Прощай оружие. Глава 7. Комбат

Глава 7. Комбат
Предыдущая глава. Глава 6. Вновь на знакомом маршруте. http://proza.ru/2024/07/21/1102

    На второй точке Николай не раз и не два бывал и ранее. Как правило, по своим связным делам. Порой и просто с дружескими визитами. Общаясь с комбатом и взводными, он попутно знакомился с дежурством боевых постов на узле связи, познал и полевую связную технику батареи. Да и сам ракетный дивизион внушал уважение эдакой баллистической мощью пусковых установок и серьезной значимостью в делах оборонных. В общем, всё казалось абсолютно понятным и где-то даже желанным.

    Однако, вступая в новую должность, Данилову совершенно кстати вспомнились и перекрестие товарища Орешкина, и его загадочное: «Да Боже упаси меня от Ермолова богатства».

    Сам же капитан Ермолов ко времени появления сменщика успел укатить в даль далекую, предоставив право своим бывшим подчиненным свалить на голову нового комбата весь ворох батарейного хозяйства. Кое-как разобравшись со взводными техническими делами, организацией связи и старшинско-казарменным достоянием, Николай уединился в канцелярии решив подвести первые итоги, составить акт приема и наметить ближайшую перспективу. Однако ...

    Телефонный звонок дежурного по части прервал ход сосредоточенных размышлений, неприятно резанув сухой краткостью:
    - К начальнику штаба. Срочно.

    Молодой офицер связист в родных войсках связи ничтожен. Клыкастая родственная стая столь изобильна матерыми собратьями, что неуклюжему юнцу приходится долго зализывать раны, пока его молочные зубики не начнут обретать твердость кусачих резцов. В иных войсках процесс обретения собственного достоинства молодого воина-связиста не менее травматичен, однако, происходит с большим ускорением. Здесь он как Маугли среди инородного большинства. Конечно, порой достается подзатыльник и от условного Балу. Да и некая Багира дремлет, как правило, в полглаза. Но все же главным его наставником провозглашается сам Акелла. Конечно, оплеухи от вождя племени и окажутся куда хлеще, но и понимание важности себя любимого с ними созревает довольно быстро. А понимание и резцы точит. Подрастающий лягушонок в скором времени начинает сознавать, что он находится в одном ряду с тем избранным меньшинством, без которого трон Акеллы запросто могут заграбастать когтистые лапы какого-нибудь Шерхана. Казалось бы, вот он - момент истины. По законам джунглей должно последовать полное взаимопонимание: «Мы с тобой одной крови. Ты и я!» Ан, нет. Далее киплинговская история в отштампованном виде к жизни армейской не применима. С военизированным Акеллой даже повзрослевшему Маугли следует ухо держать востро и пользоваться своим к нему приближением с величайшей осторожностью.

    За три предыдущих года в ракетном дивизионе комплекса «Луна-М» Николай прошел все обозначенные стадии своего становления как главного связиста части при непосредственном кураторстве начальника штаба и прямом подчинении командиру части. И Маугли научился многому. Он понимал, что и в новом дивизионе не удастся избежать прицепного вагончика дополнительной нагрузки в виде парочки заштатных подразделений. И даже подозревал каких. Наверняка инженерного и РХБЗ, то есть радиационной, бактериологической и химической защиты. И действительно, на первом же построении к левому флангу батареи прибоченились две обособленные группки во главе с сержантом в каждой. По замызганному виду первой и специфическому запаху от второй они точно определялись как инженеры и химики соответственно. Вновь испеченный комбат, как бы невзначай, отделил их парой шагов, давая понять, что к связной батарее управления они никакого отношения не имеют. Взводные лейтенанты несколько удивились, но перечить не стали. Николай же просто решил с первого дня дать понять местному Акелле, что ему очень хорошо известно штатное расписание, согласно которого эти полубравого вида воины в подчинении управленческом, а никак не в батарейном. Впрочем, он также сознавал, что его тихий демарш ничего в обычаях племени не изменит. Кроме того, грозит первой оплеухой. Однако же и первым признаком уважительного к себе отношения. Поэтому, направляясь к начальнику штаба, Николай совершенно ясно представлял причину своего вызова и к последствиям приготовился.

    От начальственного кабинета по штабному коридору бежал солнечный лучик. Из неплотно прикрытой двери слышался хрипловатый баритон. Николай в нерешительности остановился. Начальник кого-то по-учительски распекал.
    - Бори-и-с Бори-и-сыч ... А открою-ка я одну доселе тобой непознанную тайну. В нашем великом и могучем русском языке есть много слов, которые следует писать не совсем так, как мы их произносим вслух. Слышал что-нибудь о «пра-во-пи-са-нии»? Это означает «правильно писать». А чтобы правильно писать, надо знать правила. Их учат в школе. А ты учил? Учил, говоришь ... Не похоже. Что ни слово, то ошибка. Ты бы хоть Сабонису дал на проверку.
    - А что, товарищ Сабонис, - продолжил нравоучитель, очевидно обращаясь к ученику другому, - не твоя ли идея челобитные царапать? Может их и в строевой зарегистрировать? Для истории ... так сказать.

    - Разрешите войти, - Николай, постучавшись, открыл дверь.
    - А-а, вот и ваш узурпатор, - среднего роста лысоватый майор Силин приглашающе развел руками, держа в каждой по исписанному тетрадному листу. Ироничная ухмылка и холодный стальной взгляд серых глаз не скрывали откровенного недовольства хозяина кабинета. В его голосе играли ядовитые нотки.
    - Читай, - майор с демонстративной аккуратностью положил листочки на столешницу приставного стола и, сев за свой рабочий, припечатал гербовым синяком пару деловых бумажек, раздраженно рявкнув над первым: «Ком», и удостоив второй смачным: «Бат».

    Так открыто знакомиться с кляузами на себя любимого Николаю по сей день не приходилось. И только очевидная разница в почерках, да множество ошибок в одной из кляуз давали понять, что писаны они не под копирку. Очевидно под диктовку. Судя по безупречному и безошибочному изложению автором именно красивого экземпляра. Общая же суть обеих сводилась к элементарной жалобе на старшего лейтенанта Данилова, нарушившего мирное сосуществование двух маленьких хим- и инженерного отделений в составе дружной семьи народов батареи управления.

    Впрочем, автору потрясающего великолепия текстовых ошибок, вероятно, очень хотелось усилить содержательную часть своего рапорта наиболее примечательными жизненными примерами. Правда, его откровения, как то: «криками выкрикивал матерные каманды» и «незаконно пужал гауптической вахтой», у бывалого советского воина могли вызвать разве что легкую улыбку. Ведь всем известно, что в самый ответственный момент армейского бытия и, тем более в ходе выполнения боевой задачи, никакие призывы и лозунги не в состоянии заменить командную прививку в виде проникновенной до мозга костей матерщинки.  А о гауптвахте вообще редко кто из солдатской братии беспокоился, поскольку эта пугалка в командирском ежедневном обиходе звучала многократно. Хотя ... порой и не без оснований, да и вполне иногда осязаемо.

    Николай взглянул на кляузников, и вновь удивился их совершеннейшей противоположностью. Высоченный, статный, голубоглазый блондин, не зря за свой рост и, очевидно, литовскую национальность, прозванный Сабонисом. На самом же деле имел фамилию Раманаускас, а имя Витаустас. Однако солдатский коллектив наделил его более простым в произношении и подходящим прозвищем. Рядом с ним росточком пониже плеча товарища стоял, набычившись, цыганистого вида широкоплечий, черноглазый и черноволосый крепыш именем, фамилией и отчеством олицетворяющий простоту российскую, а именно Сидоров Борис Борисович. Характерная вмятина на переносице и внушительные кулачищи указывали на бойцовский характер отрока, не сразу согласившимся с наделенным коллегами прозвищем «Сидор». Но ... коллектив пересилил борца за справедливость, и Борис на ближайшую двухлетнюю перспективу в обиходе Сидором и стал. Оба сержанта мужественно ожидали начальственного решения.

    - Что за неуместные улыбки, комбат? Может Борис Борисыч в чем-то и ошибается, но в главном он прав. Не бывает в армии солдата без командирско-старшинской опеки. Стало быть принимай инженеров и химиков под свое отцовство. Ий-эх-х, - Силин припечатал синяком очередную бумажку, - ознакомься и распишись, комбат. Это приказ по части, в части, как говориться, касающейся.
    - Кстати, обрати внимание, - продолжил майор, - за этими отделениями ещё и складское имущество имеется. До сего времени владел ими твой второй взводный. Он же убывает в длительную командировку. Так что склады принимай сам. Другим пока доверия нет. Почему? А вот примешь, тогда сам и поймешь. И ... все свободны.
Силин встал из-за стола и отвернулся к окну, давая понять, что аудиенция окончена.

    Вышедшая из здания штаба троица двинулась к плацу, где батарея управления занималась строевой подготовкой, отрабатывая приемы с оружием.
    - А вы что плететесь за мной? - Данилов грозно посмотрел на кляузников и выпустил накипевший пар. - Ваши отделения где?! Где, я спрашиваю?! Почему не на плацу?! Я вас не спрашиваю почему?! А я спрашиваю па-чи-му-уу!!!

    Через десять минут два новых, а в принципе и не новых, отделения смирно стояли в одношереножном строю на соседнем с батареей квадрате. Сержанты приступили к занятию.

    Прохладное январское солнце безуспешно боролось с надвигающейся тяжелой пеленой непогоды. Небеса грозили промозглой сыростью, ничего общего с традиционным понятием зимы не имеющей.

Продолжение. Глава 8. В новой должности. http://proza.ru/2024/07/21/1206