Малышка

      Жизнь у Малышки не задалась как-то сразу, с самого рождения. Угораздило же её родиться на Крайнем севере, в тундре, на одном из отдалённых газовых промыслов. Условия – хуже не придумаешь, девять месяцев зима, морозы за пятьдесят, сугробов наметает под два-три метра высотой. Да и летом не сахар, гнус и мошка одолевают, на нервы действуют. Вот так Малышка с детства вынуждена была приспосабливаться к трудностям и тяготам сурового Заполярья.
     В этом ей помогала семья. Отец, крупный серый кабель по кличке Мишка, был не злобным, обстоятельным псом, Малышку он опекал и не обижал. От него она взяла серую масть и спокойный характер. Её мамку звали соответственно Машкой. Это была чёрная, небольшого роста, шустрая сучка с умными глазами. Малышка пошла в мать телосложением и сообразительностью. Мамка обучала Малышку всему, что умела сама – добыть куропатку, зайчонка, устроить засаду на утку, выследить и правильно взять ондатру. А что было делать? Ведь собак никто регулярно не кормил, хоть они и жили на территории промысла, на продуктовом довольствии не стояли. Поэтому по большей части еду себе добывали сами. Но всё равно, они считали этот кусок тундры, огороженный высоким забором, своей землёй и защищали его со всей сторожевой ответственностью и самоотверженностью. За это и поплатились…
     Как-то на промысел нагрянуло большое начальство. Прямо с вертолётной площадки человек пять прошли на территорию ГП*, и были тут же ожесточённо облаяны. Они буквально не могли шагу ступить без нападок Мишки и Машки. Ну, а как иначе-то? Чужаки же…
    Собаки никого не покусали, только громко лаяли, но закончилось это тем, что недовольное начальство приказало от собак избавиться. Сказано – сделано. Попросили местных жителей оленеводов (им разрешено иметь охотничье оружие), привести приговор в исполнение.
    От первой попавшей в него пули, Мишка удивлённо и страшно взвыл. Напуганная Малышка, забилась под пожарный щит, и дрожа всем телом, с ужасом глядела на то, как её папка, оставляя за собой кровавый след рвётся со всех лап в спасительную тундру. Но вскоре вторая пуля настигла его в прыжке, и он рухнул в широкий ручей, который хотел перепрыгнуть. За Машкой они охотились долго. Привыкшая маскироваться в тундре, она долго не выходила на прямой выстрел. Но всё-таки им удалось её зацепить. С перебитой лапой приземистая Машка, используя складки местности всё же ушла от погони и затерялась в тундре.
    Малышку они не заметили. Она так и просидела до вечера, свернувшись клубком за пожарным щитом, лишь изредка вздрагивая от резких звуков и шагов. Ночью, когда на промысле всё стихло, она осторожно выбралась из убежища и отправилась искать мамку.
     Она нашла её по запаху в трёх километрах от промысла. Машка лежала на цветущих весенним цветом мхах и зализывала простреленную лапу. Малышка, обрадованная тем, что мамка жива, подскочила к ней виляя хвостом, облизала мамкину морду и жалобно повизгивая закрутилась вокруг неё волчком не зная, как помочь раненой. Машка, обессиленная от большой потери крови, устало уронила голову в пахучие мхи. Малышка, недолго думая тут же припала к ране и принялась усердно слизывать сочившуюся из неё кровь.
     Машка выжила только благодаря дочери. Малышка охотилась, приносила ослабленной матери еду, согревала её своим телом холодными ночами. И Машка поднялась. Сначала она робко ковыляла по мхам в поисках лечебных трав, оберегая поврежденную лапу. Но с каждым днём она становилась сильнее. Постепенно окрепнув, даже стала помогать Малышке охотиться, но хромота так и не прошла, она заметно припадала на правую заднюю лапу.
     Всё лето мать и дочь провели в тундре. Благо леммингов и другой живности там было предостаточно. Осенью, с наступлением холодов, по только им одним известным причинам, собаки решили вернуться на промысел. Работники ГП встретили их равнодушно, им было не до собак, каждый был занят своим делом. Отработали вахту – уехали, им на смену приехали другие.
     Все сюда приезжают зарабатывать деньги и сосредоточены в основном на этом. И только один мужичок был рад, что собаки выжили и вернулись. Он стал их подкармливать, был с ними ласков, пытался играть с Малышкой. Но собаки хоть и принимали от него еду, всё же относились к мужичку настороженно, близко к себе не подпускали. С остальными работниками ГП мать и дочь держали ещё большую дистанцию, обходя их десятой дорогой. И не то, чтобы эти люди были чёрствые и бессердечные, нет. Наверное, такое отношение сложилось по причине того, что на промыслах держать собак было запрещено из-за опасений, что они могут заразиться бешенством от песцов и лисиц, которых в тех местах было очень много, и это в свою очередь могло представлять серьёзную опасность для людей. Ну, а с Охраной труда на Севере вообще шутки плохи. Да и кому захочется портить отношения с начальством из-за каких-то, почти диких собак. Вот народ и не заморачивался.
     Наступила зима. Вахта мужичка подошла к концу, и он уехал. Еду собакам стало добывать труднее. Конечно, им кое-что перепадало от геповской столовой, но это было редко и выбрасывали им в основном кости. Как-то в середине зимы на промысел наведались оленеводы из соседнего стойбища. Те самые, которые убили Мишку. Мать Малышки не забыла своих обидчиков. Ещё на подъезде к промыслу, Машка с яростным лаем помчалась на встречу их снегоходам. Это была её роковая ошибка. Щёлкнул сухой выстрел и всё стихло. Машку за хвост отволокли с дороги и бросили в канаву.
     Малышка в это время на другом конце ГП лакомилась чьим-то недоеденным беляшом, ловко зажав его между лапами. Услышав выстрел, встревоженно навострила уши. Оставив беляш, она в недобром предчувствии побежала на этот звук.
     Малышка нашла мамку недалеко от промысла, в придорожной канаве. Поднявшаяся пурга, неумолимо быстро заметала остывающее тело Машки. Малышка долго стояла над трупом матери, часто щурясь… То ли от порывов ледяного ветра, то ли от накатившихся слёз.
     Так Малышка осталась круглой сиротой. Её жизнь с этого дня стала тоскливой и серой. Она вспоминала, как радуясь весеннему солнышку они с мамкой весело играли и резвились, как делили на двоих последний кусок, как согревали друг друга в морозы. Теперь ничего этого не было…
     День за днём Малышка бродила по промыслу и окрестностям в поисках пропитания. Никто ей не радовался, как и она не радовалась никому. Внутри неё что-то сломалось. Нет, она не возненавидела людей за гибель родителей, собакам неведомо это чувство. Она перестала им доверять, она стала их бояться. Даже когда через месяц на вахту приехал мужичок, и призывным свистом стал приманивать Малышку, чтобы покормить, она подбежала не сразу. А когда всё-таки появилась, то держалась от него на значительном расстоянии, хоть и была очень голодна. Поражённый её поведением мужичок, положил еду на снег и отошёл. Малышка робко подошла к еде. Улыбнувшись, мужичок сделал шаг в направлении собаки. В ту же секунду она резко отпрыгнула в сторону, как будто её ошпарили кипятком. Весь остаток дня, удручённый таким поведением Малышки, он ходил по промыслу и допытывался у людей, что они сделали с собакой? Почему она так изменилась? Наконец ему ответили, что такой она стала после пропажи матери. На вопрос: а что случилось с Машкой? Люди отмалчивались и отводили глаза. Тогда ему всё стало ясно. Мужичок не оставлял попыток наладить отношения с собакой. Но Малышка на сближение не шла. Не давала себя гладить, и сама не заигрывала с ним, как раньше. Может внутри неё жила обида на него за то, что он их бросил? Почему он уехал и не защитил мамку? А теперь вернулся и хочет её задобрить какими-то подачками… Могла она так думать? Могла… Только если бы она была человеком. Но она была собакой, а собаки великодушнее многих людей. Они безопасны для человека, если не видят в нём угрозы, если у них не сломана психика, опять же, жестоким отношением со стороны людей. Да собака готова жизнь отдать за человека! Просто за то, что он к ней хорошо относится. Много ли найдётся людей, готовых пожертвовать собой только за одно хорошее отношение к себе?
     Нет, у Малышки не было обиды на мужичка, в ней жил её животный страх, она больше не доверяла людям. После того, что они сделали с её семьёй, она их просто боялась, всех. Без исключения. И мужичок ничего не смог с этим поделать.
     Прошла зима. За ней и весна. Наступило лето. Прохладным июньским утром на промысле появился новый работник. Малышка, вытянув лапы, расслабленно лежала на боку возле пожарной ёмкости. Рядом неугомонно чирикала стайка воробьёв. Она задремала, согретая лучами утреннего солнышка. Вдруг она почувствовала, что кто-то подошёл и загородил собой солнце. Воробьи в миг испарились. Она резко повернула голову, подобрала лапы и напружинилась, готовая сорваться с места в любую секунду. Так она впервые увидела ЕГО. Он стоял и улыбался. Их глаза встретились. Первым её желанием было - убежать, скрыться подальше от этого незнакомца, ведь она не знала, что от него ожидать. Но что-то её удержало. Его глаза… В них было столько доброты, интереса и какой-то открытой весёлости, что Малышка поняла – ОН, не причинит ей зла. Незнакомец присел на корточки, широко улыбнулся и произнёс:
     -  Ну, привет… Пока не знаю, как тебя зовут, но надеюсь мы будем дружить. Он протянул руку в намерении погладить Малышку, но она быстро встала и отскочила в сторону. Она была не готова, вот так сразу, дать себя потрогать. Слишком он быстрый… Но и убегать она не стала. Малышка стояла поодаль, внимательно смотрела на него, осторожно принюхиваясь к незнакомцу.
     - У-у-у, как всё запущено-о… - протянул незнакомец и поднялся во весь рост. – Сиди здесь и никуда не уходи, - он показал пальцем место, где должна была сидеть Малышка. Развернулся и не оглядываясь на собаку, быстро ушёл. Малышка была встревожена, она не понимала, что происходит, но тем не менее не двинулась с места.
Он снова вошёл в столовую, из которой вышел несколько минут назад. Окинув взглядом прилавок, торопливо попросил: - Завесьте, пожалуйста килограмм сосисок.
     - Неужели так быстро завтрак переварился? – улыбнувшись, пошутила округлая повариха, доставая связку сосисок.
     - Да это не мне, - так же с улыбкой ответил он.
     - А кому? Вроде наши все позавтракали уже… - повариха с удивлением раскладывала сосиски на весах, которые здесь, в тундре, стоили совсем не дешево.
     - Одной очаровательной собаке… Которая, кстати, здесь живёт у вас неподалёку.
     - Собаке?! Сосиски? – повариха вытаращила на него глаза, не веря своим ушам.
     - Да, собаке… - спокойно ответил он, загружая сосиски в пакет. – А то она такая худая, что я уже было подумал, не вегетарианка ли она. Невесело улыбнувшись, он расплатился за сосиски и вышел из столовой.
     Он нашёл Малышку там же, где и оставил. Присев, стал ломать сосиски на кусочки и бросать их Малышке. Она не поняла, что это. Ведь до этого она никогда не ела сосисок. Но эти брошенные незнакомцем кусочки источали такой манящий аромат, что она решилась попробовать. Один, второй, третий, она проглатывала кусочки один за другим. Ничего вкуснее в своей жизни она ещё не ела. Наверное, Малышка испытывала схожие чувства с ребёнком, которому впервые дали мороженое. Она «слизнула» первую порцию в мгновение ока. Незнакомец удовлетворённо кивнул и тихо произнёс: - Ну вот и умничка… - он снова принялся бросать ей кусочки сосисок. Малышка с удивлением следила за его руками, сосисочная горка быстро росла. Её уши встали топориками, а глаза выражали радостный восторг. Если бы она умела говорить, она бы, наверное, спросила: «Это что, всё мне?! За что мне такая вкуснятина?». Никто, никогда её так щедро не одаривал. Она внимательно посмотрела ему в глаза, пытаясь уловить в них какой-то подвох. Собаки хорошо умеют читать по глазам… Но, нет, его глаза по-прежнему были добрыми и весёлыми. И эту горку сосисок, щурясь от удовольствия, она проглотила очень быстро. Скормив ей последние кусочки, он снова предпринял попытку погладить собаку. Но Малышка отбежала в сторону и остановилась, настороженно глядя на незнакомца. Её поза и взгляд как-бы говорили: «Ну, накормил ты меня вкуснятиной, спасибо… но это ещё не повод сразу даваться тебе в руки».
     - Н-да-а… кто-то серьёзно обидел собаку, - с горечью проговорил он, и пошёл прочь. Малышка проводила его взглядом, приметив в какое помещение он вошёл.
      Между производственными разговорами с оператором промысла Михалычем, он увидел в окно сидящую у крыльца Малышку. Кивнув в сторону собаки, спросил: - Ты не знаешь, кто так эту малявку-то замордовал? К людям близко не подходит… от любого движения к ней шугается, в глазах страх…
     - А как она к людям должна относиться, если они на её глазах мать с отцом убили… 
     - Как убили? За что?!
     - Начальство приказало… Развели, говорят тут псарню, по промыслу не пройти…
     - И что, никто не заступился? Зачем убивать-то?
     - Знаешь, плевать против ветра бессмысленно… На Севере особенно, - Михалыч грустно улыбнулся, - тут за людей-то заступаться себе дороже может выйти, а уж за собак…
     Малышка дождалась, когда он снова выйдет на улицу. Она решила к нему присмотреться и теперь, хоть и на расстоянии, но неотступно следовала за ним. Она чувствовала нутром - от этого человека исходит какое-то особое тепло и доброта…
     Так, постепенно, между Малышкой и незнакомцем начала зарождаться дружба. Он не форсировал события, не лез к ней со своими нежностями, но продолжал заботиться и хорошо кормить. Определив, в каком месте она чаще всего ночует, принёс ей туда кусок старого войлока, постелил списанную телогрейку. Она это оценила, когда придёт зима такая подстилка очень пригодится, лежать на промёрзлой земле не очень-то приятно. Когда он появлялся на площадке ГП, Малышка следовала за ним по пятам. Она стала защищать его, облаивала, как ей казалось, недобрых людей, которые могут причинить ему вред. Вообще, она стала более уверенной в себе, её прежняя забитость и пугливость исчезли. Многих на промысле удивило такое преображение собаки. Ещё больше всех удивляло, что она выделила и признала хозяином именно его! Когда работники из вахтового посёлка приезжали на промысел, она, радостно виляя хвостом бежала встречать только его. Резвилась, обнимала его ноги, давала лапу, преданно заглядывала в глаза… Наблюдая каждое утро такую картину, многие, что называется, стали «подмазываться» к ней, начали подкармливать, пытались заигрывать. Но, если еду от них она ещё как-то принимала, то в остальном продолжала полностью игнорировать.
     Проходили дни, недели. Им было хорошо вдвоём. Она уже ему полностью доверяла. А он старался каждую свободную минуту проводить с ней, постоянно удивляя её чем-то приятным. Больше всего она любила, когда он наливал ей в миску молока. Ещё одно чудо! Ведь она не пробовала его с самого рождения. Чисто по-женски, она почувствовала в нём защиту и опору, в которых так нуждалась. Никто в его присутствии уже не мог её грубо обругать, пнуть ногой или замахнуться. Со временем, все её страхи и неприятные воспоминания ушли, она была вполне довольна своей жизнью и может быть даже счастлива.
      Прошёл год с того дня, как они познакомились. Малышка превратилась в крепкую, весёлую и озорную собаку. По канонам собачьей красоты она стала настоящей красавицей. Короткое северное лето пролетело быстро. Её друг приехал на вахту поздней, промозглой осенью. Мужичок, встретив его сказал, что Малышка вошла в половую зрелость и поэтому необходимо делать ей уколы от нежелательной беременности, если упустить этот момент её вместе с выводком уже терпеть не будут и она может повторить судьбу своих родителей. Мужичок оставил ему уколы и уехал.
     Он очень соскучился по Малышке, и она по нему тоже. Их дружба давно переросла в прочную взаимную привязанность. В любую непогоду, дождь и ветер, едва заслышав его шаги, Малышка неустанно покидала своё убежище. Она сопровождала его по всему промыслу, терпеливо дожидаясь на улице, если он куда-то заходил. Собака стала спокойнее и дружелюбнее относиться к работникам промысла. Некоторым она даже позволяла себя погладить, других, казалось бы, без всяких видимых причин продолжала грозно облаивать. И что интересно, облаивала она именно тех, кого в коллективе газовиков недолюбливали.
     Он регулярно делал ей уколы. Она полностью доверяла ему, поэтому не сопротивлялась. Но, как потом выяснилось, природа всё же взяла своё…
     С наступлением зимы её друг уехал. Рядом с промыслом обустроили своё стойбище оленеводы, они всегда зимовали в этих местах, поближе к цивилизации. Их оленьи стада бродили по окрестностям в поисках корма, а с ними и собаки-пастухи…
     Малышка стала совсем взрослой дамой со всеми вытекающими последствиями, в прямом и переносном смысле. И к ней, позабыв про оленей, стали наведываться женихи, разной масти и лохматости. Приземистые, кудлатые, мордочками похожие на песцов, они обхаживали Малышку со всех сторон, дрались между собой за её внимание. И в конце концов, слабые отступили и ушли, а настырный рыжий кобелёк остался.
     Через какое-то время у Малышки начал расти живот. Это была её первая беременность, соответственно материнского опыта у неё не было никого. В самые лютые морозы она родила шестерых щенят. Она родила их на той подстилке, которую принёс ей когда-то заботливый друг, которого сейчас она воспринимала как своего хозяина. Правда в сильные морозы и особенно в метели от этих тряпок было мало проку.
    Тёплой будки, защищающей от колючего ветра у неё не было, да она и не знала, что это такое. Всю свою жизнь она прожила под пожарной цистерной, считая это место своим домом. Работники промысла догадались, что она ощенилась по писку, доносившемуся из темноты её укрытия. Малышка долго не показывалась на свет, оберегая и согревая собой своих щенят. Пронизывающий ветер, как назло, дул сутками не переставая, мужичок и её хозяин на промысле отсутствовали, а значит и позаботиться о ней и её детях, было некому.
     Через неделю ветер стих. Мартовским морозным утром, Малышка, исхудавшая и ослабевшая, выбралась на улицу. Полярная ночь закончилась, светило яркое солнышко. Малышка, щурясь от непривычного, ослепительно белого, искрящегося на солнце снега, побрела в сторону кухни, чтобы раздобыть хоть какой-то еды. Посудомойка Вера, вышла на крыльцо покурить и увидела внизу голодную, еле стоявшую на трясущихся лапах собаку с оттянутыми сосками на брюхе.
    - Ё-моё! Да куда же ты пропала-то, болезная? Сейчас-сейчас, погоди немного… - Вера метнулась в предбанник и вынесла миску с мясной обрезью. Но Малышка здесь есть не стала, она торопливо схватила самый крупный кусок и поспешила обратно под цистерну.
    - Ой, милая, да как же ты в такой холод-то с ними… - глядя ей вслед, сочувственно проговорила Вера.
    Малышку до полудня не было видно, но когда рабочие потянулись в столовую на обед, она снова появилась…
    Одного за другим, она выносила мёртвых щенков и выкладывала их перед цистерной на солнышко. Когда вынесла последнего, она улеглась рядом со своим погибшим выводком и с мольбой в глазах, провожала взглядом каждого проходившего мимо работника промысла. Но чем они могли ей помочь, даже если бы захотели?!
     Всю следующую неделю стояла тихая, морозная и солнечная погода. И каждый день, как только понималось солнце, Малышка выносила своих детей и выкладывала их на солнечной стороне, в надежде, что они отогреются и оживут. Она ложилась рядом с этим неподвижным рядком совсем крохотных щеночков и никуда не отлучалась. Вечером, когда солнце опускалось к горизонту, она бережно относила их обратно под цистерну.

     На эту, повторяющуюся из дня в день печальную картину, было больно смотреть.  И вот, как-то мужики решили отвлечь её, вконец изголодавшуюся, остатками отварной курятины и забрать её мёртвое потомство.  Они пронесли мимо неё миску с вкусно пахнувшей едой и поставили в том месте, откуда были не видны щенки. Малышка, немного поколебавшись, всё-таки подбежала к миске и стала жадно есть. Этого времени хватило на то, чтобы собрать щенят в коробку из-под печенья и загрузить её в стоявшую «под парами» вахтовку*.  Машина резко газанула и умчалась куда-то в даль.
    Весь остаток дня Малышка искала своих детей по всему промыслу. Она по нескольку раз обнюхивала каждый уголок, каждое укромное место. В тревоге бегала по площадке ГП, и заглядывая людям в глаза, жалобно скулила. Она как-бы спрашивала: «Вы не видели моих малышей? Где мне их искать?»
     Он узнал эту трагичную историю от коллег, сразу по приезду в вахтовый посёлок. К его горлу подкатил жёсткий ком, ни о чём другом в этот вечер он больше разговаривать не мог. Когда на следующее утро вахтовка подрулила к промыслу, он первым выскочил из машины, достал куриный окорочок и привычно позвал её: - Малышка! Малышка! Я вернулся, я здесь! Иди ко мне, милая… - но его никто не встретил.  Весь день он был сам не свой. Малышка нигде не появлялась. Он ходил по ГП, искал её, звал, оставлял еду в её любимых местах. Потом снова приходил, проверял, еда оставалась нетронутой. Прошло три дня. Он не терял надежды её отыскать, спрашивал у водителей, даже у работников соседних промыслов, хотя расстояние до них было не близким. Но всё было тщетно. Собака просто исчезла. Когда прошло больше недели, и за это время никто её не видел ни живой не мёртвой, он подумал, что, наверное, Малышка от тоски ушла подальше в тундру, как уже однажды случалось в её жизни.
     Прошло ещё несколько дней. Хмурым, ветреным утром, она внезапно появилась на площадке ГП… Когда он её увидел, его сердце сжалось от боли. Откуда-то вылезла бледная тень той Малышки, которую он знал. Ужасно худая, она еле ковыляла на слабых лапах, её ребра проступали так, что их можно было без труда пересчитать, тазовые кости торчали острыми уголками, а глаза… В её глазах было столько горя и безысходности, как будто она уже три века прожила в смертной тоске и печали. Он жестом поманил собаку, осевшим голосом назвал её имя. Она подошла. Он опустился на колени и обнял её худое, дрожавшее мелкой дрожью, тело. Он гладил её, целовал заострившуюся мордочку, осторожно трепал за ушами и тихо приговаривал:
     - Ничего, моя милая… всё будет хорошо… всё образуется… всё у тебя ещё будет…
     Пока длилась его вахта, он как мог старался вернуть её к жизни. И ему это удалось. Дружная весна, цветущая тундра, его доброе отношение и забота, сделали свое дело. Малышка стала прежней - игривой и задорной собакой, преданной его подругой. Отношение к ней на промысле тоже изменилось, почти все работники стали участливее и добрее, подкармливали и подбадривали Малышку добрым словом. Она это почувствовала и в благодарность открылась для людей со всей своей собачьей непосредственностью. Собака встречала и провожала вахтовки, радостно подскакивая то к одному, то к другому. Сопровождала рабочих на промысле, могла расположиться у чьих-то ног и позволить почесать свой живот. Жизнь Малышки наладилась, но беззаботное лето пролетело быстро. С приходом холодов, наступило время новых тревог и ожиданий. Никто уже ей уколов не делал, решили больше не противиться природе и вновь дать Малышке возможность испытать радость материнства.
    Когда встали морозы и снег прочно укрыл тундру, вернулись оленеводы. И всё повторилось. В разгар зимы он приехал на вахту, и появившись на промысле, увидел округлившуюся Малышку. Мужичок сказал ему, что она через неделю- другую должна родить.  Вместе они соорудили для неё теплую будку, и стали к ней приучать Малышку. Но она ни в какую не хотела в неё залезать. В лучшем случае просовывала только голову, съедала оставленные для неё вкусняшки и убегала. Дитя тундры, она боялась замкнутых пространств. Поэтому, когда в трескучие, пятидесятиградусные морозы он пытался её заманить, а иногда и силой затащить в тёплое помещение она всегда отчаянно сопротивлялась. Малышка твёрдо знала, что на воле в случае опасности она всегда может убежать в тундру. А оказавшись в четырёх стенах у неё такой возможности не будет.
     И вот случилось то, что должно было случится. В самые лютые морозы она опять родила своих щенков под пожарной цистерной, на промёрзшей земле и сквозняках. То, что у неё появились щенки и она их кормит, люди смогли определить по её набрякшим соскам, когда она ненадолго подбегала по утрам к столовой, чтобы быстро похватать вынесенную ей еду. Днём она не показывалась, а вечером повторяла свою вылазку за пропитанием. Малышка была сумасшедшей матерью, когда кто-то пытался пролезть под цистерну, чтобы посмотреть, что там со щенками и сколько их, она со вздыбленной шерстью на холке, оскалившись подскакивала к краю цистерны и злобно лая, не впускала в своё логово никого. Даже его, своего лучшего друга. Поэтому как-то «улучшить её жилищные условия» никак не удавалось. Только по косвенным признакам – возне и писку, раздававшемуся их глубины логова, можно было предположить, что их там пять или шесть и все они живы.
     Шло время. В поведении Малышки ничего не изменилось. Она всё так же выбегала за едой и тут же возвращалась обратно. Оставлять кормёжку у цистерны не имело никакого смысла, она тут же насквозь промерзала и собаке пришлось бы грызть ледяное месиво, а на это у неё не было не времени ни сил.             В один из дней, когда он был в отъезде, Малышка с отчаянным лаем стала метаться по промыслу. Рабочие видели и слышали её, пытались понять, что происходит, но она так же внезапно исчезала, как и появлялась. Заглянуть под цистерну никто не догадался, зная, что она никого туда не подпускает. Когда через пару дней он вернулся, ему рассказали о странном поведении собаки. Он поспешил к цистерне и позвал её, но она не вышла. Тогда он пролез сколько смог под цистерной и прислушался. Полная тишина. Он посветил фонариком, но ничего не разглядел из-за намётов снега. Его посетили невесёлые мысли о том, что возможно щенки погибли и Малышка, как и в прошлый раз куда-то ушла переживать своё горе.
     Несколько дней она нигде не появлялась. За едой не приходила, под цистерной никаких признаков жизни не обнаруживалось. Он очень переживал за неё, до последнего надеясь, что Малышке удалось сохранить щенков. Но на промысле все были уверены, что её дети погибли, не вынесли адского холода.
     Он помрачнел. Ходил в подавленном состоянии. Когда он думал о том, каково это -   во второй раз подряд пережить гибель всего своего потомства, его душа разрывалась от сострадания и жалости к этой маленькой, измученной собачонке. Но больше всего его угнетало бессилие, сам факт невозможности ей чем-то помочь.
     Как-то, в разгар рабочего дня к нему в помещение вбежал запыхавшийся сварщик Серёга, в радостном возбуждении он сообщил, что на промысле видели Малышку со щенком в зубах.
     - Живой?! – выдохнул он с надеждой.
     - Да, вроде живой, говорят лапками шевелил и…
Он не дослушал, накинув куртку, опрометью выскочил на улицу.
     - Малышка! Малышка! – зычно звал он её, быстро шагая по площадке и озираясь по сторонам.
   Она появилась как всегда неожиданно. Подбежав откуда-то сзади со щенком в пасти, она остановилась перед ним и опустила малыша к его ногам. Взглянув на щенка, он очень обрадовался, что тот был живой. Жалобно пища, продрогший щенок вяло переминался на вытоптанном снегу. Малышка села рядом и застыла на месте окаменев. Она пристально смотрела ему в глаза не отводя взгляд…
    Он сразу всё понял. Собаки разговаривают с людьми глазами, и он уже научился понимать этот безмолвный язык. Он резко наклонился, подхватил щенка, успев разглядеть, что это мальчик, расстегнул куртку и сунул его в тёплое пространство, прикрыв рукой.
    - Не переживай, мать… всё будет хорошо с твоим пацаном! – С этими словами, он побежал обратно в помещение.  Там он отыскал какую-то коробку, положил туда щенка и поставил её рядом с батареей. Налил в миску молока, обмакнул палец и дал полизать малышу. На следующий день, отогревшийся и повеселевший Дымок, так он его назвал из-за тёмно-дымчатого окраса, уже самостоятельно лакал молоко из миски. До поры до времени, Дымок остался жить в его помещении, под присмотром и на полном довольствии.  Малышка видела сына несколько раз в день, её друг выносил его на улицу, где Дымок тут же попадал в ласковые объятия матери. Она его нежно двигала и кувыркала лапами, внимательно следя за его реакцией, обнюхивала, облизывала, потом куда-то уносила покормить. Но неизменно возвращала обратно спасителю своего сыночка.  Через пару недель малыш подрос и окреп, да и на улице потеплело и Малышка в очередной раз забрав Дымка, обратно его уже не вернула.  На какое-то время Малышка со щенком пропали из виду. Но через несколько дней вновь появились у крыльца, причём Дымок самостоятельно приковылял на своих лапках вслед за мамкой, смешно виляя малюсеньким хвостиком.
    Так началась их счастливая жизнь втроём. Теперь Малышка вместе с сыном ходила за ним его по всему промыслу. Хотя щенку это давалось нелегко, мать ему никаких поблажек не делала. Например, не помогала преодолевать препятствия в виде снежных отвалов. Перемахнув отвал, она терпеливо наблюдала как Дымок карабкается, срывается с крутого склона и опять упрямо лезет на снежную горку, пока не достигнет вершины. Только после этого она снова отправлялась в путь, а он усердно семенил за ней, стараясь не отставать. Гуляя с ними, он заметил, что Малышка сознательно создаёт трудности своему сыночку. Играя со щенком, она его покусывала, переворачивала на спину, швыряла в снег, заставляя сопротивляться, огрызаться и нападать. Она учила его быстро реагировать на опасность и надёжно прятаться. Если она кого-то облаивала, то и он начинал звонко тявкать и наседать, не отставая от матери. Он заметил, что Малышка учила Дымка планомерно и постоянно, терпеливо добиваясь нужного результата. Сынок хорошо понимал, что от него требуют и очень старался. Чтобы выжить в этих суровых условиях, надо уметь за себя постоять, надо быть закалённым и терпеливым, не отчаиваться в самые сложные моменты и рассчитывать только на себя, на собственные силы. И хоть она была обычной собакой, друг уважал её за это, и даже научился у неё спокойно и стойко преодолевать возникающие трудности. Да-да! Именно научился, ведь правила выживания в тяжёлых ситуациях, одинаковы для людей и животных.
    Дымок подрастал, становился всё забавнее и смелее. Было одно удовольствие наблюдать за тем, как общаются и взаимодействуют мать с сыном. Между ними было полное понимание, хотя вроде ничего особенного они для этого и не делали. Удивительно, но по их отношению друг к другу, можно было легко увидеть, что они хоть и собаки, но у них есть родственная любовь и забота, качества, которые не всегда встретишь даже у людей. В их повседневном поведении, во всех совместных действиях, между ними угадывалась какая-то первозданная, неразрывная связь.
     Осознание того, что вместе с Малышкой им удалось спасти этого милого пушистика, единственного выжившего из всего выводка, стало одним из самых сильных эмоциональных переживаний, которые он испытал за годы работы здесь, на Крайнем севере.
     Подошёл срок окончания его вахты. Собираясь домой, он попросил присмотреть за Малышкой и Дымком, чтобы не обижали счастливое собачье семейство и не забывали кормить. Уезжал с лёгким сердцем, ведь присутствие рядом этого жизнерадостного, мохнатого комочка, сгладило для Малышки горечь от утраты остальных детей. Она всю себя посвятила ему - единственному, дорожила им и ревностно оберегала его. Но наступил момент, когда и она ничего не смогла сделать. Оленеводы, отправляясь на летние пастбища, заехали на промысел по каким-то своим делам. Малышка, повинуясь сторожевому инстинкту с громким лаем кинулась к ним. Дымок, естественно и здесь не отставал от мамки, звонко тявкал и бесстрашно наскакивал на снегоход чужаков…
     Нет, на этот раз они не стали стрелять в собак. Один из них подхватил Дымка и сунув его в мешок, бросил в сани с поклажей. Взревев моторами, караван снегоходов по заснеженной тундре стал стремительно удаляться от промысла к линии горизонта. Как ни старалась, Малышка не могла за ними угнаться по глубокому снегу. Вконец выбившись из сил, она прекратила преследование и упала на снег. Тяжело дыша, мать неотрывно смотрела, на уже еле различимые точки снегоходов, один из которых навсегда увозил её пушистого любимца, её сыночка Дымка… Воистину, жестокость людей не знает предела!
     Малышка пролежала в тундре до темноты. Вглядываясь в заснеженную даль, прислушиваясь и нюхая воздух, она надеялась… она до последнего надеялась, что он сумеет сбежать или они выбросят его из саней, и сынок позовёт её звонким лаем. Если бы он подал ей хоть какой-то знак, самый слабый, едва уловимый, она бы бросилась к нему на помощь по этому рыхлому, глубокому снегу и не важно, сколько бы ей пришлось бежать, только бы он позвал её!  Но вокруг, сколько хватало глаз, лежала абсолютно безмолвная, ледяная и безразличная ко всему, тундра. Вместе с навалившейся темнотой разыгралась злая метель. Ветер выл протяжно и тоскливо. Малышка, впервые за всё это время оглянулась на далёкие огни газового промысла. Она заставила себя встать. Жадно схватив пастью несколько порций снега, она отправилась в обратный путь.
    О чём она думала, возвращаясь к этим огням, продавливая лапами, твердеющий под ветром снег, проваливаясь по самое брюхо и снова выбираясь на наст? Может быть о том, сколько ей пришлось вынести и пережить в её короткой жизни? А может о том, за что люди её так жестоко лишили последней материнской радости? Но… она упорно шла к освещённому в кромешной тьме небольшому периметру, как к единственному в этой холодной пустыне островку жизни, потому что туда скоро должен был вернуться ОН – единственная для неё живая душа, ради которого стоило жить дальше.
     Он трепал её за ушами, гладил её спинку и грудь, а она, радостно виляя хвостом тянулась к нему стоя на задних лапах, с надеждой и преданностью глядя ему в глаза.
     - Милая моя, сколько же ты натерпелась! – с болью в голосе говорил он. - Но ничего… всё будет хорошо… всё будет хорошо…
      Узнав, при каких обстоятельствах пропал Дымок, он твёрдо решил забрать с собой Малышку на большую землю. Он понимал, что это будет непросто. Но трудности его не пугали. Он всё продумал. Он отвезёт её в лесную деревню, где он недавно купил большой участок на берегу озера. Построит ей просторный вольер, в котором она будет только спать и рожать своих щенят. Он будет гулять с ней по лесным тропам и полянам, где она вволю сможет проявить свои охотничьи навыки, наслаждаясь буйством природы лесного края и полной свободой. И там не будет злых людей, по одной простой причине, что в той лесной глуши вообще почти нет людей. Наконец-то у неё действительно наступит счастливая жизнь, без страхов, голода и холода.
      И вот этот день настал! Машина уже долго ехала по извилистой лесной дороге и Малышка с любопытством разглядывала огромные деревья, раскидистые высокие ели, пушистые сосны и белоствольные берёзки. Это был для неё совершенно новый, неизведанный мир. Этот мир, одновременно и манил её своим многообразием и тревожил её.  Но ей не было страшно, она была спокойна и тиха, ведь рядом с ней в машине был ОН – её хозяин и друг. Когда он оборачивался к ней, его глаза светились все тем же добром светом и радостью, как тогда, в их первую встречу…
                2021г.
_______________________   

1. ГП – газовый промысел.
2. Вахтовка – грузовой автомобиль, приспособленный для перевозки людей.