Порт Арктур. Отрывок-черновик 1. Платок

Таких рынков она никогда не видела. Это было что-то невероятное. Это был целый мегаполис из товаров, всевозможных вкусностей, диковин, самых невероятных тканей, вещиц, предметов, назначение которых оставалось совершеннейшей загадкой. В первый раз, когда Лилли попала в Эрмитаж, ей рассказали, что если хотя бы на минуту останавливаться у каждого экспоната музея, то можно провести в его залах не менее 30 лет. 30 лет в музее! Представить только! Здесь же, по ее первым наблюдениям, можно было застрять на сотни лет как минимум, не только рассматривая каждую любопытную вещицу, но и пытаясь понять, что она такое и для чего предназначена.

Лилли никогда не была любительницей часами ходить по магазинам, тем более по рынкам. Несмотря на то, что как и любая девушка, она любила иногда красиво наряжаться, подбирать обувь к наряду, перебирать свои украшения, любуясь ими и неспешно подыскивая наиболее подходящие под образ, но по магазинам она всё-таки ходила крайне редко. Вещей и нарядов у нее было более чем достаточно. Лишь изредка по весне, ее кусала какая-то сонная муха обновления и свежести, и она превращалась в женщину-нарядницу. И тогда уж порхала на злачные места в поисках тряпичных изделий, способных удовлетворить ее пробудившиеся инстинкты. Но обычно примерки ее утомляли и наводили на мысль о напрасной трате времени на эту процедуру. А вот трогать, прикасаться к разным тканям, она очень любила. Порой просто перебирала вещи, не с целью купить, а с целью потрогать всё это разнообразие шелков, хлопка, шерсти, меха, вискозы, муслина… Еще она любила парфюмерные магазины – понюхать разные ароматы. Но себе обычно ничего не покупала. Покупала маме, Наде, другим знакомым девочкам и женщинам. Ей было не жалко потраченных денег на дорогие духи, но когда она пробовала тот или иной аромат, иногда она точно понимала, кому он подойдет, и не ошибалась. Ей было приятно дарить, а потом слышать этот тонкий шлейф от своих родных, близких, знакомых.

А рынки она не любила потому, что боялась продавцов. Их настырности и навязчивости. У кого-то есть коулрофобия (сноска: боязнь клоунов), а у нее была стойкая с детства продавщицефобия. К лавкам с интересующими ее товарами она подходила издалека и бочком, сохраняя безопасную дистанцию в 2 метра и медленно проплывала мимо, искоса оценивая ассортимент, чтоб продавец не распознал в ней сразу потенциальную жертву, и не кинулся на нее, вцепившись своей мертвой хваткой, парализуя ее внимание и способность трезво оценивать качество и нужность товара. Лилли никак не могла понять, зачем они так делают. Ведь отвлекая ее внимания своими советами и предложениями, они не давали ей возможность спокойно рассмотреть товар и выбрать то, что ей действительно нужно. Мало того, от этой навязчивости и болтовни ей тут же хотелось бежать как можно дальше. Так ничего и не купив. С возрастом она привыкла. Просто научилась игнорировать. Но всё же внутренне содрогание от посещения рынка в ней оставалось до сих пор. Она уже кожей чувствовала, что вот сейчас это многорасовое галактическое полчище иноземельных продавцов накинется на нее, разрывая на части, пытаясь втюхать то, что ей совсем не нужно, но им совершенно нужно наконец продать.

Однако ароматы от рынка исходили самые невероятные, притягательные, манящие. И все это волшебное буйство удивительных штуковин! Любопытство в который раз пересилило страхи и фобии, и она сделала шаг навстречу этому пестрому жужжащему улью торговли и развлечений. Тем более Хессихортхаат был рядом. Это было хорошо. Но она жалела, что рядом нет Нади. Вот бы с кем нырнуть в этот безбрежный океан оголтелого космического шопинга, учитывая, какой масти «ягодка» лежала у нее в закромах дайрлаэхта.

Они продвигались довольно быстро между рядами, и Лилли не успевала на всё глазеть. У нее уже голова стала кружиться от этой пестроты, и оттого, что она крутит головой туда-сюда. Хессихортхаат заметил ее любопытство и предложил разделиться. Так как она была в саймехианском защитном костюме, то он посчитал это безопасным. Над ней также парил саймехианский символ – это давало окружающим понимание, что она с саймехами и она рцавди, а значит, это обеспечивало защиту, и ни у кого в здравом уме и мысли не могло возникнуть даже словом, даже жестом обидеть ее. Теоретически. На запястье прикорнул дайрлаэхт, через который можно было связаться в случае чего. С ней оставалась Лаэрти в сопровождении. Лаэрти была опытной по части блуждания по рынкам. Но несмотря на все эти символы и меры, кьянази оценил их обеих взглядом с головы до ног и сказал, что нужен последний штрих.

Что за штрих? Он покрутил головой, явно выискивая что-то среди россыпей товаров. Хотя его рост был выше среднего даже по меркам представленного здесь разнообразия рас, тем не менее, были тут и совершенно огромные палатки и шатры, закрывающие обзор остального рынка. Но судя по его реакции, он довольно скоро нашел то, что искал, и повел девушек за собой.

Телепортироваться тут было крайне проблематично. Народ кишел туда-сюда, словно ручьи между кочками с торговыми развалами, соединяясь в более многолюдные реки или разбегаясь на более мелкие потоки. А возле палаток так вообще яблоку негде было упасть, не то что уронить три своих довольно массивных тела. Несмотря на то, что Лилли казалась стройной и худенькой, при ее росте в 179 см, она никогда не весила меньше 60 кг, но на Земле это не смущало ее. Лишь с опытом первых телепортаций ее это стало страшно смущать, когда она прочувствовала насколько она всё же массивная, какое огромное в ней количество клеточек и с какой болью они исчезают и воплощаются вновь. Её передернуло от воспоминаний, но она тут же отвлеклась на то, что увидела, когда Хессихортхаат подвел их к месту назначения. Какие ткани! Какие цвета и вышивки! Бог мой! Красота.

Он сказал девушкам выбрать себе по платку.
- А это зачем?
- Прикрыть ваши хорошенькие детские личики.
- А… Это обязательно? – удивилась Лилли.
- Желательно.
- Боишься, что на нас кто-то покусится и украдет? - с усмешкой спросила она.
- Вряд ли до этого дойдёт, учитывая твою амуницию и опознавательные знаки, но надежности будет больше, и внимания вы будете привлекать меньше.

Лилли огляделась. И только теперь заметила, что действительно в этой снующей толпе половина личностей без скафандров были в вуалях, накидках либо в платках, скрывающих часть лица. Она не намеревалась спорить и вдаваться в детали, увлеченная раскинувшимся перед ее женским взором морем роскошных тканей и узоров, среди которых она тщетно пыталась выбрать лучшее из прекрасного, но все-таки не могла не уточнить между делом, скорее машинально продолжая беседу, нежели стремясь получить ожидаемый ответ о каких-нибудь местных милых традициях:

- Так мы же на рынке Аунниойе. Неужели здесь могут быть коварные бесчестные злодеи? – шутливо поинтересовалась она, с удовольствием протягивая меж фарфоровых белых пальцев тончайшую шелковистую и прохладную, как вода в роднике, ткань очередного платка, богато расшитого изящными орнаментами и мелкими невесомыми каменьями, мерцающими сквозь него как золотой песок на дне кристальных лазурных вод тихой лагуны.
- Этот рынок под управлением Аунниойе, здесь действуют законы сообщества, но позволено торговать всем. Нейтральным представителям и даже бывшим противникам. За исключением самых отъявленных бандитов и нежелательных личностей. Аунниойе ни с кем не воюет, у нас нет официальных врагов, - абсолютно серьезно констатировал Хессихортхаат.
- Но есть неофициальные, - небрежно протянула Лилли, встряхивая жемчужно-молочной струящейся тканью, любуясь ее необычными перламутровыми и радужными переливами в лучах солнца, а также вышитыми птицами, цветами и прочими узорами, обретающими золотистый отблеск, попадая на свет, и наполняющиеся нежными акварельными оттенками, погружаясь в тень.
- Именно. И ты сама с некоторыми из них уже успела столкнуться.
- Да уж, - сглотнула она, вспоминая мормулов, покушения на себя, в которых ей чудом удалось уцелеть, позорный душный суд… Но всё это казалось уже в далеком прошлом. На Земле, оторванной от справедливого мира Аунниойе, подвластной самоуправству мерзких «серых». Теперь-то она под защитой саймехиан, часть их команды:
- И что может с нами случиться? Продадут в рабство?
- Тебе лучше не знать.
- Да ладно, я не маленькая уже. Хотя и с «детским личиком», - передернула она кьянази.
- Причин скрывать лицо множество. И первая из них – неприлично носить свою красоту и молодость как товар.
- Что?!
- Мы на рынке, не забывай.

Лилли оторопела от неожиданности и даже забыла о платках, а затем иронично ухмыльнулась, склонив в недоумении голову:
- Серьезно? Мы как товар? – вскинула она русую бровь.
- Здесь всё – товар.
- И даже могучий боевой кьянази?
- Ты могла бы дорого меня продать.
Лилли расхохоталась звонко и открыто, как ребенок. И тут же заметила с неприятным новым чувством, что на нее оглянулось с дюжину разношерстных прохожих, бросая внимательные, цепкие, оценивающие и заинтересованные взгляды. Она непроизвольно прижалась ближе к массивной фигуре руководителя.
- Ты же шутишь?
- Нет.
- Да кто тебя купит?!
- Так низко меня оцениваешь? – иронично поинтересовался он.
- Нет, что ты, - прыснула она, - я к тому, что… как можно вообще такого как ты продать? Ты же тут половину аннигилируешь одним лишь взглядом. А даже если представить невероятное, что тебя кто-то сумеет одолеть, пленить… как тебя можно будет использовать? Ты же силой воли превратишь целую землю в пыль вместе с собой и обидчиками.
- Уверяю тебя, мертвый саймехианин тоже стоит очень дорого. И чем свежее, тем дороже
- Ужас какой! Кьянази Хессихортхаат, прекратите такое рассказывать.
- Прекращаю. Но живой стоит на порядок дороже.
- Но для чего?
- Ты же сама сказала: аннигилировать одним взглядом, превращать целые звездные системы в пыль, а так же многое другое.
- Использовать как оружие?! – ужаснулась она.
- Не только. Как ключ, доступ.

Лилли замолкла. Ей не хотелось сейчас продолжать эту неприятную грустную и ужасающую тему. Она решила, что обязательно расспросит как-нибудь потом. «А сейчас не стоит портить всем настроение. С забавной шутки мы свернули куда-то не туда. Но подобное ведь и представить невозможно. Что Хессихортхаат, или Сейхорстенти, или Эхттенмэари в плену, и их силу используют, применяют к ним силу… Нет-нет! Это ужасно! Не хочу даже думать об этом».

Хессихортхаат, увлекшись беседой, машинально взял в руки один из платков и с интересом разглядывал его затейливую ткань.
- Тоже присматриваешь чадру? - хмыкнула Лилли.
- Нет. Откажу себе в этом удовольствии.
- Что же так?
- Думаю, она мне не пригодится.
- Ты так самоуверен?
- Я просто сам уверен, что никто не позарится на мою молодость и красоту.
Лилли коротко засмеялась.
- Спорное утверждение. У тебя недостоверный пакет данных.

Лилли, наконец, выбрала платок. Глубокого синего цвета, неоднородного: где-то светлее, как предрассветное небо, где-то уходящего в космическую бархатистую чернильность. А по его глади медленно блуждали вышитые на ощупь и на вид узоры: звезды, переливаясь как настоящие, созвездия, туманности, земли. Некоторые созвездия были художественно объединены в животных, растения, наподобие карт звездного неба, которые делают на Земле. И они танцевали, двигались, взаимодействовали, перемещались свободно по поверхности платка, то сияли ярче, то таинственно меркли –целый небесно-космический мультфильм. Иногда то тут то там возникали слова на Финирхе, какие-то приятные смыслы, пожелания, лирические строки. Это было действительно волшебно, даже несмотря на те многие фокусы с материей, что она уже успела увидеть. Но это было совершенно что-то необычайное и завораживающе. Взяв такой в руки, уже трудно было его отпустить.

И тут ее осенило, пока она рассматривала вышитые движущиеся стайки астероидов по ткани:
- Хессихортхаат, а как же Аш’тоээ? Они ведь не поместятся на этот рынок. И что они могут продавать другим?
- Да, они тут не представлены. Но я думаю, не столько из-за своих размеров, сколько из-за препятствий во взаимопонимании. Но теперь у них и у Аунниойе есть ты. И ты могла бы обсудить с ними новые возможности взаимодействия. Правда, я тоже не представляю, что они могли бы продавать, и есть ли у них вообще такая потребность. Вот ты и разберешься.
- Так точно, - отрапортовала Лилли, примеряя дивный платок, шелковистый, но на ощупь скорее как само небо.

- Прекрасно! Чудесно! Восхитительно! – верещал продавец, разглядывая девушек, словно он не платки продавал, а только что выбрал себе лучших невест. «Учитывая цену платка, который я выбрала, не удивительно, что он пришел в такой дикий восторг», - Лилли глянула на ценник и земля немного поплыла под ее ногами в такт весело проплывающему созвездию каких-то неведомых рыб навстречу невиданным зверям.
- Чудесный выбор! У вас отменный вкус! Вещь достойная царицы! И вам безумно к лицу, ведь такая красавица и выглядит по-царски, - не унимался продавец. Но он не вызывал раздражения у Лилли. При всей своей торгашеской суетливо-восхищенной любезности он не был неприятным или излишне расстилающимся, облизывающим. Все у него это было как-то в меру и естественно, словно он и правда так считал и был не столько рад продать такой дорогой платок, сколько искренне восхищался нарядной красавицей. «Хотя какая я красавица в его четырех глазах, при его шести ногах и густой шевелящейся шерсти? С моими двумя и лысой бледной кожей я почти что инвалид, огрызок».
Продавец лихо, привычными и неуловимыми движениями искусного фокусника, помог красиво закрепить платок, который при этом сидел надежно, но удобно и модно.

- Тебя только за один этот платок похитят, не успеешь ты шаг сама сделать, - понизив голос, отметил кьянази.
Лилли самодовольно хмыкнула, оценив юмор и радуясь своему удачному приобретению, которое явно произвело впечатление и на видавшего виды начальника.
Пока продавец переключился на Лаэрти, Лилли достала "ягодку" энергии, чтоб расплатиться, но Хессихортхаат уверенным и легким движением отстранил ее руки и тут же успел отделить от своего эйяханнао нужное количество за два платка.
- Нет, давай я сама заплачу. Это очень дорого, - едва слышно, но настойчиво проговорила она, чтоб быть услышанной лишь начальником.
- Молчи, женщина, - так же тихо с деланной строгостью, но с шутливыми нотами отрезал он.

Лилли улыбнулась. Но как-то неудобно ей стало. Ведь и так её этот бездонный неисчерпаемый эйяханнао был подарком от Хессихортхаата. Но она воспринимала это как оплату своего труда. Да, выданную с огромным авансом вперед, как минимум на год, если вспоминать их тот разговор, но всё-таки это были ее средства, честно заработанные тяжелым трудом. А тут он оплачивал из своего кармана. Лилли всегда чувствовала неловкость, когда за нее платил мужчина, да еще так много. Словно, это уже обязывало ее к чему-то, ставило ее в некоторую зависимость и намекало на что-то такое, что она всегда хотела бы оставить за бортом взаимоотношений. Конечно, тут и сравнивать было нельзя. Во-первых, Хессихортхаат никакой для нее не мужчина. А во-вторых, даже если бы он и был человеком или келладви, у них совершенно другого уровня отношения. Ученица и учитель, начальник и подчиненная. Да, в человеческом обществе и это не ограничение. Но они же, слава Творцу, не в человеческом обществе…

Саймехианин протянул продавцу оплату. Тот не заставил себя долго ждать: практически не отрываясь от Лаэрти, он шустро протянул руку - на удивление, у него их было всего лишь две – и ловко принял розовую смородину эйяханнао с легким уважительным поклоном в сторону кьянази.
- Благодарю, благородный и щедрый кьянази! Благослови Творец тебя и весь твой род! Носите на радость и счастье, красавицы! – адресовал он следующую реплику уже девушкам.

***

У Лилли глаза разбегались. Ей вдруг захотелось поставить тут палатку от Земли. Она сама удивилась своему желанию.
- Никогда бы не подумала, что меня так живо будет интересовать торговля, – посмеялась она над собой.
Хессихортхаат тоже удивился:
- Ты хочешь тут палатку от Земли?
- Да, - весело, почти смеясь, ответила она в детском игривом возбуждении. Все это ей напоминало одну из компьютерных игр-стратегий, где ты оказываешься в какой-то пустыне с одним базовым строением, трактором и танком, и тебе надо начинать суетиться: окапываться, обстраиваться, засевать первое поле, и при этом защищаться от первых назойливых врагов. Лилли редко играла на приставке или за компьютером, ее всегда гораздо больше интересовала реальная жизнь, реальные приключения, походы и реальные живые люди, но тем не менее, как и любой ребенок, как любой подросток, она тоже иногда играла, и выбирала обычно подобные стратегии, где надо развивать свое царство, строить, что-то добывать и защищаться от враждебных соседей. И вот теперь совершенно реально у нее была возможность поставить свою первую палатку с товарами. Заявить о Земле и земных товарах на инопланетном рынке! Эта идея мягким резиновым мячиком скакала по ней и звонко отскакивала от стен возводимых планов.
- И что ты собралась продавать? – вроде бы с ухмылкой, но в то же время вполне деловито поинтересовался старший товарищ.
Ох, это самое сложное – выбрать. Хотелось всё и сразу. Но Лилли тут же прикинула, с чего можно было бы начать:
- Вкусности… продукты, ткани… драгоценности… семена… книги – то, чего точно нет и не было пока у других рас.
- Не знал, что тебе так интересна торговля.
- Да я и сама не знала. Меня всегда это скорее пугало. Эти рынки, умение общаться с покупателем, подсчет выручки и прочая бухгалтерия, законы… Но знаешь, тут хочется даже не ради прибыли. Хочется показать другим, что есть у нас на Земле.
- Понимаю.
- Кстати, а где товары саймехиан? Я что-то их нигде не вижу.
- Саймехиан за прилавком ты и не увидишь. Из нас не важные торговцы. Но Саймехи тут представлена в нескольких точках. Только продавцы из других рас.

- Мне тоже придется кого-то нанять. Возможно даже из людей. Среди людей есть отличные торговцы. У некоторых просто талант или даже призвание к этому.
- Только при условии, что эта затея не будет тебя отвлекать от обучения и переводческой деятельности.
- Нет, не будет, - бойко заверила Лилли, но сама уже была полностью поглощена новым увлечением и осмысливанием ярких идей, которые заполонили ее разум и фантазию: что продавать, как будет выглядеть палатка, какого цвета будет шатер и с какими украшениями… Захотелось что-то на восточный манер. Само это место подсказывало такое решение, так как производило впечатление восточного рынка.


Они разделились. Хессихортхаат, дойдя до места назначения, отправился по своим делам. Условились о месте и времени встречи. И девушки пустились вдвоем транжирить. Поначалу Лилли хватала всё подряд, всё, что нравится, не глядя на цены. Вокруг было сплошное великолепие, её всё восхищало, всего хотелось. Лаэрти, заметив рвение подопечной, тут же предупредила ее:
- Не трать много. Не греби все подряд. Тут действительно глаза разбегаются. Но не поддавайся. Выбирай, присматривайся, подумай, нужно ли тебе это.
- Да может и не нужно, но ты посмотри только, красота какая! Это ж чудо! Просто поставить на полочку у кровати и любоваться! А запах! Ммм… волшебно.
- Вообще, это приспособление для отхожего места у народов Наиш-Гндза. В нем держат дезинфицирующие средства, а запахом этим оно отпугивает насекомых и паразитов, одолевающих их туалеты.
- Серьезно?! – испытав разочарование и некоторую брезгливость, изумилась Лилли, спешно возвращая симпатичную штуковину на место.
- Да. Это лавка Наиш-Гндза и тут конкретно продают всякие штучки для гигиенических кабинок. Но элитного класса. Поэтому такие красивые и с благородной отдушкой.
- Хм… вот как. А я чуть не купила в качестве декора, - сделала большие глаза Лилли.

И девушки расхохотались от души. С Лаэрти было весело. Она была тоже смешливая, остроумная и всегда готовая посмеяться. Но всё-таки Нади ужасно тут не хватало. Лучшие друзья – они как родня. Их невозможно заменить, забыть. Ей так хотелось показать это всё Наде.
После этого случая Лилли перестала всё грести без разбору. А через час она уже стала сравнивать, оценивать, жадничать, привередничать и упёрто торговаться, темпераментно размахивая руками, в лучших традициях севастопольских рынков. Да к тому же, сумка ее заметно потяжелела. Она устала, захотела пить и есть:
- Давай арендуем транспорт.

И девушки взяли себе двухместную летающую повозку. Красота. Они поднялись над рынком, присоединившись к компании таких же отдыхающих, разрозненно парящих на некотором расстоянии друг от друга. Тут было гораздо просторнее. До соседних повозок и воздушных катеров было не меньше трех-пяти метров. Тоже толчея та еще, но по сравнению с тем, что делалось внизу, это было просторным привольем. Да и воздух тут был свежее. Принялись за еду и воду. Перекусив, Лилли вынула свой эйяханнао, чтоб оценить траты. Даже визуально стало заметно, что «ягодка» похудела. Вместо золотисто-оранжевого абрикоса теперь над её ладонью парил оранжево-золотистый абрикос чуть поменьше. Словно его бочок едва надкусили и высосали пару капель сока. Лилли проверила номинал. От первоначальной суммы было потрачена примерно пятидесятая часть.
- Ого! – вслух изумилась она.
- Это «ого» относится к сумме, которую ты истратила, или к тому, что осталось?
- И то и другое. «Ого» - сколько я истратила, но еще больше «ого», сколько же тут энергии.
- Вот и не трать больше. Тебе еще пригодится. Это очень обманчивое ощущение, когда у тебя огромная сумма, и ты начинаешь ее бесконтрольно тратить, словно она никогда не иссякнет. А иссякнет она внезапно и в самый неподходящий момент.
- Да, ты права. Пожалуй, хватит.
Немного подумав, она добавила:
- Но представь только, этот платок стоил пятую часть от того, что я потратила!
- За столько энергии можно приобрести такой транспорт, в котором мы сидим, только гораздо лучше, закрытый и быстрый. Цена целого двухместного скоростного биона наземного класса.
- Ничего себе!
- Кьянази очень щедрый.

Лилли задумалась. Ей снова стало неудобно, что он выложил такую сумму, сравнимую с ценой отличного автомобиля, за какой-то кусок тряпки, пусть даже такой роскошной и волшебной. При том, что она и сама могла вполне себе позволить столь дорогую вещь. Но вообще она вполне могла его понять. Ведь она и сама очень любила делать подарки, особенно дорогие, особенно дарить то, что человек сам не мог себе позволить, но очень хотел...