634 Мичман с острова Даманский 24. 10. 1973

Александр Сергеевич Суворов

О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».

2–е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.

634. Мичман с острова Даманский. 24.10.1973 г.

Во вторник 23 октября 1973 года весь свободный от вахт и внутрикорабельных работ экипаж БПК «Свирепый», как и другие экипажи других кораблей, с удовольствием участвовали в комсомольском «субботнике» по приведению в порядок территории ВМБ Балтийск.

Во-первых, в базу на общее комсомольское собрание соединения (12-й дивизии ракетных кораблей ДКБФ) приехал командующий ДКБФ адмирал Владимир Васильевич Михайлин в сопровождении почти всего состава политотдела главного штаба Балтийского флота. Во-вторых, 29 октября «День рождения ВЛКСМ» (Всесоюзного ленинского коммунистического союза молодёжи). В-третьих, мы все соскучились по простой «домашней» осенней работе на земле. Приятно было «грабить» граблями землю, собирать ветки и листья, и жечь их в дымных пахучих кострах…

Работами по очистке территории базы нехотя руководили офицеры и мичманы, а молодые матросы активно и весело «гребли граблями», собирали кучки веток и листьев, мусор, мели голяками (вениками из берёзовых веток) брусчатую мостовую пирса, у которого стоял БПК «Свирепый». При этом подгодки и годки задумчиво глядели в огонь костров и поправляли кучи сырых листьев, чтобы они сгорали дотла.

Этот комсомольский «субботник» во вторник был принудительно-добровольным, то есть обязательным по разнарядке для каждой из боевых частей БПК «Свирепый», но добровольным по персональному участию в нём. Чтобы подвигнуть моряков-свиреповцев к участию в комсомольском субботнике, я не стал никого напрягать или уговаривать. Просто в общении с ребятами баке я пообещал, что участники субботника получат право «строем сходить в базовый киоск и купить там себе разное угощение и всё, что захочется».

Кроме этого я пообещал молодым матросам, подгодкам и годкам, что буду всех фотографировать «направо и налево». Правда, при этом я не обещал, что буду делать всем, кого буду фотографировать, фотографии, но зато я пообещал, что все фотки будут представлены в корабельной стенгазете ко дню рождения комсомола. От желающих поработать на комсомольском субботнике не было отбоя…

Начальник РТС капитан-лейтенант К.Д. Васильев, который в этот день был и за командира корабля, и за замполита, и за старпома, потому что капитан-лейтенант Н.В. Протопопов в этот день с утра был где-то в штабе нашего соединения, с трудом назначил старших на эти работы. Никто из корабельных офицеров и мичманов не хотел  участвовать в этом «комсомольском» мероприятии…

Расставив моряков по отведённой нам территории базы, офицеры и мичманы группировались у дымных костров, курили и обменивались чем-то своим, офицерско-мичманским. В один из таких перекуров я услышал интересный разговор офицеров и мичманов о событиях на Ближнем Востоке, о наших взаимоотношениях с американцами, о нашей помощи египтянам и сирийцам против израильтян, об участии или неучастии в этих событиях китайцев.

Один из мичманов уже пожилой старшина команды ЗБ-3 (зенитной батареи) БЧ-2 мичман Виталий Николаевич Добржинский, который появился на БПК «Свирепый» в сентябре 1972 года, вдруг стал говорить о том, что «мы совсем ещё не знаем китайцев», которые «сами себе на уме и готовы к любым сумасбродствам».

– Я их видел, - сказал Виталий Николаевич Добржинский. – На острове Даманский в марте 1969 года.
– Расскажите, Виталий Николаевич, – попросили мичмана присутствующие.

Однако мичман Добржинский отказался рассказать в подробностях о событиях марта 1969 года на острове Даманский и вблизи от него. Он только сказал, что служил тогда в воинской части, в которой впервые в боевых условиях опробовали секретные ракетно-артиллеристские установки залпового огня «Град».

– На расстоянии нескольких километров от острова Даманский на нашей стороне границы вдоль реки Уссури была развёрнута наша 135-я мотострелковая дивизия, – сказал В.Н. Добржинский. – В состав дивизии входил наш отдельный реактивный дивизион установок БМ-21.
– БМ-21 или 9К51«Град» – это была наша новейшая и секретная реактивная система залпового огня (РСЗО) калибра 122 мм, – сказал Добржинский.
– Эта система предназначалась «для поражения открытой и укрытой живой силы, небронированной техники и бронетранспортёров в районе сосредоточения, артиллерийских и миномётных батарей, командных пунктов и других целей» в полевых условиях, на линии фронта, а также в условиях глубоких рейдов по тылам противника.
– Полевая реактивная система БМ-21 или РСЗО «Град» (Индекс ГРАУ – 9К51) смонтирована на шасси боевой машины «Урал-375Д» (Индекс ГРАУ – 2Б5), а в дальнейшем на шасси грузового автомобиля повышенной проходимости «Урал-4320».

– Вооружение БМ-21 –  это неуправляемый реактивный снаряд М-21ОФ калибра 122 мм, – с гордостью сказал мичман Добржинский. – Это штатный реактивный снаряд с осколочно-фугасной головной частью и двухкамерным ракетным двигателем с одним твёрдотопливным зарядом, но разных размеров и с блоком стабилизатора со складывающимися лопастями.
– Реактивный снаряд М-21ОФ, – рассказывал мичман Добржинский, – имеет калибр 122 мм и разную длину. Всего для залпа в направляющие укладываются 40 реактивных снарядов. Максимальная дальность стрельбы с поражением цели до 40 км, а минимальная – не более 1,5 км.
– Управление полевой реактивной системой БМ-21 или РСЗО «Град» осуществляется комплексом автоматизированного управления огнём «Виварий». Боевой расчёт установки – 6 человек. Запасной боекомплект для одной установки – 60 реактивных снарядов. Время перезарядки боекомплекта – 7 минут.

– Естественно, – сказал мичман Добржинский, – мы ждали приказа открыть огонь, так как знали, что на острове Даманский 2 марта 1969 года погибло более 30 наших пограничников. Мы знали, что на китайском берегу развёрнуты китайские войска в количестве нескольких тысяч человек, что они готовы штурмовать наш остров и прилегающую территорию.
– Правда, мы ещё много чего не знали, – сказал с горечью мичман Добржинский. – Тогда всё было очень секретно, тайно, скрытно, сдержанно, осторожно.

– Утром 15 марта, – продолжал рассказывать Добржинский и его лицо вдруг «окаменело», застыло, превратилось в какую-то суровую маску, – китайцы начали наступление. Они наступали как-то странно, плотной орущей массой в несколько тысяч человек. Цепями или лучше сказать волнами они накатывались на наши огневые позиции. Их было настолько много и они шли настолько плотно и неумолимо, что наши дрогнули.
– Когда первую атаку китайцев наши солдаты отбили плотным огнём, командиры приказали им идти в атаку на китайцев, но поднялись только сам командир и замполит, остальные остались лежать в окопах, потому что китайцев было очень много…
– Тогда из глубины нашей обороны вышел танковый взвод и попытался поддержать нашу контратаку. Китайские гранатомётчики подбили наш головной Т-62, кстати, тоже с секретной аппаратурой. Экипаж танка погиб. Два других наших танка прорвались к острову и заняли там оборону. Расстреляв весь боезапас, дав нашим солдатам два часа передышки, танки ушли на нашу сторону границы
– Нам нельзя было терять секретную аппаратуру подбитого танка Т-62, который не удалось вытащить к себе тягачом. Опять погибли наши воины, и вот тогда настал наш черёд, – сказал мичман Добржинский.
– Вся артиллерия дивизии, в том числе и наш отдельный реактивный дивизион ракетных установок БМ-21 «Град», открыли огонь по острову Даманский, который к этому времени покинули наши войска и его заняли китайцы.

–  Это был первый случай боевого использования реактивных установок БМ-21 «Град», – сказал гордо мичман Добржинский. – Ракеты с жутким рёвом, как огненные стрелы с дымными хвостами, как китайские драконы, устремились в сторону китайцев. Такого ещё никто и никогда не видел…
– Остров Даманский просто накрыло огненным шквалом. Там бушевал огонь. Там всё взрывалось, горело, рушилось, разрывалось на куски…
– После этого залпа нашими «градами» всё прекратилось. Китайцы прекратили свои атаки. Они ушли с острова и больше не нападали.
– Правда, с мая по сентябрь 1969 года китайцы всё время пытались нарушить советскую границу, но всегда получали отпор от пограничников и приданных им войск.
– Всего в боях за остров Даманский с 2 по 16 марта 1969 года погибло 58 наших солдат и офицеров, 94 человека было тяжело ранены. Нам говорили, что китайцы пленных не брали, что 19 пограничников были убиты выстрелами в упор, их резали ножами, выкалывали им глаза и отрезали уши.
– Считается, что китайцы в боях на острове Даманский потеряли от 500 до 700 человек, но мы тогда считали, что наши «грады» достались не менее чем 3000 китайцев, – в заключении сказал мичман Добржинский.

– А что стало с теми, кто не поднялся в атаку за командиром и замполитом? – спросил один из офицеров в группе слушателей.
– Я слышал, - сказал Виталий Николаевич Добржинский, – что практически всю воинскую часть, которая тогда обороняла остров Даманский, расформировали. Всех перераспределили по разным боевым частям.
– Да и нас, ракетчиков, заодно, чтобы мы особо не распространялись и не «кучковались в боевое братство» тоже распределили пор разным частям. Так я по своей охоте попал сначала на Тихоокеанский флот, а потом на БПК «Свирепый».

– Вот как бывает, Сашок, – вдруг обратился ко мне мичман Добржинский и внимательно взглянул в мои глаза. – О том, что слышал, молчок. Понял!?
– Точно так, товарищ мичман, – ответил я серьёзно и сдержанно. – Понял! Я всё понял…
– Придёт время, – миролюбиво сказал мне пожилой мичман Добржинский, – и всё станет явным, известным, не секретным. Вот тогда можно будет рассказать правду, а пока будем помалкивать. Хорошо?
– Да, товарищ мичман, –  ответил я не по уставу, мучительно вспоминая его имя и отчество…

– Лучше я тебе ещё одну историю расскажу, –  вдруг сказал Виталий Николаевич Добржинский. – Ты скульптуру скорбящего воина в Бресте видел?
–  Да, – сказал я с интересом. – Видел. По телевизору, когда открывали мемориал в честь защитников Брестской крепости.
–  Так вот, – начал свой новый рассказ мичман Добржинский. – Однажды в 1970 году в Минске я сидел на лавочке в парке и читал газету «Правда».
–  Вдруг ко мне подходит человек и показывает мне средний по размеру лист ватмана, а на нём угольным карандашом нарисован грубо мой портрет – насупленный, хмурый, с глубокими морщинами на лице.
– Человек представляется мне художником и просит моего разрешения использовать моё лицо и выражение лица для своей работы. Говорит, что «хотел бы меня написать в масле», если я соглашусь ему позировать.

– Я тогда был в краткосрочном отпуске по семейным делам, ждал в парке супругу, – сказал Добржинский, –  и честно сказал ему, что вскоре уже должен вернуться на корабль. Тогда он попросил разрешения «порисовать меня сейчас». Я согласился…
– Через полтора часа напряжённого сидения в той же самой позе, в которой я читал газету, –  сказал Добржинский, –  этот художник рисовал меня со всех сторон: справа, слева, спереди и даже сзади.
– Мне это, наконец, надоело, и я ему сказал, что «мне пора уходить», –  сказал Добржинский.
– Тогда он показал мне свои рисунки или «эскизы», как он говорил. Мне они не очень-то понравились – какие-то грубые, каменные, скальные, уж больно грозно-скорбные. Я ему об этом сказал, а он засмеялся и заявил, что я «буду доволен», и что моё лицо и выражение лица станет «бессмертным»…
– Я тогда удивился сильно, – сказал мичман Добржинский, – но ничего ему на это не ответил, а через полгода в сентябре 1971 года я увидел себя в образе скульптуры воина главного монумента «Мужество» мемориала в Брестской крепости. Скульптура была точь в точь, как те рисунки-эскизы…

Офицеры, мичманы, матросы и старшины слышавшие эти удивительные рассказы-откровения вечно сумрачного и сдержанно-спокойного старшины команды ЗБ-3 БЧ-2 БПК «Свирепый» мичмана Виталия Николаевича Добржинского, были не просто удивлены, а ошарашены. Все согласились со мной, что «эти истории надо рассказать всем», но Виталий Николаевич сурово ответил нам, что «одну историю рассказывать всем нельзя, потому что ещё рано», а другую историю «рассказывать нескромно», потому что «больше он с тем неизвестным художником никогда не встречался и, вероятно, не встретится».

–Так что пусть остаётся всё так, как есть, – сказал мичман В.Н. Добржинский.

С этого мгновения этот пожилой мичман стал для нас и для БПК «Свирепый» настоящим «неизвестным героем». Он не хотел, чтобы я его фотографировал, но я всё же успел сделать один снимок навскидку «от бедра» и «скрытой камерой»…

Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет и из второго тома ДМБовского фотоальбома автора: 23 октября 1973 г. ВМБ Балтийск. Комсомольский субботник перед «Днём ВЛКСМ» и общим комсомольским собранием 12-й ДиРК ДКБФ. Крайний справа старшина команды ЗБ-3 БЧ-2 мичман Виталий Николаевич Добржинский (в должности на корабле с сентября 1972 года по февраль 1974 года). Виталий Николаевич Добржинский стал прототипом знаменитого памятника, скульптуры воина и главного монумента «Мужество» мемориального комплекса «Брестская крепость-герой». Брест. 1969-1971 гг.