Цветики. Разведотряд Ч. 1

Вечерело.

Уже высохла последняя капелька росы.

Разведгруппа цветиков, пригнувшись, пробиралась сквозь заросли травы.
Кто такие "цветики"? Это небольшие человекоподобные существа, обычно - не крупнее ладони. Лепестки вместо волос, небольшие отростки вместо ушей. Постороннему наблюдателю они могли бы показаться симбиозом человека и цветов, феями или эльфами, но очень редко кто из цветиков мог похвастаться хоть какими-то магическими способностями. Да и ни про фей, ни про эльфов, никто из них не слышал.

Более того, если бы кто-то попытался препарировать этих существ (чего, разумеется, делать не стоит) – он бы обнаружил, что во многом они сродни не только цветам, но и медузам. Странный симбиоз растительных и животных клеток, впрочем, явно привлёк бы внимание некоторых учёных.

Трава шелестела где-то над головой разведгруппы этих самых цветиков, давая ей надёжное укрытие от солнца и посторонних взглядов. Каждый шаг цветикам прихо-дилось высчитывать заранее, осторожно выглядывая из-за стеблей. Маленькие и юркие, они тем не менее медленно лавировали между жуков, чтобы лишний раз не нарываться на драку.

Вот пополз жук-рогач, следом за ним – буйная ватага муравьёв. К счастью, ни у одного из них цветики не входили в повседневный рацион. Но на всякий случай они держались поближе друг к другу.

– Трава уже начала редеть, командир, – полушёпотом заметила одна из цветиков.

– Отлично, значит мы идём правильной дорогой, – усмехнулась другая.

Их речь походила на лёгкий стрёкот и пощёлкивания, мало что звучало как непосредственно слова. Да они им не были особо нужны – локаторы-отростки прекрасно улавливали вибрации интонаций друг друга.

Первый цветик была тюльпаном, но с первого взгляда её сложно было бы опознать. Обычно длинные, фиолетовые лепестки на голове были обрезаны чуть ли не под основание. Присущие тюльпанам остроконечные ушные локаторы плотно прижаты к голове, будто стесняясь показываться миру. Длинное тело не имело привычной взгляду цветиков стати – этот тюльпан часто сутулился или опускал голову. Вместо отточенных годами тренировок движений – резкие подёргивания.

«Ужас, а не тюльпан», – подумала про себя командир, – «Ну ничего, у меня и не такие расцветали».

Быстрым движением руки она заставила свою группу присесть. Все среагировали практически мгновенно, плотно прижавшись к земле.

«Хорошо. Может, они не такие уж безнадёжные» – подумала командир, слегка опуская голову и пряча до-вольную ухмылку.

Розовые волнистые лепестки на её голове уже местами начали высыхать. Некогда буйное цветение пиона на концах стало неприятно–коричневатым. В народе цве-тиков такой вид не приветствовался – сухие и мёртвые концы лепестков осторожно отстригали, чтобы как можно дольше сохранить цветущий вид. Но командир по имени Ноип думала иначе.

«Как ещё глупые новобранцы с первого взгляда поймут, что именно я – их будущий ночной кошмар?» – обычно говорила она нарочито гнусавым стрёкотом, если об этом заходила речь. К тому же из сухих лепестков отлично получалось быстро развести огонь, если на то возникала нужда. Две-три искры – и весь отряд моментально согревался. Учитывая, как мало цветиков ей удавалось вернуть из своих походов – она старалась их обеспечить хотя бы относительно уютным ночным привалом.

– Лагерь разобьём здесь, – сказала командир Ниоп, доставая из-за пояса кривоватые тонкие ножницы и отрезая пару своих лепестков, – надеюсь, что хотя бы с этим вы справитесь.

Новобранцы молча кивнули. Трое из четырёх при этом мельком взглянули на тюльпан – будут ли какие-то возражения. Та отвела взгляд.

– Ну, что за заминка? – Ниоп нахмурилась. – Топ-топ, девочки, топ-топ.

Трое неназванных цветиков были ромашками-погодками, поэтому они, быстро перешёптываясь, начали слаженно выполнять задание. Белые юбки слегка по-дёргивались от их суетливых движений. Ромашки сделали два навеса из срубленной травы, устелив пол опилками. Нашли прошлогоднюю шляпку жёлудя, из которой вышел замечательный уступ для того, чтобы присесть. Тюльпан помогла им дотащить лист подо-рожника до лагеря – на его широком основании можно было утром получить пару капель росы.

Разведя огонь, Ниоп осторожно прощупала рукой почву.

– Ну, как вам командир? – хором спросили ромашки.

По сравнению с Ниоп и тюльпаном, они казались практически крошечными, доходя им едва ли до локтя.

– Почва всё ещё загрязнена, – покачала головой Ниоп. – Такая для питания не подойдёт – и пусть никто из вас не смеет разуваться. Завтра двинемся дальше.
Ромашки тяжело вздохнули, но спорить не стали. Вместо этого они окружили тюльпан, присевшую на шляпку жёлудя.

- Привет, привет. Нам так и не удалось представиться до выхода в поход, и... – начала одна из них.

– Не стоит, – тюльпан подняла руку, останавливая её. – Мы не знаем, сколько нас вернётся назад. Будет лучше, если мы вообще не будем знать имён друг друга.

– Что? – ромашка растерянно заморгала.

– Извините, не так выразилась, – тюльпан покачала головой. – Я имела в виду, что будет проще, а не лучше. Проще это всё пережить.

– Ой, не нагнетай, а? – нервно хихикнула ромашка-соседка. – Это всего лишь трёхдневный поход. Дальше новичков не отправляют. Здесь уже практически всё изучено, а с нами прекрасный командир.

– Ну... – третья ромашка помрачнела. – Я слышала, что с командиром Ниоп никогда никто не возвращается.

– Просто слухи, – отмахнулась первая ромашка. – Они в учебке так говорят только для того, чтобы мы не баловались и слушались. Всё с нами будет хорошо.

– Простите. С вашего позволения – я пойду отдыхать, – тюльпан резко встала. – Одна из вас, кажется, будет первой дежурить, верно? Можете разбудить меня чуть раньше, если почувствуете, что засыпаете. Всего доброго.

Она проследовала в общую палатку, тихо прикрыв за собой вход.

– Ну, тюльпан-изгой всё ещё остаётся тюльпаном, верно? – хихикнула первая ромашка. – Но она вроде не так плоха, как другие цветики говорили. Смотрите-ка – нас даже не поколотили.

– Но мы и не поговорили особо. Если бы ты продолжила допытываться до её имени – наверняка пришлось бы драться.

– В походе? Едва ли. Скорее она просто закопала бы нас в землю.

– Но нам даже разуваться здесь запрещено!

– Вот именно поэтому и закопала бы.

Похихикав и посплетничав ещё немного, цветики разошлись с последними лучами заката. Самая бодрая из них с радостью согласилась дежурить первой.

– Идите отдыхайте. За меня не волнуйтесь – чуть что, я крикну так, что вы мигом по вскакиваете.

– Главное не разбуди при этом командир Ниоп. Она, наверное, спит в своей палатке с тех пор, как мы её построили. Даже не выходила ни разу.

– Ладно, шшшш, ещё услышит.

Ромашка осталась одна. Сев у маленького костерка, она подбросила в него пару щепок. Ночное поле сложно было назвать тихим местом – оглушительный стрекот сверчков, лёгкая тряска от подземной работы кротов. После уютного городка жизнь в поле уже не казалась ей такой уж хорошей идеей.

«Матушка-ромашка послала нас сюда явно в наказание за что-то», – думала цветик, болтая ногами.

Сон начал постепенно овладевать ею уже через пару часов. Всё тяжелее было вставать и поддерживать огонь, руки налились свинцом.
«Всё-таки без почвы жить тяжело. Мне бы хоть немножко на ней постоять, и я бы вновь была бодрячком».
Но всё же здравый смысл ещё не окончательно покинул её сонную голову. Если командир сказала, что почва загрязнена – значит так оно и есть. Вполне возможно, что даже простое прикосновение приведёт к болезни, и едва ли цветики станут тащить её на себе в таком случае.

Ромашка, чтобы не уснуть, представляла свой дом. Нижний уровень Великого Древа – почти у самых корней. Кадки с чистой землей беспорядочно стоят у каждого домика, но, разумеется, самую лучшую почву передают на верхние уровни. Иногда мимо их дома проезжали запряженные жуками-носорогами телеги разведчиков. Они привозили с собой мешки редчайшего чернозема, которые аккуратно погружали на лифт, ведущий к кроне Великого Древа.

Каждая ромашка хотела однажды постоять на черноземе, ощутить, какого это. Но, разумеется, никто не смел признать этого вслух, и она с подружками молча провожали телеги взглядами.

Десятки белых юбочек по утрам бегали вокруг, собирая росу. Матушка-ромашка внимательно осматривает каждую каплю, прежде чем дать своё одобрение на продажу – и тогда нужно скорее бежать на рынок, чтобы успеть продать свою капельку пионам или, быть может, даже слугам какой-нибудь розы. Если твоя капелька понравится высоким господам, то с твоей матушкой-ромашкой заключат договор, и вам разрешат переехать в более высокий слой города, поближе к солнышку. А там – ещё больше росы. И кадки с почвой почище.
Ромашка представляла, как, закончив с продажей, бежит к общей кадке. Сестрицы-ромашки стоят, взявшись за руки, и уже протягивают к ней руки, приглашая при-соединиться. Голод с усталостью взяли верх, и, блаженно вздохнув, она прикрыла глаза.
Ромашка не услышала шелест травы позади. Тёмный панцирь лишь на мгновение был освещён костром, после чего тут же скрылся обратно в темноте. Никем не замеченные жвала осторожно приблизились к цветику-ромашке.
Раздался лёгкий хруст, когда жужелица осторожно перекусила её шею. Вдоль тельца потёк прозрачный сок. Жизнь цветика оборвалась тихо и моментально. Хруст усилился, когда голову ромашки начали быстро и деловито пережёвывать. Жвала не сразу смогли её переработать, поэтому жужелица придерживала добычу лапками, не переставая осматривать местность вокруг. Затем, ухватившись за юбку из белых лепестков, она осторож-но оттащила остатки из лагеря. Скорее всего, жук спрячет тельце в своей норе до следующей ночи. Или, быть может, оставит будущему потомству.
Когда стих последний шелест, командир Ниоп выглянула из своей палатки.

– Ну, вот и первой уже нет, – пробормотала она.

Цветик-пион вздохнула и села у огня, достав из-за пояса тонкий металлический кинжал.

Ночь ей предстояла долгая.

Вторая глава: http://proza.ru/2024/08/09/1166