Джейн Остин - Гордость и предубеждение, Глава 42

Текст еще будет редактироваться.

Предыдущая глава http://proza.ru/2024/04/25/904
Следующая глава http://proza.ru/2024/05/31/1799

Глава 42

Если бы наблюдения Элизабет ограничивались только её семьёй, у неё едва ли сложилось бы хорошее мнение о браке и семейной жизни. Её отец, очарованный молодостью и красотой, и тем воображаемым добросердечием, которое обычно приписывают молодости и красоте, женился на женщине, чей неглубокий ум и мелочные интересы в самом начале их совместной жизни уничтожили всякую искреннюю симпатию к ней. Об уважении, доверии, взаимопонимании можно было забыть навсегда; все его надежды на семейное счастье оказались тщетными. Но по характеру мистер Беннет не был склонен искать утешения в бедствии, случившемся с ним по его собственной неосторожности, в тех удовольствиях, которые так часто помогают несчастным забыть о своей глупости или малодушии. Он любил сельскую жизнь и книги; в них он главным образом и находил для себя удовольствие. Жене же в этом отношении он был обязан лишь тем, что своей глупостью и невежеством она часто забавляла его. Это не те радости, которыми мужчина обычно хотел бы быть обязан своей жене; но если другие источники развлечения недоступны, истинный философ довольствуется теми, что имеются.

Элизабет, однако, никогда не закрывала глаза на то, что её отец относится к своей жене без должного уважения. И это всегда причиняло ей боль; но она ценила его ум и была благодарна ему за его привязанность и доверие к ней, и поэтому старалась не обращать внимание на то, что она не могла не видеть, и отгоняла прочь мысли о  неподобающем поведении своего отца как мужа, которое было тем более предосудительно, что он насмехался над женой в присутствии собственных детей. Но никогда ещё она не чувствовала так, как сейчас, всю бедственность положения детей от этого неудачного брака, и не осознавала с такой ясностью плачевные последствия злоупотребления им своими способностями; способностями, которые, используй он их в верном направлении, могли бы по крайней мере исправить манеры его дочерей, раз уж им не удалось благотворно повлиять на ум его жены.

Элизабет была довольна, что Викхем уехал, но других причин радоваться отбытию полка у неё не было. Их вечера в гостях стали менее оживлёнными, а дома постоянные жалобы её матери и сестры на невыносимую скуку и правда нагоняли на всех тоску; и если можно было надеяться, что Китти со временем образумится, так как источник её раздражения был устранён, то её младшая сестра, чьё поведение всегда вызывало больше нареканий, скорее всего, станет ещё более безрассудной и необузданной, находясь среди многочисленных соблазнов морского курорта и военного лагеря. Вобщем, Элизабет обнаружила, как до неё обнаруживали и другие, что событие, которого она с ждала с таким нетерпением, свершившись, не принесло ей полного удовлетворения. Поэтому нужно было назначить другой день, который сделает её по-настоящему счастливой, выбрать другое время, с которым будут связаны её надежды и желания, и снова ожидая удовольствия в будущем, смириться с этим разочарованием и приготовиться к будущему. Путешествие в Озёрный край занимало теперь все её мысли; предвкушение этой поездки помогало ей выносить бесконечное ворчание матери и Китти; и если бы Джейн тоже поехала с ними, это была бы самая прекрасная поездка, какую только можно вообразить.

"Но это даже хорошо, - подумала она, - что мне чего-то не хватает. Если бы поездка обещала мне все возможные радости, разочарование было бы неизбежным. А если я буду постоянно сожалеть, что со мной нет сестры, вполне можно надеяться, что я получу от поездки ожидаемое удовольствие. Замыслы, не имеющие никаких изъянов, никогда не удаются, и чтобы не разочароваться во всём, нужно согласиться терпеть какое-то одно небольшое огорчение."

Уезжая, Лидия обещала часто писать матери и Китти, подробно рассказывая им обо всём; но её письма всегда приходилось долго ждать, и они были очень короткими. Письма Лидии к матери были не слишком содержательными: она сообщала, что они только что вернулись из библиотеки, куда их сопровождали такие-то офицеры, и где она видела такие красивые орнаменты, что можно с ума сойти; что она купила новое платье или новый зонтик, которые она описала бы подробнее, если бы не должна была прямо сейчас убегать, так как миссис Фостер зовёт её, чтобы ехать в военный лагерь; а из её писем к Китти можно было узнать и того меньше - хотя они были гораздо длиннее, но пестрели подчёркнутыми строками, которые нельзя было никому зачитывать.

Спустя две или три недели после отъезда Лидии в Лонгборне снова начал водворяться здоровый, бодрый и радостный дух. Всё казалось уже не таким грустным. Возвращались уезжавшие на зиму в Лондон соседи, стали появляться летние наряды и летние развлечения. Миссис Беннет вновь обрела свою обычную умеренную сварливость; а к середине июня состояние Китти настолько улучшилось, что она могла заходить в Меритон без слёз; это был добрый знак, и Элизабет надеялась, что к следующему Рождеству она придёт в себя настолько, что сможет упоминать офицеров не чаще одного раза в день, если только по какому-нибудь злосчастному решению Военного министерства в Меритоне не будет расквартирован другой полк.

Назначенный день их отъезда на север страны теперь быстро приближался; но когда до него оставалось всего две недели, пришло письмо от миссис Гардинер, одновременно отодвинувшее начало их путешествия и сократившее его продолжительность. Дела вынуждали мистера Гардинера задержаться ещё на две недели, так что он сможет выехать только в июле и через месяц должен снова быть в Лондоне; и поскольку этого времени не хватит на то, чтобы ехать так далеко, как они хотели, и осмотреть все выбранные места - во всяком случае, осмотреть их спокойно и без спешки, им пришлось отказаться от посещения Озёрного края и заменить его более коротким путешествием, и по новому плану они собираются ехать на север только до Дербишира. В этом графстве есть, что посмотреть, и им будет, чем заняться в имеющиеся у них три недели; а для миссис Гардинер в этом графстве был особый источник притяжения. Городок, в котором она жила когда-то и где им предстояло провести несколько дней, представлял для неё не меньший интерес, чем знаменитые красоты Мэтлока, Четсуорта, Давдейла и Пика.

Письмо тёти очень расстроило Элизабет; она так хотела увидеть Озёрный край и считала, что времени у них всё ещё достаточно. Однако её дело было согласиться с их решением, и не в её характере было унывать; и вскоре она снова была всем довольна и счастлива.

Дербишир для неё тоже имел особое значение. Увидев название этого графства, она не могла не вспомнить Пемберли и его владельца. "Но разве я не могу безнаказанно посетить его графство, - сказала она, - и увезти с собой несколько камешков на память, не попавшись ему на глаза?"

Время ожидания теперь удвоилось. До приезда дяди и тёти должно было пройти четыре недели. Но они прошли, и мистер и миссис Гардинер со своими четырьмя детьми наконец прибыли в Лонгборн. Дети, две девочки шести и восьми лет и два мальчика помладше должны были остаться под присмотром всеобщей любимицы Джейн, чьё благоразумие и мягкость характера как нельзя лучше подходили для того, чтобы всячески заботиться о них - учить их, играть с ними и любить их.

Мистер и миссис Гардинер только переночевали в Лонгборне, а утром вместе с Элизабет отправились в путь за новыми впечатлениями и удовольствиями. Одно из удовольствий было гарантировано - путешествие в подходящей компании: все они обладали здоровьем и терпением, чтобы переносить вынужденные неудобства, все были в хорошем настроении, обещавшем усилить радость от увиденного, все были приятными и интересными собеседниками, так что в случае нехватки внешних развлечений могли наслаждаться общением между собой.

Нет необходимости описывать здесь Дербишир или прославленные места, через которые пролегал их путь к этому графству; Оксфорд, Бленхейм, Уорик, Кенилворт, Бирмингем и т.д. достаточно хорошо известны. Нас сейчас интересует лишь та часть Дербишира, где находится маленький городок под названием Лэмтон; в этот городок, в котором миссис Гардинер провела несколько лет своей жизни и где, как она недавно узнала, ещё оставался кое-кто из её старых знакомых, они направились после того, как осмотрели главные достопримечательности графства; и Элизабет узнала от тёти, что в пяти милях от Лэмтона находится Пемберли. Они должны были проехать всего в одной или двух милях от него. Когда они обсуждали свой путь накануне вечером, миссис Гардинер выразила желание ещё раз увидеть это поместье. Мистер Гардинер не возражал, и оставалось лишь заручиться согласием Элизабет.

"Дорогая моя, разве ты не хотела бы увидеть место, о котором ты так много слышала? - спросила её тётя, - место, с которым связана жизнь стольких твоих знакомых. Ведь Викхем провёл там всю свою юность."

Элизабет смутилась. Она понимала, что ей нечего делать в Пемберли, и поэтому вынуждена была сказать, что ей не хочется заезжать туда. Она заявила, что ей надоело осматривать богатые особняки; она уже столько их видела, что великолепные ковры и атласные портьеры её больше не впечатляют.

Миссис Гардинер не могла согласиться с такой глупой отговоркой. "Если бы это был всего лишь богато обставленный дом, - сказала она, - я бы и сама не поехала; но там такой восхитительный парк. Один из лучших парков графства."

Элизабет не знала, что ответить, но она не могла уступить. Что будет, если, осматривая Пемберли, она случайно встретится с мистером Дарси? Страшно подумать! Она покраснела от одной мысли об этом; лучше уж открыто признаться во всём тёте, чем подвергаться такому риску. Но этого ей тоже не хотелось делать, и в конце концов она решила объясниться с тётей только в крайнем случае, если, расспросив прислугу о местонахождении мистера Дарси, получит нежелательный ответ.

Поэтому прежде, чем отправится спать, она поинтересовалась у горничной, правда ли, что Пемберли очень красивое поместье, и кто его владелец, и (затаив дыхание) приехала ли уже туда семья на лето. Получив желанный отрицательный ответ на последний вопрос, она вздохнула с облегчением; ей на самом деле и самой было любопытно взглянуть на владения мистера Дарси, и теперь ничто не мешало это сделать; и на следующее утро, когда снова заговорили на эту тему и снова спросили её мнение, она с напускным равнодушием ответила, что ничего не имеет против того, чтобы осмотреть поместье. И они отправились в Пемберли.

Предыдущая глава http://proza.ru/2024/04/25/904
Следующая глава http://proza.ru/2024/05/31/1799


Pride and Prejudice by Jane Austen

Chapter 42

Had Elizabeth's opinion been all drawn from her own family, she could not have formed a very pleasing opinion of conjugal felicity or domestic comfort. Her father, captivated by youth and beauty, and that appearance of good humour which youth and beauty generally give, had married a woman whose weak understanding and illiberal mind had very early in their marriage put an end to all real affection for her. Respect, esteem, and confidence had vanished for ever; and all his views of domestic happiness were overthrown. But Mr. Bennet was not of a disposition to seek comfort for the disappointment which his own imprudence had brought on, in any of those pleasures which too often console the unfortunate for their folly or their vice. He was fond of the country and of books; and from these tastes had arisen his principal enjoyments. To his wife he was very little otherwise indebted, than as her ignorance and folly had contributed to his amusement. This is not the sort of happiness which a man would in general wish to owe to his wife; but where other powers of entertainment are wanting, the true philosopher will derive benefit from such as are given.

Elizabeth, however, had never been blind to the impropriety of her father's behaviour as a husband. She had always seen it with pain; but respecting his abilities, and grateful for his affectionate treatment of herself, she endeavoured to forget what she could not overlook, and to banish from her thoughts that continual breach of conjugal obligation and decorum which, in exposing his wife to the contempt of her own children, was so highly reprehensible. But she had never felt so strongly as now the disadvantages which must attend the children of so unsuitable a marriage, nor ever been so fully aware of the evils arising from so ill-judged a direction of talents; talents, which, rightly used, might at least have preserved the respectability of his daughters, even if incapable of enlarging the mind of his wife.

When Elizabeth had rejoiced over Wickham's departure she found little other cause for satisfaction in the loss of the regiment. Their parties abroad were less varied than before, and at home she had a mother and sister whose constant repinings at the dullness of everything around them threw a real gloom over their domestic circle; and, though Kitty might in time regain her natural degree of sense, since the disturbers of her brain were removed, her other sister, from whose disposition greater evil might be apprehended, was likely to be hardened in all her folly and assurance by a situation of such double danger as a watering-place and a camp. Upon the whole, therefore, she found, what has been sometimes found before, that an event to which she had been looking with impatient desire did not, in taking place, bring all the satisfaction she had promised herself. It was consequently necessary to name some other period for the commencement of actual felicity--to have some other point on which her wishes and hopes might be fixed, and by again enjoying the pleasure of anticipation, console herself for the present, and prepare for another disappointment. Her tour to the Lakes was now the object of her happiest thoughts; it was her best consolation for all the uncomfortable hours which the discontentedness of her mother and Kitty made inevitable; and could she have included Jane in the scheme, every part of it would have been perfect.

"But it is fortunate," thought she, "that I have something to wish for. Were the whole arrangement complete, my disappointment would be certain. But here, by carrying with me one ceaseless source of regret in my sister's absence, I may reasonably hope to have all my expectations of pleasure realised. A scheme of which every part promises delight can never be successful; and general disappointment is only warded off by the defence of some little peculiar vexation."

When Lydia went away she promised to write very often and very minutely to her mother and Kitty; but her letters were always long expected, and always very short. Those to her mother contained little else than that they were just returned from the library, where such and such officers had attended them, and where she had seen such beautiful ornaments as made her quite wild; that she had a new gown, or a new parasol, which she would have described more fully, but was obliged to leave off in a violent hurry, as Mrs. Forster called her, and they were going off to the camp; and from her correspondence with her sister, there was still less to be learnt--for her letters to Kitty, though rather longer, were much too full of lines under the words to be made public.

After the first fortnight or three weeks of her absence, health, good humour, and cheerfulness began to reappear at Longbourn. Everything wore a happier aspect. The families who had been in town for the winter came back again, and summer finery and summer engagements arose. Mrs. Bennet was restored to her usual querulous serenity; and, by the middle of June, Kitty was so much recovered as to be able to enter Meryton without tears; an event of such happy promise as to make Elizabeth hope that by the following Christmas she might be so tolerably reasonable as not to mention an officer above once a day, unless, by some cruel and malicious arrangement at the War Office, another regiment should be quartered in Meryton.

The time fixed for the beginning of their northern tour was now fast approaching, and a fortnight only was wanting of it, when a letter arrived from Mrs. Gardiner, which at once delayed its commencement and curtailed its extent. Mr. Gardiner would be prevented by business from setting out till a fortnight later in July, and must be in London again within a month, and as that left too short a period for them to go so far, and see so much as they had proposed, or at least to see it with the leisure and comfort they had built on, they were obliged to give up the Lakes, and substitute a more contracted tour, and, according to the present plan, were to go no farther northwards than Derbyshire. In that county there was enough to be seen to occupy the chief of their three weeks; and to Mrs. Gardiner it had a peculiarly strong attraction. The town where she had formerly passed some years of her life, and where they were now to spend a few days, was probably as great an object of her curiosity as all the celebrated beauties of Matlock, Chatsworth, Dovedale, or the Peak.

Elizabeth was excessively disappointed; she had set her heart on seeing the Lakes, and still thought there might have been time enough. But it was her business to be satisfied--and certainly her temper to be happy; and all was soon right again.

With the mention of Derbyshire there were many ideas connected. It was impossible for her to see the word without thinking of Pemberley and its owner. "But surely," said she, "I may enter his county without impunity, and rob it of a few petrified spars without his perceiving me."

The period of expectation was now doubled. Four weeks were to pass away before her uncle and aunt's arrival. But they did pass away, and Mr. and Mrs. Gardiner, with their four children, did at length appear at Longbourn. The children, two girls of six and eight years old, and two younger boys, were to be left under the particular care of their cousin Jane, who was the general favourite, and whose steady sense and sweetness of temper exactly adapted her for attending to them in every way--teaching them, playing with them, and loving them.

The Gardiners stayed only one night at Longbourn, and set off the next morning with Elizabeth in pursuit of novelty and amusement. One enjoyment was certain--that of suitableness of companions; a suitableness which comprehended health and temper to bear inconveniences--cheerfulness to enhance every pleasure--and affection and intelligence, which might supply it among themselves if there were disappointments abroad.

It is not the object of this work to give a description of Derbyshire, nor of any of the remarkable places through which their route thither lay; Oxford, Blenheim, Warwick, Kenilworth, Birmingham, etc. are sufficiently known. A small part of Derbyshire is all the present concern. To the little town of Lambton, the scene of Mrs. Gardiner's former residence, and where she had lately learned some acquaintance still remained, they bent their steps, after having seen all the principal wonders of the country; and within five miles of Lambton, Elizabeth found from her aunt that Pemberley was situated. It was not in their direct road, nor more than a mile or two out of it. In talking over their route the evening before, Mrs. Gardiner expressed an inclination to see the place again. Mr. Gardiner declared his willingness, and Elizabeth was applied to for her approbation.

"My love, should not you like to see a place of which you have heard so much?" said her aunt; "a place, too, with which so many of your acquaintances are connected. Wickham passed all his youth there, you know."

Elizabeth was distressed. She felt that she had no business at Pemberley, and was obliged to assume a disinclination for seeing it. She must own that she was tired of seeing great houses; after going over so many, she really had no pleasure in fine carpets or satin curtains.

Mrs. Gardiner abused her stupidity. "If it were merely a fine house richly furnished," said she, "I should not care about it myself; but the grounds are delightful. They have some of the finest woods in the country."

Elizabeth said no more--but her mind could not acquiesce. The possibility of meeting Mr. Darcy, while viewing the place, instantly occurred. It would be dreadful! She blushed at the very idea, and thought it would be better to speak openly to her aunt than to run such a risk. But against this there were objections; and she finally resolved that it could be the last resource, if her private inquiries to the absence of the family were unfavourably answered.

Accordingly, when she retired at night, she asked the chambermaid whether Pemberley were not a very fine place? what was the name of its proprietor? and, with no little alarm, whether the family were down for the summer? A most welcome negative followed the last question--and her alarms now being removed, she was at leisure to feel a great deal of curiosity to see the house herself; and when the subject was revived the next morning, and she was again applied to, could readily answer, and with a proper air of indifference, that she had not really any dislike to the scheme. To Pemberley, therefore, they were to go.