Элизабет Спайрс. Оушен Сити, ранняя весна. Перевод

Вдоль Океанской автострады белые 
многоэтажные дома
как будто дремлют, не боясь подвижности песка;
обильный дождь с Атлантики приносит буря, –
стекло машины заливает, – не видать дороги.   
Мы в Оушен Сити останавливаемся переждать ненастье, –    
в единственном открытом в это время года баре Датч 
на самом берегу, – а все другие заведения,
потрёпанные непогодой, здесь пока что
наглухо закрыты.

Воздушные кружили змеи прошлым летом
в тёмно-лиловом свете
и по спирали опускались,
затем вновь птицы и драконы вылетали и парили.
Оушен Сити, - ты пристанище потерянных и праздных,
с десятифутовым Христом песочным 
в неоновых огнях.
Бродили и глазели безучастно люди 
у аттракциона Рипли «Веришь или нет», –
и также без эмоций выходили, – с детьми, просящими
проехаться ещё раз на «Лавине» и в «Сафари».
А в отдалении, совсем в конце причала,
на фоне неба серого и серых вод стоял
безжалостный, неумолимый Морбит Мэнор;
оттуда выбегали дети с криком,
преследуемые привидением с ручной пилой. 
Но девочку одну на пирсе это всё не волновало:
она лежала распластавшись и смотрела в дырку мола,
на то, где чёрная вода бурлила. 
«Ты что там видишь?» – я её спросила, –   
она мне не ответила, не оглянулась.

Датч, – длинный, узкий, тёмный,
и с пестрой клиентурой, – от
случайных посетителей до завсегдатаев, –
он не чурается приезжих. Заказали мы Айриш кофе,
потом повторно, – а на сдачу поиграли в аркадную игру:
полудюймовые в зелёных латах чужестранцы
спускались со сверкающих небес и быстро множились.
Укрывшись от ненастья, играли в старые страшилки мы,
проигрывая каждый раз по времени и начиная снова:   
спасать должны ведь то, что подвергается угрозе, –
не спрашивай зачем.

Текст оригинала:

Elizabeth Spires
Ocean City: Early March

Along Ocean Highway, apartments rise up
to ten and twenty stories,
white, hallucinatory, defying the shifting sand,
the storm moving in off the Atlantic
that drives the rain, needlelike,
across the windshield so that we can’t see,
so that we stop in Ocean City to wait the storm out
at the Dutch, the only bar on the boardwalk
open this time of year, all the concessions
boarded up, weather-beaten, closed against the season.

Last summer in violet light, kites
spiraled downward in loops, then up,
dragons and birds flying high above the boardwalk.
Ocean City. Haven of the lost and aimless,
with a ten-foot sand sculpture of Christ
illuminated by neon lights.
People on their way to Ripley’s BELIEVE IT OR NOT
looked on in apathy, then wandered off,
their children begging for another ride
on the Avalanche or Safari.
Out, far out, at the end of a pier,
silhouetted against gray sky, gray water,
Morbid Manor rose up, Gothic and dreamy,
as children ran screaming from the exit door
chased by a ghost with a chain saw.
One child ignored it all; she lay with her face
pressed close to a knothole in the pier,
looking down, down, to the boiling black water.
“What do you see?” I asked,
but she didn’t move or answer me.

Long, narrow, and dark,
the Dutch, with its shifting clientele—
from summer weekend pickups to Ocean City regulars—
allows for strangers. We order Irish coffee,
then two more, and use our change to play an arcade game.
Aliens, half an inch high, in green armor,
drop out of a glowing sky and quickly multiply.
Our backs to the storm, we play out
old anxieties, losing each game to time and starting over:
we must save what’s being threatened and not ask why.