVIII века».

Нравственность и мораль, хоть и формируют стандарты общественного управления, но по-прежнему находятся в подчинении властного, в его превалировании над социумом, в его давлении на общество, что предопределяет постоянное поражение последнего. Такое состояние поражает нравственно-моральные отношения людей, хоть и ориентируется на возвышенность прав человека, но одновременно поражает природу возникновения, утверждения и существования общественного права, права по существу. Полагаю, что философия обязана поднять  символ возвышенного значения именно права, выводя из него всю совокупность и силу всех других общественных отношений, упорядочивая  и ограничивая власть, подчиняя её общественному характеру отношений.

«Характеризуя личность кёнигсбергского философа, Вильгельм Гумбольдт говорит: «Возвышенная (183) свобода, проникающая всю личность Канта, лучше всего выражается в том, что он умел пробуждать в людях дух свободного исследования. Он не столько учил философии, сколько философствованию. Поэтому после Канта образовалось немало систем и школ, значительно уклонявшихся от его собственного учения».

«Первое, к чему философы, следовавшие за Кантом, стали стремиться в своих самостоятельных исследованиях, было единство мировоззрения, недостававшее учению Канта. Уже Рейнгольд, так сказать, первый апостол критики разума, пробовал преобразовать учение Канта в таком духе. Шиллер подходил к вопросу о единстве с другой стороны, отыскивая его с эстетической точки зрения в самом человеке, как со стороны индивидуальной его жизни, так и исторической. Но только в философии Фихте, появившейся в 1794 году, цель обретения единства в учении была достигнута. Фихте установил единство мировоззрения, приняв свободу за господствующий принцип всего существующего и представив природу как создание самосознающего себя духа. Титаническая гордость человека нигде, после «Прометея» Гёте, не выразилась так ярко, как во всем духе системы Фихте. Потому-то романтики провозгласили завершение философии с появлением этого учения. Фихте дал вполне идеалистическое направление философской мысли, и после него Шеллинг и Гегель довершили развитие мировоззрения, основанного на едином духовном принципе».
Каждый концептуальный философ садит своё дерево в общественном мировоззрении , и только то дерево вырастет, которое будет согрето и подкормлено  энергией и делами соратников по ремеслу, силой всего философского мировоззрения. Философия является наукой  беспрерывного развития, наукой, которая  обращена на общие отношения человеческой деятельности.

(184)
«С философией Гегеля романтическая философия достигла высшей точки своего развития, оказавшейся в то же время и поворотной точкой всего направления философской мысли. Этому повороту способствовали политические обстоятельства и изменения во внешних формах жизни, успехи в области техники и расцвет естественных наук. Мир поэтов и мыслителей постепенно спустился из своих заоблачных высот к неприкрашенной действительности; вскоре рухнули стены, за которыми они сидели, отделенные от живой природы в сумерках романтизма, и мало-помалу все идеалистические замки стали разваливаться. Философия вступила на путь реализма. Первые шаги в этом направлении совершались медленно, дальнейшие все быстрее и с возрастающей страстностью. Переход от идеализма к реализму произошел в творениях Шопенгауэра и Гербарта. Шопенгауэр выставил как основное положение своей системы непримиримость двух начал духа; Гербарт дал законченную реалистическую систему. Оба хотят не более как вернуться к истинному смыслу Кантова учения, затемненного, по их мнению, рассуждениями идеалистов, которые в свою очередь, к слову сказать, тоже полагали только выяснить сущность учения Канта».

Философия не может обходить коренные интересы людей, а привязка философии к ним, создаёт совершенно новое её качество. Философия, хоть и говорит о свободе, но сама так и не воспользовалась  её возможностями, теряя значение  её использования в реализации коренных интересов людей, представленных через общественную потребность. На повестку дня философского осмысления вышла проблема общего для всех государств, всех народов, вышла проблема утвердившегося на планете властного цивилизационного уложения и философской науке требуется сделать к пониманию его,  к пониманию его единства при существовании и разных властно-политических режимов.

«Реализм, имея своим источником идеи Канта, вскоре также впал в крайность и выродился в материализм. Но и с падением последнего реализм удержал за собой первенствующее положение среди про- (185) чих течений мысли, и на знамени современности стоит слово «позитивизм», то есть новый вид реализма, сложившийся под влиянием английских и французских философов. И тут было обращено внимание на факт, что опять-таки учение Канта дает прочнейшую основу и позитивизму, высказывая, что познаваемое ограничено единственно областью точного опыта. Итак, под именем неокантианства Мысль снова примыкает к Канту, то следуя исключительно направлению позитивизма, то принимая посредствующее положение между ним и умеренным идеализмом».

Такое состояние философии предопределено превалированием властного над общественным и над свой организацией и ведением научных исследований, философия по-прежнему не может выйти за пределы властного её ограничения.
***
«Значение, которое имеет Кант для современности, определяется двумя обстоятельствами: во-первых, историческим направлением, свойственным нашему времени, и, во-вторых, характером волнующих его вопросов».

Наше время более, чем какое-либо другое, способно смотреть на все с исторической точки зрения. Всякое явление при ближайшем историческом рассмотрении его теряет в своем индивидуальном значении, потому что оказывается связанным тысячами корней с прошедшим. Учение Канта, само собой разумеется, не избежало подобного рассмотрения, причем открылись некоторые недочеты и недостатки, незамеченные раньше. Одно знаменитое изречение Гёте, относящееся к выдающимся умам, (186) заключает в себе много правды, вот оно: «Все новое, что приносят с собой великие умы, собственное деяние, тогда как в своих ошибках и недостатках они стоят в зависимости от своего времени».

Кант сумел своеобразно , по-Кантовски высказаться о категории времени, отнеся его к продукту человеческих ощущений, притом сказать , что физического процесса времени в природе не существует он не мог. Кант интересно упорядочил отношения приятного, хорошего, прекрасного и возвышенного, упорядочил так, что его представление стало кантовским  стандартом.

«Прежде всего, само изложение мыслей у Канта является его недостатком: оно часто темно, загромождено терминами, представляет тяжелое развитие оно схоластично. В этом слуидей, одним словом, чае Кант вполне принадлежит своему веку, когда вольфианская философия внесла в науку Германии схоластическую манеру выражения.

Но философия Канта принадлежит своему времени не только внешней стороной, и в самих идеях он отдал ему дань. Отличительными чертами тогдашнего просветительского направления в Германии, и особенно в Пруссии, были догматизм и рационализм, то есть, с одной стороны, убеждение в неограниченных силах разума, с другой стремление исключить из области философии все, что только не поддается разуму, не подчиняется строгому распорядку».

Существующий мир очень сложный, но он по-прежнему  в большей части  своего возникновения и существования  не подаётся традиционному научному исследованию, но несмотря на такое состояние науки, вообще, философ обязан определиться во множестве  этих сложных вопросов, он должен заявить свою позицию. Эти шаги нужно делать или сходить с философского пути познания мира. Он же по-прежнему ждёт от философов  новых решений, в частности, для организации социальных отношений.

«Как ни радикальна была реформа Канта, ему, однако, не удалось вполне освободиться ни от догматизма, ни от рационализма. Было, действительно, время, когда Кант был свободен от догматизма это было в эпоху сильнейшего сомнения, непосредственно предшествовавшую созданию критической системы. Но когда его философское творение было закончено, он стал смотреть на его основания как (187) на незыблемые и полагал, что далее философии некуда идти, что разум вполне и навсегда освободился от заблуждений. Еще определеннее выступает в его учении рационализм. Он интересуется исключительно тем, что лежит в границах чистого разума; ни нравственность, ни эстетика, поскольку они лежат за этими пределами, не интересуют его. Рационализмом же объясняется и тот факт, что Кант мало ценил идею о развитии явлений: познание, нравственность, религия являются в его глазах чем-то прочно установленным, законченным, а не продолжающим развиваться».

Развитие мира и как и бесконечное  познание его, как и познание Бога – творца – это и есть природа жизни, в которой ничто не может остановиться. Случись такая остановка, мир просто исчезнет, ибо жизнь и существование  абсолютно всего создаётся движением и преобразованием. Мир  через поиск моделей новой социальной организации ищет продолжение пути  своего развития.

«Безжизненная систематика всюду встречается в философии Канта. Целой сетью подразделений окутывает он действительность. Мало можно указать научных писателей, которые придавали бы такое значение архитектонике, то есть самому построению своих сочинений. Многие идеи появились у Канта как результат его стремления к симметрии и единообразию, и сам он не раз высказывал удивление и удовольствие по поводу того, как все у него стройно, как все в порядке».


Упорядочивание – дело нужное, но работа над идеями – это тоже целый мир своеобразной работы, которая часто не оставляет возможности для своего упорядочивания.
«Но не следует ставить эти недостатки в большой упрек учению Канта. Там, где на месте разрушенных старых форм созидаются новые, нельзя от них ожидать той высшей степени единства, которая присуща, например, организму. В первоначальных стадиях развития единство форм никогда не бывает органическим, а всегда искусственно симметрическим, схематическим». (188)

Ошибочно было бы смотреть на философию Канта, с одной стороны, только скептически, ввиду некоторых ее недостатков, с другой же, как на последнее слово философии. Она велика и плодотворна в том смысле, что завещала последующим поколениям много глубоких идей и дух критицизма, побуждающих к самостоятельному труду мысли. Если смотреть на философию Канта таким образом, то она в настоящее время может оказаться чрезвычайно важной во многих отношениях на некоторые из них укажем в заключение. Историческое развитие XIX века показало, что философия Канта уподобляется двуликому Янусу: одно лицо ее обращено к реализму, другое к идеализму».

«В настоящее время одностороннее предпочтение одного из этих направлений отвергнуто, но все же еще не побеждена одна трудность: нет еще указаний, как соединить эти направления, как найти их единство. В этом вопросе учителем грядущих поколений явится, как кажется, кёнигсбергский философ. Весь умственный мир его подчинен одной основной идее, а именно той, что человеческое познание в одно и то же время и обусловлено материалом опыта, и является чистым духом, который все живит, формирует этот материал и дает ему образы и стройность».

Прежде всего,  если рассматривать социальные отношения, то матери алом  такого опыта является соотношения  разных компонентов цивилизационного уложения, единого для мира  властного уложения, а вот чистый дух, еслт пользоваться категориями Канта  - это дух революционного преобразования, а на сегодняшний день такой дух предстаёт с требованием перехода к правовому цивилизационному уложению.

«Кроме спора между реализмом и идеализмом, с новой силой выступает теперь спор между познанием вообще и прочими проявлениями человеческого самосознания, то есть между рационализмом (189) и позитивизмом. В настоящее время противоречие этих двух направлений представляет большой вопросительный знак. И тут лучшим путеводителем может быть Кант, старавшийся перекинуть мост с одного берега на другой с помощью свободной критики. Только она, то есть свободная критика, и может отнестись справедливо как к рационализму, так и к позитивизму».
Пришло время  философии переходит к кореньвистизму, как отражению коренных интересов человечества через определения философии.

«Если в современной жизни все пришло в значительный хаос, причем человек, предоставленный самому себе, тщетно ищет точку опоры для своего мировоззрения, то и здесь, еще сто лет тому назад, Кант указал путь, положив в основу жизненного порядка нравственность. Познания наши шатки; в царстве прекрасного, в сфере религии, в ходе исторических событий все находится в состоянии непрестанного движения, и вот, ввиду этой смены явлений, одно стоит незыблемо, неизменно от начала времен, это нравственный закон, данный разумом самому себе. Но кто же, как не Кант, один от начала мира, с такой чистотой и возвышенностью выразил этот закон нравственности... Он же и должен быть учителем теперь, когда к этой спасительной мысли снова обращаются ищущие правды и истины».

По мере развития и смены коренных интересов населения будет меняться и философия.

«Действие, оказываемое гением на грядущие поколения, чрезвычайно трудно указать с полной определенностью. Идеи, высказанные им, похожи на обильные разветвления богатой водной системы, которые покрывают страну тысячами орошающих ее речек и ручьев и как трудно бывает проследить (190) связь этих потоков с главным водным путем. Точно так же влияние, которое производит Кант на настоящее время и еще окажет на будущее, вовсе не связано с формой его системы, а тем менее с формами его мыслей. Напротив, многое из данного им обнаружится во всей своей силе, когда собственно кантовские формы будут разбиты, освобождая заключенный в них дух. В этом смысле можно утверждать, что философия Канта будет вечно жива и не раз придется повторить высказанное о ней Вильгельмом Гумбольдтом мнение. Вот оно: «Три вещи неоспоримы, когда речь идет о славе Канта и о пользе, принесенной им своей нации и спекулятивному мышлению вообще: нечто, разрушенное им, никогда не воздвигнется, нечто, им созданное, никогда не погибнет, и, что самое главное, переворот, произведенный им в философии, не имеет себе равного в истории мысли».

Переворот текущего состояния всегда кажется самым грандиозным.