Теория антиправового государства. Книга 2

Теория АПГ. Книга вторая
АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ВАРИАНТЫ

Часть I
ОБЫКНОВЕННЫЙ КАПИТАЛИЗМ

1. Начальная тема:
ЧТО ТАКОЕ ЭКОНОМИКА?

1.1. Экономика простая и апгшная.
        Слово «экономика» обычно ассоциируется с чем-то очень нужным, без чего нормальная жизнь общества в практически невозможна. Причём в отношении этого «нужного» обычно (очень серьёзно так) подразумевается, что оно должно быть каким-то определённым образом «правильным», а без этого будут одни только развал и коллапс. Вот только проанализировать, что означает это слово в новоязе АПГ, многие почему-то упорно не хотят.
    Экономика в переводе означает система управления хозяйством, но слово «хозяйство» требует некоторого уточнения. Потому, что хозяйство подразумевает некоего хозяина, который выступает пользователем системы, где всё остальное есть воплощение его интересов. И если на некоей ферме существует некий хозяин, где его интересы определяют всё остальное, то такая ферма и есть пример экономики.
    Допустим, есть ферма, на которой есть овцы, которые идут на мясо, есть собаки, которые охраняют их от волков, и есть хозяин, который решает, куда и сколько мяса должно пойти. И какую-то часть мяса он потребляет сам, какая-то часть должна быть скормлена собакам, а какая-то идёт на продажу, составляющую основной смысл всего мероприятия. Но если какая-то часть идёт собакам, то это необходимое вложение, т.к. без них он потеряет ещё больше. И вот оперирование с такими вложениями составляют основной смысл понятия управления хозяйством.
    Такое это хозяйство подразумевает определённого пользователя, интересы которого определяют всё остальное. Интересы остальных здесь мало что решают, а если и учитываются, то только в меру того, насколько совпадают с его интересами. И здесь нет уважения к интересам тех, кого используют, но здесь чётка и понятна простая логика: есть пользователь, и есть направление развития, которое однозначно в его интересах.
    Человеческое же общество обычно устроено более сложно: там есть много пользователей системы, и все эти пользователи хотят, чтобы она служила их интересам. При этом интересы у них зачастую противонаправлены: нефтяник хочет, чтобы были пробки, чтобы люди больше тратили бензина; фармацевт хочет, чтобы все побольше болели и испытывали нужду покупать у него лекарства; адвокат хочет, чтобы людей почаще судили, чтобы у них была почаще необходимость обращаться к нему за защитой, и т.д. и т.п. Разве что пожарник не хочет, чтобы всё горело ясным пламенем, если общество додумывается платить ему не по количеству потушенных пожаров. Но чем больше в обществе тех, кому выгодно что-то поиметь с других, и чем больше в нём таких противонаправленных интересов, тем меньше все создаваемые ими системы экономически-правовых отношений похожи на хозяйство, в котором есть какая-то простота и однозначность.
    Выступает ли общество для таких деятелей в роли фермы, или же огорода, или охотничьих угодий, или ещё чего-то – не суть важно. Важно то, что в нём есть элементы, каждый из которых гнёт свою линию, и пытается выжать всё, что можно. И с одной стороны, он, как хозяйственник, заинтересован в том, чтобы в обществе жило-было как можно больше, чтобы было побольше с кого иметь возможность что-то выдоить. И в то же время он, как паразит, заинтересован в том, чтобы у них было как можно больше определённых проблем, за счёт которых ему становится хорошо тогда, когда другому плохо. И все есть в том или ином смысле чьё-то хозяйство, и при этом все друг другу, как волки, и все готовы собачиться из-за куска мяса. И нет общего понимания и согласия в вопросе, что вообще называть хозяйственностью, а что бесхозяйственностью.
    Если бы общество было устроено, как одна большая дружная семья, где все друг друга любят, и уважают, как самих себя, то с пониманием хозяйственности было бы гораздо проще. Если для каждого интересы всех равны, и благо каждого из них, как своё собственное, и у всех есть единое понимание, что кому насколько действительно нужно (а если и есть где-то разногласия, то все заинтересованы их максимально быстро и добросовестно их решить), то тогда другое дело. В меру того, насколько общество действует, как единый организм, у системы получается как будто один пользователь – единые интересы всех вместе взятых. И тогда направление развития общего хозяйства будет максимально простым и понятным.
    В меру же того, насколько интересы у всех противонаправленны, такой простоты быть не может. И не может быть вообще какой-то однозначности, а может быть только хаос и относительность, где каждый кричит своё и тянет одеяло на себя. Однако, в обществе, где имеет место такая противонаправленность, все вместе редко оказываются равны в своей влиятельности и возможностях держать паритет с остальными. Кто-то становится богаче и влиятельнее, а кто-то беднее и беспомощнее. И чем больше богатеют богатые, тем легче оказывается им богатеть дальше, а чем сильнее беднеют бедные, тем легче их богатым за их счёт богатеть. И когда наступает момент, что почти всё принадлежит малому числу, а все остальные делят между собой почти ничего, то первые становятся, как хозяева, а вторые, как хозяйство, интересы которого не фигурируют в принятии основных решений. И вот в меру того, насколько проявляется момент, где кто-то, как фермер, а кто-то, как овцы, снова прорисовывается чёткость в понимании дальнейшего направления развития.
    Есть экономический хозяин, и есть экономические рабы, и система управления всем, включая поведение рабов, и есть система управления хозяйством. Только такая система радикально отличается от той, которая была бы, если бы все были другу, как братья. Поэтому и называться она должна, наверное, другим словом, чтобы не путать одно с другим. Например, апгшная экономика. Вот только хозяину не выгодно, чтобы было такое понятие. А то ведь, где понятие, там и понимание, а там, глядишь, и понимание появится, что существующая модель экономически-правовых отношений не единственная, а может быть ещё «какая-то» не-апгшная. И появится вопросы. А ему это не нужно. Как фермеру не нужно, чтобы животные понимали, что их зарежут, а то больше брыкаться будут. Вот поэтому в АПГ апгшная экономика не называется отдельным словом. Просто экономика. И просто понимание, что всё, что не «экономика», есть «неправильное» и не «нужное». А всё остальное понимание между строк. Для посвящённых. Особенности именно такого явления мы и будем разбирать далее.

1.2. В чём различие?
        Теперь мы знаем, что понятие экономика в АПГ означает систему, которая ориентируется не на общее благо, а на благо хозяев. А все остальные оказываются в роли хозяйства. И управление их интересами есть тоже часть системы управления хозяйства. И если для управления их интересами потребуются какие-то дополнительные издержки (которые вне АПГ были бы даже и не нужны), то эти издержки тоже будут проявлением хозяйственности, только хозяйственности апгшной. Апгшная хозяйственность направлена не то, чтобы у всех было всего как можно больше, а чтобы в конечном итоге больше всего было у хозяев, а у остальных было больше всего только мотиваций служить их интересам.
    В чём суть управления людьми в АПГ? Ну, во-первых, в удовлетворении своей потребности доминировать. Кому-то хочется чувствовать себя хозяином других, и чем больше ему хочется, тем нужнее ему управление другими. Во-вторых, в получении материальной выгоды: хочется жить лучше других, и брать от жизни максимум. И брать всё, что хочется, а это не всегда удаётся сделать без того, чтобы других чего-то не лишить. Ещё кому-то надо доказать себе и другим, что он лучше них, а всё это требует соответствующего положения. Причём положения такого, чтобы не просто у него было что-то, чего у других нет, а чтобы ещё и у других не было того, что есть у него. Некоторые могут на второе нажимать не менее, чем на первое.
    Если для этого нужно заставить других работать на себя, значит, нужна система управления их мотивациями. Сделает человек то, что от него хотят – получит то, на что сможет жить; не сделает, не получит. Вот тогда он будет мотивирован делать всё, что от него надо. А если у него будет право минимальным трудом обеспечивать себя всем, что ему только нужно от жизни, то как его заставишь себе служить?
    Хочет, например, кто-то самых красивых женщин (причём постоянно новых), а ни одна красавица не мотивирована ложиться именно под этого самодура – как ему их мотивировать? Ну, например, тем, что он им сможет дарить такие украшения, какие никто другой не сможет. А для этого нужна система распределения ресурсов, при которой монополию на доступ к вещам данного уровня сможет иметь только он. Будет такая система – будет управление мотивациями (в данном случае женщин).
    Захочет хозяин, чтобы его подданные шли в бой во славу его и рисковали жизнью в войне ради увеличения лично его интересов. Как ему их мотивировать? Как вариант, оплатой службы, на которой они за какие-то месяцы смогут заработать столько, на сколько в обычной жизни им потребуются многие годы. И только потому, что иным способом им нигде столько не заработать, они могут быть готовы рискнуть свой жизнью. А если они смогут зарабатывать столько же и без риска, то зачем им рисковать ради того, кто их держит за расходный материал? Значит, нужна система, которая управляет возможностями что-то заработать, и управляет так, чтоб мотивировать людей нужным образом.
    Нужна система, которая рассчитает, сколько и какими усилиями должен заработать человек, и сколько выше определённых усилий не должен получить, как бы ни старался. Чтобы была возможность мотивировать его на бОльшие усилия, когда потребуется. Нужна система, которая рассчитает, сколько он должен работать изо дня в день, чтобы у него не оставалось времени и сил на рассуждения о том, в чём суть этой экономики. Нужна система, которая расставит над всем этим управляющих людей, которые тоже в свою очередь должны быть мотивированы служить вышестоящим, и делать именно то, что нужно оным. И т.д, в том же ключе, целая система рычагов для управления людьми, и макрорычагов для управления более мелкими. Называется это всё в АПГ словом экономика.

1.3. В чём ещё различие?
        При слове экономика многие люди представляют примерно следующее: существует определённое общество, которое хочет потреблять хлеб. Чтобы потреблять, нужно произвести, а для этого нужно пахать (что не просто) и делать всё остальное, что нужно для производства хлеба. И это занимает при первобытном уровне техники много сил, и в итоге общество вынуждено (допустим) тратить на это максимально много времени.
    В результате явления, называемого прогресс, общество изобретает трактор, который может один заменить достаточно большое количество людей, и даже при том, что производство и обслуживание трактора тоже чего-то требует, в конечном итоге сил на получение того же объёма хлеба тратится значительно меньше. И в результате этого люди могут иметь больше свободного времени на то, чтобы заниматься своими делами, не ущемляя себя при этом в потреблении хлеба.
    В результате дальнейшего прогресса общество изобретает роботов, способных самим производить и обслуживать тракторы, потом роботов, которые способны производить других роботов (и добывать всё, что нужно для производства), ну и в конечном итоге вообще делать всё остальное, что необходимо для обеспечения человека. Из чего должно получиться, что люди теперь абсолютно свободны, и могут тратить всё своё время на что им нужно, не ограничивая себя в потреблении ничего из того, что раньше приходилось добывать тяжёлым трудом.
    Понятное дело, не хлебом единым жив человек; кто-то печёт хлеб, кто-то шьёт всем одежду, кто-то всех лечит, кто-то дома строит, а кто-то работает над изобретением трактора, и в таком духе устроена вся остальная система. Продукты труда одних меняются на продукты труда других, и общая обеспеченность всех всем и есть управление общим хозяйством, от эффективности которого зависит уровень жизни. Но в конечном итоге смысл должен оставаться тем же самым: чем дальше прогресс, тем свободнее должны быть люди, и собственно, управление всем этим процессом (включая прогресс) и есть в рамках такого понимания экономика.
    В АПГ экономика нечто другое. Там тоже может быть прогресс (и постоянные песни о том, что скоро заживём лучше). Но как только появляется трактор, вместо того, чтобы стать экономически свободнее, люди почему-то остаются с необходимостью работать столько же, чтобы обеспечить себя всё тем же куском хлеба. Просто уровень техники повышается, а хлеб подешеветь «забывает», потому, что трактора «почему-то» становятся всё дороже и дороже. И продолжается это до тех пор, пока тракторное хозяйство не начинает обходиться по цене, сравнимой со стоимостью найма ручных пахарей. А становятся дороже трактора (например) потому, что, либо на них напрямую повышаются налоги (которые идут в карманы хозяевам системы), либо налоги повышаются на станки, на которых их делают, либо просто растут цены на материалы, из которых их производят, либо ещё чего-то. И в конечном итоге это отражается на стоимости производства тракторов так, что работать приходится в конечном итоге столько же.
    Когда же изобретаются роботы, способные производить всё от и до, эти роботы становятся собственностью хозяев системы, и те узаконивают за собой право отпускать их продуты труда за ту цену, за какую захотят. А чтобы заработать деньги, за которые люди должны покупать все продукты, они должны отработать на этих столько, сколько эти сочтут нужным. И отработать при этом окажется нужным не меньше (а может, даже и больше), чем в условиях самого начала прогресса. Почему? Потому, что хозяйство в АПГ – это не лошадь, не трактор и не робот; хозяйство в АПГ – это люди, и к управлению ими сводится всё остальное.

2. Новая тема:
ЧТО ТАКОЕ СОБСТВЕННОСТЬ?

2.1. Собственность и АПГ собственность
    Один из основателей анархизма говорил, что для того, чтобы все могли жить справедливо, надо просто упразднить собственность. В определённом смысле так оно и есть, но это задача слишком сложная. Поэтому в данном случае мы её определённым образом упростим. В рамках борьбы с апгшностью достаточно просто убрать апгшную собственность. А всё остальное пока может оставаться.
    Что вообще есть собственность, и зачем она нужна? Нужна она, например, в случае, если для того, чтобы есть, надо пахать и сеять, а кто-то хочет только отдыхать, и когда другие сделают всю работу, вместе с ними есть то, что произведут они. И тогда тот, кто не хочет работать за двоих, должен иметь право сказать: «А почему мы тебе должны своё отдавать? Хочешь есть – работай сам. Или иди и ищи то, что растёт само». И вот для того, что бы кто-то не был обязан работать за двоих, и нужна собственность. Собственность – это такая категория «это моё», нужная в частности для того, чтобы защитить своё.
    Зачем ещё нужна собственность? Нужна в случае, если, чтобы есть, нужно не только пахать и сеять, но и жать, а для этого нужно, чтобы выросло то, что посеяли. А чтобы выросло, нужно чтобы никто не затоптал или ещё каким-то иным способом не лишил посеявшего возможность собрать урожай. И тогда, если такая опасность реально есть, посеявший должен иметь возможность огородить это и сказать: «Это моё. И никого туда не пущу. А кому тоже хочется – иди и сей себе сам». Потому, что, если он этого не сделает, он может потерять и труд, и возможность прокормиться, и свободу быть независимым от чужой воли в возможности добывания своего куска хлеба.
    В обществе, где все бы жили по принципу «не делай другому того. чего не хотел бы себе», такие меры могли бы быть не нужны. А вот в обществе, где некоторые живут по принципу «делай другому то, чего в отношении себя ни в коем случае не позволяй», без них может быть не обойтись. Это и есть одна из основ понятия собственности, но проблема в том, что может быть у неё ещё и апгшная составляющая. Выглядеть она может просто: один человек заковывает другого в кандалы, и говорит: «Ты – моя собственность. Как хочу, так и тебя и использую!», а может и более сложно. Например, так.
    Допустим, два человека находятся на маленьком острове. Кормятся тем, что выловят из моря, а сети плетут из того, что на нём что растёт. Каждому считается принадлежащим то, что поймал, а место ловли ничейное. И вдруг в одно прекрасное утро один из них просыпается, и обнаруживает, что второй расставил свои сети во всех местах, где только можно, и первому поставить свои уже просто некуда. И он спрашивает: «Ну а мне-то как быть?», а тот отвечает: «Ты можешь приобретать рыбу у меня» – «На каких условиях?» – «На моих…» – «А если мне твои условия не устроят?» – «Твои проблемы!» – «Тогда ты не имеешь права такие условия ставить!» – «А я тебя не к чему не вынуждаю: не хочешь приобретать у меня – твоё дело» – «Так чтобы не брать у тебя, мне нужно место, где самому ловить, в ты всё занял!» – «Ничего не знаю: я тебе предложил вариант, а если не хочешь воспользоваться – твои проблемы» – «Убери свои сети с половины территории!» – «Нет, это моя собственность, и я не для того её делал, чтобы не пользоваться продуктами моего труда!» – «А ты, когда делал, подумал о том, что не имеешь права всё место занимать?» – «Нет, извини, я не понимаю, о чём ты говоришь; это место ничейное, вот я и поставил» – «А, ну я тогда не хочу понимать, о чём ты говоришь – если место ничейное, вот я туда свои сети поставлю, а если что-то будет мешаться, так я это уберу!» – «Не смей портить мою собственность!» – «Так отдели сначала свою собственность от того, что не твоя собственность!» – «Нет, извини, я твоего понимать не хочу, а вот ты моё должен понять: если ты хочешь разрушить мою собственность, я вынужден применять меры для её защиты!»
    Это и есть апгшный наезд на естественные права человека, и если подвергшийся оному не сможет решить этот вопрос адекватными мерами, то всё может закончиться тем, что он будет сам плести сети, сам ловить в них рыбу, отдавать её всю второму, и получать назад от него ровно столько, чтобы он не умер с голоду и мог продолжать работать. А вся рыба, сети, и всё остальное, что есть на острове, будет считаться принадлежащими второму, и у первого ничего не будет, кроме вечно растущих долгов.
    Поскольку цели оказываются совершенно противоположными, то и названия для видов собственности должны быть тоже разными. Вот только апгшникам не выгодно такое понимание. Им выгодно как можно больше эксплуатировать недопонимание этой разницы. Поэтому здесь, как и во всём остальном слово будет использоваться общее: просто собственность.
    Конечно, в языке АПГ могут присутствовать и другие слова, позволяющие как-то выразить мысль о вреде использования собственности с апгшными целями. Такие, как монополия, самоуправство, захват, и пр. Но только ни один апгшник не ставит таблички с надписями: «Не ходить – частная монополия!» Он всегда ставит «Не ходить – частная собственность!»

2.2. В чём разница
    Чем же отличается необходимая в некоторых условиях собственность от собственности апгшной? Первая основывается на необходимости защиты, вторая на прихоти нападения. Первая старается ограничиться тем, что человек сам создаёт, и не мешает при этом другим делать то же самое; вторая стремится занять и использовать максимум того, чего он не создавал, чтобы лишить других возможности к аналогичному. И первая в состоянии ответить на все вопросы; вторая только на те, которые выгодны её использующему.
    Например: если человек огораживает поле с целью защитить свою возможность прокормиться, у него будет ответ на вопрос, почему он это сделал. Он это сделал потому, что только так можно позаботиться о своей жизни и свободе. И сделал только поэтому и только в меру того, насколько это нужно и насколько это не мешает другим делать аналогичное. И все заботятся о свой жизни и свободе, и если так, то почему он не может? Но если кто-то решил огородить кусок земли только затем, чтобы другому ничего не осталось, к нему будет вопрос, почему это тебе можно, а другому аналогичное нельзя? И на этот вопрос он не сможет так же легко ответить, как тот, кому надо просто прокормиться, потому, что доказать, что человек не имеет права просто жить, гораздо сложнее, чем доказать, что он имеет право мешать жить другим.
    Проще говоря, эту землю никто из живущих на ней не создавал. А когда тот, кто чего-то не создавал, пытается распоряжаться этим, как своим собственным, к нему появляются такие вопросы, на которые у него нет ответа.
    Апгшник может объяснять своё право по-другому. Например, тем, что эту землю он купил, или получил по наследству. Но тогда возникнет новый вопрос, от кого: от тех, кто её создал, или от тех, кто её присвоил? И если второе, то возникнет вопрос, а на основании чего они решили, что могут присвоить её себе и передавать, кому захотят? Так вот суть апгшной собственности в том, что чем больше в ней апгшых интересов, тем меньше она в состоянии ответить на соответствующие вопросы. И тем сильнее её хозяева заинтересованы в том, чтобы звучать могли только те вопросы, на которые у них ответы есть.
    Например, поставил нефтяник вышку, и огородил территорию. Почему огородил? Потому, что нефть теперь, согласно законам его системы, его собственность. А почему она его собственность? «А потому, что я провёл разведку, потратил время-силы-средства, а теперь ты придёшь на всё готовое, и поставишь свою вышку? Не пойдёт!» Ну хорошо, провёл, но нефть-то там появилась не в результате этого. И поставив свою вышку, ты лишил другого возможность провести разведку, и найти эту нефть. А нефть эту ты не создавал. А если каждому позволять присваивать себе всё, что он нашёл, то тогда кто-то проведёт разведку, обнаружит первым берег моря, и объявит, что всё море принадлежит ему. И не смей рыбачить в нём без его разрешения? Нет, так дела не делаются.
    Нужна граница того, что можно присваивать, а что нет. А где проходит разница? А она там и проходит, где заканчиваются вопросы, почему тебе можно, а другим нет. Просто в одних случаях задачу решить может быть просто, а в других сложно, и не всем удаётся до конца и сразу. Но суть одна: ты провёл разведку – вот и защищай своё право на разведку. Кто-то захочет воспользоваться плодами твоего труда – пусть платит справедливую цену. А нефть не только твоя. И возможно, не только твоего поколения. И экология общая. И нет ни у кого естественного права извести все её ресурсы только на свои блага в ущерб благу других и последующих.
    Хочешь иметь целый мир в своей собственности – пожалуйста: создай у себя на компьютере виртуальную вселенную, и устанавливай в ней какие хочешь правила. И если ты не мешаешь этим соседу по комнате у себя на компьютере создавать свою вселенную, то можешь закрыть доступ для всех хоть к любому объёму её контента. А в мире, который ты не создавал, изволь считаться с тем, что он не только твой.
    Суть апгшника радикально противоположная – отжимать чужие свободы, и за счёт этого повышать свои возможности. Всё захватить, всё забрать. Заковать в кандалы тело, разум, волю. Ограничить свободу передвижения, свободу деятельности, свободу слова, мысли, совести. Дай ему волю, он заберёт всё: твои естественные права и на нефть, и на хлеб, и на землю, и на воду, и на воздух. И на органы, и на гены, и на информацию, и на всё – всё, до чего апгшник сможет дотянуться, он рано или поздно захочет присвоить.

2.3. Как можно у людей всё отнять и при этом заставить думать, что им всё дали?
        Представьте (условно) такую модель общества, где определённое количество людей на отдельной территории пытаются построить свободное и справедливое общество. Провозгласили принцип равенства, разделили землю поровну, стали дальнейшие отношения стоить на основе свободного рынка. Каждый делает на своём куске земли, что считает нужным, кто с кем на что хочет, на то продукты своего труда и меняет.
    Допустим, кто-то работал с утра и до обеда, и имел со своей земли ровно столько, чтобы прокормиться самому. Кто-то с утра и до вечера, и производил продуктов с излишком. А кто-то не хотел работать вообще (или был слишком немощен), и, чтобы кушать, стал менять по кусочкам свою землю на излишки продуктов того, кто работает. Т.о., сформировалось положение, в результате которого у кого-то стало много земли, у кого-то мало, а кто-то и вообще без неё остался. И в рамках сложившихся отношений каждый стал выставлять свой товар за ту цену, которая стала актуальна в создавшихся условиях.
    Прошло время, в обществе родился новый человек, который не участвовал в распределении земли, и которому по наследству она не досталась. Но которому, чтобы жить, тоже нужно есть, а, чтобы жить хорошо, нужно иметь средств к существованию несколько больше, чем чтобы просто не умереть с голоду. Но своей земли у него нет, поэтому он не может кормить себя сам, даже при всём желании работать с утра до обеда, как это можно было делать раньше. Поэтому ему остаётся только предлагать свой труд тому, у кого она есть. Но поскольку хозяин волен предлагать те условия, какие хочет (а хочет он извлечь максимум выгоды), он предлагает такую цену, при которой этот должен работать с утра и до вечера, а получать ровно столько, чтобы этого хватило только поесть. И поскольку выбора у бедняка нет, ему приходится соглашаться на то, что предлагают.
    Рано или поздно новый работник задаётся вопросом: а как же так получается, что его хозяин в своё время работал столько же, но мог покупать себе новую землю, а он сам, сколько ни работает, ни на что накопить не может? А не может он потому, что хозяин земли раньше работал только на себя, а сейчас он не работает, в то время, как этот пашет за двоих. А поскольку на таких условиях работник отдаёт хозяину ту часть своих трудов, которую тот в своё время накапливал, то оставшейся части ни на что не хватает. Контролируя это условие, монополист контролирует невозможность вырваться из его экономического рабства.
    Ещё в дело может быть пущена система с кредитованием работящего. Он может позволить человеку взять что-то в долг, но этот долг он будет отрабатывать. Т.е., он возьмёт кусок земли, будет на нём работать, и выплачивать столько, сколько назначат хозяева положения. А назначить в интересах монополистов столько, сколько, чтобы он пахал с утра до вечера, а в конечном итоге не справился, и эту землю у него за долги забирали. В итоге получится, что весь его труд принадлежит им. Но в их интересах так же обмануть и его ожидания, изначально дав ему надежду, что когда-нибудь он всё выплатит, и «жизнь начнётся». И эту мечту перед ним, как морковку перед ослом вешают, и гонят-гонят-гонят его вперёд работать, пока не упадёт.
    Всё просто: когда люди создавали общество, они заложили в его правила (между строк) положение о том, что возможность пребывать в изначальном равноправии и справедливости является привилегией только тех, кто участвовал в изначальном разделении. А кто не мог в них участвовать, остаются этими вещами обделёнными. И по эффективности это может быть равнозначно тому, как если бы участвующие в учреждении системы вступили в сговор между собой узурпировать монополию на равенство, и ни с кем ей не делиться. И понимали они это или нет, но они это сделали. А это тянет за собой вопрос, какое право они имели установить такой порядок? Но те, кто эту монополию получили, совсем не заинтересованы такие вопросы разбирать.
    Короче те, кто в изначальном распределении не участвовали, пролетают. Для обозначения таких пролетающих даже специальное название есть – пролетарий. Пролетарий в АПГ – это человек, который находится в положении экономического антиправа. Т.е., в условиях, где существующие порядки опускают его права в минус относительно нуля (если за нуль принять точку, когда люди изначально собираются и решают, какие правовые положения должны быть установлены).
    Минус идёт относительно понимания, что, если появляется новый человек, территории должны перераспределиться. И что (в соответствии с разумным смыслом изначально заявленных принципов) ему должно выделиться столько, сколько давалось всем изначально. Потому, что эту землю никто не создавал, то и никто не может присвоить себе то, чего он не создавал. И никто не может строить и развивать свои права в ущерб возможности существования прав других. Хочешь монополии за землю – создай свою землю и устраивай на ней, какую хочешь монополию. Но то, чего ты не создавал, прибирать к рукам не смей. Вот какое понимание необходимо для борьбы за свои права. В АПГ этого принципиально не будет.


2.4. Кто такие пролы?
    Апгшной системе желательно, чтобы пролетарий был ограничен не только в правах, но и в понимании того, что происходит (а в идеале и в желании понимать и разобраться). И она, естественно, заинтересована в том, чтобы таких людей было как можно больше. Нужные ей пролетарии называются словом пролы. Пролы – это пролетарии, которых страивает быть пролетариями.
    Пролы не любят рассуждать, что к чему, они просто идут и работают, сколько от них требуют. Никакая борьба за справедливость пролам не нужна. Прол либо зарабатывает гроши, покупает на них дешёвое пойло, и обезболивает им свою не самую завидную участь (быстрее изнашивает своё здоровье, и освобождает место под солнцем для других пытающих своё счастье), либо изо всех сил тянет лямку, и думает, что он обгонит менее удачных соседей, и купит-таки себе кусок земли. И тогда наймёт сам себе работников, и они будут на него работать. А он отдыхать. Как сказал один оратор, «истинные рабы мечтают не о свободе, а о своих рабах». Ничего другого ему не нужно – ему просто нужны деньги, чтобы перейти в касту хозяев жизни.
    В качестве исключения система некоторым пролам может позволять осуществить свои стремления. Чтобы остальных подстегнуть. Но как правило, естественно, достижение каждым своих целей в такой системе невозможно.
    Пролы – это основная составляющая хозяйства АПГ экономики. Прол – это отдавший свои права и свободы в собственность АПГ человек. И, как часть общества, не желающего адекватно понимать ситуацию, прол несёт свою долю ответственности за общую несознательность, выходящую боком и для его благополучия, и для благополучия других.
    Эффективно управлять пролами помогают кредиты. Люди ещё ничего не заработали, но им позволяют взять в долг у системы какие-то радости жизни, которые они будут потом отрабатывать. И вот они набирают кредитов, накупают себе игрушек (от побрякушек до недвижимости), и сидят радуются им, окончательно похоронив возможность попробовать что-то накапливать и как-то вылезать из этой каббалы.
    Пролы не анализируют, сколько они должны были иметь, и сколького их лишили. Они рассуждают так: «Вот замечательный магазин, в который я могу прийти и позволить себе взять то, чего я ещё не заработал. Вот добрый банк, который существует для того. чтобы за меня заплатить. Вот самоотверженные полицейские, которые денно и ночно патрулируют улицы, следя, чтобы никто не унёс из моего дома купленное в кредит. Это называется порядок. Как же я смогу без всего этого жить?» И всё – больше ничего. Это пример того, как можно у людей всё отнять, но при этом заставить думать, что им всё дали.
    Пролы укрепляют апгшную систему. На базе пролячьего сознания апгшные монополисты выстраивают поддержку своему режиму. Чем выше поддержка, тем больше возможность выжимать из народа соки ещё сильнее, не опасаясь серьёзного сопротивления. Основные их аргументы оппонентам: «Ты противник порядка, противник закона, противник всего позитивного, ты хочешь всё разрушить и отнять у людей их счастье!» Только без объяснения, в чём позитивность данного режима, и кто на какое счастье имеет право.


3. Новая тема:
ЧТО ТАКОЕ ДЕНЬГИ?

3.1. Деньги вне АПГ
    В мире есть достаточно большое количество людей, которые рассуждают просто: деньги – это зло. В определённом смысле, в этом есть правда – идеальному обществу они не нужны, и чем больше люди на них зациклены, тем меньше добра обычно от них исходит. Но в данной работе я не буду так обобщать, и разберу моменты, в которых деньги выступают, не как зло. Чтобы не было претензий в максимализме.
    Итак, каким образом деньги могут послужить не злу? Первый вариант – помочь людям рассчитать экономику. Допустим, какое-то общество состоит из людей, которые готовы трудиться столько, сколько нужно, чтобы всем на всё хватало, и каждый волен был в рамках этого взять столько, сколько нужно. И никто не хочет брать больше, чем ему нужно, но он точно не знает, сколько можно взять, чтобы и себя не обделить, и других не объесть.
    Допустим, общество не всегда справляется с тем, чтобы произвести всего в избыточном количестве. И не всем всего нужно поровну – одним больше одного нужно, другим другого. И чтобы сориентироваться, сколько и чего можно взять в условиях экономики, когда в одно время может быть дефицит одного, а другое другого, нужны какие-то ориентиры. И как вариант решения вопроса, могут подойти деньги, определяющие цену и заработок.
    Второй вариант менее идеалистичный. Допустим, в обществе готовых трудиться добросовестно только половина, а другая половина хочет ничего не делать, и только потреблять то, что произвели другие. И дай им волю – они заберут себе всё. И тогда те первые придумывают между собой условиться ввести деньги, и отдавать продукты своего труда только за них, а деньги защитить от подделки, и не давать их за просто так никому получать. И тогда вторым, хочешь не хочешь, а придётся работать, чтобы иметь доступ к продуктам труда первых. Или обходиться, как хотят, без этого. И если это единственный способ для первых сохранить свои экономические права и возможности жить в соответствии со своими принципами, то деньги в данном случае получатся необходимы.
    Так что деньги не обязательно зло – это просто инструмент, который может быть использован и в защите от зла. Но возможны системы, при которых деньги служат злу. Называются они в моей терминологии АПГ, и далее мы разберём основную суть этого дела.

3.2. Деньги в АПГ
    АПГ тоже нужны деньги, и тоже нужна имитация справедливости, и даже какие-то отдельные её проявления в тех случаях, когда она ему выгодна. В рамках АПГ деньги будут выглядеть так: есть богатые и есть бедные, и первые эксплуатируют вторых. Но в отличие от другого общества, где тоже могут быть свои богатые и свои бедные, (и где богатыми будут те, кто много и хорошо работает, а бедными те, кто хочет жить только попрошайничеством), в АПГ всё наоборот: больше всего денег у тех, кто больше всего приносит вреда, а меньше всего их у тех, кто приносит пользу.
    Как такое может получаться? Очень просто: есть те, кто сами не работают, а на них все работают, и есть те, кто работают, чтобы прокормить и себя, и тех. И тем, на кого все работают, принадлежит всё: и земля, и работа, и основная денежная масса. А тем, кто работает – ничего. И они вынуждены работать за ту цену, какую им назначат, а назначают им столько, чтобы им еле-еле хватало концы с концами свести. И чтоб силы дальше работать были, а остальное всё оставят себе хозяева.
    И рабы хозяина живут хуже, чем если бы его не было, потому, что без него они смогли бы более справедливо поделить и землю, и всё остальное, и обмениваться продуктами труда на куда более выгодных условиях. А с ним не могут. Потому, что выжимает он из них по самый максимум, и всё то что им недодаёт, берёт себе. И это основной его гешефт, который он так просто не отпустит.
    Обделённые не могут потребовать у хозяина вернуть им то, что им недодают, потому, что по закону им это не принадлежит. И закон им не принадлежит тоже. Он принадлежит хозяевам, которые какой закон проплатят, такой законодатели и примут, и все законы написаны так, чтобы поддерживать их интересы. И судьи им принадлежат, чтобы все решения в их пользу выносить. И адвокаты самые умные, чтобы интересы их выгораживать. И полиция, чтоб протесты и забастовки разгонять.
    Есть у хозяев и частная охрана, чтобы их от недовольных в случае чего защищать. И эта охрана получает гораздо больше, чем эти самые недовольные, производящее продукты, на которые все живут. Есть у хозяина врачи, которые получают гораздо больше, чем врачи, которые лечат работяг. Есть ещё владельцы ресторанов для таких, как он, богатых, владельцы клубов, домов моды, производители авто, яхт, и всякой утвари. Есть у него архитекторы, которые виллы ему строят, проститутки всякие элитные и прочий класс обслуживания интересов таких, как он.
    Они тоже все получают больше, чем простые работяги. А пользы приносят только ему, который всем полезным людям один лишь вред несёт. И есть у всего этого класса обслуги свои рестораны, кафешки, клубы, свои коттеджи, авто – пониже классом, чем хозяина, но получше, чем у самых простых трудяг. А уже их постепенно начинают обслуживать те самые трудяги. И здесь уже круговорот денег замыкается. Простые трудяги работают, чтобы кормить таких же, как они сами, и обслуживать промежуточный класс, который обслуживает богатых. Вот и получается система, где чем у кого больше денег, тем больше он имеет отношение к тому, чтобы приносить вред.

3.3. Кривая антисправедливости в АПГ
   Где-то внизу экономического АПГ существует слой, где денег у всех одинаково мало. И этими деньгами они расплачиваются друг с другом. Бедный булочник продаёт пирожки бедному сапожнику, дантисту и грузчику. Бедный сапожник тачает сапог бедному дантисту. Бедный дантист лечит зуб бедным булочнику и грузчику. А грузчик разгружает контейнеры на производстве у хозяина фабрики, и получает от него за это деньги, которые потом идёт тратить у булочника, сапожника и дантиста, и вливает их в местный круговорот. Потом излишняя масса отжимается обратно в виде налогов разных форм, и опять остаётся самый минимум, который они туда-сюда гоняют.
    Во всей этой системе нижнего круговорота может работать правило «как работал, так и заработал». Т.е. чем больше обслужил, чем лучше поработал, чем больше принёс пользы, тем больше и получил. И т.о, зависимость от количества денег в АПГ может быть нелинейной: до какого-то момента она идёт пропорционально понятию справедливости, а дальше резко изгибается, и начинается курс в обратную сторону. И этот изгиб (где-то на уровне «промежуточного» класса) выражает принцип антисправедливости, который в конечном итоге перевешивает момент справедливости.
    Там, где антисправедливость перевешивает справедливость, и есть АПГ. При этом диапазон, в котором действует относительная справедливость, может распространяться на большинство людей (т.к. в АПГ бедные –большинство). Просто основная денежная масса не у них. И власть денег не у них, потому, что власть, даваемая деньгами, начинается там, где у кого-то есть лишние деньги, которые он может потратить по своему усмотрению. А у бедных лишних денег нет – только те, которые они должны уплатить, чтобы продлить своё существование.
    При этом очень многим из этих бедных может казаться, что наверху действует тот же самый принцип, что и у них внизу. Особенно тем, у кого кругозор на своём уровне замыкается, и кто обо всём остальном судит по своему уровню (уровень прола). И благодаря этому желание бороться с такой системой снижается, потому, что они просто не понимают, с чем именно бороться. А чем меньше желания бороться, тем больше наверху могут себе позволить развернуться, не боясь, что это встретит противодействие. И апгшность получает новые возможности развития.

3.4. Место для исключения
    Ещё в системе могут быть экономические «маргиналы», не принадлежащие ни к какому классу с его правилами. Всякие там талантливые деятели искусства, учёные, спортсмены, и прочие деятели, приносящие пользу/радость сразу всем: и богатым, и бедным. И они могут быть любимыми всеми сразу. И за это они могут быть очень востребованы и соответствующим образом оплачены так, чтобы иногда чувствовать себя на одном уровне с богатыми. Но только все не могут быть такими востребованными – чемпионами могут быть только единицы. Поэтому этот момент справедливость если и восстанавливает, то лишь в минимальной мере, а вот на антисправедливость может работать гораздо больше.
    Дело в том, что, если эти люди будут выступать против апгшности слишком громко, их могут убрать, и на их место дать дорогу тем, кто будет выступать не так громко. А те, кто на таком месте не выступают против апгшности, являются хорошим примером того, как можно стать богатым одними только своими способностями. И через таких людей система говорит остальным: «Ты думаешь, это мы тебе не даём зарабатывать? Нет – это ты сам просто не хочешь работать. Вон посмотри: эта знаменитость, та знаменитость, ся знаменитость – они разве родились богатыми? Нет, они всего достигли сами. Просто упорно работали и всего достигли. А ты нет – значит, дело в тебе. Тебе кто-то запретил быть такими, как они? Ты просто ленивый и не хочешь вкалывать! Ну так влачи своё жалкое существование тогда, и нечего на систему всё валить!» И человек утирается, и идёт влачить своё жалкое существование, во всём виня исключительно себя, не желающего больше вкалывать.
    Это, как если бы осёл, которому впереди повесили морковку, за которой он идёт, винил бы в её недосягаемости то, что он недостаточно быстро шагает. Всё это и есть вполне типичное АПГ, и основную суть его не меняет. Как в целом есть, что чем у кого больше денег, тем больше он вреда принёс, так и остаётся (за редкими исключениями).
    Теперь мы знаем, что деньги могут служить, как добру, так и злу, и для тех, кому не всё равно, не плохо бы иметь понятия, позволяющие эти вещи различать. Вот только апгшникам они не нужны. Потому, что когда вы им скажете: «Мы недовольны системой заработка – требуем перемен!», они спросят: «А что тебя не устраивает? Кто тебе мешает зарабатывать деньги? Не хочешь отдыхай – но только не ной, что получаешь мало. Не хочешь мало – работай больше, получишь больше. Считаешь бизнес грязью – занимайся культурой. У нас и в ней кто-то много зарабатывает. Что тебе ещё надо?» И не получится спросить: «А что ты называешь деньгами?» Потому, что нет понятий, позволяющих уточнять, о каких деньгах речь-то: о тех, которых чем больше заработал, тем больше, значит пользы, приносишь, или наоборот, чем больше зарабатываешь, тем больше, значит вреда? А вот если бы таковые понятия были, да с соответствующими определениями, то такой оратор должен будет сначала выбрать, какое слово он скажет, а потом говорить. И если он скажет «Да кто тебе мешает зарабатывать первые?», к нему будет вопрос «Покажи, где система даёт людям такую возможность?», а если скажет «Да кто тебе мешает зарабатывать вторые?», то этим сам всё скажет. Вот поэтому АПГ не нужно адекватное понятие денег.


4. Продолжение темы денег:
ЧТО ЕЩЁ ТАКОЕ ДЕНЬГИ?

   
4.1. Деньги против бартера
    Что вообще есть деньги? Это достаточно удобная штука в сравнении с бартером. При бартере, допустим, тебе нужно лекарство, и ты готов расплатиться хлебами, которые напёк. Вот только лекарю твои хлебы не нужны – ему нужна рыба, и он готов отдать лекарство за неё. А рыбаку лекарство ни к чему – ему нужны дрова. А дровосеку нужна шкура от охотника, а охотнику наконечники для стрел от кузнеца, и т.д. И вот пойди организуй-наменяй то, что тебе надо. А с деньгами всё становится гораздо проще: есть вещь, на которую меняется любой товар, и любой товар на них и любой участник общества у тебя их примет. Потому, что он знает, что ему всегда их обменяют на то, что нужно ему. И хранить тоже гораздо удобнее – не портится, и носить с собой легче: всегда знаешь, что куда бы ни пошёл, везде тебе на них поменяют то, что тебе нужно. Остаётся только о цене договориться. Но есть один подводный камень: с деньгами существует опасность порабощения людей при помощи них.
    Условно говоря, суть дела выглядит так: появляется кто-то, кто предлагает людям следующую схему: «Вот у вас тут неудобный бартер, а я вам предлагаю удобную схему с деньгами: всё меняется на деньги и деньги на всё. И я вам печатаю деньги, а вы ими просто ими пользуетесь. И меняете на них товары, и все счастливы...» И вот люди соглашаются, и он печатает им деньги. Вот только все остальные каждый свой товар добывает трудом, а он просто печатает, сколько ему надо, и покупает на них всё, что хочет. Захотелось хлеба – напечатал лишнюю банкноту, купил. Захотелось стадо коров – напечатал пачку, купил. Захотел дворец – напечатал стопку пачек, купил труд людей, которые его построят. И вот их он печатает-печатает, и денег становится всё больше и больше. И достоинство их, соответственно, становятся всё меньше и меньше. А он всё печатает.
    Обесценились банкноты с единицами – он переходит на печать с десятками. Обесценились десятки – он переходит на сотни. Ну и так, сколько чисел хватит. А люди работают-работают, и отдают ему столько своего труда, сколько, сколько никто из них заработать у других своим трудом не может. В итоге человек в поте лица пашет. трудом добывает рыбку из труда, а все их силы идут на то, чтобы кому-то одному без труда жилось лучше всех.
    Теоретически, схема может работать до бесконечности, но есть в ней одна ахиллесова пята: излишняя прозрачность махинаций. Люди заработали деньги, сохранили в них свои экономические права, положили их под подушку, а утром просыпаются – а там уже меньше, чем вечером было. Потому, что деньги обесцениваются, и то, что можно было на них купить вчера, сегодня уже не купишь. И всё то, что они недокупили, докупил мастер денег. Они задаются вопросом, почему, и понимают, что всё просто: их просто эксплуатирует тот, кто их контролирует, а его они не контролируют. И очень удобно наглядно видеть, сколько всего он себе присвоил: сколько хлеб стоил изначально, и сколько он стоит сегодня – вот вся эта разница и есть показатель украденного у них труда, который он постепенно из них выдоил.
    Поэтому терпеть такое дело долго не станут, и общество просто сбросит такого наездника. Причём, сделать это может вполне элегантным способом: оно просто откажется от его денег, и введёт свои, а он останется, как паразит, выведенный из организма и брошенный в непригодной для его существования среде.
    Чтобы оно этого не сделало, эксплуататору нужен закон, запрещающий кому-то, кроме него самого, печатать деньги. А для этого ему нужно заплатить тому, кто таковой может установить (т.е. взять в долю). И платить столько, чтобы и тому и самому хватило, и оставалось ещё и силовикам платить, которые будут такой порядок удерживать. И вот все нужные ему силы будут мотивированы на служение его интересам, и установится своеобразная иерархия, где кто-то честным трудом добывает копейки, а кто-то загребает себе столько, сколько нужно. И кто-то оказывается посередине между одним и другим, но чем ближе к «вари-горшочек-вари», тем больше возможность загребать. И чем больше одни гребут, тем меньше остаётся другим. И так и получится образ экономического АПГ.
    При помощи бартера так поработить нельзя – там работать надо за каждый размен. А здесь просто печатай больше нулей и удесетеряй своё богатство. Но долго существовать такая система не сможет, потому, что слишком уж нагло выглядит обман, и есть куда более жизнеспособные конкуренты. А где есть конкуренты, там неконкурентоспособные не проходят естественного отбора.

4.2. Деньги и налоги
    Выглядеть другая система может так: общество печатает какой-то объём денег, который ограничен и зафиксирован, и добавлять новые купюры к существующими в обороте никто не имеет право. Но оно вводит налоги, которые все должны отстёгивать тому, кто за всем этим следит. И налоги эти вроде как нужны, чтобы что-то строить на нужды общества, и содержать всякие нужные ему службы. А вот сколько из них действительно нужно обществу, а сколько нет, и сколько на это должно быть потрачено денег, а сколько уйдёт мимо кассы – это уже отдельный вопрос, до которого не все должны быть допущены.
    Короче, существует царь, который какой налог введёт, такой все платить и должны. И во дворец их с ревизией никто не допустит, так что разбираться, сколько конкретно и куда идёт, им доведётся разве что чисто гипотетически у себя дома на кухне. И если царь решит себе богатый дворец строить – значит, нужны налоги. А кому нужен дворец: одному царю только, или для престижа всего государства, чтобы послы из других стран видели, с каким обществом дело имеют – это уже быть мнения разные могут. Да и некогда после работы идти разбираться, куда там твои кровно заработанные идут – хочется идти отдыхать. И просто верить, что царю виднее, на что потратить. Ну или не верить. А просто думать: «Ну а какие ещё есть варианты? Убрать этого царя, поставить другого – ну так тот то же самое на его месте делать будет. Так уж лучше пусть этот будет – уже сытый, чем новый придёт голодный…»
    Ещё царь может брать налоги не только с простого люда, но и с производителей всякого товара. И брать с них причём гораздо больше. Но только большинству народа это как бы не интересно – ведь не с них же берут. А чужие проблемы их не интересуют. Вот только производители отыграются на повышении цен, и люди платят деньги, которые идут в казну. Просто большинство не воспринимает этого, как налоги – они думают, что это полностью реализация их собственной воли: выбирать, на что потратить. Просто выбирать им не из чего: все производители одинаково цену повышают (потому, как все налоги платят), и куда они не пойдут, везде эти налоги из своего кошелька покрывают (скрытый налог называется).
    В итоге человек может менять продукты своего труда на куда меньший эквивалент оного, и не понимать, что у него какую-то часть отдельно забирают. Он будет думать, что если везде цены примерно одинаковы, то значит, товары так и должны стоить, а значит, «так и должно быть». А когда человек не понимает, он и не возмущается, а когда не возмущается, этим можно пользоваться.
    Такая система более жизнеспособна. Но она не самым ярким образом иллюстрирует порабощение людей при помощи денег – в принципе, налоги можно изымать и в бартерной системе, просто это будет не так удобно. Более ярким будет другой пример, и он же будет ещё более жизнеспособный (т.к. ничто не вечно в этом мире), и с прогрессом цивилизации откровенный и простой вариант угнетения уступит место более сложному.

4.3. Деньги и законы
    Люди становятся образованными, интересующимися. Их уже царёвым велением не удовлетворишь. Нужна строгая отчётность, куда и сколько идёт – если не перед каждым, то хоть перед какими-то комиссиями, которые тоже перед кем-то вроде как отчитываются. И тогда уже схема эксплуатации применяется следующая: все налоги идут на госзаказы, а среди исполнителей проводится тендер, в котором побеждает не тот, кто лучший проект предоставит, а тот, кто самый большой откат выбравшему сделает. А стоимость оного он включает в смету проекта, деньги на который берутся из налогов.
    И вот приходит комиссия, и проверяет: налогов было потрачено столько-то, бюджет проекта такой-то – всё совпадает. Нарушений не выявлено, ну а то, что кто-то там кому-то из своего кармана в чужой карман перевёл – это «частная жизнь», в которую не надо лезть. А если кто-то всё имеющий хоть какую-то власть и захочет разбирать, то тогда ему платят за то, чтобы не хотел. Платят из денег, полученных с отката, стоимость которого тоже амортизируется на налогах.
    Законы (тоже за деньги) пишутся такие, чтобы ничего доказать было нельзя. Система устанавливается такая, чтобы никакой пост получить было нельзя, пока не за завяжешься круговой порукой со всеми, кто контролирует этот бизнес, и в итоге выстраивается иерархия тех, кто кормится за счёт этой схемы.
    В итоге суть получается та же самая: люди пашут в поте лица, а кто-то просто живёт за их счёт. И жить эксплуататоры могут и в разы, и десятки, и чуть ли не во сколько угодно раз богаче. И ничего люди сделать не смогут. Потому, что не спешит прислушиваться к их протестам система, у которой основной гешефт ничего не менять. И ни по каким законам они ничего добиться не смогут, потому, что не будет таких законов, которые бы реально работали. И единственный язык, который могла бы понимать такая система – это прямое действие, самым прямым образом объясняющее ей, что делать своё дело у неё не получится. Кровопролитие и беспорядки не обязательны; в принципе достаточно было бы того, что люди просто введут свои деньги, и начинают рассчитываться при помощи них друг с другом, лишая возможности АПГ высасывать из них соки.
    Что же произошло, если бы людям удалось, если хоть какая-то часть людей в такой ситуации начнёт печатать свои собственные деньги? Они выйдут из экономического рабства, и тогда либо хозяевам придётся умерять свои аппетиты, либо нагрузка на оставшихся увеличится. И тогда из последних ещё какая-то часть сможет не выдержать, и захотеть перейти в новую систему, со всеми вытекающими для оставшихся. И начнётся цепная реакция, и хозяева системы рискуют оказаться в положении выведенных из организма паразитов.
    Чтобы этого не допустить, системным апгшникам обязательно нужен закон, запрещающий печатать свои деньги (а в идеале и рассуждать даже об этом). И тогда человек будет оставаться рабом, и сделать ничего не сможет. В случае нарушения этого закона последуют аресты и суды от правовой системы, контролируемой деньгами. Слушать обвиняемых судьи не будут; будут только тех, кто контролирует систему. В случае, если нарушившие закон посмеют сопротивляться аресту, последует применение силы вплоть до кровопролития.
    Конечно, у общества могут быть и иные причины, по которым такие действия нельзя допускать, и у человека могут быть какие-то обязательства перед обществом, которые полностью нельзя давать сбрасывать со счетов. Но в АПГ основной причиной такого запрета будет именно такая. А всё остальное будет всего лишь предлогами, специально сфабрикованными, раздутыми, и притянутыми за уши, чтобы иметь повод не давать людям освободиться.
    Теперь мы знаем, что понятие «деньги» может означать радикально разные вещи: как защиту экономических прав и свобод, так и нападение на оные. И разница заключается в вопросе, что есть деньги: это часть системы, при которой система может контролировать тебя, а ты её, или где тебя могут контролировать, а ты её нет? И эти вещи по сути могут быть радикально противоположными, так что адекватным и сознательным людям нужны соответствующие понятия, при помощи которых можно будет выразить мысль о том, что допустимо, а что нет. И этот вопрос является вторым, который требует определения, прежде, чем разговаривать о деньгах. АПГ же системе, естественно, выгодно обратное: чтобы отдельных слов не было, и было только одно понятие –«деньги». И всё мышление подконтрольных им людей чтобы сводилось к дилемме: «деньги в нашем обществе нужны – деньги в нашем обществе не нужны».
   Разговаривая на таком языке, человек не должен иметь возможность чётко и вразумительно выразить свой протест: «Вы не даёте мне зарабатывать те деньги, которые нужны, чтоб человек бы свободнее, а не порабощённее!» Потому, что нет в новоязе АПГ слова для обозначения таких денег. Есть просто деньги, а на протест «Вы не даёте мне зарабатывать деньги!» будет ответ «Да кто-тебе не даёт?? Иди паши хоть с круглосуточно!»


5. Продолжение темы денег:
ДЕНЬГИ КАК ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

5.1. Какие бывают обязательства?
    Прежде, чем переходить к основной теме, следует более детально пояснить, что такое деньги. Потому, что сколько я не спрашиваю честной народ – постоянно такие странные ответы дают, на которых просто непонятно как строить конструктивное понимание. «Деньги – это обман», «деньги – это зло», «деньги – это ничто», «деньги – это всё», «деньги – это тлен», «деньги – это бумага», «деньги – это воздух», «деньги – это вода», и т.д. и т.п. – вплоть до одним говорящим ведомых смыслов слов, которые они употребляют.
    Нет, деньги – это не воздух, не вода и не земля, и не обязательно обман и не всегда даже зло. Деньги – это (в современном мире) обязательства. С тех пор, как они перестали быть монетой из ценного метала, и стали монетой из непонятно чего (или бумагой или цифрой на компьютере) – они перестали быть непосредственной материальной ценностью, и стали опосредствованной. Т.е. они могут быть сделаны из материала, который сам по себе ничего не стоит, но по ним кто-то обязуется что-то выдать, и это делает их ценностью.
    Если у вас есть что-то, что кто-то обязуется (всегда и стабильно) менять на это то, что представляет ценность, то это деньги. Эсли никто ничего на это менять не будет, тогда это действительно просто бумага, пиксели, и воздух из лопнувшего пузыря.
    Суть обязательств (условно говоря) заключается в следующем. Вот возьму я допустим, и напишу расписку «Обязуюсь выдать предъявителю сего кусочек золота» (таковой имеется у меня в кладовой), и отдам её вам. А вы взамен мне огород вскопаете. А по этой расписке вы можете прийти ко мне и потребовать золота в любой нужный вам момент, а можете обменять её кому-то на его товары и услуги. И тогда уже он пойдёт ко мне, и потребует то, что по ней полагается. И т.о, обязательства ходят в данном случае, как аналог ценного метала.
    Вы (теоретически) можете создать свои деньги. Написать расписку «Обязуюсь вскопать огород» (ну или что вы там можете). Кто-то обязуется выдать мешок муки, кто-то обязуется выдать рулон полотна, кто-то обязуется спеть и сплясать определённый репертуар, и т.д. (если законы общества позволят). Появятся разные валюты со своими особенностями спроса и предложения. И общество может использовать их все, и тогда у каждой будет свой курс и свои котировки в отношении других валют. А может выбрать в качестве основной какую-то одну, и тогда она получится, как единая для всего общества валюта.
    Обязательства в большинстве случаев выглядят вроде бы удобнее, чем, их материальные аналоги – зачем таскать тяжёлый кусок золота, когда можно носить бумажку с распиской о его гарантированной выдаче (про ещё более неудобные ресурсы и говорить нечего), но есть и обратная сторона медали. Обязательства могут быть разные: «Обязуюсь выполнить и гарантированно выполню», «Обязуюсь выполнить, но гарантировать нечем, кроме честного слова»; «Обязуюсь выполнить и собираюсь», «Обязуюсь, но не собираюсь выполнять», «Обязуюсь и думаю, что выполню, но не знаю, что не получится», «Обязуюсь и не знаю, выполню или нет, но изображаю уверенность, что выполню», и т.д. А ещё обязательства могут быть чистые или грязные. С этого и начнём.

5.2. Обязательства и выполняемость
    Суть разницы между чистыми и грязными обязательствами, условно говоря, в следующем. Допустим существует общество, в котором хозяин сундука с золотом обязуется выдать золота, хлебороб обязуется напечь хлеба, рыбак обязуется наловить рыбы, ткач обязуется наткать полотна, лекарь обязуется оказать соответствующий уход за больным, пастух обязуется пасти общий скот, танцовщица обязуется спеть и сплясать определённый репертуар, грузчик обязуется определённое количество времени таскать любые мешки, и т.д. И ещё, допустим, есть оратор, который обязуется красноречиво на площади защищать любые идеи, священник (за индульгенцию) обязуется отпустить любые грехи, а киллер обязуется убить любого, кого закажут. И вот, допустим, получается следующий расклад.
    Хлебороб может напечь заявленную норму хлеба всегда (земли вокруг много – обрабатывай сколько надо, а если в обществе ещё желающие найдутся, то для них соседние поля есть). А вот рыбы в пруду только на одного рыбака. Если в обществе появится ещё другой рыбак, который выловит её оттуда, то первый свои обязательства уже выполнить не сможет. Так что обязательства рыбака гарантированно выполнимы только в случае, если не появится конкурент. Если появится и тоже с такими же обязательствами, то выполнить оные сможет уже только один из них.
    Если кто-то не может выполнить свои обязательства, его обязательства никому не нужны. Если не нужны, он ничего на них не выменяет. Так что, либо он остаётся ни с чем, либо идёт искать себе другую работу. Поэтому у рыбака (и общества в целом) есть два варианта решения вопроса. Первый – рыбак с обществом этот момент как-то урегулирует (он обязуется поставить рыбы при условии, что её обществу не поставит другой рыбак, или право рыбачить закрепляется исключительно за ним). Второй – он решит этот вопрос при помощи услуг киллера (если появится конкурент, он просто его закажет, и снова будет вне конкуренции).
    В чём основная разница между первым и вторым подходом? В первом случае у общества есть возможность построить отношения на основе правды и справедливости, где кто какую пользу обществу приносит, тот столько вознаграждения в конечном итоге и получит. Каждый делает то, что ему больше всего подходит, и каждый меняет продукты своего труда на продукты чужого по наиболее справедливому для остальных курсу. И для всякого, готового справедливо трудиться на благо всего общества, всегда найдётся место под солнцем.
    В такой системе тоже может быть своя конкуренция, но другая, не такая. Например, если хлебороб будет завышать стоимость своего труда, и менять его продукты на чужие по невыгодному для остальных курсу, то у него появится конкурент, который предложит более выгодный курс. И тогда у первого не останется выбора, кроме, как подстраиваться под новые условия рынка.
    Второй хлебороб принесёт обществу пользу тем, что сделает жить всех более справедливой, и как минимум этим заслужит своё место под солнцем. И если тот, кто готов трудиться на более справедливых условиях, автоматически получит больше спроса, то нужны ли ему услуги киллера? Нет. Ищущие наживы конкуренты будут отсеяны условиями рынка автоматически. И если всё общество будет состоять из людей, которые сознательно востребуют наиболее справедливые предложения, и оно по схожему принципу сможет утрясти вопросы и с рыбаками, и со всеми остальными (насколько бы это сложнее ни оказалось), им не нужна деятельность таких элементов, как киллер, в принципе.
    Обязательства киллера будут никому не нужны, так что ему останется либо искать себе другое общество, либо подумать о смене профессии. Но допустим, он сдаваться не собирается. И тогда он сначала предлагает свои услуги рыбаку (говорит, «Почему ты должен умирать с голоду из-за конкурента? Он мешает тебе жить – убери его!») Затем подкатывает к хлеборобу. «Закажи, – говорит тоже, – конкурента. Он тебе честную конкуренцию создаёт, а зачем тебе честная? Вот ты убери всех конкурентов, монополию свою создай, и ломи цену за свои обязательства, какие захочешь. И все будут платить – хлеб-то всем нужен. А ты только мне отстёгивай, и пользуйся монополией. А  буду свою работу делать. Я буду при деньгах, ты будешь при деньгах. А они все будут нам платить. И будут платить столько, сколько мы назначим. Потому, что конкурентов у нас не будет!» И допустим, кто-то на его услуги соглашается.
    Кто-то из жадности, кто-то из нежелания решать с обществом сложные вопросы там, где (как он думает) можно всё решить проще. И вот где-то не остаётся конкурентов. Появляется монополия. Общество за неё начинает переплачивать. С этих денег оплачивается труд киллера. Киллер востребован. С заработанных денег он, возможно, оплачивает труд оратора, который должен продвигать нужные ему идеи в массы (сеять жадность, враждебность, дарвинизм). Превращать общество в потенциальных клиентов. Там и индульгенции окажутся более востребованными. А где все имеют возможность ими пользоваться (и верить в их действенность благодаря оратору), там и бояться прибегнуть к услугам киллера будут меньше.
    Итак, киллер в деле, его услуги востребованы. Размах деятельности постепенно расширяется, он со временем открывает свою фирму. Чем больше денег он зарабатывает (и поддерживает на полученные средства деятельность продажных ораторов и священников), тем больше он зарабатывает. А общество платит за всё это в общем деньгами, и в частности своими жизнями – тех, кто умирает из-за разборок с конкурентами, которых бы не было, если бы общество на такой путь развития не встало.
    В итоге киллер хорошо живёт. Тот, кто ломит монополию, тоже хорошо живёт. А все остальные живут плохо – вот насколько за их счёт живут те, кто приносят вред вместо пользы, настолько все остальные живут хуже. Что же случится, если в качестве основной валюты общество выберет обязательства киллера? Произойдёт (в общем и целом) следующая вещь. Если ты берёшь валюту киллера, значит, ты берёшь его обязательства. А если ты берёшь его обязательства, значит, ты за них заплатил. Просто так-то деньги не дадут. Ты должен их заработать. И если ты их зарабатываешь, значит, ты отдаёшь за них свой труд. Ткёшь им полотно, пляшешь-танцуешь для их развлечения, или ещё каким-то образом отрабатываешь получение денег. А когда ты уже отработал, ты терять свой заработок не захочешь. Тебе нужно его поменять на продукты труда других людей. И ты уже не заинтересован в том, чтобы эти деньги объявили недействительными. Ты готов защищать их действенность, и требовать их работы. По крайне мере до того момента, пока ты их все с рук не спустишь (ну т.е. найдёшь того, кому передашь эстафету интересов).
    Поэтому, если общество приняло в качестве основной валюты валюту киллера, и к ней привязало основную массу товарооборота, значит, все те деньги этой валюты, которые разошлись по рукам – это деньги тех, кто готов его поддерживать. Оправдывать его деятельность, и требовать, чтобы этот пузырь не лопнул. А что собой представляют эти деньги? Это показатель его успеха строительства своей империи, материалом которой являются пот и кровь, которые он выжал и высосал из общества. И поддерживая его систему, ты поддерживаешь эту деятельность – ту самую деятельность, в которой политический упырь выжимает из тебя в той ли иной форме твои жизненные соки.
    Понять эту вещь толком тебе, допустим, не дают, т.к. ораторы и проповедники изо всех рупоров засорояют тебе мозги своей пропагандой, учащей, что всё нормально. И они вещают, что так, в общем, и надо, и что вообще всё очень сложно, и чем больше их слушаешь, тем меньше вообще что-либо понимать начинаешь (работают за твои же кстати деньги). И если эта пропаганда действительно мешает тебе сообразить, в чём именно корень проблемы, то она, как грязь на лобовом стекле, которая мешает видеть, куда едешь. И эта грязь идёт в комплекте вместе с этими деньгами, и общей стоящей за ними системой, и без этой общей завязки она стабильно работать, в принципе, и не может. Вот это и есть грязные обязательства.
    Суть грязных обязательств в том, что они все построены на лжи, которая, если будет разоблачена, то все обязательства могут рухнуть. Чем они и отличаются от чистых, которым нечего скрывать, и вопросов с критикой которые не боятся. Потому, что, если обязательства построены на правде, они не рушатся от того, что являются прозрачными и понятными. А ложь нуждается в грязи, которая закроет все неудобные вопросы. И эту грязь принимающим ложь приходится потреблять вместе с этой ложью.
    Далее, киллер, не будь дураком, допустим, ставит, своё условие: если ему кто-то что-то сделает в связи с недовольством его деятельностью, то все его обязательства накроются медным тазиком. И никто уже по выпущенным им деньгам ничего не получит. А вот если ему ничего не будет, то все могут пользоваться спокойно его деньгами, и спокойно спать, положив их под подушку, зная, что утром они не превратятся в ничего не значащие бумажки. И чем больше он внедряет своих денег, тем больше желающих его поддержать.
    Допустим, обязательства киллера реальны: он заказ принял – он его выполнит. Никакого обмана в данном деле: «пацан сказал – пацан сделал». Но будет ли обществу от этого легче? Нет. Потому, что легче обществу только от обязательств, которые не только выполняются, но и не несут в себе паразитизма и грязи. Это третий вопрос, который следует обязательно выяснять в отношении денег. А теперь разберём, как это может быть реализовано в более реальном АПГ.
    АПГ диктует систему, в которой денег больше всего может иметь тот, кто приносит обществу более всего вреда, а те, за счёт которого вредители паразитируют, много их иметь не могут. И завести свои валюты им тоже не разрешают. Значит, они обязаны пользоваться теми деньгами, которые дают. Значит, уже обязаны быть резидентами системы, в какой-то мере заинтересованными в её продолжении. Это и есть форма антиправа. А обязательства система может выполнять – может действительно быть готовой обеспечить золотом все свои банкноты. Но как мы уже знаем, это ещё ничего не говорит.
    И обеспечивать свои деньги золотом (или чем там оно обязуется) АПГ тоже готово только при условии, что ему ничто не угрожает. А если кто-то посмеет бороться с той ложью, на которой держится вся система, то она бросит на него все свои силы (в комплекте с той поддержкой, которую она вымогает у своих резидентов). И никакой конкуренции менее грязных денег она не потерпит. По-хорошему не даст никак. А если кто-то попытается по-плохому (ну т.е. переворот), то даже в случае, если у него получится, то он должен знать (и все должны это знать), что если система рухнет, то все её обязательства станут недействительными.

5.3. Обязательства и невыполняемость
    Теперь мы знаем, что выполняемость обязательств ещё не делает их чистыми. Настала очередь не упустить тот момент, что помимо выполняемости может быть ещё не выполняемость.
    Почти всякие обязательства имеют риск (по разным причинам) быть не выполненными. Если я обязывался выдать кусок золота по расписке, то это ещё не всегда означает, что вы за неё его получите. Сегодня у меня золото есть, а завтра нет, или наоборот: золото есть, а меня нет – умер, а золото закопал неизвестно где. Ну или слух пустил, что умер, а сам уплыл за море, обменяв перед этим вырученные за обязательства ваши товары и услуги. И это тоже часть особенностей, влияющих на котировки валюты. Но это не единственная проблема, а есть ещё и другая.
    Допустим, пять и плясать кто-то может, сколько ему надо будет, а кусочков золота у меня всего десять. Это значит, что таких расписок я могу написать тоже всего максимум десять. И вот я написал допустим, пять таких расписок с числом «1», и одну расписку с числом «5», и получил по соответствующему курсу от вас нужные мне товары и услуги.
    Допустим, со временем вы привыкаете к тому, что бумажки можно менять на товары и услуги друг друга, а золото по ним получать не ходить. А зачем ходить-менять, когда можно непосредственно менять их напрямую друг другу по цене золота, и экономить шаги? Если на них тебе всегда всё поменяют, то зачем ещё что-то нужно? Главное знать, что их всегда отоварят, и тогда можно ни о чём не волноваться.
    Это такая отдельная ценность: иметь некие бумажки, которые всегда тебе отоварят, и ни о чём другом больше не думать. Зачем думать о чём-то другом, когда можно все мысли сфокусировать на одном: где достать этих бумажек как можно больше? Ты вот думай, и трать время на ходить-менять, а сосед твой будет думать, только как заработать их как можно больше.
    И вот, допустим, со временем никому не становится никакого дела до того, что за этим стоит. Никто вообще не смотрит на слова «обязуюсь выдать золото», а все вы смотрите только на цифры. Бумажка с цифрой «5» в пять раз дороже, чем с цифрой «1», и больше вам ничего не интересно. Называется обывательство. И тогда мне приходит в голову «гениальная» мысль: а не написать ли мне пустых расписок на привычной всем бумаге с привычными всем подписями, только без слов «обязуюсь выдать золото»? Просто красивые бумажки с цифрами. Такие же, как и раньше, и так же в ходу, и так же обеспеченные ценностью ценностью привычки и удобства, за которые все держатся.
    И вот пишу я их уже не в пределах цифры десять, а столько, сколько мне надо.  И в связи с этим гуляет в нашем обществе, допустим, целая куча моих бумажек с цифрами 1, 5, 20, 50, 100…, и за каждую из них я с вас что-то поимел. Чем это чревато для вас? Тем, что сколько я получил лишнего, столько вы недополучили нужного, и насколько я стал за ваш счёт богаче, настолько вы все стали беднее. Моя хата ломится от всякого добра, а ваши холупы пусты (как и ваши животы). А все продукты вашего труда идут мне. А вам остаются крохи, которые нужны, чтобы совсем с голоду не умереть, и продолжать работать, чтобы кормить меня, аппетиты которого растут вместе с моим богатством.
    Вы не можете знать, насколько я вас обобрал, потому, что вокруг вона сколько валют ходит – поди-разбери, в какой из них какая причина. И одни меняются на другие, курс то и дело скачет, один говорит одно, другой другое (те, кто толком ничего не знают, вообще любят много говорить). Да и чтобы понимать, что должно быть, нужно иметь возможность сравнивать, а вам, допустим, сравнивать не с чем – у вас есть только такая система, какую я построил. Откуда вам знать, как бы вы жили в другой системе, где, допустим, не было бы меня?
    Чтобы такие вещи понимать, нужно анализировать всю причинно-следственную зависимость. А обыватель заниматься этим не любит. Обыватель любит одно: смотреть, на какой бумажке больше цифра, и хотеть эту бумажку. Его понимание дела сводится к тому, что бумажки с цифрами – это хорошо, и что чем больше сумма этих цифр, тем лучше, и всё, что ему надо – это заиметь как можно больше таких бумажек. И если для этого надо в поте лица работать и вертеться, значит, надо работать и вертеться. Если мешают конкуренты, значит надо расталкивать конкурентов. Если для этого надо думать не о морали, а о выгоде, значит, думать только о выгоде. Но продолжать бежать к этой цели – иметь как можно больше бумажек. И вот его мысль бежит по этой дорожке, как лошадь с шорами, а деятельность крутится, как белка в колесе, чтобы везти на себе весь созданный моими потребностями балласт общества.
    Кусочков золота у меня меньше не стало – наоборот, я не только не растратил их в такой системе, но и отбил всё то, что пустил в ход. И сверх того, добавил к ним всё то, что сумел благодаря ей выгрести из ваших закромов. И всё золото, какое ещё у кого было или в недрах земли добывается, постепенно тоже пришло ко мне. И если кто-либо из вас придёт ко мне с моими расписками, и скажет «продай золото» – я ему продам. По номинальному курсу, один к одному, в соответствии с цифрами, нарисованными на моих бумажках. Так что мне не надо уплывать за море – мне и тут хорошо. А вот вам, кстати, то одному, то другому, оказывается надо. Потому, что вы в нехватке, вы голодные и злые, и вы не понимаете, в чём истинная причина вашей злости, и злы на всё подряд. Но вы знаете, что чтобы хоть что-то в этой жизни поиметь, надо с кого-то ободрать (потому, что иначе не получается), и тот, кто не делает этого, остаётся вообще в этой системе ни с чем. А кто делает – ноги в руки, и бегом подальше, пока не догнали.
    И вот вы постоянно заняты попытками отнять друг у друга последний кусок хлеба, и постоянно норовите не выполнить обязательства (которые у вас есть, а меня, кстати, нет), и что-то с кого-то поиметь, и смыться. Так что валюта моя самая крепкая и стабильная, а ваши не аккредитованы соответствующим доверием. И вы это знаете, и постоянно оглядываетесь на мою, и по ней ровняетесь во всех котировках.
    У моей валюты проблемы могут быть только, если вы все сразу все придёте и принесёте все мои расписки скопом. И заставите меня по ним по всем заплатить. Вот тогда мне не хватит никакого золота, чтобы обменять на него их (и не хватит ровно столько, сколько был весь мой гешефт, включая всё то, что уже успел прожрать и про…). Только все разом вы никогда не придёте, потому, что, во-первых, вы обыватели, а обыватели сочетать инициативу с организованностью не любят. А во-вторых, с чего это я должен вам за них выдавать золото? На них что, написано «обеспечено золотом»? Так что я не дурак, я купил и посадил на цепь злющих псов, и когда вы пойдёте ко мне всей толпой, я их спущу с цепи, и хрен вы у меня по двору от калитки до крыльца дойдёте. Имею, как бы, право – нечего заявляться туда, куда вас не приглашали. Псы у меня откормленные, прикормленные, и всё это за ваши же средства. Так что покусают вас, считайте, тоже за ваш же счёт.
    А вот тем, кто мне нужен, я золото продам. И не только золото. И они станут частью системы со стабильной валютой, со всеми вытекающими из этого преимуществами. А они будут за привилегию отовариваться у меня, служить мне, охраняя меня от вашего недовольства.
    Разумеется, иметь волюту, на которой не написано «обязуюсь выплатить золото» должно быть исключительно моей привилегией в обществе. Другого конкурента я не потерплю. Потому, что если такой появится, то я недостригу с вас только, сколько сумеет настричь он. Так что если такой второй нарисуется, то война, и без вариантов (а когда паны дерутся, у холопов чубы трещат). Так что если хотите иметь чубы в целости, помогайте мне следить за тем, чтоб проблемный конкурент не появился.
    Такова примерно схема «валюта не обеспечена никакими честными обязательствами». И теперь мы знаем, что, если кто-то напечатал денег больше, чем способен отоварить, это не обязательно халатность и не бездумность, а может быть результат очень продуманной и успешно реализованной политики. А бездумность в некоторых случаях если и имеет место быть, то только со стороны тех, кто ему это позволил.

5.4. Невыполняемость обязательств, как возможный мировой стандарт
    Допустим (ну чисто гипотетически, конечно же – откуда же в цивилизованно мире такое может быть?), что хочет правительство некой страны быть правительством самой сильной, самой лучшей, и единственно достойной в мире державы. А все остальные (правительства) чтобы им завидовали, а местные патриоты чтобы гордились, и молились на них за это (это самоцель такая). И лучшей чтобы за счёт того, чтоб их страна жила богато, а остальные обязательно бедно. Для этого они начинают жрать другие экономики и жиреть сами.
    Как это сделать, мы уже примерное представление имеем – печатать свои деньги, которые не обеспечены никакими честными обязательствами, и менять их на товары и услуги других стран. Другие будут нищенствовать с макулатурой, а эта страна беситься жиру.
    Товары и услуги – это не обязательно хлеб: хлеба страна-гегемон себе напечь и сама может. Это рабсила. Это покорность правительств других стран. Это территории, на которых она должна иметь право размещать, что ей нужно, и добывать, что ей нужно на нужных ей условиях. Другие народы будут работать, а народ этой страны грести весь жар под себя.
    Рабсила может быть простой и элитной. Простая может как ехать обслуживать жителей той страны на их земле, так и на своей работать – построили им завод, и давай производить товары для неё (получать, естественно, копейки, в сравнении с тем, что рабочие гегемона у себя получают). Элитные работники – это мозги, которые поедут работать в ту страну. Лучшие умы будут делать лучшие технологии, а гегемон им платить свою валюту. У него будут лучшие технологии, а у бананастана, кроме рецептов выращивания бананов, ничего не будет. Правительства подконтрольных стран будут проявлять лояльность к режиму. Им за это тоже будут платить. Валютой той страны. Только есть одно но: как мы уже знаем, всех этих бумажек, которые во вне крутятся, рано или поздно станет так много, что гегемон их никакими товарами и услугами обеспечить не сможет. Так что пускать их обратно в страну он уже не может. Появляется необходимость следить, кто и сколько ввозит, и, если вдруг покажется, что кто-то везёт слишком много, его начнут щемить. Так деньги разделяются на внутренние и внешние.
    Для внутренних денег свои условия (они могут быть такими, как я описал в предыдущей статье), а для внешних отдельно свои (как я описал здесь). Внешние превращают другие страны в экономических рабов этой, а внутренние, выстраивают свою отдельную внутреннюю пирамиду. Чтобы сломать гегемонию этой общей пирамиды, все остальные страны должны собраться вместе, и предъявить ей её валюту. Но если кто-то это попытается организовать, он столкнётся с военной мощью. Ну или ему организуют революцию – при наличии соответствующей агентурной сети (это тоже такая форма военной мощи) это вполне реально. Ну и денег, разумеется, тоже.
    Военная мощь держится на передовых технологиях, технологии на выкачивании лучших умов (чем больше выкачают, тем меньше их останется делать противотехнологии), выкачка умов на деньгах, а гегемония валюты подпирается опять же военной мощью. Достаточно сложный в строительстве замкнутый круг – как же его можно реализовать? А вот тут как раз и проявляется фактор обывательства.
    Если мир состоит из обывателей, как организм из воды, то всех можно заставить стоять перед всем этим порядком на задних лапках и вилять хвостом. Для этого надо просто сделать так, чтобы валюту этой страны все хотели, и все на неё ровнялись. А за счёт чего её все должны хотеть? А за счёт того, что на неё можно было купить что угодно в любом конце света, а на тугрики бананостанов только бананы в них самих. И тогда все захотят иметь валюту гегемона, потому, что с ней удобнее.
    Валюта гегемона не обеспечена золотом, но она всем нужна. А валюта бананостана обеспечена, но не нужна никому. Потому, что она сегодня обеспечена золотом, а завтра в стране переворот, и те, у кого окажется золото, начнут печатать новую валюту, а от старой откажутся. А военная мощь гегемона за так просто неизвестно куда не денется – она всегда при нём. И сокрушить её не так просто, как сделать революцию в бананостане. И волюта гегемона нужна всем, потому, что нет другой такой же, которая была бы столь стабильна.
    Допустим, в бананостане килограмм бананов в пересчёте на курс валюты стоит в несколько раз меньше, чем в стране гегемоне. Но и зарплаты-то там в десятки раз ниже. И жизнь там должна стоить дешевле, потому, что рабочим надо что-то есть, чтобы были силы работать дальше. И вот стОят бананы там ровно столько, сколько надо, чтобы рабочему хватило денег прожить, и ещё осталось совсем чуть-чуть сверх этого, чтобы жизнь хоть какой-то интерес имела. А в стране гегемоне свои пропорции, и свои меры того, что можно себе позволить на свои зарплаты. И если житель из страны гегемона поедет в бананостан тратить свои накопления, то он там себя будет чувствовать королём. А если житель бананостана поедет в гегемон со своими накоплениями, то он там нищий. А вот когда он там устроится на работу, и будет получать тамошнюю валюту, он станет королём по меркам той страны, из которой приехал, а там просто обычным человеком.
    И вот он работает у себя в бананостане, не покладая рук, и копит на то, чтобы ему поехать в гегемон и там работать. И когда накапливает, едет, снимает там каморку и устраивается слугой у кого-то. Получает меньше, чем местные жители за такую работу, но гораздо больше, чем на родине, и всё равно оказывается богаче, чем был раньше. И больше ему ничего не надо. Он и так всем доволен. Всю жизнь работает, производит какие-то товары и услуги, а получает взамен самый минимум  товаров и услуг от этого мира. Значит, кто-то за него получает максимум.
    Чтобы заставить шестерёнки этого механизма работать в обратную сторону, ему надо собрать бананов у себя на родине, и везти в гегемон продавать по тамошним ценам, составляя естественную конкуренцию, и восстанавливая баланс справедливости. Только ему этого, во-первых, не позволят, а во-вторых, обыватели такими категориями не мыслят. Они, как лошадки на ипподроме, бегут с шорами на глазах по предусмотренной дорожке, и ничего иного видеть не хотят. И вот за счёт такого (и много какого ещё) обязательства общество и мир постепенно приходят к тому, чтобы богатые богатели, а бедные беднели.


6. Новая тема:
ЧТО ТАКОЕ КОНКУРЕНЦИЯ

        Многие думают, что конкуренция – это безусловное продвижение общества вперёд, где кто делает лучшее предложение, тог и получает спрос, а кто не может, уходит с рынка. И наверное, так оно где-то и работает, но только не в АПГ. В АПГ конкуренция – это нечто совсем иное.
    Задача АПГ держать человека бедным. Потому, что только так он зависим и готов на всё ради небольшой подачки с барского стола. А как этого добиться? Приходить регулярно и забирать у народа бОльшую часть того, что он заработал? Это опасно. Более безопасный способ заключается в том, чтобы просто контролировать, сколько ты можешь заработать.
    У тебя вроде бы ничего напрямую не отнимают, но много заработать у тебя не получается. И куда бы ты не сунулся, практически везде так (кроме некоторых очень редких мест, куда практически не протолкнуться). Не получается много заработать – ты беден. Всё, основная задача решена. Остаётся только сделать так, чтобы ты не понимал, кого в этом винить. Вот одним из способов это сделать является конкуренция.
    Бывают такие виды конкуренции, которые выглядят примерно так. Представьте себе стоячего таксиста, который ничего не делает, а только целый день курит возле машины. И один раз в день, от силы, отвозит одного клиента куда-нибудь втридорога. А рядом с ним целую компанию таких же, которые, как он, тоже стоят, и курят в ожидании того, кто не знает истинную цену поездки и готов отвалить огромную сумму за подвоз до почти рядом. И у них целая очередь между собой, кто следующим за кем подвозит следующую жертву.
    В частности потому, что их очень много, а клиентов мало, каждому приходится ломить цену такую, чтобы за один раз окупить целый день простоя. Снизить цену никто из них не может, потому, что тогда его работа станет вообще просто не рентабельна. И получается, что каждый клиент платит уже не за подвоз, а за целый день работы. Чем выше цены, тем меньше клиентов, а чем их меньше, тем выше цены. Круг замыкается, и в поисках выхода таксисты вынуждены применять свои приёмы обмана клиентов, чтобы максимально поиметь с каждого новичка по полной. Кто не применяет обман – тому работа становится нерентабельнее других, и он уходит с точки.
    Возникает вопрос: кому это выгодно? В принципе, никому. Это пример бессмысленной неорганизованности и несознательности общества. А теперь представьте, что всё государство будет устроено по такому принципу.
    Новые технологии поднимут возможности производства на невиданную ранее высоту, и все производства работают на полную мощность. Куча народа занята на производстве – перепроизводство товаров огромное, огромная конкуренция в области их сбыта на рынке, и огромное количество неликвида, который приходится уничтожать.
    Неликвид появляется от того, что ограниченные в средствах люди просто не могут себе позволить его купить. А не уничтожить нельзя: если его просто раздавать в качестве благотворительности, это снизит покупательскую потребность в дальнейшем отоваривании. Огромные усилия привлекаемых со стороны специалистов, призванных заставить потребителя отдать предпочтение именно данному производителю, и огромная конкуренция среди них. И всё это тоже оплачивается из бюджета предприятия.
    Все трудятся в поте лица, куча противонаправленных усилий и аннигилирующей работы. И всё стоит очень дорого, потому, что в стоимость каждой вещи включены все эти усилия по её реализации на рынке, которые должны быть оплачены. А зарплаты совсем не большие (хотя бы потому, что рентабельность каждого производства минимальная, и всё посчитано до копейки). Предприятие просто не может себе позволить платить сотрудникам высокую зарплату. И каждому приходится много работать, чтобы заработать на каждую нужную ему вещь, и отсюда невысокая покупательская способность. В итоге каждый тратит огромное количество усилий, чтобы заработать деньги, на которые он сможет купить небольшую часть продуктов труда других, а то, что не купит, пойдёт в утилизацию.
    Возникает вопрос: кому это нужно? Экономическому АПГ. Если хозяева системы наладят экономику, при которой люди работают минимум, они получают максимум, люди станут максимально независимы. Не получится мотивировать их на нужные действия, предлагая им то, что тем нужно. Т.к. всё, что им будет нужно, у них и так будет минимальными усилиями. Поэтому нужен специальный вид конкуренции – апгшной, при которой все усилия людей аннигилируются действиями конкурентов. И эта борьба выматывает столько сил, что на остальное их просто не остаётся. В т.ч. на размышления о том, почему так устроена система.
    Все попытки энтузиастов что-то рационализировать должны разбиваться об административные барьеры и непрошибаемую стену непонятливости и нерадивости стоящих за ними представителей системы. А бежать, как белка в колесе, пожалуйста – все колёса открыты, залезай в любое.
    Большое количество лишних рабочих мест. Работа на добыче материалов, производстве, работа в магазинах, на складах, на транспорте, доставляющем рабочих до места работы. В обслуживании оборудования, на производстве обслуживающего оборудования. Работа в охране, на переработке и утилизации, на свалке. Можно работать дизайнером в рекламе, мерчендайзером, бухгалтером. И т.п., куча работы по обеспечению процесса перепроизводства и уничтожения. И своё место обязательно для безработицы. Её нужно ровно столько, чтобы устрашать всех нелояльных к системе, что если ты не хочешь бежать с высунутым языком, то у тебя не будет денег, а значит, ты не можешь прокормиться. Прокормиться ты можешь только через работу, получить ты её можешь только либо у самой системы. Чтобы получить, нужно думать о том, как получить, а не как бороться с системой.
    Ну и что, что энное количество твоих усилий идёт впустую (вместе того, чтобы напрямую течь в карманы хозяев системы, как это было в прошлые века). А у хозяев может и так всё есть (по крайней мере то, что можешь дать им ты). Не нужны им твои дешёвые продукты. У них свои есть, дорогие и в нужном для них количестве. Вместе с теми, кто их для них производит. Им нужна земля для своих угодий, а она в этом мире не резиновая. И производить её ты не можешь; можешь только продукты свои с неё получать. А значит, ты бесполезен. А значит, от тебя ничего не требуется, кроме, как быть бедным. И всю ненависть выпускать на конкурентов.
    Не было бы АПГ, ты бы мог быть богаче, а благодаря ему только бедным и зажатым.


7. ЧТО ТАКОЕ БЕЗРАБОТИЦА?

7.1. Причины безработицы
    Экономисты могут привести много причин, по которым в обществе может возникнуть безработица. Например, человек уволился со старой работы, подыскивает новую, в этот период он временно без работы. Или работа привязана к сезону, и когда не сезон, человек без работы. Ну или производители перестарались, перенасытили рынок предложением, и временно он не нуждается в новой продукции, а они (временно) не нуждаются в услугах своих работников. Всё это и много чего ещё может быть в разных видах общества, но в АПГ может вид безработицы, который может быть только в АПГ. и про этот вид конечно же ни один апгшник ничего расскажет.
    Суть апгшной безработицы проста: если у человека нет работы, ему не на что жить, а когда человеку не на что жить, он на всё готов. А это можно отдельно использовать.
    Можно заставить человека работать за копейки. Можно заставить делать работу, на которую он бы в иных условиях никогда бы не согласился. Можно что-то вымогать за возможность устроиться на достойную работу. В общем, целая куча возможностей для одних процветать за счёт других. И насколько кому-то лучше, настолько другим хуже – это и есть основной двигатель апгшной экономики.
    Работа в АПГ – это тоже область отъёма естественных прав. Через дефицит работы можно сделать людей рабами. При этом не было бы АПГ – не было бы дефицита, и можно было бы спокойно жить и работать. А благодаря АПГ он будет, и изменить это оно просто так не даст. И всё это будет выглядеть не прямым порабощением, а вроде как каким-то стечением обстоятельств, в которых непонятно кто виноват (по крайней мере, пролам не понятно). И объяснять бесполезно – никому не интересно ничего, кроме как работу найти и отвернуться. И что-то организовать крайне трудно. И всё, что для этого нужно – просто искусственно создать дефицит работы.
    Как же создать дефицит работы, чтобы он появился там, где его по всем законам природы просто не должно быть? Ну вот, например, живёт общество, где один печёт пирожки, другой шьёт одежду, третий строит дома, и т.д. – количество работников каждой профессии соответствует потребностям общества. Появляется новый человек, значит, появляется лишний рот, который хочет есть, лишнее тело, которое требует одеваться, крыши над головой, и т.д. – спрос на каждый вид товаров и услуг соответствующим образом увеличивается.
    Если этот человек пойдёт работать продавцом пирожков – увеличит предложение в данном сегменте рынка, пойдёт портным – увеличит там, и т.д. Конкуренция в выбранной им области чуть возрастёт, и следующему человеку уже будет невыгодно идти в неё – он пойдёт в другую, следующий в третью, и т.д. И в конечном итоге спрос с каждым новым человеком на всё увеличится ровно на столько, насколько он увеличивает предложение в своей работе, и соотношения спроса и предложения всегда будет примерно равное.
    Это как уровень воды, который во всех соединённых между собой водоёмах автоматически стремится к выравниванию. И если хочешь, чтобы в каком-то месте стало выше или ниже, чем ему естественно быть, надо как-то искусственно воздействовать. Так и с безработицей – в некоторых случаях её можно создать только искусственно, и АПГ этим не гнушается. Так как же заставить людей стать безработными?
    Первый вариант – автоматизация производства. То, что раньше делалось бОльшим количеством работников, теперь делается меньшим. А лишние пошли вон. Куда пошли? В никуда. Для них нет работы. Вся работа уже занята. Ну так может тогда перераспределить работу на всех так, чтобы то, что делалось большим количеством трудового времени, делалось меньшим, а работы точно так же на всех бы хватило? Нет. Это не выгодно апгшным хозяевам. Потому, что тогда они ничего не выиграют, если осчастливят одинаково всех. А здесь они отправят на обочину жизни людей, которые хотят есть, а есть им не на что. И в обществе было два класса: богатые и обычные, а становится три: богатые, обычные, и нищие. Обычные теперь держаться за места, и готовы ради их сохранения лебезить перед верхними (т.е. относительно своего предыдущего положения они куда более уязвимые). А нищие перед ними, как они перед хозяевами – готовы всё выполнить за копейки, только закажи.
    Что-то стало похуже в положении «средних», а что-то получше. Но в положении нижних всё стало только хуже. Зато, насколько хуже стало нижним, настолько лучше стало верхним – они теперь как бы ещё на ступень выше. Они господа господ. И они устанавливают правила. Это и есть апгшный момент. Не было бы соответствующих этому законов и порядков – можно было бы организовать более справедливое общество. А именно благодаря им никто не позволит это сделать. И хозяева системы сделают всё для того, чтобы это положение не упустить.
    Казалось бы, технический прогресс должен вести общество ко всеобщему процветанию. Но в АПГ всё наоборот – любая перетряска приводит к тому чтобы верхнее стало ещё выше, а нижнее ещё ниже.

7.2. Ещё одна причина безработицы
    Второй вариант – автоматизации не случилось, но безработица хозяевам системы всё равно нужна. И если постараться, то можно создать безработицу и на ровном месте. Выглядеть это может (условно говоря) примерно так. Работы нет, потому, что никто нигде не требуется. Товаров достаточно – витрины ломятся, а потому новые работники вроде как и не нужны. Вот только витрины ломятся, но товар мало кто покупает. А мало кто покупает потому, что денег почти ни у кого нет. А денег нет потому, что работы нет. И витрины ломятся только поэтому, а не потому, что перепроизводство. Были бы деньги – раскупили бы всё, и создали спрос на новое предложение, и появились бы вакансии на новые рабочие места, но… Почему-то всё работает в обратную сторону: нет работы – нет денег – нет спроса – нет вакансий – нет денег.
    Вот витрина с пирожками, вот витрина с платьями, вот дома выставлены на продажу. Всего полно, бери - не хочу (ну в смысле не могу). Только ходи и глазами пожирай. А если нет денег на пирожки – жри траву. Нет денег на новую одежду – одевайся в листья. Нет денег на дом – живи в шалаше. И работай за копейки. Если вообще подвернётся работа. А чтобы найти её – обегай все пороги.
    И вот обегает человек порог за порогом, и думает «А ведь если бы все эти силы был бы направлены на полезную работу! Вот пирожки бы пёк и продавал – сколько бы напёк! И стоили бы они дешевле. И одежду бы себе купил, и она бы тоже стоила дешевле, потому что её тоже кто-то шил вместо того, чтобы пороги обегать. И на дом бы себе накопил, потому, что она бы тоже как пирожки расходилась. И было бы всё дешевле, потому, что спрос был бы больше, и спрос был бы больше, потому, что всё дешевле. Но… почему никто не может так сделать?»
    Вот только никто так сделать не хочет, а сам он не может печь пирожки. Потому, что мука дорогая, а начинка ещё дороже. А купив её задорого, ты продавать пирожки задёшево не сможешь. Да и вообще не сможешь. Потому что зачем на улице покупать у непонятно кого пирожки, когда можно пойти в солидный магазин, и купить с цивильной витрины? И с платьями всё примерно то же самое, и с домами. И со всем остальным то же. Остаётся только на работу если устроиться, где тебе материалы предоставят, а ты только пеки и зарплату получай. Да вот только заняты все места.
    Ну тогда может материалы производить?  Тоже нет. Это почему-то запрещено. Или налогами обложено такими, что не потянешь. Или без разрешения тебе их так просто добывать не позволят, а условия разрешения такие, что за так просто его не получишь. Ну или просто вся земля, на которой их добывают, принадлежит кому-то, кто за просто так на ней работать не даст. Только на своих условиях. А условия такие, что паши на него за копейки. А весь основной доход ему идёт.
   Почему за копейки? А потому, что куда ты денешься, когда всё равно другой работы нет? Соглашайся на те условия, которые предлагают, или иди жри траву.

7.3. Вялотекущая безработица
    Возможен ещё такой расклад: есть целая куча работы – газета пестрит объявлениями. Потому, что она никому не нужна. Потому, что это работа типа ходи и продавай всем пирожки. Не стой и не жди, когда раскупят, а ходи и предлагай сам. Потому, что это такие пирожки, которые не из нормальной муки, а из непонятно какой травы. И никому они не нужны (по крайней мере тем, кто уже хоть раз их попробовал). А ты ходи и ищи тех, кто ещё не пробовал. Изголяйся. Впаривай. Приставай ко всем. Предлагай купить. Надоедай. Тебе в ответ будут плеваться, а ты утирайся и дальше крутись.
    Напрягайся изо всех сил, чтобы заработать свой кусок хлеба (не из муки тоже, кстати – ты поди-обеги все доступные тебе магазины и найди, где тебя не обманут и не впарят траву). А вот настоящими пирожками торговать, да с добрым именем бренда – это уже привилегия для «избранных». Есть работа для людей, а есть работа для лохов. Работу для людей в АПГ просто так не найдёшь.
    У работы с пирожками из травы тоже будет свой хозяин. Он тоже крутится – в том смысле, что постоянно нанимает взамен старых новых работников, которые его работу ещё не пробовали. И он им впаривает, какой высокий заработок у них будет с продажи каждого мешка пирожков. Это похлопотнее, чем иметь качественную пекарню с держащимися за своё место сотрудниками. У хозяев тоже бывают свои блатные места, и свои лоховские. Но свой кусок хлеба такой хозяин всё же имеет, и не из травы. Потому, что он не раскошеливается на качественные материалы. Он просто берёт копеечную псевдомуку, нанимает пекаря и ищет на псевдопостоянную работу продавцов, которые из кожи вон лезть и придумывать, как это всё реализовать.
    В итоге человек изматывается, устаёт, и уходит разочарованный. На смену ему приходит новый со свежими силами, и эстафета самовыжимания начинается заново. Так определённый класс людей максимальными усилиями зарабатывает самый минимум из того, что могли бы иметь (и кстати, принося самый минимум пользы обществу из того, чего могли бы). Так куда же идут их усилия? А идут они, во-первых, непосредственно в карман их хозяину, который благодаря им делает деньги из почти воздуха (ну т.е. травы). А ещё они помогают зарабатывать деньги тем, кто производит нормальные пирожки.
    Дело в том, что, есть пирожки для людей, а есть пирожки для лохов. И если нормальных пирожков мало, значит, доступ к ним – это привилегия для избранных. Для тех, кто может себе это позволить. А за привилегию надо платить. Значит, стоить они будут дороже. Значит, зарабатывать на них хозяева предприятий будут больше. И когда хозяин предприятия с травяными пирожками крутится, впаривая свою продукцию, он куда большими усилиями зарабатывает меньше, чем тот, кто не крутится, а спокойно торгует нормальными пирожками. Т.е. повторяет в определённом смысле ту же схему, что и у того со своими сотрудниками – те, кто над ним, имеют возможность делать лишние деньги из воздуха за счёт него. Вот куда уходят в конечном итоге усилия тех, кто из кожи вон лезет в условиях апгшной безработицы.
    Не хочешь продавать псевдопирожки? Ну иди паши землю тогда – туда, где нормальную муку производят. Но только тоже за копейки. И там, где ткани ткут, и там, где стройматериалы производят. Люди работают за копейки, а кто-то присваивает себе всё то, что они недополучают. Богатые богатеют, бедные беднеют. Называется капитализм.
    Работа вроде бы и есть (иди – не хочу), но в то же время нормальной работы нет. Это такая форма безработицы. И это не «недоработка» системы, которую «власти должны поправить – на то и они и нужны». Потому, что это только мнение пролов, что они на это нужны. А мнение пролов в АПГ никто не спрашивает. Мнение же хозяев системы совсем иное. И ничего они «поправлять» не будут. Потому, что это результат целенаправленно и успешно проделанной работы, долго и поэтапно приводящей общество к состоянию, когда на ровном месте у него появляется стабильная проблема с безработицей. И эта безработица начинает работать так, как нужно хозяевам. И за так просто обойти эту запруду они позволят. Не для того запружали.

7.4. Апгшный гешефт безработицы
    Суть апгшной безработицы – человеку гораздо большими усилиями достаётся то, что могло бы доставаться гораздо меньшими, если бы сделать сброс всего и начать строить общество с нуля. Но таких условий ему никто не даст. Хозяева делают всё для того, чтобы держался именно установленный ими порядок.
    У тебя нет прав за так просто заработать деньги. Если ты хочешь работать, ты должен за это платить. Не просто платить, чтобы есть, а платить, чтобы только ещё работать ради того, что бы есть. Работа в условиях капитализма – это привилегия. Но прол-то думает «Это не система мне кислород перекрывает. Это какой-то сложный процесс, который непонятно отчего так получается. Надо учиться, изучать экономику, а мне неохота. Да и денег образование стоит. А у меня нет. Надо сначала заработать, накопить на учёбу, если по уму всё делать. А потом уже…» И вперёд, крутиться, как белка в колесе.
    И вот настаёт время стричь гешефт для хозяев. Допустим, кому-то из них потребовалась почка для операции. Тебе вариант: не можешь денег заработать – иди вырезай себе почку и продавай. Никто не приходит с дубинками не требует «отдавай или хуже будет». Человек сам идёт и отдаёт. И думает, что это его собственное решение, а не вынужденное системой. И у него даже принципиального желания ничего не отдавать этой системе нет. Потому, что не понимает, кому отдаёт. Он, как насекомое, которому можно лапку оторвать и отпустить. А потом через минуту снова в руки взять, и оно спокойно поползёт по руке, не пытаясь её жалить, потому, что не понимает, что это та же сама рука, которая у него лапку оторвала. И в этом одно из преимуществ такого приёма: нет понимания – нет осмысленного сопротивления. И если бы к людям приходили с дубинками, и вымогали почку, они бы организовали оборону, потому, что было бы просто и понятно, с чем и ради чего бороться. А так нет – слишком ложно это для того, чтобы все поняли и что-то организовали.
    Конечно, можно и не отдавать почку, но тогда придётся есть пирожки из травы, и болеть от частого их употребления. Или ещё каким-то ещё образом расплачиваться за целостность своего тела в условиях экономическо-правовой дискриминации. Но в итоге будет тоже самое на то же самое. А так без почки хоть нормальными пирожками можно будет хоть какой-то период свою семью покормить. А если попробуешь бороться – получишь той же дубинкой за нарушение «правопорядка» (т.е. такого положения вещей, которое так установлено, что все разрешённые методы борьбы не эффективны, эффективные не разрешены). В этом и есть суть апгшности и в данном случае безработицы: посмеешь противиться отрыванию у тебя почки – дубинка угрожает, но не так, чтобы тебе захотелось ужалить.


8. Продолжение темы денег:
ЧТО ЕЩЁ ЕСТЬ ДЕНЬГИ

8.1. Сколько денег они должны?
    В здоровой экономике вроде как считается, что деньги должны быть обеспечены товаром. А если товары считать позитивным достижением, то значит, чем больше у государства денежная масса, тем больше, вроде как, его достижения. Товары, ценности, и прочие формы благосостояния, которыми обеспечены деньги, измеряются деньгами, и ими же можно посчитать ущерб, который был бы нанесён обществу в случае покушения на его благосостояние. И т.о. можно с той или иной степенью адекватности оценить размер злодеяния того, кто покусится на нанесение обществу какого-то материального ущерба. И ими же оценить его ответственность за это.
    Так же общество, претендующее на какую-то моральность, должно иметь ещё и моральные ценности. И для претендующих на высокую мораль они должны быть выше материальных. А моральные ценности нельзя измерить деньгами. Так же, как и ценность человеческой жизни нельзя измерить рыночной стоимостью его донорских органов. А значит, и моральные потери нельзя компенсировать деньгами.
    Нельзя, например, деньгами компенсировать потерю близкого человека. Можно компенсировать какие-то материальные издержки, понесённые в связи с ней его близкими. Можно дополнительно добавить какую-то сумму, которая облегчит их дальнейшую жизнь, и которую очень условно можно считать в какой-то мере компенсацией. Возможно, сам факт штрафа с виновного в их потере как-то облегчит страдания чьи-то страдания. Но полноценно компенсировать моральные страдания нельзя. У моральных людей особенно. А значит. достижения общества выше, чем денежная масса, и покушающийся на них творит злодеяние ещё большее.
    Если безвозвратных потерь нет, возможно, что-то компенсировать можно более полноценно. Полностью или нет – виднее потерпевшему, но как-то компенсировать можно и практикуется. Это значит, что если ты нанёс моральный ущерб, ты должен платить.
    Например, допустим, живёт композитор, который написал гениальную оперу, но так получилось, что кто-то его стукнул по голове, и он на достаточно длительное время оказался в коме. А за это время кто-то взял его проведение, выдал за своё, и ездит с ним гастролирует, собирая деньги и славу. И вот пришло время, и истинный автор вернулся, и спрашивает за то, что у него отняли. У него отняли здоровье, у него отняли время, у него отняли славу. Причём тот, кто всё это у него забрал, уже сделал себе имя, и к этому имени публика уже привыкла, и переиграть это всё по щелчку пальцев не получится.
    За всё за это пострадавший требует компенсации. И компенсации не только за время и здоровье, но и за моральные страдания, причинённые несправедливостью. И за последние сумма может быть не меньше (а может и больше), и по-своему смысл требований имеет место быть. И если что-то требует компенсации, а компенсировать, кроме денег, больше нечем, то чем тогда остаётся, как не деньгами?
    Если общество признаёт такую необходимость, значит, должно признавать её во всём. А то было бы несправедливостью признавать уместность таких мер в одной области, а в другой не менее серьёзной не признать. А то несправедливость, как мы выяснили, стоит денег. И если сотворил несправедливость в одном деле – плати, сотворил в другом – тоже плати, и в любом деле, уместность соответствующих требований в котором тебе кто-то способен обосновать, получается, тоже должен платить. Оскорбил кого-то, оклеветал, унизил чьё-то достоинство и честь – плати.
    Если причинил моральные страдания человек, должен платить человек, если организация, должна платить организация, а если государство, должно государство. Вот только тут возникают кое-какие сложности. Полноценную компенсацию моральных страданий трудно объективно оценить, и не всегда у виновника может найтись столько, сколько требуется. Но если с него содрать столько денег, сколько причинит ему соразмерные страдания, то (хотя бы) в каком-то плане данную сумму можно считать эквивалентом. С государством условия расчёта сложнее – там может быть множество людей, которые не виноваты. Но и само государство обычно большое, а человек маленький. И оно, в принципе, может себе позволить заплатить нормально (если соизволит). Вот только с АПГ получается неразрешимая проблема.
    В АПГ пострадавшие – большинство. И чем больше пострадавших, тем сильнее страдает каждый, потому, что так устроена апгшная политика, что чем большее количество людей она угнетает, тем сильнее унижение каждого. А значит, за всё за это оно должно платить. А где оно смогло бы взять столько денег, даже если какая-то сила заставила его это сделать?
    АПГ – это огромный счёт в минус. Всего, и денег тоже.

8.2. Тотальный безнал и апшность
    Есть три основные формы денег: золото, бумага и цифра. Когда деньги в золотой монете, властям грабить народ сложнее всего: зарыл мешок с деньгами, и пусть попробуют найти сначала. Когда деньги в купюрах, процесс значительно упрощается: запустил печатный станок, и обесценивай сбережения граждан. И вечером ты заныкал чулок с деньгами под подушку, а утром просыпаешься с бумажками. Но самое большое бесправие там, где все деньги будут тотально электронными: по своим собственным решениям власти смогут снимать с кошелька каждого столько, сколько себя уполномочат. И пиши законы, какие хочешь, и устанавливай штрафы за их несоблюдение, какие сочтёшь нужным, и снимай его сбережения, сколько выпишешь.
    Переход на электронные деньги несёт определённые особенности. Например: издаст апгшная власть какой-нибудь апгшный закон, выполнение которого унижает человеческое достоинство граждан, а за его невыполнение – штраф. С чем столкнулась бы такая система в случае использования обычных денег? Штраф-то выписать всегда можно, но ты его ещё пойди-собери. И если приставы/полицейские придут что-то изымать-забирать там, где они в глазах общественности ну совсем уже очевидно не правы, там люди могут начать сопротивляться. И тогда к ним придётся применять силу, а в этом деле есть предел, дальше которого это массово заходить нельзя. Смотрящие со стороны заропщут «Вот до чего власть обнаглела – грабит народ за то, что не хочет её рабами быть!», а это опасно.
    Что же будет в случае системы с тотальным безналом? А ничего. У тебя просто снимают, сколько выпишут, и никто и ухом не поведёт. И что ты, пойдёшь в банк пистолетом размахивать, и требовать, чтобы тебе вернули деньги на счёт? Люди увидят, скажут: «Во кто-то обнаглел – пришёл с пистолетом, и ещё чего-то требует…», а это не то же самое. В силу этого та черта, дальше которой власти себе позволять заходить нельзя, уже сместится в нужную апгшникам сторону.
    Есть ещё и такой момент. С тебя сняли деньги по какому-то ошибочному постановлению, а ты иди и доказывай, что ты не верблюд. А условия обжалования можно сделать такими, что мало кто куда идти захочет – себе дороже выйдет. Много таким приёмом, конечно, не заработаешь, но самоцелью может быть и не это – задача может быть всего лишь приучить народ к соблюдению новых порядков. А порядки на то и рассчитаны. У народа же понимание простое: сами не пошли свои права отстаивать, сами и виноваты. И никаких протестных настроений. Поэтому тотальный безнал в условиях АПГ – очередной шаг к тотальному рабству.

8.3. Апгшный прогресс
    Представьте (образно) такой расклад. Люди пребывают в условиях, где хлеб надо между всеми делить, и на десять человек есть одна буханка хлеба при каждой раздаче. Получается, каждому буквально по одному кусочку. Этого может не хватать сколь угодно сильно, но правовая система в обществе так устроена, что делёж происходит предельно ровно. Предельно точно буханка разрезается на равные кусочки, и каждому чётко даётся равная по весу доля.
    Теперь допустим, на десять человек становится две буханки. Но только правовая система здесь уже так устроена, что кому-то одному целая буханка, а остальным девятерым вторая, разделив которую на девятерых, они подучают чуть больше, чем было, когда делили на десятерых. И люди вроде как равны в правах, достоинстве, и в заслугах перед обществом, но порядки системы диктуют такой режим. А теперь допустим, что на десять человек становится десять буханок хлеба. Но только одному восемь (зачем ему столько – ну не знаю, может, крошки из него скатывать будет и кидаться ими), а на остальных две. и каждому выходит по паре кусочков, что чуть больше получается, чем раньше, но всё равно не хватает.
    Возникает вопрос: какая система распределения больше всего ущемляет права людей: первая, вторая, или третья? Как по мне, так градация однозначно вниз: вторая хуже первой, но самая худшая третья. Пусть при первой системе они голоднее всего, но никого в пользу другого не ущемляют. Правовая система даёт каждому максимум того что может дать. А во второй начинается несправедливость. И пусть в третьей становится чуть сытнее, но несправедливость получается ещё больше. И если бы действовало старое право, люди бы получали гораздо больше. А значит, третья и есть самая несправедливая.
    В первом случае люди недоедают не из-за системы, а из-за обстоятельств, которые от неё не зависят. А во втором случае из-за системы. И если установленные порядки не позволяют что-либо исправить (а несправедливые порядки обычно так устроены, чтобы просто так свои позиции не уступать), то общество каждый раз выходило в минус относительно того уровня, который был на предыдущем этапе.
    К сожалению, есть люди, которые такого понимания упорно не приемлют. Они рассуждают так: что было, и что стало. Всё. Если было по одному кусочку, а стало чуть больше, значит, тот, кто это организовал – спаситель общества. Значит, ему надо кланяться в ноги, и всем несогласным говорить, что, если бы не он, у тебя было бы ещё меньше. Это такая порода людей есть: им подачку дай – и они уже готовы петь дифирамбы, тому, кто об них ноги вытирать готов. Называются пролы.
    В реальности всё сложнее, чем с простой буханкой хлеба, но общий принцип тот же. Просто есть вещи, которые трудно поделить, а есть, которые вполне реально. И понятное дело, что жилья в центре города на всех не хватит, потому, что центр не резиновый, и кого в центр не помести, кому-то другому придётся на окраине ютиться. Но вот место на окраине поделить можно (если его достаточно, чтобы построить столько домов, сколько нужно на всех желающих). И если ресурсы и технологии общества позволяют, то качество жилья можно предоставить на точно таком же уровне, что и в центре (при желании, конечно). Всё можно сделать так же качественно; единственное – тем, кто на окраине, придётся добираться до всего, что в центре, дольше, а до того, что на противоположном конце, ещё дольше. Но это то, что не поделишь, а вот всё остальное можно поделить.
    И если с прогрессом технологического уровня дом можно построить с в несколько раз меньшим задействованным человеческим персоналом (начиная с производства материалов, и заканчивая отделкой под ключ), то жильё должно соответствующим образом подешеветь. И если все остальные производства, в силу постепенной автоматизации позволяют производить гораздо больше при меньших усилиях, то цены на все продукты этих отраслей тоже должны соответствующим образом понизиться. И сама необходимость ездить постоянно куда-то на работу должна соответствующим образом сократиться (с соответствующим отражением этого в необходимости ездить со злополучной окраины).
    И если, допустим, дорогих марочных вин столетней выдержки на всех не поделить (их сколько есть бутылок – столько есть), а вот другие продукты можно произвести в достатке вполне кондиционного качества, то в меру того, насколько каждый товар и услуга становится дешевле в связи с автоматизацией всего, на них должно распространяться эта амортизация.
    В экономическом АПГ же так получится, что уже почти всё за людей делают роботы, и места для расширения города хоть отбавляй, и весь цикл строительства от и до делают почти полностью машины, а люди сидят без работы, и не могут себе позволить нормальное жильё (потому, что работы нет) и жильё это стоит по-прежнему так же дорого. Потому, что есть люди, которым может быть хорошо, только когда другим плохо, и надо же, контроль за ситуацией именно у них в руках. И все остальные товары стоят точно так же дорого. И в меру того, насколько цены не соответствуют тому уровню, который при таком развитии должен быть, и никаких уважительных причин для этого не приведётся, значит, идёт апгшный прогресс. Прогресс несправедливости, которая измеряется не увеличением нормы от одного куса хлеба до двух, а унижением, задающимся пропорцией этой доли к тому, что получает тот, кто забирает себе всё больше и больше.


9. Новая тема:
АПГШНЫЙ СОЦИАЛИЗМ

9.1. Социализм и апгшный социализм
    Есть капитализму альтернатива – называется социализм. Заключается в том, чтоб разделить всё поровну. Чтобы никто не мог иметь больше других. А если кто-то и сумеет загрести себе больше, то у него это отберут, и раздадут остальным. И тогда вроде как не должно быть ни у кого резона делать так, чтобы другие были беднее его. И будет вроде как справедливость и счастье для всех (кроме алчущих неравенства). И будет вроде как всеобщее процветание. Только есть один подводный камень, которые некоторые упорно игнорируют: социализм тоже может быть апгшным.
     Суть апгшного социализма проста: человеку отводится норма, в пределах которой он может что-то иметь, а всё, что сверх этой нормы, отжимается. И идёт на военную мощь страны. А военная мощь принадлежит хозяину. Как хозяин прикажет, так она и будет работать. На кого скажет, на того и попрёт. И будет служить его воле. Для удовлетворения его потребностей в противостоянии, в победах, в разборках с личными врагами, в славе великого завоевателя. Не тебе принадлежит, и ни твоему соседу, а лично хозяину. Вместе с тобой и твоим соседом, служить воле которого вам вменяется в обязанность тоже.
    Что же будет, если технический прогресс повысит уровень производства? При не апгшном социализме (наверное) люди должны работать меньше, чтобы жить так же (ну или работать так же, чтобы жить лучше). При апгшном социализме будет иначе. Просто тот же уровень благосостояния будет достигаться меньшим количеством работников, а высвобожденные кадры пойдут работать на увеличение военной мощи. Хозяин станет могущественнее, люди останутся такими же.
    Разумеется, помимо военной мощи могут быть ещё и такие области, как наука, искусство, спорт, космос и др. И все они тоже требуют ресурсов. Но все они при этом служат в той или иной форме политике, и являются (как минимум) частью гонки за престиж страны, используемый, как альтернатива той же военной мощи. И наука работает на вооружения, и космос может (как минимум) использоваться для разведки, и искусство используется для пропаганды, и спорт для подогрева в массах тяги к победам.
    При этом, чем ближе каждая тема непосредственно к политике, тем больше в неё будет вливаться средств. А чем дальше, тем меньше. Т.е. если речь идёт о каких-то раскопках культурных реликвий, то вкладывать в это будут не максимум. А если вопрос встанет, кто первым застолбит территорию на другой планете, то куда больше. При этом при капитализме все эти отрасли тоже не стоят, и тоже работают, так что альтернатива тут капитализму получается условная.
    К сожалению, у социалистических пролов мышление так не работает. Для них нет никакого понятия апгшного социализма и не апгшного. Есть просто социализм и капитализм. И если капитализм зло, значит, социализм добро.


9.2. Социализм и богатые
    Если не апгшный социализм можно обозначить, как «чтобы не было бедных», то апгшный социализм, как «чтобы не было богатых». При капитализме богатые есть, при социализме их нет. Впрочем, понятие «богатые» тоже условно. При социализме тоже могут быть богатые, просто с этим там свои особенности.
    При социализме опасно быть богатым в открытую, а вот подпольно можно собирать богатство у себя в квартире. Вопрос только во власти. Если у человека нет власти, к нему в квартиру могут нагрянуть и всё отнять (вместе с жизнью). Но если есть власть, то никто не нагрянет. И никого не пустят из тех, кто мог бы что-то видеть из того, что видеть не полагается.
    Если же богатств столько, что прятать их не вариант, тогда есть социалистическая схема собственности. Можешь иметь всё, что хочешь (ну или почти всё), но только официально это тебе не принадлежит. Это принадлежит государству. А ты этим просто пользуешься, пока «служишь государству». И пока «служишь» пользуешься (ну в смысле пока у тебя власть или пока власть у того, кому ты на этом месте нужен). И всё у тебя будет. И пиры, и дворцы, и прислуга, но только они как бы не твои, а служат «государству». А вот государство (если ты хозяин) принадлежит тебе. И что ты прикажешь, то делать и будет.
    Что захочешь, то тебе государство и подаст. Надо только заранее оформить это по-социалистически. Захочешь на любом пароходе покататься – пустят. Захочешь любое представление – организуют. Захочешь любую вещь из музея забрать – никто слова не скажет. Если власть у хозяина крепкая, «государство» любую прихоть выполнит. Просто если это будет такая прихоть, о которой простому люду знать не полагается, то он знать и не будет. И будет думать, что хозяин с ним солидарен.
    Официально, ничего хозяину не принадлежит. Ему принадлежит власть. А пока власть у него, он может пользоваться всем, что она даёт. А если он хочет передать по наследству то, что он взял, то он не зовёт нотариуса и не оформляет никакую собственность. А просто делает так, чтобы власть подлечил тот, кто ему нужен в качестве наследника. И тогда тот сможет этим пользоваться, как своим собственным (пока власть удерживает). И не надо ни за что платить – за всё платит государство.
    Социалистическое государство богато – в нём же нет «богатых». А значит, всё богатство, какое есть, у государства. И вот это государство к услугам хозяина. И ни у кого нет никаких вопросов. Если что, на репрессивную систему апгшный социализм средств тоже не жалеет.

9.3. Кому нужен такой социализм
    Нужен ли кому-то апгшный социализм, кроме хозяев положения? Нужен много кому. Есть контингент людей, которые находясь в таком социализме, другого не хотят. Выглядят они примерно так. Представьте себе следователя, который ловит воров. Каждый месяц ловит и возвращает украденного во много раз больше, чем стоит его зарплата. Вроде как полезное дело делает (воров по-любому надо ловить). Вроде как крутой деятель, достойный уважения брутальный герой. Но в меру того, насколько работает фактор апгшного социализма, получается, что всё, что он сэкономит, пойдёт по апгшной схеме. И если бы воров он не ловил, люди бы жили хуже, и на нужды бы с них выдаивать получалось бы меньше. А так благодаря ему больше, а люди (в конечном итоге после всех нивелирований) возвращаются к тому же самому.
    Получается, такой следователь не настолько полезен, насколько мог бы быть в другом обществе, где сколько каждый произвёл, столько и идёт в плюс напрямую к общему достатку. И значит, если он претендует на роль полезного (и крутого), то должен выступать против апгшности. Причём, выступать активнее, чем ловить воров, потому, что пока она работает, все его усилия – переливание из пустого в порожнее получаются.
    Но тут вдруг оказывается, что ему это и не так надо. Потому, что крутой он с ворами, когда за ним система стоит, а когда он против системы и один, то не такой он и смелый. Да и чтобы грамотно распутать все схемы апгшного воровства, ум напрягать посильнее надо, чем он привык – у воров схемы воровства как-то обычно попроще бывают. Вот и не нужна ему такая проблема оказывается.
    Ударнику социалистического труда зачастую нужно иное. Нужен почёт и нужно чувствовать себя важным. А тут получается, надо признать, что ты и не крутой пока что, и не такой полезный, и надо делать переоценку и зарабатывать все статусы с начала. И за всё это тебя самого ещё и к стенке поставят, и повесят на тебя столько, сколько ты сам ни на кого не вешал. И куча народу вместо благодарности будет в тебя плевать. А зачем ему это?
    Да и пролам такая правда не особо нужна – им, чтобы понять суть апгшности, ум напрягать ещё меньше желания. Им проще винить во всём воров, и радоваться, когда тех ловят. Вот и не нужно ударнику социалистического труда оказывается иметь таких заслуг.
    Не нужно и школьному учителю, всю жизнь из учеников верноподданных апгшного социализма готовивших. И проповеднику (ну или как он там при социализме называется?) Не нужно и инженеру, всю жизнь технику для апгшных нужд проектирующему. В той или ной мере не нужно никому из утверждённых социалистических профессий, которые все в той или ной мере служат этому процессу. Вот и не нужна оказывается многим из них такая правда, с которой тяжелее жить станет. Им подай такую правду, с которой им легче. И методы навязывания такой «правды» чтобы соответствующие были. Всё это они готовы понять и оправдать.


Часть II
ВЕЛИКАЯ СИЛА ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ

10. Новая тема:
ЧТО ТАКОЕ ДЕМОКРАТИЯ
    Демократия обычно позиционируется, как антипод диктатуре, что может восприниматься, как антипод апгшности. Что, может быть, в каких-то случаях так и оказывается, но далеко не во всех. Демократия тоже может быть апгшной, и сам по себе статус демократичности ещё ничего не значит. Демократия означает власть народа, а слово «власть», как мы выяснили в прошлой книге, из словаря апгшного новояза. Поэтому слово демократия надо подвергнуть такому же анализу, как и все остальные понятия.
    Для начала разберём основные виды демократии, на которых стоит расставить акценты. Их три: прямая демократия, представительная, и псевдодемократия. При прямой демократии люди напрямую собираются и все вместе решают все вопросы при непосредственном участии каждого. При представительной собираются и выбирают того, кто будет решать все вопросы. При псевдодемократии никого не выбирают, и никто ничего не решает, кроме хозяина, который, как прикажет, так все и проголосуют. Начнём с первой.



Продолжение следует…