Не распитая бутылка

               

                Кирилл сидел на веранде и играл в нарды с соседом Матвеем. Уже месяц он не знал куда ему использовать свободное время, нежданно появившееся в его жизни. Нет, он знал, что рано или поздно, но придет время выслуги и его отправят на «пенсию», и все же был не готов. Лётные дни отбирали у него большую половину суток и, он плыл, как по течению, по отлаженному за долгие годы пути с утра и до позднего вечера на службе, или в ночных полетах. И вот свобода от всего: полетов, их разборок, инструктажей его звена и так далее.

Жена искоса поглядывала на притихшего, не похожего на себя мужа. Это ей не очень нравилось. Кириллу надо было вписываться в обыденную жизнь гражданского человека. Военная служба закончена. Все! Точка! Но у нее не было уверенности, что он быстро адоптируется в этой жизни, судя по тому, что на столе стояла бутылка водки и два стакана. Сосед на его предложение выпить с ним за компанию, сопротивлялся, что к зелью не охоч.

- А я что тебе алкоголик? Просто на душе скверно, вот и решил выпить, но одному не пьется, решил угостить тебя, за компанию распить бутылку горькой.
- Давай вместо водки, ты мне лучше расскажешь о своей службе в авиации, - попросил Матвей.

- Да что рассказывать, за время службы сменил десять гарнизонов. Бывало, что от дома до лагерного аэродрома сотни километров, и с семьей виделся не чаще одного раза в две недели.
Наш полк Тамбовского ВВАУЛ, летавший на учебных самолетах Л-29, перебазировали в Тулу на бывший аэродром транспортников. Там стояли Ан-12, но полк расформировали и аэродром передали Тамбовскому ВВАУЛ вместе со столовой и батальоном технического обслуживания.

 Тула от Тамбова в трехстах километрах на северо-запад.  Лагерные аэродромы, закрепленные за Тульским полком, остались прежними – в Кирсанове в восьмидесяти километрах от Тамбова и до Новгородовке пятьдесят. Летали на лагерных аэродромах с курсантами с мая до начала октября. Каждую весну полк перелетал на учения. Две эскадрильи летели в Кирсанов, две в Новгородовку.

Если раньше на выходные можно было уехать домой в Тамбов на автобусе, либо на поезде, или на своем транспорте, то теперь, до Тулы ждали самолет. В субботу прилетал Ан-26 или 12, забирал часть личного состава и увозил в Тулу на побывку к семьям, на две недели. А в понедельник обратно в Кирсанов и Новгородовку.

Перед отлетом народ собирался на площадке рядом с диспетчерской, там же обитала метеослужба. Иногда борт прилетал точно по времени, а иногда прилично задерживался, бывало и вовсе отменялся. Улетавшие в Тулу развлекали себя сами как могли. Кто спал на травке, кто тихонечко в сторонке в картишки поигрывал.

 Летчики домой летали, как правило, со штурманским портфелем, он очень объемный и туда можно было сложить все что нужно и даже больше. И чаще всего эти портфели укладывались на площадке где придется и были на время ожидания практически бесхозными. Нет, ничего и никогда не пропадало, но прилетавшие домой иногда в своих портфелях обнаруживали лишнее. Чаще всего шутники подкладывали в него бутылку с керосином или половинку кирпича, аккуратно завернутые в газету. Первый раз у меня была бутылка с керосином, при этом жена похвалила за хозяйственность.

 Другой раз я опять обнаружил бутылку, но развернув газету, увидел бутылку коньяка, настоящую, магазинную, не открытую. Это мне ее курсанты подложили, как раз на тот момент начались у них самостоятельные полеты.
Но однажды кто-то из летчиков по прилету в Тулу обнаружил у себя в портфеле деталь от гусеничного трактора, тяжелая, но кто же будет смотреть портфель, когда самолет вот он, подхватил и понесся к двери.

 Счастливчик, обнаруживший у себя в портфеле деталь, ее не выбросил, приберег для передачи эстафеты, до понедельника. Так и летала деталь весь летный сезон, меняя адреса, используя транспортную авиацию ВВС Московского округа, то на Ан-26, то на Ан-12.

Однажды, в субботу, мы ждали Ан-12, день был солнечный, теплый, ближе к концу августа, как раз пошли яблоки. А в Кирсанове их море и стоили они тогда за ведро один рубль. Народ ожидал самолет в Тулу, заранее позаботившись о витаминах для семьи. У некоторых кроме портфеля или сумки было еще и ведро с яблоками, а у кого и два, а вот повара и обслуга из столовой и вовсе  за тарены больше, чем руки могут унести.

Ждали борт с нетерпением. Наконец, приземлился Ан-12.  Народ робко выстроился недалеко от борта, пряча за спиной свои фруктово-помидорные запасы в ведрах. Двигатели выключились, дверь самолета распахнулась, вниз соскользнула стремянка и по ней, скатился маленький, круглый человечек в белом подшлемнике. Человечек подкатился к командиру полка стоявшего ближе всех к самолету. Росту он был под два метра и, трудно было не догадаться, что он и есть командир этой бригады фруктово-овощных перевозчиков.
 
Человечек протянул ему руку, и тут мы все догадались, что этот кругленький в белом комбезе и есть командир «нашего» самолета. Комполка пожал руку прибывшего и как-то заискивающе, стал оправдываться и называть цифру количества личного состава, собравшегося на посадочной площадке в ожидании перелета Кирсанов - Тула.

 Человек в белом комбинезоне и белом подшлемнике с одним опущенным ухом посмотрел на притихшую толпу офицеров, прапорщиков и поварих вместе с телефонистками, оценивая их количество и самое немаловажное для данного случая вес всей этой толпы, выдержал паузу, и, произнес громко: «Садимся все!». Толпа оживилась и стала грузиться на борт, поднимаясь к дверям самолета по той самой стремянке, которая несколько минут назад выскользнула из дверей самолета на Кирсановскую землю.

Мы люди военные, быстро загрузились, тем более опыт в подобных перелетах у всех был уже очень приличный. Загрузилось человек пятьдесят, а может немного больше, и, как я уже говорил, каждый с ведром и сумкой, а то и двумя ведрами. Но самолет еще должен был взять примерно столько же человек из Новгородовки. Взлетели и, не убирая шасси, быстро добрались до места. Там естественно, та же картина – народ с сумками и ведрами, на борт поднялись не меньше чем в Кирсанове. Последним зашел командир экипажа.  За ним подняли стремянку и закрыли дверь.

 Перед входом в кабину он остановился, оглянулся и посмотрел грустным взглядом на грузовой отсек, набитый нами и нашими ведрами. Он что-то пробормотал себе под нос, а потом громко сказал:
- «Ну что покойнички? Полетели?!».

  Весь женский персонал, сидевшие как раз все там, настороженно затихли и, надолго.
 Самолет внутри был в десантном варианте. Сиденья вдоль бортов и посредине два ряда. Командир лично поприветствовал пассажиров, от его приветствия у многих побежали мурашки по телу, и пошли на взлет. Хотя это и была суббота, но все работали, отлетали первую смену. Естественно немного устали, и, после взлета, особенно летный состав начали засыпать. Через полчаса спали все кроме приободренных женщин «напутственным словом» командира экипажа.

И вдруг, гнусно, противно и громко заорала сирена и зажглось табло с красной надписью над рампой «ПОШЕЛ». Все проснулись, каждый по-своему оценил шутку командира корабля. Но набор слов и фраз был все же однотипным и в литературе обычно не встречается.

Я много раз летал по этому маршруту пассажиром, но вот этот полет очень запомнился. Жаль, не знал и не знаю до сих пор ни имени, ни фамилии, ни звания этого маленького, не лишенного юмора командира экипажа.

- Ты замечательный рассказчик Кирилл, - сказал Матвей. - О серьезном с легким юмором. Завидую я тебе, хотя жизнь моя прошла не менее интересно, все же летчики, это особые люди, и я в этом убедился еще раз.
 Они расстались по - доброму, а бутылка водки так и осталась стоять на столе. О ней просто забыли.