Незапланированная кутья

   В ночь на 19 июля этого года снится
мне... Александр Ширвиндт... 

   На нём странное одеяние - замотан в какие-то
яркие полотна сверху и вниз чуть ниже колен.
Мы с ним идём, говорим. Нет, говорит он,
я слушаю... ничего путного не говорит,
мне не интересно, но я иду с ним то впереди
него, то рядом, то  позади.

   Если позади, то смотрю на всю его фигуру.
Она плотная, крепкая, открытые голени очень...
мышечные, загорелые. Обут... вроде как в кроссы.

   Наконец, он говорит мне:

   - Ты свари мне рис. Такой только ты варишь.
Такой - длинный вари.

   Я хочу сказать, что, может  быть, плов приготовить
или ёжиков, но он ни слова не даёт мне сказать - твердит:
свари рис. Свари рис. Длинненький такой.

   Я в молчаливом недоумении - как я передам ему этот рис?
Где мне его, этого Шурку, искать? Но успокаиваюсь мыслью,
что он сам, как теперь, найдёт меня.

   Проснулась и думаю: зачем приснился-то?
Я о нем не думала, не вспоминала его совершенно...

   Открываю Интернет - 19 июля день рождения
Александра Анатольевича Ширвиндта!!! - 90 лет!

   Я в шоке!  Подумала: "Рис я, конечно, сварю,
но куда я с ним? Кого им кормить? А никого, сама буду есть
и приговаривать, что, мол, для тебя, Шурка, сварила,
для тебя ем...

   Сварила рис и тут мои подружки одна за другой стали мне
названивать.
Позвала их на кутью. Они удивились и даже испугались.

   Пришли. А у меня уже кутья готова с мёдом, изюмом.

Поставила кувшины с компотами, арбуз разрезала.

   - Кого поминаем? - спрашивают.
   - Шуру Ширвиндта.

   Все переглядываются:
   - А кто он тебе?
   - Не мне, а всем нам -
актёр, театральный режиссёр, сценарист, юморист,
театральный педагог, телеведущий, писатель—мемуарист.

   - И матершинник,- добавила наша Людмилка.
   - Он за это ответит сам,- строго сказала я.

   - А что так скудно на столе? - не унимается Нина.
   - Он только рис просил.
   - Когда это просил? Мать, ты в себе ли?

   Я включаю телевизор, ищу передачу о покойном.
   Все смотрим, слушаем, едим, запиваем. Две свечки на столе
потрескивают изредка, пламя чуть колышется.

   Дикторы читают переписку юного Шуры с Наташей:

   ОН. "В ночь на Новый, 1953 год. Прошла земля свой вечный круг, Закону физики подвластна. И я, твой нежный верный друг, Столь верен, сколь и ты прекрасна… Желаю тебе, мой милый Татик, всего, чего тебе хочется... Желаю тебе не разочароваться во мне, а полюбить еще сильнее… Хочу, чтоб в этом году ты стала бы настолько близка мне, насколько я этого желаю… Крепко целую тебя в глаза, в лоб, в нос и всюду в 12 часов 25 минут… Твой А. Ш."

   ОНА. "Из Нового Иерусалима в Прибалтику. 4 июля 1953 года. Сейчас собирала клубнику, и мама предложила назвать ее клубникой Шуркиного отъезда… Хожу в твоих часах, и, когда слушаю их тиканье, мне кажется, что это тикает не механизм часов, а твое сердце. Ты не смейся, я теперь во всем вижу и слышу тебя."

   Ох, эта Нинка! Тянется за салфеткой, прижимает её
к глазам. За ней и остальные потянулись... Плачем.

   Хорошо помянули Шурку. Честь по чести.

   И СОВЕРШЕННО НЕЗАПЛАНИРОВАНО.