Танец русалки 8 глава

Я спотыкалась на каждом шагу. Песок мешал мне все быстрее перебирать ногами, но я не хотела останавливаться ни на миг. Путь мне освещала полная луна, что царила высоко в небе, и отсветы стробоскопов с дискотек. Кругом звучала разноголосая музыка из никогда не спящих местных клубов. Если вы приезжаете на Ибицу, то можете позабыть про сон, ибо он приходит здесь только с рассветом и на очень короткий промежуток времени. Мне встречались на пути праздные гуляки и пьяная молодежь. Но видимо на моем лице была печать такого отчаяния, что ко мне никто не смел приблизиться.

Очнулась я спустя долгое время. Осмотревшись по сторонам, я поняла, что совершенно одна в этой части пляжа. Выше по склону, за деревьями вырастали богатые дома, в одном из них я узнала отель, в котором когда-то жила. Я прибежала на то место, откуда все началось. Мое падение и воскрешение. Здесь я нашла мертвого Билли и пыталась утопиться сама. Схватившись за голову, я рухнула на колени, завывая раненным зверем. Я не могла так больше жить! Я била кулаками песок, и кусала губы в кровь. Я царапала свою кожу до глубоких борозд и рвала на себе волосы. Я словно сошла с ума, оставаясь совершенно вменяемой. Все просто, я не хотела мириться с тем, что меня ждало. Это не честно, не справедливо! Это не правда! Мигель мне солгал, умело надавив на самое больное. Не иначе он дальний сородич демона… И будто я позвала его своими мыслями, передо мной явился Джерико. Я дернулась от него, как от разряда током.

— Что ты здесь делаешь, моя любимая ундина? — Тихим вкрадчивым голосом спросил он меня.

Я смотрела на него, находясь у его ног, и не могла ничего произнести. Я боялась спросить у него, что меня мучило, ибо страшилась не самого вопроса, а его ответа. Зареванная, в изодранном платье-чешуе с кровоподтеками, с вороньим гнездом вместо буйной гривы, я представляла сейчас поистине плачевное зрелище. Но демон мне улыбался, пусть его глаза и грозили мне неминуемой расправой.

— Скажи, Джерико, ты собирался?… Хотя, о чем это я… — Я невесело рассмеялась сквозь слезы, услышав свой так и не завершенный вопрос.

«Обговаривай каждый пункт, заключая сделку с дьяволом…» — так сказал Мигель? И я видела эту правду в глазах демона перед собой. Он не собирался ничего мне говорить. И мое перевоплощение в рыбу было бы только для меня сюрпризом. Впрочем, я вряд ли уже смогла бы что-то возразить против. Ведь рыбы немы. А что я могу предпринять, чтобы избежать участи, которая нависла надо мной уже давно, но я прознала о ней только сейчас? Заключить новую сделку? И где стопроцентная гарантия, что демон вновь меня не обманет?! Как вообще узнать, что демон лжет? Он открывает рот, ибо каждое его слово — сплошная ложь. На то он и истинное зло. А я? Глупая наивная овца… нет, рыба.

— Так ты задашь мне свой вопрос или нет, Франческа? — Джерико свирепо сложил руки на груди, поигрывая мускулами в нетерпении. Он жаждал применить ко мне свою силу. Но не в этот раз.

На смену моей истерике внезапно пришло смирение, и какая-то нездоровая апатия. Мне никогда не обмануть его, так к чему и пытаться? Я всего лишь слабый человек, сломать которого — раз плюнуть такому, как он.

— А стоит ли? — Скорее не его, а себя я спрашивала.

Я поднялась на свои еще ноги и слабо улыбнулась существу передо мной. Пусть у меня остались в запасе считанные дни, но проживу их я по своим правилам. Зло больше не дождется от меня слез сожаления.

— Доставь меня к клубу, пожалуйста. Мне пора охотится за душой. — Тихо проговорила я, опустив потухший взгляд на песок, что разделял нас.

— Как пожелает моя сладкая рыбка. — Зло оскалился демон, заставляя меня вздрогнуть от такого ласкового прозвища.

И вот я снова в клубе, блистаю на сцене, доводя мужчин до исступления своим откровенным танцем. Каждое мое движение — чистый секс, каждый мой взгляд из-под ресниц — искушение и обещание рая. Под ноги мне летят деньги, до моих ушей доносится восторженный свист, но мне все безразлично. Я мертва внутри. Четыре недели. Отсчет пошел уже не на месяцы, на дни. Скоро все закончится, и мне уже не важно как. Все решено за меня.

Я снова вижу Винсента и посылаю ему дерзкий воздушный поцелуй со сцены. Он хмурится и осушает бокал с алкоголем до дна. Тоже на пределе? Да… Сразу после выступления я сбегаю к морю. Мне нечем дышать и я жадно ловлю ртом прохладный ночной воздух, утопая в лунном сиянии. Как она прекрасна и безмятежна над спокойным морем. Скоро это превратится в мой вечный дом. Пусть уж лучше это, неужели аквариум Мигеля. И я уже готова об этом молить своего хозяина. Как быстро меняются приоритеты, когда кардинальным образом разворачиваются обстоятельства жизни…

Кто-то дотрагивается до моих волос. Я еще раньше ощущаю чужое присутствие, поэтому успеваю обернуться до касания. И потому вместо волос или плеча, Винсент касается моей груди в чешуйчатом топе. Это касание обжигает нас обоих, заставляя отпрянуть друг от друга, как школьников. Мы стоим в шаговой доступности и просто пожираем друг друга взглядами. Я знаю, он хочет сопоставить меня-русалку и меня-человека, но видимо выходит с трудом. Мои ноги сейчас хорошо видны, ничем не прикрыты. Длинные, загорелые и сильные от частых дискотек в прошлом, а теперь от усиленных ежедневных движений в воде. На моих бедрах лишь короткие шортики из чешуи, что прилегают ко мне, как вторая кожа, что так и есть на самом деле.

Чешуя днем превращается в хвост, и она теперь неотделима от меня даже ночью, просто положение свое и форму меняет по желанию. Теперь никто не сможет раздеть меня без моего согласия. Хоть за это я готова сказать «спасибо» демону. Но прямо сейчас я хочу быть обнажена. Рядом с ним. Лишь с Винсентом я хочу близости сама. А хочет ли он?

Я спросить того не успеваю. Он первым преодолевает себя и резко дергает меня на себя. Он пьян? Возможно. Я и сама не в себе от недавних известий. Я первой обрушиваюсь на его рот, и он отвечает мне с не меньшей агрессией. Сминает, кусает мои губы, срывая с них слабые стоны. Я хочу испытать блаженство в мужских руках хотя бы еще раз, перед тем, как мой разум превратится в безвольный рыбий жир. Я хочу жить эти дни, как не жила все эти годы. На полную катушку, испытывая все грани радости, что доступны человеку. И пусть меня осудят, но чувства — это все, что у меня осталось. Я не принадлежу себе, как раньше думала, а через месяц от меня и вовсе ничего не останется. Так почему бы и нет? Влюбиться хоть раз! Вознестись на небеса с самым близким человеком в этом безумном мире. Вручить ему без оглядки свое сердце, раз душа уже в залоге у демона…

— Ты не задобришь меня этим… — Хрипло говорит он в мои губы, не имея сил оторваться от меня, как и я от него. — Ты все еще номер один в моем списке подозреваемых…

— Да… — Соглашаюсь я на все что угодно, только бы он закончил с болтовней. Чтобы уже переступил через невидимую преграду, что разделяет нас.

Я дергаю его рубашку на груди, и пуговицы разлетаются в песок, чтобы там и остаться. Наконец, я ощущаю его под своими пальцами. Как долго я думала об этом, плавая на головокружительной глубине длинными днями. Его кожа горячая, как уголь, но гладкая и твердая, как сталь. Я тут же припадаю к ней губами, ощущая приятную солоноватость и терпкость мужского тела. Удовольствие затмевает мне разум, когда Винс зарывается в мои кудри руками и все чаще и тяжелее дышит. Я спускаюсь ниже, когда как моя жажда только растет. Я не помнила, когда кого-то хотела так же сильно. Но когда я хватаюсь за пряжку его брюк, он вдруг резко вздергивает меня вверх. Я протестующее хнычу, но он снова затыкает мне рот поцелуем таким горячим, что я моментально перестаю жаловаться. Пространство вокруг нас трещит неутоленными искрами желания. Я уже готова на все, но он нехотя отстраняет меня.

— Что… нет, вернись… — Тянусь я, как в тумане, к его губам.

— Чтобы ты и меня также развеяла по ветру? — С глухим смешком отзывается он, лаская подушечками пальцев мои губы.

Мне приятно и больно одновременно. Я хочу вернуться к поцелуям, а не к пустым разговорам. Я не хочу просто так тратить свое драгоценное время, которого осталось чертовски мало.

— Нет, только с рассветом… — Выдохнула я, перебирая губами от его скулы к щеке и подбородку.

— Как ты это делаешь? — Снова спрашивает он, и я понимаю, что он остывает, но я все еще не готова к передышке.

— Я не знаю… не знаю. Это просто происходит и все… — Я обхватываю свои плечи руками, потому что без его тепла мне становится холодно. Я делаю шаг назад и вижу, как быстро успокоился он, не то что я. Будто для него близость со мной была запланирована, чтобы легче разговорить. Мерзавец! — Это допрос? — Огрызаюсь я. — Может то был диктофон у тебя в кармане, а не возбуждение?

Я злюсь, а он только ухмыляется.

— Боишься? — Спрашивает он, вздернув смоляную бровь.

— Тебя? Нет. — Честно отвечаю я. Мне уже ничего не страшно.

— Почему? Может я начал сбор улик в вашем логове. — Он склонил голову набок, глядя на меня изучающее. Будто на микроб через микроскоп.

— Да ради Бога! Думаешь, что-то найдешь? — Горько расхохоталась я. — Думаешь, что сможешь накопать компромат на демона?! Чушь!…

Я махнула на него рукой и собралась вернуться. Здесь я больше не хотела находиться. Винс сумел разбить все очарование тихой, лунной ночи.

— Демона? — В неверии повторил он. Мне было все равно, верит он или нет. Он меня разозлил. Я упрямо шла обратно. Но он нагнал меня и развернул к себе. — Ты серьезно?

— Нет! Я так шучу! Ведь демонов не существует, как и русалок! — Зашипела я на него змеей. — Чего ты хочешь от меня, Винсент? Ты не веришь мне? Не хочешь верить, что я в ловушке! Ты думаешь, я смеюсь над тобой?! И тащусь от всего, что вынуждена делать, чтобы выжить! Ты так думаешь?!

— Я не знаю, чему верить! — Так же яростно прокричал он мне в лицо, встряхнув, как куклу за плечи. — Еще вчера я и над сказками смеялся! Я верю в логику, причину! Я следователь! Я верю тому, что вижу, что смогу найти и доказать!

— А я взяла и всю систему сломала, да? Всю твою логичную жизнь! И ты винишь меня в этом? — Кричала я, стараясь удержать злые слезы, но они все равно бежали по щекам. — А знаешь, чего я хочу? О чем мечтаю? Ведь меня никто не спрашивает об этом! — Я немного успокоилась и пристальней вгляделась в его нечитаемые глаза. Он снова закрылся от меня своей броней, боясь показать свою неуверенность, свой страх. Он боялся… меня? Неизведанного сказочного персонажа? — Спроси же у меня, Винсент, чего я хочу. Спроси… — Прошептала я.

— Чего же ты хочешь, Франческа? — Хрипло спросил он, нехотя подчиняясь и сжимая мои плечи уже не так сильно, до синяков.

— Хочу свободы… больше всего на свете. Хочу исправить ошибки, что совершила… Хочу… поговорить с мамой и вымолить у нее прощение… — На упоминании о маме мой голос предательски сорвался, но я проглотила комок боли в горле и уверенней продолжила. — Хочу, чтобы хоть кто-то верил мне… ты верил, потому что, как ни странно, дорожу нашей незримой слабой связью… Хочу тебя…

Пока я говорила, кажется, он даже затаил дыхание. Он не сводил глаз с моих губ. Я хотела сказать что-то еще, чтобы его взгляд не тускнел, все еще оставался со мной, но он сделал лучше. Он поцеловал меня. Снова. Уже не так агрессивно, как в первый раз. Мягче, нежнее, осторожнее. Он целовал меня, будто боясь спугнуть. И этот поцелуй был с привкусом моих слез. Такой же горько-соленый с примесью отчаяния. Но он был сейчас важнее воздуха. И он все длился и длился, пока не увлек нас обоих на песок. Пока не соединил нас не только нашими болью и непониманием, но и телами.



Первые лучи солнца коснулись водной глади. Покалывание в ногах разбудило меня, заставив с сожалением выбраться из надежных мужских объятий. Винсент уже не спал. С каким-то сожалением смотрел на меня. Так было и в ту ночь, когда я танцевала для него в приват-комнате.

— Как ни банально это звучит, но мне пора. — Выдохнула я.

— Ты говорила, что остался месяц до твоей свободы. — Винс оперся на локти, смотря на меня снизу вверх, когда я поднялась на ноги, собираясь в море. От его слов больно кольнуло в груди. Да, чтобы сменить одну неволю на другую. Но этого я не произнесла вслух, а просто кивнула с кислой ухмылкой. — И все эти дни ты будешь…

— Что? Ты хотел сказать «убивать»? — Закончила я за него. Он смотрел в ожидании, а я не знала, что ответить. Мне не хотелось ощущать чьи-то губы на себе после Винса. Но иначе я не могла. И это ли не скотство? — Если я не буду, то он снова причинит мне боль. — Закончила я грубо.

Его губы сжались. Надеюсь от злости не на меня.

— Тот… демон… он пытал тебя? — Наконец, спросил он, с прищуром глядя в мое лицо и ища в них малейший обман.

— Кому станет легче от моей правды? Тебе? Или мне? — Теперь я склонила голову набок, изучая его. Он думал, я совру и облегчу ему жизнь? Чтобы он и дальше считал меня убийцей? — Да, он преподносит мне уроки, помня которые, я отбираю чужие души с радостью. Но ты не должен заморачиваться об этом. Ведь как ни крути, я соучастница. — Добавила я его же слово, от которого он помрачнел еще больше.

Уходить от него и без того было больно, но я все же ушла. Медленно зашла в пенные журчащие волны, позволяя воде сменить мои ноги на хвост, и уплыла, быстро-быстро, чтобы мой хозяин настиг меня далеко от пляжа и не узнал о моей близости с человеком не по принуждению, а по собственному желанию.

Я весь день ждала, что Джерико настигнет меня и покарает за так и не принесенную ему полную ракушку. Я ждала каждую минуту, что вокруг меня вновь вырастет воздушный пузырь, с полным арсеналом пыточных орудий для меня. Но я не дождалась ни того, ни другого. Что это? Джерико слишком занят, чтобы уделить время своей любимой игрушке для битья? Но я нисколько не жалуюсь. Тело осталось невредимым, и на том спасибо. Чего было нельзя сказать о нервах.

Этой ночью Винсент не пришел в клуб. И у меня по этому поводу сложилось двоякое чувство. Первое — я почувствовала себя брошенной. Хотя с чего бы? Мы не обещали друг другу ровным счетом ничего, оставив по утру все как есть — он ищейка, а я все еще убийца. А второе чувство было, наверное, облегчением. Без его преследующего взгляда я легко смогла наметить себе жертву и до суха испить ее на рассвете. Я была права. Вкус чужих губ заставил ощутить меня вину перед Винсом. Будто я изменила ему. Глупо, мы оба знали, что так и будет, но боль не уменьшилась от того знания. Измена — это мерзко, пусть лишь и одним поцелуем, пусть даже без ответных чувств, но я ощутила себя невероятно грязной, испорченной. Поздно каяться, скажете вы. Но никогда не поздно что-то исправить в себе, пусть даже это будет моральный облик.

Винсент появился неожиданно, под рев мотора небольшого катера. Он напугал меня до чертиков! Я грелась в лучах полуденного зноя на песчаной косе вдали от берега, когда я услышала странный жужжащий звук, который стремительно приближался. Проклиная весь мир и свой неповоротливый хвост, я перебирала руками по песку к спасательной глубине, когда знакомый голос окликнул меня.

— Франческа! Даже не смей нырять. Иначе я последую за тобой и без акваланга!

Этот голос я узнала бы из тысячи, поэтому сразу прокричала в ответ, пытаясь усмирить вырывающееся ему на встречу свое глупое сердце.

— Винсент! Черт морской! Я чуть не поседела!

— Что, так не рада компании? В одиночестве разве лучше? — Осведомился он с мальчишеской улыбкой на лице, ближе подводя лодку к отмели.

— Ну, если ты предлагаешь компанию тюремщика, то в одиночке куда больше смысла. — Ехидно отозвалась я, подтянув под себя хвост, чтобы он меньше бросался в глаза и не мешал такому редкому с ним общению. Хотя с Винсом никогда не угадаешь — будем мы снова ругаться или целоваться.

— Блещешь остроумием? Значит, настроение хорошее. — Фыркнул он, заглушив мотор и спрыгнув ко мне на песок.

Здесь катер мог свободно стоять в непосредственной близости от твердой земли. Ведь эта отмель была естественно возведенная коралловым остовом, что рос не одно десятилетие, чтобы в конце концов показаться над водой. И стоило сделать лишь шаг, чтобы сразу нырнуть на глубину. Но даже до этого края мне нужно было бы доползти, а человеку совершить всего лишь пару шагов.

— Так какова была на вкус нынешняя жертва? — Он плюхнулся рядом со мной на песок, скрывая за движением свой потемневший взор. Однако напряженная интонация его голоса итак заставила меня поежиться.

— Ты меня нашел, чтобы только это узнать? — Просипела я в возмущении. — Ты! Ты…

— Знаю. Бесчувственный монстр, который не хочет тебя понять? Угадал? — Он ожог меня синью своих глаз, и я, молча, кивнула, закусив губу. — Ни грамма иронии над собой? Ладно. Держи. Оставим сарказм до лучших времен.

Я опустила глаза на то, что он мне протянул и вздрогнула. Нет, то было не украшение, которые любят все русалки. И не оружие, что мог бы иметь в свободном доступе следователь. Не алкоголь, что смог бы разрядить обстановку. Можно было бы вечно гадать… но он протянул мне телефон.

— Зачем? — Выдохнула я одними губами. Я даже не знала, кому смогла бы позвонить. Шесть лет прошло, почти целая жизнь, и я понятия не имела…

— Начни хотя бы с малого возвращаться к своей старой жизни. Позвони ей. Своей маме.

Его глаза точно два лазера попали в цель и прямо сейчас уничтожали меня. Сначала мне стало не хватать воздуха, как бы не ловила я его ртом. Потом исчезло зрение, затуманенное пеленой слез. Следом исчез слух, обернувшись гулом самолетных турбин. Пальцы не смогли что-то удержать тяжелее ветра, и даже такой легкий предмет, как телефон, полетел в песок.

— Я не могу… я… — Прохрипела я, пытаясь различить силуэт человека передо мной.

— Все ты можешь. Не будь тряпкой! Она ждет. Долгих шесть лет. — Его голос был тверже стали и резал меня безо всякой анестезии. Он вложил в мои дрожащие руки маленький гаджет и крепко сжал. — Звони, Франческа.

— Я даже не знаю, тот же номер остался или… — Все еще лепетала я.

— Я отыскал номер Маргарет Беннет и уже добавил в контакты.

Его образ прояснился, и я различила злость в его чертах. На что он опять разгневался? На мои слезы? Или на мою слабость? Да, я такая! Размазня и тряпка! Как я позвоню ей? Что скажу?! Но Винсент не любил ждать. Он отобрал у меня телефон и быстро нажал какие-то кнопки. В динамике послышались гудки, и он силком вручил мне телефон, от которого я шарахнулась, как от бомбы.

— Нет… нет, Винс! — Шептала в безумии я, широко раскрыв глаза от ужаса. И вдруг…

— Алло?…

Такой родной, такой тихий и сломленный голос заставил меня пулей метнуться к мужчине и выхватить из его рук телефон. Я робко поднесла его к уху, держа двумя руками и даже отползая подальше от воды.

— Алло… — Этот голос в детстве пел мне колыбельные и рассказывал сказки о принцессах. Мои губы дрожали так сильно, что не могли ничего произнести в ответ. — Эй? Вы там? Почему молчите? Я же слышу шум…

Ее голос был бесконечно усталым. В нем совсем не чувствовалась улыбка, как раньше, и слезы с новой силой беззвучно потекли из моих глаз.

— Мамочка… — Шепнула я, не зная, что еще сказать спустя шесть лет безмолвия.

— Я плохо вас слышу… Извините, мне пора.

И она отключилась. Будто внезапно оборвала что-то жизненно важное внутри. Я рвано втягивала в себя соленый воздух и невидящим взором смотрела вперед. Но даже так я ощущала себя лучше, чем все эти года ничего не слыша от нее.

— Попробуешь снова? — Подал голос Винс, в котором больше не было и капли сарказма.

— Нет… давай позже. Позволь прийти в себя… — Я аккуратно отложила его вещь и обхватила себя за плечи, снова ощутив себя маленькой девочкой.

— Опять будешь предаваться печали? — Спросил он. Но ответа он не ждал, поднялся на ноги и запрыгнул в лодку, чтобы сразу вернуться с бутылкой джина в руках. — Печалиться лучше с таким атрибутом, иначе все напрасно.

— Предлагаешь напиться? — Оторопело спрашиваю, но все же забираю у него откупоренную бутылку и делаю первый, обжигающий губы, глоток.

— Как вариант. — Кивает он, принимая эстафету у меня из рук.

— Хочу тебя разочаровать. — Вздыхаю я. — У меня сказочный иммунитет к спиртному, а тебе еще за руль придется возвращаться.

— Не порть мне все веселье. Раз ты у нас трезвенница, вот и отвезешь меня обратно…

На дне его лодки эта бутылка оказалась не единственной. Там была и добавка, и даже закуска. Мы выпили и съели все, обсуждая все на свете, говоря о глупостях и невероятно серьезных вещах. Я могла бы уплыть, но не хотела оставлять его совершенно захмелевшего в полном одиночестве. Я снова и снова рассказывала ему о себе, как он того и просил. Я слушала его истории. Смеялась и интересовалась подробностями время от времени. Мимо нас проплывали дельфины и киты. Мелькнула раз акула и снова исчезла вдали. Это был потрясающе-безмятежный день, и я ни разу не вспомнила о собственном проклятье, или о Джерико. Просто не хотела омрачать то светлое чувство, что окутало меня здесь, на этом крошечном островке в Средиземном море рядом с мужчиной, в котором я могла раствориться без остатка, могла довериться, наверное, впервые в своей жизни.

В какой-то момент жара и алкоголь сделали свое дело, и Винса сморил сон. И мне представилась удивительная возможность полюбоваться им без преград. Такой красивый, мужественный, нахальный и все же добрый, он мой принц из злобной сказки. Надо же, он услышал мои слова той ночью, о маме. Нашел ее номер для меня. Нашел меня в этой бескрайней глади воды. Он здесь, со мной. Это ли не счастье, пусть и короткое. Пусть так, но я запомню каждую секунду.

Боясь дотронуться до его загорелой кожи и разбудить его, я все же протянула руку. Но не к нему. К телефону, что лежал в пустой корзине для нашего внезапного пикника. Рыскать по нему ревностно в поисках какого-либо компромата на человека, кто был у меня сейчас единственным во всем мире, я не собиралась. Набрала последний номер в списке исходящих и неуверенно поднесла аппарат к уху.

Я поначалу не знала, что скажу, пока длились бесконечные гудки. Но на том конце провода никто не ответил, и звонок переключился в режим автоответчика. И я поняла, что так будет лучше. Я смогу все сказать в пустоту, записать свой голос для нее. Иначе мне просто не удастся произнести тех слов, что я храню в сердце все эти годы. Слезы мне не дадут. И бесконечная вина.

— Привет, мамочка. Это я, Франческа… Прости, что не смогла заговорить утром. Знаю, всех слов не хватит, чтобы выразить то, как жаль мне содеянного. Ведь папа из-за меня… Это все моя вина. Да, я была плохой дочерью. Несдержанной. Избалованной. Принимая ваше внимание и любовь, как само собой разумеющееся. Я не знала, что все в этой жизни надо заслужить. Теперь знаю. Знаю и то, что мне нет прощенья, мама. Я забрала у тебя все, не дав ничего взамен. Я сожалею. Безмерно. Прости меня, мама. Не знаю, хотела бы ты принять меня обратно. Твою заплутавшую в этой жизни дочь, но то было бы для меня счастьем. Это, и знание того, что ты жива, здорова и счастлива. Я хотела бы все исправить, мама, и прожить бы свою жизнь заново, вовсе не так, как я ее прожила. Если бы мне только было это позволено… И в новой жизни я бы никогда не покинула вас. Но жизнь одна, и что бы не говорили, не нам выбирать, как ее прожить. Иногда обстоятельства сильнее. Я не смогла бы сказать всего этого, находясь напротив тебя сейчас, или если бы ты сняла трубку. Это очень тяжело, признавать свои ошибки и искренне раскаиваться в них. Я не знаю… сколько мне еще отмерено, но хочу чтобы ты знала. Я люблю тебя, не переставала все эти годы думать о тебе… Ты всегда была для меня домом, убежищем от всех невзгод мира, но раньше я этого не понимала и не ценила. Прости, что подвела тебя, подвела нашу семью… Люблю тебя…

Боясь завыть в голос, я поспешно нажала на отбой, а потом и вовсе выключила телефон. Знаю, она будет звонить. Но что бы я сказала ей? «Мама, я не вернусь, потому что стала русалкой, и жить мне осталось меньше месяца!» Не могу я так…

Рядом зашевелился Винсент, обрывая мои мысли. Он приоткрыл один глаз, следя, как малиновый солнечный шар клонится к горизонту.

— Я заснул, и ты не растолкала меня? — Нахмурился он. — И не уплыла?

— А кто бы тебя отбуксировал домой? — Фыркнула я, утирая тыльной стороной ладони мокрую от слезы щеку и забрасывая телефон обратно в корзину.

— Я бы лучше остался здесь на всю ночь. С тобой. — Серьезно произнес он, я не уловила и капли хмеля в его взгляде. И пил ли он вообще?

Мое сердце предательски екнуло в обоюдном с ним желании. Я бы согласилась на все, что он бы не пожелал. Но мои обязанности звали меня на твердую землю. И я не должна вызвать подозрений у своего хозяина и подставить Винса. Хватит с меня ошибок в этой жизни.

— Когда-нибудь, мечтатель, так и будет. А пока нам обоим нужен перерыв. К тому же скоро это место скроется под водой с приливом… — Я провела рукой по его волосам. Давно хотела это сделать. Колючие и в то же время шелковистые. Он — сплошное противоречие. За это и люблю. — Прости, меня ждет работа, которую я не имею права «прогулять».

— Когда-нибудь… ты забудешь туда дорогу. — Жестко ответил он, поймав мою ладонь и поцеловав запястье. Я не могла ему сознаться и просто кивнула.

Да, когда-нибудь…

Продолжение: http://proza.ru/2024/07/23/380