Букет 3. глава 36. Безвременье. Олеся

Нереальность происходящего не отпускала меня. Казалось, что здесь, на неказистой придорожной поляне, со стороны трассы заросшей высокими стеблями борщевика, находится вовсе не старая заброшенная часовня, а павильон киносьемочной группы, снимающей боевик со спецэффектами. Актёры очень натурально играли свою роль, нервничали и метались по площадке, режиссёр с кино операторами, как им и полагалось, спокойно делали свою работу. Для большей зрелищности в сцене участвовали ведьмы и лешии.

Черный Шевроле Стаса, пропоров ряд стойких пограничников - дудок борщевика и покалечив заросли иван-чая, испуганно прятался за часовней. Следом за ним, не столь быстро и решительно, но все-таки свернули с дороги еще два чёрных автомобиля. Наверное, они обладали меньшей проходимостью. Первый остановился, не доехав до останков иван-чая, а второй - встал следом за ним.
Все мы, разумеется, высыпали на лужайку перед церковью.
Не успевший ничего еще толком рассказать, Стас ходил взад-перед, без толку размахивал руками. Родион, скрестив руки на груди, спокойно наблюдал за копошащимися возле машин людьми, и выглядел, точно монументальная статуя в черном плаще  Анжела, вытянувшись в струнку, стояла вплотную к нему, звдевая плечом. Глаза ее были расширены, грудь вздымалась. Я чувствовала, что она с трудом сдерживала рвущиеся наружу заклятия вперемешку с крепкой руганью. Гвендолин, плавно и медленно, рисовала в воздухе руны. Они вспыхивали белыми, золотыми и черными искрами на  ее пальцах, и рассеивались в воздухе. То есть, конечно, рассеивался видимый рисунок, а сама руна вступала в действие. Руслан с Александром с интересом смотрели на разворачивающуюся перед ними картину, и немэгромко переговаривались.
Сорока кругами летала над машинами, издевательски треща, На месте, где только что находились Савелий с Феофаном, нарисовался высокий сучковатый пень, на котором стоял, недовольно выгибая спину, чёрный кот, очень похожий на киплинговскую "дикую тварь из дикого леса". Пенек, конечно, же, был всего лишь визуальной оморочкой - сторож никогда ни в кого не превращался по-настоящему.

Савелий создал особый лесной, болотно-туманный, морок: с влажной земли поднялась вверх мутно-зеленая пелена. В ней, как в зеркале, отражались наши силуэты, как их могли видеть чужаки: нелепая группа из семи безоружных мужчин и женщин, одетых по-деревенски, в темное. Похоже на общину староверов.

Чужакам, по-видимому,  надоели бессмысленные попытки передвижения по бездорожью не слишком приспособленой для этой цели, технике. Двери машин распахнулись, и, одна за другой, появились из них пять рослых мужских фигур в темных, наверное, кожаных, куртках.
Несмотря на спокойствие старших друзей и уверенность в нашей силе, мне стало не по себе. Ну, примерно как в известном старом кинофильме, в котором показывали паровоз, несущийся прямо на зрительный зал. Или в шлеме  виртуальной реальности (Серж с Дэви любят развлекаться подобной ерундой, а меня такие вещи не вдохновляют). 
Фигуры в темных куртках двинулись по направлению к нам. Пройдя несколько метров, они резко остановились, стали растерянно шарить руками перед собой, словно ощупывая невидимую преграду. Это, в самом деле, была прозрачная стена - силовое поле, которым Родион временно закрыл свои владения от незваных гостей.
Приехавшие за Стасом товарищи отличались упорством и отсутствием каких-либо фобий. Постояв некоторое время на месте, и, наверное, посовещавшись, они разделились и побрели, спотыкаясь на неровностях почвы, не переставая проверять руками наличие стены, в разные стороны.
Напряженное лицо Родиона казалось выточенным из серого камня, только черная мантия развевалась от ветра, на лбу выступила испарина.
Двое преследователей достигли узкой, но глубокой речки с мутной водой. Дальше идти было некуда, только вплавь. Похоже, они хотели проверить, действует ли силовое поле над рекой - стали осторожно спускаться по краю. Анжела уставилась на них ненавидящим взглядом, прошептала что-то. В тишине раздался вскрик и всплеск. Но почти сразу мы увидели, как один из товарищей вытаскивает незадачливого партнёра на берег. Правда, попытки искать вход временно прекратились - один сидел на траве, второй отжимал намокшую одежду.
Другая группа все еще продолжала идти вдоль широкой просеки, подбираясь уже к лесной кромке. Гвендолин не переставала сыпать воздушными рунами в обе стороны.
Внезапно, словно ночью, заухал филин. Нервно закричала-затарахтела сорока.
И вдруг, с душераздирающим скрипом, повалилась старая седая елка, макушкой на просеку. Послышался очередной вскрик, и вот уже двое недругов стараются достать третьего из-под упавшего дерева. Из лесу выскочило три здоровых кабана, и с воинственным хрюканьем животные понеслись в сторону искупавшихся в осенней воде, но уже очухавшихся товарищей. Нервы у последних не выдержали, они метнулись наверх, к обочине. Похоже, теперь они мечтали только об одном - добраться до брошенных машин, завести их и суметь выбраться на трассу.
Какое-то время мы завороженно наблюдали за телодвижениями обеих групп.
Затем Феофан, обретший прежний привычный облик, размял, кряхтя, затекшие ноги.
- Надо ж кому-то и за службой следить, - с этими словами Сторож медленно поднялся по бревенчатым ступенькам часовни.
- Идемте, в самом деле? - предложила Гвендолин. - Всю ночь, что ли, на них любоваться. Стас, вон, вообще, еле живой. Надо мальчика чаем напоить.
Кривоватая (рот у него подергивался), но все равно страшно обаятельная, улыбка Стаса была ей наградой - впервые Гвендолин обратила на него внимание.
- Я еще постою, - устало выдохнул Родион. - Защита ослабла. Конечно, они сейчас озабочены спасением своих жизней...
- У кого осталось, что спасать, - нервно усмехнулась Анжела. - Да. Но, конечно, лучше убедиться. Пусть уйдут.
Я обняла Стаса. Соскучилась по нему, гаденышу. От него пахло кожей, потом и страхом, остатками парфюма и чем-то алкогольным. Удивительно, какую невыносимую нежность вызывает тревога за жизнь близкого человека, хотя, если следовать логике, стоило бы разозлиться на него.
- Это просто... - произнес Александр, обращаясь, скорее всего, к Руслану; развёл руками и смолк. Слов он не нашел. Впрочем, Руслан испытывал те же эмоции. Выражение лиц обоих больше  всего напоминало юморные картинки, которыми пестрит интернет: фотографии актёров во время ключевого момента фильма, и подпись вроде: "А что, так можно было?", или кто-нибудь "нервно курит". Именно об этой вредной привычке они сейчас и вспомнили (что совсем неудивительно), именно этим и занялись, отойдя от нас немного подальше.
Гвендолин увлекла брата в дом, а я все еще, вместе с Анжелой и Родионом, продолжала наблюдать за терзаниями несчастных головорезов, трое из которых оставались в добром здравии (по крайней  мере, физически). Я смотрела на них, как на огонь или на воду - те самые, на которые можно глядеть бесконечно, - как они грузили в багажник тело, как усаживали в машину пострадавшего, как голосовали на обочине, чтобы  помогли вытянуть их на дорогу с помощью троса. Ужас и омерзение невольно приковали мои глаза.
- Перестарался Савелий, - устало вздохнул Родион. - Можно было и без кровопролития обойтись.
- Не жалко. Вот ничколечко, - отозвалась Анжела. Суженные зрачки ее тоже продолжали сканировать копошашиеся возле машин фигурки. - На дольше запомнят.
- Это тебе так кажется. А любое незапланированнон изменение чьей-либо судьбы может привести к новым вариантам. Но с этим-то ладно... Просто винить во всем будут Стаса. И это уже совсем серьёзно.
- Он не виноват,  что упало дерево!
- Для юристов - нет. А для его клиента - еще как.

Застывший в тихих осенних сумерках лес задумчиво и напряжённо молчал. Затем на поляну опустилась глухая, плотная темнота, только тускло мерцали звезды и грустно светила убывающая луна на подернутом облаками небе. Всех нас охватило чувство опустошения и неясной тревоги. Кроме того, навалилась жуткая усталость. Родион с Гвендолин истратили много сил, Стас был вымотан, выжат до капли. Савелий казался удрученным тем, что его помощь могла привести к очередным осложнениям. Александр с Русланом пребывали в некотором шоке. Не стоило вмешивать сюда их, не стоило вообще звать в такой момент. Но кто же знал наперёд, что придется участвовать в боевике?
Медленно и молча доедался ужин - гречка с тушеной зайчатиной. Хотелось спать. Я постепенно переместилась к знакомому дивану с подушками, вышитыми пентаграмми, и клетчатым пледом . Анжела с Родионом скрылись за бывшим алтарем, брат и Гвендолин расположились ближе к выходу - на месте бывшей иконной лавки и кануна стоял еще один угловой диван и кушетка. Для Руслана с Александром Феофан разложил неведомо откуда взявшиеся раскладушки, а сам бесшумно выскользнул за дверь - сторожить свои не слишком весёлые владения. Савелия с Евдокией давно уже не было видно. Сам собой погас свет. Кто именно потушил его - я не знала. Точно, не я, и точно - не гости из будущего, вернее сказать, из мира альфа. Я упала в тёплый и мягкий сон с блаженным стоном.
...
Утро разбудило меня дразнящим ароматом свежесваренного кофе, негромким, по-осеннему сдержанным птичьим курлыканьем вперемешку с жалобными криками вездесущих чаек: "Мари-я! Мари-я!".
А еще я слышала, как Гвендолин о чем-то негромко переговаривается с Родионом. Судя по всему, только они пока смогли восстановить силы после вчерашнего бурного вечера.
Заметив, что я не сплю, Гвендолин жестом поманила меня к себе.
- Пойдем на солнышко, посидим вдвоем, - улыбнулась она.
Я поспешно налила себе большую кружку кофе из блестящего высокого кофейника, плеснула туда же пастеризованных сливок Накинула поверх весьма помятой футболки (спала я, само собой, не раздеваясь) свою длинную зеленую ветровку, и вышла вслед за Гвен на свежий воздух, прихватив с собой пару свежеиспеченных плюшек с корицей. (Когда только они успевают? Феофан или Родион, или Гвендолин? Сами пекут, или наколдовывают домашнюю еду? Впрочем, вряд ли это сложнее, чем изменять судьбы. Просто зримые бытовые чудеса всегда почему-то кажутся невероятнее, и впечатляют куда сильнее, чем гораздо более серьёзные и значимые вещи, магическое происхождение коих не столь очевидно, и потому подсознательно воспринимаешь их естественным развитием событий).

Мы устроились на веранде, опустив ноги на ступеньки лестницы. Мягкая черная мантия Гвендолин окутывала ее тёплым коконом с головы до пят. Удивительно, как легко она движется - я бы точно навернулась с лестницы, попробуй одеться подобным образом, наступила бы на подол, и так далее. Уж молчу про возраст.
Веранда была просторная и уютная, лестница - широкая и прочная, совсем не та, по которой когда-то поднимались в гости к Астарию взволнованные Анжела с Александром. (Я знала ту историю и хорошо представляла скрипучие, готовые предательски треснуть, истертые узенькие ступеньки. Новенькой веранды - под крышей, с восемью резными балясинами, тогда, считай, вовсе не было, - она подгнила и провалилась, торчали только опорные столбы.)

Солнышко меланхолически тянуло к нам последние нежаркие лучи, а в воздухе уже ощущалось дыхание приближающихся заморозков - чистое, прозрачное, хрустально-звонкое, затаенно тревожное.

- Объясняю про возмездие. Тебе не понравилось это слово, но, дорогая моя, - Гвендолин прервалась, сделав глоток кофе, пристально взглянула на меня, рассмеялась чему-то своему. - Ты выглядишь, как возмущённый ёжик. Не превратишься ты в злую ведьму, поверь. Это всего лишь справедливость. И - здравый смысл. Иначе тебе придется бесконечно чистить и восстанавливать энергетику пациента, ибо, скорее всего, недруг не успокоится, пока не достигнет цели, а ведь человеческий ресурс не безграничен. Да и черпать воду решетом надоедает. Конечно, ты можешь преобразовать снятую гадость во что-то нейтральное, помощников позвать. Но гораздо эффективнее послать туда, откуда пришло, не находишь? И проще, и скорее уйдет, и - главное - надолго отобьёт охоту к повторным экспериментам. Особенно на данного человека, от которого столь мощно отразилось и вернулось.
- Я понимаю, - буркнула я. - Но все равно мне это не нравится! Я не хотела заниматься такими вещами! Одно дело - энергетику поправить. А воевать с магами - ну, не мое!
- Девочки моя, неужели ты думаешь, что нам нравится воевать? - Гвендолин вздохнула. - Хотя, возможно, острые ощущения привносят разнообразие в слишком долгую жизнь. Но то, что происходило здесь вчера, скажем так... не улучшило мое настроение и аппетит. А что было делать?
Вопрос был риторический, я молча жевала булочку с корицей. Мой аппетит, к сожалению, только возрастал от Феофано-Родионовой стряпни, да еще на свежем воздухе. Что бы там вчера не произошло, я бы запросто съела еще три-четыре таких плюшки.
- Знаешь, Олесь, звучит банально, но, в самом деле, если не ты - то кто? Работу нужно делать целиком. Пойми, того, кто делает зло - карма настигнет в любом случае. Но обычная жизнь зачастую слишком коротка, а люди не знают, что там, в новых воплощениях. То есть - ты не совершаешь ничего того, что не было задумано. Ты просто ускоряешь ход событий. Это, в любом случае, работа кармы. Здесь карма - это ты.
- Не хочу быть кармой, - упрямо, как трёхлетний ребёнок, возразила я. Собственно, кто меня спрашивает чего я хочу? У меня своя карма.
Гвендолин благоразумно пропустила мое бурканье мимо ушей.
- Я хотела еще сказать тебе, чтобы ребята не слышали...
("И Александр, и Руслан, - для Гвендолин  - просто "ребята", подопечные, равные. Человеческий возраст кажется ей слишком незначительным, каким бы ни был", - подумалось мне.
- С Асей еще предстоит поработать, хоть ты и надеялась, что там почти все.
Гвендолин вздохнула, посмотрела на меня как-то странно. Что она мнётся? Непонятно. Ну да, честно говоря, я думала, что справлюсь там достаточно быстро, как с Русланом. Останется только закрепить эффект, запустить восстановление.
Не надо думать, что я легко оперирую подобными терминами, оттого что так быстро все изучила и все понимаю. Ни фига подобного. Основы и принципы, примерную схему воздействия для разных случаев я, конечно, помнила. Но опыта не было, и каждый конкретный случай порождал гору вопросов в процессе. Да и энергии требовалось немало. Это раздражало.
- Она - умница. Нечаянно обнаружила зоины угодья, и уничтожила всю гадость. Точнее, остатки ритуалов, а не всю, конечно. Притом, сделала все очень правильно - совершенно случайно. Голыми руками не касалась, собрала в черный мешок, отнесла подальше.
- Случайностей же не бывает, - хмуро заметила я.
- Разумеется. Я имела в виду, что сама Ася мало что поняла. Кое-кто курирует ее там, ненавязчиво. Также, как и твоего братца в Англии, и особенно Китти.
- Их курировали? - удивилась я.
- Разумеется, - Гвендолин мягко рассмеялась. - Нет, всю работу проводила ты, никакой подставы. Но за ними стоило смотреть каждую минуту, мало ли что. Хоть слегка помогли бы, направили, на помощь позвали, да хоть "скорую" вызвали бы. Просто человеческая поддержка. Там тоже есть свои.
- Так что там с Асей? - вспомнила я, когда Гвендолин замолчала и вернулась к своему остывшему кофе.
- Ах, да. Ну вот, память начала подводить. Значит, она уничтожила остатки, нарушила целостность ритуала. Но - он уже начал действовать, и все равно ее необходимо чистить. Но уже проще. Трудность в том, что чистить надо двоих. Ее, и нерожденного ребёнка. По нему может ударить куда сильнее. Подробности спросишь у Глафиры, она напишет.
Слезы брызнули у меня из глаз. Я и не знала, что так можно. Я вообще давно не плакала по-настоящему.
Я отвернулась, сделала вид, что внимательно изучаю рисунок на чашке. Сердечко, пронзенное стрелой толстенького Амура. Символично.
- Родная моя, он не живет в этой реальности, пойми. Относись к нему, как... к герою книги.
-  А для меня в этой жизни будет что-нибудь, или моя миссия - делать счастливыми других и испытывать вечные муки, глядя на них?! Понимая, что я-то лишена всего...
Фу, как неловко. Никогда я не была такой не сдержанной. Но Гвендолин не рассердилась и не удивилась. Она обняла меня, привалив мою голову к тёплому и твердому плечу, к плотной и колючей шерсти мантии.
- Девочка моя, девочка... У тебя есть все мы. Позже ты поймешь. Редко кто из наших безоблачно счастлив в личной жизни. Ну, не могу я воскресить давно ушедшего человека. Можно что-то придумать, конечно, какой-то аналог подобрать, привести. А куда ты денешь Дэвида? На тот момент, видишь ли,  он казался идеальным вариантом. Верный, любящий, надёжный, красивый. Казалось, тебя утешило, помогло. Но люди же - не фишки цветные в игре, которые можно бесконечно и безболезненно менять. Это Астарий творил когда-то, тоже. Подбирал... А вышло все равно иначе. Да и на нас погляди. Вот у меня есть Астарий. И сколько он прожил со мной рядом в сравнении с годами разлуки? И вот сейчас - опять нашел себе дело под старость лет. Только что знаю теперь, где он, что он. Анжелу возьми. Ну, это вообще несколько искусственная история. Ей далось от Высших - за то, что мы у нее отобрали, за эксперимент с чужим чувством, за Александра. Который все равно ушел туда, куда тянуло, где было живое чувство, а не подсадка. Но и то... разве она живет с Родионом постоянно? Бывает, как сейчас. Но тоже, то ссорятся, то сойдутся, то разойдутся...
Я чувствовала, что Гвендолин умалчивает о какой-то важной детали. Но само тепло ее тела, нежность твёрдой руки, гладящей мои спутанные кудряшки, заставили меня дышать ровнее, высушили слезы. Обжигающе-кислотный комок в груди, мешающий дышать и говорить, исчез, оставив лёгкую саднящую боль.
-  А она не виновата. Их чувства совсем другие, пойми. Он для нее был опорой, связью с жизнью, а не страстью.
- Теперь она научилась жить сама, - заметила я. - И еще у нее будет ребёнок.
- А я и не говорю тебе, что все неизменно и предрешено. Посмотрим. Тем и прекрасна жизнь, что своей неожиданностью. Иначе была бы скука жуткая. Высшие преподносят сюрпризы смертным, а обычные люди - удивляют Высших не меньше. У всех есть свобода воли и выбор. Люди гадают, что готовят им Высшие, а те - что устроят люди. Энергообмен.
- Гвендолин, это все? - спросила я через некоторое время. - По моей работе? Ты говорила, еще какие-то вещи для меня будут.
- Еще будут. Но это надо обсудить со всеми. Видишь ли, кому-то нужно отправиться в гамму, чтобы вернуть Зою.
- Может, не надо?
- Надо. И не только из-за рукописи. Нехорошо перемещать людей, все равно потом приходится разгребать куда больше. Да и... в гамме она с ума сойдёт.
- Кого ты хочешь отправить?
Горло мое сдавило нехорошим предчувствием.
- Тебя, - печально произнесла Гвендолин и, помедлив, добавила:
- Нет, я не настаиваю, я размышляю. Логичнее всего было бы, конечно, Руслана. Но, это ведь как кролика к удаву... Она заморочит ему голову, натворит дел. Понятно, что мы будем следить и все такое, но - ведьма рядом, считай, все. Александр с ней незнаком, может даже не найти. В гамме вообще сложно встретиться с кем-то, не обладая пропуском или даром. Ты гибче, способнее. Ты услышишь ее мысли. Я не знаю, честно, не знаю. Анжелу? Они там волосы друг другу повыдирают. Анжела не умеет притворяться.
- А ты? Ты сама не можешь? Вам же это проще всего!
- Мы не показываемся смертным! Без того уже слишком много вас знает о нас. Если я перемещу ее путём нажатия кнопки - в гамму переместится кто-то отсюда. Неважно, что она там недолго. Она попала туда своей волей, значит, на своем месте. Я совершу изменение - по закону равновесия, раз здесь прибавится - здесь и убавится.
- Пошли Савелия или Феофана. Делов-то. Им тоже без разницы, в каком мире быть.
- Думаешь, я уже не перебрала все варианты? Нельзя их к Зое подпускать. Они ведь для тебя - Савелий да Феофан. А по сути, они есть сила природная. Сила земли. Не злая, не добрая. Что будет, если сила придет на помощь к чёрной ведьме?
- Ну, прямо...
- Подожди, не возмущайся. Может, еще решим иначе. Сказала ведь, обсудим.