С подмостков

"Весь мир — театр. В нём женщины, мужчины — все актёры. У них свои есть выходы, уходы. И каждый не одну играет роль."*

А зритель кто, кто оплатил гастроль? Вам не интересно, кто там в зале?
Но если в слепящем свете рампы и софитов вам со сцены зал просто не видно, я могу подсказать — у нас, тех, кто уже почти всё своё отыграл и стоит с краю, у самого занавеса, есть преимущество: тут не такая плотная пелена света, и можно разглядеть весь театр.
Зал неожиданно большой. Красивый: золотая лепнина, белые с золотом овальные лоджии, тёмно красный бархат на сиденьях с резными подлокотниками,и, насколько могу судить, все места с именными табличками на спинках. В отсвете со сцены ближайшие мне хорошо видно, но не все они на русском, правда, некоторые чудесным образом поочерёдно меняются на разные языки, как на электронном табло, и тогда я читаю: «Ярило», «Аллах», «Яхве», «Посейдон», «Бог Кузя», «Христос», «Кецалькоатль», «Если Бог есть» и всё в том же духе… Некоторые очень старые, затёртые, настоящие древности — мне не разобрать, археолога я не играл, увы.
А зрителей нет. Ни одного... Одни эти ярлычки на креслах.
Скажу больше, зрителей я вообще никогда не видел, ни на одном представлении.
Кто не знает, что хороший актёр, не мыслит себя без зрителя, и самые нетерпеливые из нас, нет-нет да и украдкой по игре подбирались к краешку сцены у самой рампы, чтобы, как бы невзначай, глянуть в зал. И, конечно, труппа потом допытывалась у них, кого они видели, но что они могли ответить — так, обычные отговорки: "Все верьте! Зритель есть! Где-то... обязательно! А «где-то» — значит: «где угодно», то есть «везде»! Он может быть даже и в зале, но мельком не разглядеть, а он, может быть и не на виду, а где-то, может, прячется и тихонько наблюдает за всеми".
И вот не припомню день, но, когда уже свыкся со своим местом у края сцены, я вот о чём подумал: а ведь эти надписи не для того, чтобы наш зритель не перепутал место, они — воззвания! Это призыв, надежда, отчаянная вера, что жизнь артистов на сцене не будет прожита зря — он обязательно где-то есть, Его Величество Зритель! Где-то... обязательно!.. И он оценит нашу игру, ведь мы столько всего преодолели и в жизни, и в себе, старались наполнить наши персонажи глубиной и страстью, чтобы спектакль получился...
Но я-то не со всеми, я в Зрителя в зале не верю. И мне кажется, что те, кто верят, они в тайне от самих себя, даже чуточку гордятся, что верят в Него, не смотря ни на что, и полны надежд сорвать овации, когда доиграют все пьесы до конца...
Но я вижу, что вижу: зал пуст — аплодисментов не будет.
И если вам всё же слышны хлопки, то это я аплодирую вам, дорогие мои коллеги! Мы достойны признания за наш нелёгкий труд! Вот пусть Зритель сам попробует сыграть за нас, смертных, хотя бы ту же роженицу, к примеру, или солдата, закрывающего собой товарища от пули в бою!

Все, кто старался не прозябать на сцене, а жить наперекор судьбе — ваша игра прекрасна и удивительна!

И ещё: Цените и любите друг друга, люди! Вы сами главные зрители и другим, и себе! На самом деле только вы нужны друг другу, а не этот пустой зал-пантеон для отсутствующих невидимок...


*Цитата из пьесы «Как вам это понравится» Вильяма Шекспира.