С подмостков

   "Весь мир — театр. В нём женщины, мужчины — все актёры. У них свои есть выходы, уходы. И каждый не одну играет роль."*

   - А зритель кто, кто оплатил гастроль?..
   А вам, коллеги, неинтересно узнать, кто же сидит там, в зале? Я это к чему: в слепящем свете рампы и софитов многим, занятым в спектакле, зал со сцены не видно, а я могу подсказать — у нас, у тех, кто уже почти всё своё отыграл и стоит с краю, у самого занавеса, есть преимущество: тут не такая плотная пелена света, и хоть как-то зал можно разглядеть.
   И могу сказать — зал огромный, весь не охватить, мне видно только его краешек. Красивый. Стиль не определить — какой-то, если можно так сказать, сложносочинённый: смесь эпох и стилей. Но всё равно красивый: резьба по дереву и камню, золотая лепнина, фрески на сводчатом куполе, статуи в нишах и картины в золотых окладах на стенах, свечи, тёмный бархат и, насколько могу судить, все места с именными табличками на спинках. В отсвете со сцены ближайшие мне хорошо видно, но не все они на русском, правда, некоторые чудесным образом поочерёдно меняются на разные языки, как на электронном табло, и тогда я читаю: «Ярило», «Аллах», «Яхве», «Посейдон», «Бог Кузя», «Христос», «Кецалькоатль», «Если Бог есть» и всё в том же духе… Некоторые очень старые, затёртые, настоящие древности — мне не понять, археолога я не играл, увы.
   А вот зрителей нет. Ни одного... Только эти ярлычки на креслах.
   Скажу больше, зрителей я вообще никогда не видел, ни на одном представлении.
   Но кто не знает, что актёр, не мыслит себя без зрителя? И самые нетерпеливые из нас нет-нет да и, как бы невзначай, по ходу пьесы подбирались к краешку сцены у самой рампы, чтобы украдкой глянуть в зал хоть глазком.
   Разумеется, позже между сценами остальные допытывалась у них, кого же они там видели? А что они могли им ответить: "Ну, бил яркий свет в глаза". А что ещё? Я-то понимал, что эти отчаянные не могли ничем порадовать спрашивавших — зал-то пуст! Некоторые, правда, горячились и начинали что-то многословно доказывать, что мол, они всё равно в Зрителя верят! И все должны верить! И что Зритель есть! Где-то... но обязательно! А если «где-то», то, значит, «где угодно», то есть «везде»! Он может быть даже и в зале, но быстро, мельком в темноте не разглядеть, а Он, может быть и не на виду, а где-то прячется и тихонько наблюдает за всеми, а иначе, зачем бы мы все здесь?..
   И вот, не припомню день, но, во всяком случае, когда уже свыкся со своим местом у края сцены, я вот о чём подумал: а ведь эти надписи на свободных местах не для того, чтобы наш Зритель не запутался, нет, это — воззвания! Это призыв! Или надежда, отчаянная вера, что жизнь артистов на сцене не будет прожита зря — Его Величество, Господин Зритель обязательно оценит игру актёров, ведь, чтобы спектакль получился, мы столько всего преодолели и в жизни, и в себе, старались наполнить наши персонажи глубиной и страстью... чтобы в конце, когда кто-нибудь из нас доиграет все свои роли и занавес за ним сомкнётся навсегда, зал содрогнулся от оваций хотя бы в память об ушедшем...
   Но я вижу, что вижу: зал пуст — аплодисментов не будет.
   И если вам всё же слышны одинокие хлопки, то это я аплодирую вам, дорогие мои коллеги! За наш нелёгкий труд мы достойны признания пусть даже друг от друга! А он действительно, ой, как нелёгок наш путь по подмосткам. Хотел бы я, чтоб Зритель сам попробовал сыграть на этой сцене с нами, смертными, и не статистом, по верхам — так, быстренько отбыл номер и ушёл обратно в зал,— а со всей страстью, величественной в своей греховности, с надрывом, как если бы завтра для него уже никогда не наступит! Ну, вот хотя бы обыкновенную роженицу на сносях Он, к примеру, может сыграть? Или солдата, в бою закрывающего собой товарища от смертельной пули? Ой, да ладно, что уж там, просто на смену каждое утро вставать, а потом плестись домой, а там — семья, и каждому надо уделить внимание и ещё самому отдохнуть — такое Он может?..

   Живущие, превозмогая невзгоды, наперекор судьбе — ваша игра прекрасна и удивительна! Люблю вас, коллеги.

   И ещё скажу: Цените и любите друг друга, дорогие мои! Вы сами единственные и главные зрители и другим, и себе! Только вы сами нужны друг другу, а не этот пустой зал-пантеон для отсутствующих невидимок...

*Из пьесы «Как вам это понравится», Вильям Шекспир