Фанфики по Гарри Поттеру

 «Последнее мгновение»

1. Окружение для Избранного

За семь лет до описываемых событий

Под огромной аркой древнего замка с причудливыми башенками стояли седой старик в ярко-синей мантии с развевающейся серебристой бородой и такими же длинными волосами и пожилая худощавая женщина в остроконечной шляпе и одеянии цвета малахита. Они молча смотрели, как шумная толпа школяров загружается в кареты, чтобы затем сесть на поезд, следующий в Лондон.

— Как поживает ваша подопечная? – повернулся старик к женщине, когда последняя карета тронулась с места. – Готова к поступлению в школу?

— Да, конечно, девочка готова, родители ждут официального письма, чтобы купить дочери всё необходимое. Миона грезит о волшебной палочке, не дождётся заветной минуты, когда сможет опробовать свою силу.

— А главное, главное вы ей сказали?

— Нет, позже скажу. Миона – умная не по годам и рассудительная девочка. В сентябре ей будет двенадцать. Она всё поймёт. Знаете, Альбус, дети маглов развиты гораздо лучше, чем их несколько инфантильные сверстники, выросшие в семьях волшебников. Они реально смотрят на вещи и гораздо лучше адаптируются.

— Я знаю. Эти дети лишены иллюзий, с ними намного проще иметь дело. Это одна из причин, почему я хотел, чтобы Гарри рос у родственников-маглов. Ваша Гермиона, разумеется, воспитана в любви, она, в отличие от Гарри, не испытывала никаких лишений, и это очень хорошо. Мисс Грейнджер уже в свои одиннадцать – самодостаточный и уверенный в себе человек, именно такой друг нужен Гарри. И это должна быть именно девочка. Вряд ли мальчик сможет быть рядом многие годы, оставаясь в тени ближайшего друга.

— Если только этот мальчик не привык к подобной ситуации.

— Что вы имеете в виду, Минерва?

— Я имею в виду младшего Уизли. Рональда. Вы же помните, что он тоже будет учиться в следующем учебном году и, несомненно, выберет Гриффиндор. Этот мальчик привык быть в тени старших братьев, поэтому играть второстепенную роль для него – естественное положение.

Старик медленно кивнул, соглашаясь с доводами собеседницы. Последняя карета с хогвартскими студентами скрылась за поворотом. Постояв ещё пару минут, директор школы Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор и его правая рука – декан факультета Гриффиндор Минерва МакГонагалл, вернулись в замок, поднялись в кабинет директора и продолжили разговор.

— Не представляю, как сделать так, чтобы и Гермиона попала на мой факультет, – вернулась к теме Минерва. – Ей самое место в Когтевране, она блестяще училась в Primary schools, больше всего на свете любит чтение. Девочка всегда ведёт себя очень осмотрительно и, как я уже говорила, крайне рассудительна. Хотя трусихой её тоже не назовёшь, так что…

— Нет, – резко возразил старик, – Когтевран, как и любой другой факультет, нам не подходит. Вам же хорошо известно свойство Распределяющей шляпы – она лишь озвучивает желание первокурсника, следовательно, девочка сама должна захотеть учиться на вашем факультете, Минерва. Вы уж будьте добры убедить её в этом.

— Да, сэр. Я сделаю всё возможное, чтобы наш план удался. Но вы всё же подумайте насчёт Рональда. Друг-девочка – этого недостаточно для мальчишки. Ему нужен ещё и ровесник его пола. Сын Артура и Молли не может быть плохим…

— Я и не говорю, что он плох, – нетерпеливо перебил директор. – Обычный парень, довольно славный, в меру добрый и простодушный. Да, пожалуй, пусть он будет третьим. И, Минерва… Сейчас ещё рано об этом говорить, но пройдёт два-три года и… Вы же понимаете – между Гарри и Гермионой не должно возникнуть никаких романтических чувств. Ссоры на почве выяснения отношений, ревность и прочее… Это может всё испортить. Только дружба, ничего более. Гарри я беру на себя, а вам придётся позаботиться о девочке.

— Конечно, профессор. Я всё прекрасно понимаю. Я очень люблю Гермиону, это всё, что осталось мне от Дугала, девочка – его единственная внучка. Я меньше всего желаю, чтобы она всю жизнь оплакивала погибшего любимого, всё же смерть друга пережить легче.

— Я восхищен вашей выдержкой, Минерва. Девочка так вам дорога, но вы всё же дали согласие, подвергая её неизбежной опасности. Вы же не можете не осознавать, что находиться рядом с Гарри Поттером – очень опасно. Ей придётся постоянно рисковать своей жизнью.

— Понимаю, сэр. Но у нас нет другого выхода. Лучшей кандидатуры среди будущих первокурсников нам не отыскать. Я несколько лет готовила девочку к этой миссии, и она её выполнит лучшим образом. Она будет с ним до самого последнего момента. И воспримет это как единственный путь для себя, а когда всё будет позади… Сможет начать жить заново. Я верю, что она останется невредима и будет счастлива. Потом… Когда всё будет позади.

 2. Фея-крёстная

Мать Минервы МакГонагалл всю жизнь скрывала от мужа свой волшебный дар. Изабель МакГонагалл и её маленькая дочь, унаследовавшая способность к магии, были вынуждены жить во лжи, так как глава семьи не желал ничего знать о магическом мире, однако был заботливым и любящим отцом. В шестнадцать лет Минерва без памяти влюбилась в юного Дугала МакГрегора, сына местного фермера. Парень ответил ей взаимностью, не подозревая, что его любимая с блеском оканчивает Школу чародейства и уже приглашена на работу в Британское министерство магии.

Через год Дугал сделал предложение руки и сердца, а Минерва с радостью согласилась. Но, вернувшись домой, пожалела о своём решении. Она ясно представляла, какой бы стала её жизнь и жизнь Дуга: запертая в дальнем ящике стола волшебная палочка, конец карьеры волшебницы и, самое ужасное, постоянная ложь… Нет, на это Минерва пойти не могла. И она решила исчезнуть из жизни Дугала МакГрегора, бросила службу в Министерстве и попросилась на работу в Хогвартс в качестве преподавателя трансфигурации, это место только что, став директором, освободил Дамблдор.

Минерва так и не вышла замуж, продолжая хранить верность Дугу даже после его смерти. А он через пару лет после разрыва женился на дочери соседнего помещика. Вскоре у них родилась дочь Эльза, ставшая врачом-стоматологом, женой своего коллеги Джеральда Грейнджера и мамой будущей самой умной волшебницы столетия Гермионы Грейнджер.

Почему в семьях обычных людей рождаются волшебники? Точно никто не знает. Вероятнее всего, кто-то из предков таких детей обладал волшебным даром. Эльзе об этом ничего известно не было, но её отношение к магическому миру было более чем лояльным. Во всяком случае, когда после смерти отца в её жизнь вошла тётушка Минерва, умная и чуткая добрая волшебница, она пришла в восторг и с радостью позволила ей стать крёстной матерью годовалой Мионы. Таким образом, у девочки появилась своя, самая настоящая фея-крёстная, как в любимой сказке о Золушке.

Вся жизнь Гермионы была прекрасной сказкой. Пожалуй, за исключением школьных часов. В Primary schools девочку отдали в пять лет, тогда она не подозревала о своём волшебном даре, это случилось двумя годами позже. Но уже тогда она значительно опережала ровесников в развитии и обладала независимым характером и недетской выдержкой. И уже тогда считала необходимостью быть первой во всём, поэтому подружек так и не завела. «Всезнайка Грейнджер» была постоянным объектом зависти, а когда с малышкой, если её доводили до слёз, происходили какие-то странные вещи, то и ненависти. Постепенно, не без помощи МакГонагалл, Гермиона научилась отвечать на выпады завистников лишь холодным равнодушным взглядом.

Возвращаясь из школы домой, она погружалась в чудесный мир подаренных крёстной волшебных книжек с живыми картинками, но не меньше любила обычные книги, казавшиеся ей даже более интересными. Жизнь маглов и жизнь магов одинаково интересовали девочку: диснеевские мультики, компьютерные игры и волшебные книжки и журналы были для нее в равной мере увлекательны. О Мальчике-который-выжил Гермиона узнала за год до поступления в Хогвартс, конечно же, из книги. Девочка даже не подозревала, что вскоре познакомится с ним лично, будет учиться на одном курсе и станет его… А вот это для неё оказалось самым неожиданным событием.

Гермиона только что получила письмо из Хогвартса, доставленное обычной для мира магов совиной почтой. Через пару часов на подоконник её комнаты вспрыгнула изящная полосатая кошка, тотчас же обернувшаяся тётей Минервой, её обожаемой крёстной. Миона уже привыкла к таким превращениям МакГонагалл, она знала, что в новой школе её ждут и не такие чудеса, и с нетерпением ждала поездки в волшебный район Лондона за магическими учебниками и, главное, собственной волшебной палочкой. Девочка думала, что крёстная решила дать ей последние наставления, но речь пошла совсем о другом.

— Миона, ты помнишь, я дарила тебе книжку о шедшей много лет назад войне между тёмными и светлыми магами? Помнишь, как их предводитель, Тёмный Лорд Волан-де-Морт, был уничтожен при попытке убить маленького мальчика?

— Гарри Поттера? Конечно! А почему вы спрашиваете? Этот вопрос задают на собеседовании при поступлении в Школу магии?

— Нет, – засмеялась МакГонагалл, – в Хогвартсе нет никаких собеседований. Всех маленьких волшебников принимают без экзаменов и каких бы то ни было испытаний. Дело в том, что этот мальчик тоже поступает в нашу школу в этом году. Вы будете учиться вместе и в связи с этим у меня к тебе есть просьба… Она может показаться тебе странной, даже диковатой… Но, поверь, это очень важно! Пока я не могу рассказать тебе всего, многого я и сама не знаю. Дело в том, что ты должна стать этому мальчику другом, надёжным помощником…

— Его нужно подтянуть по каким-то предметам? – деловито поинтересовалась Гермиона. – Математике, языку?

— Нет, дорогая, в Хогвартсе не изучают ни один из привычных для тебя предметов. Только волшебные.

— Волшебные? – обрадованно вскочила с места девочка, но тут же поникла. – Но я совсем не знаю ни одного волшебного предмета… Но как только мне купят учебники, я сразу всё выучу и…

— Это не важно, Гермиона, не сомневаюсь, что ты с лёгкостью овладеешь всеми магическими знаниями и будешь прекрасной ученицей. Но Гарри нужна помощь другого рода, с учёбой он, вероятнее всего, и сам справится. Ему нужен именно друг, такой как ты. Он тоже рос среди обычных людей, вы легко найдёте общий язык, если, разумеется, Гарри тебе понравится. Я очень на это надеюсь.

— Ну… Я не знаю. Я мало общалась с мальчиками и никогда с ними не дружила. Вообще, честно говоря, у меня никогда не было друзей и среди девочек, – призналась Гермиона. – Я не знаю, смогу ли быть хорошим другом хоть кому-то. Вдруг у меня не получится? Может быть, я не понравлюсь Гарри? Что я должна сделать, чтобы стать для него настоящим другом, крёстная?

— Милая девочка… – Минерва с трудом сдерживала слёзы, так тронуло сурового профессора столь неистовое желание малышки выполнить её просьбу. – У Гарри тоже никогда не было друзей, так что и в этом отношении вы похожи. Тем более, он, как и ты, впервые войдёт в мир магии. Большинство наших первокурсников к этому готовы, они выросли в семьях, где хотя бы один из родителей – волшебник. Но Гарри, в отличие от тебя, совсем ничего не знает о нашем мире. Завтра он получит письмо с приглашением в Хогвартс и всё узнает. В первый день осени вы сядете в поезд и там сможете познакомиться…

— А он знает, что я буду его другом? Ой… – всплеснула руками Гермиона, – ну, конечно же, нет! Вот я глупая – он же ничего не знает о том, что произойдёт с ним завтра. И обо мне ведь не пишут в газетах, я обычная девочка, а он – такая знаменитость. Я видела его фотографию, которую сделала какая-то журналистка для магического журнала. Мне он показался таким… потерянным и грустным. Он сидел на пороге дома, кажется, своих родственников и выглядел, прямо скажем, не очень счастливым. Мне ужасно жалко этого мальчика, я постараюсь сделать всё, что смогу для него.

— Гермиона… Спасибо тебе, детка. Я знала, что ты всё поймешь, – колдунья улыбнулась и, немного помедлив, добавила: – Пожалуй, хотя мне и не давали таких полномочий, я скажу тебе одну вещь, самую важную. Гарри Поттер понятия не имеет о том, что он – знаменитость, как и о том, что его ждёт славная, но очень нелёгкая судьба. И пока ничего не должен знать, чтобы не беспокоиться, а жить обычной жизнью – учиться, общаться… Через несколько лет, никто не знает, когда в точности это случится, ему предстоит выполнить чрезвычайно важную миссию, он должен будет…

— Спасти мир? – серьёзно спросила девочка.

— Да, пожалуй… – удивилась такой краткой и точной формулировке МакГонагалл.

— А я должна буду ему в этом помочь, но так, чтобы он ни о чём не догадывался? – прошептала Гермиона и, когда МакГонагалл еле заметно кивнула, твёрдо добавила: – Я сделаю всё, что смогу. Может быть, Господь дал мне дар волшебства только ради этого – чтобы я овладела всеми возможными знаниями и умениями, стала сильной и могущественной волшебницей, такой как вы, крёстная, и когда-нибудь помогла своему самому лучшему другу спасти мир.

***
...Гермиона чувствовала, что Последнее Мгновение, когда она останется позади, а он – её самый лучший друг – повернувшись к ней спиной, в одиночку пойдёт на главную битву своей жизни, близится. Но пока есть ещё немного времени для того, чтобы побыть вместе. Нужно хоть ненадолго забыть обо всём, помолчать о чём-нибудь хорошем, выбросить из головы тревожные и тоскливые мысли, тягостные и изматывающие их и без того уставшие души.
***
...Какой прекрасный вид… Это даже хорошо, что Рона с ними нет: ссоры и споры, необходимость объясняться и оправдываться по каждому пустяку отнимали последние силы Гарри. И, хотя сердце разрывается от тоски, от разочарования и печали, без Рона будет легче идти дальше. Или не идти, а просто сидеть вот так, вдвоём на берегу озера, глядя, как туман поднимается над серебристой водой. Не думать… Не страдать… Не плакать ни о чём...
***

 3. Выжить, чтобы умереть

Хогвартс превзошёл все ожидания Гермионы. Никто, кроме директора, не знал о том, что первокурсницу и декана связывают особые отношения, ну а дружба с Гарри и его лучшим приятелем Роном Уизли вовсе не была девочке в тягость. К середине первого курса они втроём стали буквально неразлучны. Последующие несколько лет были чудесными – девочка вошла в этот мир так, что казалось, она родилась с волшебной палочкой в руке.

Гарри покорил её своей храбростью, искренностью, добротой и какой-то необычайной почти нечеловеческой терпеливостью. Это действительно был самый потрясающий мальчик на свете, достойный верной и преданной дружбы, отдающий взамен всего себя, готовый на всё ради своих близких. Но в то же время как магнитом притягивающий к себе опасные приключения, в которых они с Роном с удовольствием принимали участие.

Опасность становилась всё более осязаемой и к концу четвёртого курса обрела имя – Волан-де-Морт. А Гарри объявили сумасшедшим только за то, что он утверждал, будто Тот-кого-нельзя-называть возродился. Всего несколько человек в Хогвартсе верили Гарри Поттеру, для остальной магической общественности он стал практически изгоем, а не героем.

Этого Гермиона не могла вынести и решила поговорить с крёстной, узнать, можно ли как-то помочь другу вернуть доброе имя. И в этом разговоре прозвучала фраза, которая насторожила проницательную Гермиону. МакГонагалл случайно обронила: не думай об этом, всё наладится, главное – чтобы Гарри не погиб РАНЬШЕ ВРЕМЕНИ, а его репутация совершенно не важна. На вопрос, что означает это «раньше времени» декан Гриффиндора ответила, как показалось девочке, слишком поспешно и слегка смутилась, будто произнесла лишнее. Она ответила, что имела в виду лишь смерть от старости, ведь каждый человек смертен.

«Ну нет», – подумала Гермиона и решила выяснить всё до конца. Если она справилась с приготовлением Оборотного зелья, будучи второкурсницей, то сейчас, в конце четвёртого курса, ей ничего не стоило сварить сыворотку правды и добавить несколько капель в чай декану МакГонагалл при очередной встрече в её апартаментах. И без того откровенная с любимой крестницей Минерва стала ещё более разговорчивой – она рассказала всё, что знала от Дамблдора. Слушая рассказ о пророчестве Сивиллы Трелони и выводах директора относительно судьбы Поттера, девочка собрала в кулак всю силу воли, чтобы не выдать охватившего её отчаяния. Гарри должен будет погибнуть от рук Волан-де-Морта! И это неизбежно произойдёт в тот момент, когда всё будет готово. И не должно случиться ни минутой раньше. Что именно должно быть «готово» МакГонагалл не знала.

Вскоре после ухода Гермионы Минерва пришла в себя и поняла, что находчивая крестница использовала сыворотку правды, чтобы выпытать у неё, какая судьба ждет Поттера. Она перехитрила свою учительницу и, более того, не побоялась применить такой экстремальный метод. Это могло значить одно – Гермиона действительно готова на всё ради своего друга… А друга ли? Вдруг девочка полюбила этого парня, полюбила по-настоящему? Дамблдор регулярно работал с Гарри в этом направлении, как девушка Гермиона Грейнджер определённо была ему безразлична, а Минерва не особенно сильна в любовной магии. Может, действие её отворотного заклятия начинает ослабевать? Придётся снова обращаться к Северусу за зельем, а оно не столь надёжно, да и срок его действия ограничен. Но другого выхода нет…

Гарри тоже чувствовал, что очень скоро что-то должно произойти. Уход Рона задел его не намного меньше, чем Гермиону, но он и не надеялся, что друзья будут сопровождать его всю дорогу. Он, как мог, старался облегчить страдания подруги, испытывая огромную, ни с чем несравнимую признательность. Они почти не разговаривали, обмениваясь взглядами, редкими прикосновениями поддерживали друг друга. Этого было достаточно.

Думал ли Гарри о смерти, вглядываясь в подёрнутую рябью поверхность озера? Вероятно, да, он постоянно находился рядом с ней, раз за разом выживая каким-то чудом. Часто в этом ему помогали друзья, ещё чаще – его собственные инстинкты, и всегда это происходило случайно. Сейчас с ним рядом только Гермиона. Всеми силами, которых у неё почти не осталось, помогающая ему идти дальше. Её ясный ум, широчайшие глубокие знания, предусмотрительность и отличная реакция столько раз спасали от верной гибели. Правильно Рон сказал: без Гермионы мы бы и дня не продержались…

 4. Надежда, вера и…

Потом было отчаянье от тупого оглушающего бездействия… Бегство из Годриковой впадины… Внезапное появление Рона и обретение меча Гриффиндора! Пытки чокнутой ведьмы Лестрейндж… Гибель Добби… Триумфальное ограбление Гринготтса и полёт на слепом драконе… Возвращение в захваченный Пожирателями Хогвартс…
Смерть Снейпа и его воспоминания добавили несколько недостающих кусочков паззла: Гарри должен сам, добровольно выйти навстречу своей смерти, только так можно будет покончить с Волан-де-Мортом. Только так и никак иначе.

Получив флакон с серебристой субстанцией, содержащей воспоминания профессора Снейпа, Гарри ринулся в кабинет директора к Омуту памяти, а выход из лаза, ведущего к Гремучей Иве, забаррикадировал. Гермиона, как безумная, ломая ногти и бормоча проклятия в адрес упрямого Поттера, принялась разгребать преграду.

— Рон! Ну что ты стоишь, помоги же, нам нужно догнать Гарри!

— Зачем, Гермиона? Раз он решил от нас избавиться, значит, так нужно. Гарри знает, что делать получше нас с тобой…

— Знает… Он знает, – повернулась к Уизли девочка и схватила его за плечи, глядя прямо в глаза, – я тоже должна это знать! Я не могу допустить… Я должна быть рядом, Рон, как ты не понимаешь!

Избавившись от препятствия, они выкарабкались наружу и помчались к замку. Гермиона неслась как на крыльях, Рон еле успевал за ней, продолжая недоумевать, что же случилась с подругой, отчего она пришла в такое волнение, потеряв Гарри из виду.

— Сюда, – Гермиону будто гнал вперед какой-то инстинкт, в коридоре второго этажа перед ними открылась дверь Выручай-комнаты. В этот раз она оказалась почти пуста. К голой стене была прислонена огромная картина, накрытая сероватым холстом. Гермиона рывком сдёрнула ткань и перед ними во всей красе предстал портрет дремлющего в кресле Альбуса Дамблдора. Этот портрет висел в директорском кабинете до тех пор, пока замок не захватили Пожиратели. Они приказали новому директору профессору Снейпу уничтожить его, но тот спрятал картину в одном из подвальных помещений. Теперь столь необходимый Гермионе предмет, как это обычно бывает в Хогвартсе, оказался в Выручай-комнате. Директор сидел в глубоком кресле с закрытыми глазами и явно не желал вступать в контакт с кем бы то ни было.

Гермиона, недолго думая, сунула руку в свою расшитую бисером сумочку, подвергнутую заклятию Невидимого расширения и, несколько секунд порывшись в её необъятных недрах, вытащила первый попавшийся тяжёлый предмет. Им оказалась почерневшая и покорёженная Чаша Пенелопы Пуффендуй – крестраж, который они с Роном час назад уничтожили с помощью ядовитого клыка василиска. Размахнувшись, Гермиона с силой запустила Чашей в самый центр картины…

— О, мисс Грейнджер, – открыл глаза Дамблдор, – отличный бросок. Хорошо, что я уже мёртв, а иначе бы точно был убит этой железкой…

— Эта железка – уничтоженный нами крестраж Волан-де-Морта, – процедил Рон, недовольный насмешливым тоном директора.

— И я очень рад видеть вас в добром здравии, мистер Уизли. Как поживаете? – светским тоном осведомился почивший директор, не обращая внимания на рассерженные физиономии бывших учеников.

— Отлично, сэр, – саркастично ответил Рон. – Всё просто замечательно: замок захвачен Пожирателями, с минуты на минуту сюда прибудет сам Волан-де-Морт, а Гарри куда-то пропал. И мы не уверены – доживём ли до рассвета…

— Мне очень жаль, мой мальчик… Мисс Грейнджер, простите меня, за всё, что вам пришлось пережить…

— Простить? Вас? – Гермиона была вне себя, таким тоном она никогда не говорила с учителями, а тем более с директором. Но Рон понимал – если бы перед ними стоял живой Дамблдор, его подруга точно так же орала, не выбирая выражений. – Простить за то, что мы трое по вашей милости полгода блуждали в потёмках? Неужели так сложно было объяснить Гарри, что он должен делать, дать какой-то план, объяснить цель, наконец…

— Цель ему известна, – пожал плечами Дамблдор. – А путь он должен был найти сам. С вашей помощью, Гермиона, Рон... Простите меня. Я не мог ничего ему объяснить…

— Хорошо. Не могли. Мы знаем теперь путь, вы правы… – девочка изо всех сил пыталась успокоиться, но ей никак это не удавалась, она вновь перешла на крик: – Тогда объясните МНЕ сейчас – почему Гарри должен будет погибнуть? Почему этого никак нельзя избежать? Это несправедливо, ужасно! Сэр, скажите мне, что я могу сделать, чтобы этого не произошло?! Он должен жить, Гарри не может умереть, не должен… – Гермиона сорвала голос и последнюю фразу произнесла почти шёпотом.

Рон соляным столбом стоял рядом и не мог сообразить, о чём твердит Гермиона. Что значит – должен погибнуть? Но вопросов задавать не стал, он до сих пор чувствовал вину за то, что бросил их тогда вдвоём. И хотя друзья простили его, сам себя простить так и не смог. Спросит позже, если получится… А пока просто будет делать то, что скажет Гермиона.

— Есть хоть один шанс… Самый маленький, малюсенький… Что Гарри останется жив? Я сделаю для этого всё, я даже готова…

— Гермиона, – покачал Дамблдор седой головой, – ты восхитительна. Да, я всегда знал, что на тебя можно положиться. Минерва воспитала настоящее чудо. Ты готова… На всё? Даже принять смерть вместо него? Не отвечай, девочка, в этом нет нужды. Ты будешь жить долго и счастливо… Поверь, смерть – не самое ужасное, что может случиться с человеком. Но шанс есть. Я надеюсь, что Гарри не умрёт. Всего лишь надеюсь. Идите, дети, вы нужны там… Битва продолжается.

Гермиона и Рон вышли из Выручай-комнаты и молча направились вниз. Уворачиваясь от летающих повсюду боевых заклинаний, пронизывающих красными, ярко-зелеными и неоново-синими потоками магии окружающее пространство, Рон дотащил почти бесчувственную Гермиону до Большого зала. Он мало что понял из разговора с портретом, и, как ни стыдно ему было в этом признаться даже самому себе, страшно ревновал: вряд ли Гермиона могла бы пожертвовать жизнью ради него, Рональда Уизли. А Гарри в этот момент в одиночестве шёл по залитому лунным светом Запретному лесу, где с палочкой Дамблдора наперевес его ждал сам Тёмный Лорд.

Количество жертв с каждой минутой росло, Пожиратели, поддерживаемые армией враждебных магических существ, были повсюду. Вдруг Гермиона услышала тихую фразу, словно прозвучавшую у неё в голове: я скоро умру. Потом пауза, долгий выдох и ещё одно слово: Люмос. Это был голос Гарри. Но как же так! Вот оно – Последнее Мгновение, она должна быть рядом…

— Гермиона, что с тобой?! – к бессильно опустившейся на усыпанный осколками камней пол хогвартского зала Гермионе наклонился Рон и обхватил её дрожащие плечи.

— Он ушёл, Рон. Ушёл… умирать. Всё кончено, – прошептала она и закрыла глаза.

В эту минуту Гарри в сопровождении призраков родителей и близких друзей подошёл к толпе Пожирателей, скинул мантию-невидимку, и, встав лицом к лицу со смертью, принял её как должное, выполнив свою миссию, к которой шёл всю свою короткую и такую яркую жизнь. Настал тот самый Последний Момент, когда действие отворотных заклятий Дамблдора и Минервы МакГонаггал прекратилось за ненадобностью, мощные чары спали и… Чувства Гарри и Гермионы, испытываемые друг к другу, ничуть не изменились.

Да, великий стратег Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, который ради высшей цели готов был жертвовать людьми, как пешками на шахматной доске, снова ошибся! Между этими двумя существовала самая прочная связь, которая только может быть, основанная на безграничном и бесконечном доверии. Союз, в котором нет места ревности и глупым мелочным ссорам.

Гарри всегда знал, что Гермиона – лучшая. Никто и никогда не сможет с ней сравниться, она – единственная и неповторимая. Человек номер один в его жизни. Его ангел-хранитель. Любить её так же естественно, как дышать и так же неизбежно. Разве могло это чувство, спасающее его от печалей, придающее уверенность в себе, помогающее справиться с любой, даже самой невыполнимой, задачей, помешать хоть в чём-то?

МакГонагалл тоже старалась напрасно. Гермиона всем сердцем любила Гарри, любила больше всех на свете. Ради него она пожертвовала возможностью быть рядом с родителями. Ради него была готова потерять Рона. И жизни ей не жаль ради него. И вновь обретя возможность обнять живого Гарри, она поняла – так было и будет всегда. Рон, несносный, постоянно бесящий её Рональд Уизли, заставляющий плакать и смеяться, совершающий ошибки и делающий глупости Рон станет её мужем, отцом её детей.

А Гарри… Восхитительный, неповторимый Гарри будет тем единственным, с кем она сможет просто молчать вот так, сидя вдвоём на берегу озера и глядя, как туман поднимается над серебристой водой. Или, если понадобится, снова спасти мир.

"Верное сердце зельевара"

1 часть

— Знакомьтесь, коллеги, эта очаровательная леди – миссис Дайлис Дуглас, колдмедик, специалист редчайшего профиля из больницы Святого Мунго, – торжественно объявил Альбус Дамблдор, когда воспитатели всех четырёх участников Турнира трёх Волшебников собрались в его кабинете. Рядом с ним стояла молодая миловидная женщина со светло-русыми, собранными на затылке в тугой пучок волосами, одетая в жемчужно-серый костюм и голубую блузку. Она приветливо улыбалась, но светло-серые глаза смотрели внимательно и серьёзно.

— Я пригласил миссис Дуглас для оказания помощи нашим чемпионам, – продолжал директор. – Перед третьим туром напряжение слишком велико, боюсь, молодые люди могут не выдержать. Дайлис будет время от времени беседовать с участниками Турнира, поддерживать в них оптимизм и уверенность в своих силах. Мадам Максим, вы согласны, что Флёр требуется поддержка? После неудачи во втором туре…

— Дамблёдорр, благода'гю вас за заботу о моей подопечной, — отозвалась мадам Максим грудным голосом, — но Флё'г п'гебывает в добром зд'гавии как физически, так и духовно. Вп'гочем, доб'го пожаловать, мадам Дуглас! Уве'гена, здесь отыщется немало нуждающихся в психологический подде'гжке. А я, с вашего позволения, вас покину. Ошшень много дел.

Великанша торопилась на свидание к преподавателю ухода за магическими существами Руберусу Хагриду, с которым её связывали нежные чувства. Дамблдор, как и все присутствующие, это знали и, понимающе улыбнувшись, дружно закивали головами. Мадам улыбнулась в ответ и величественно выплыла из кабинета, для чего ей пришлось слегка наклонить голову. Хотя дверные проёмы в замке, почти каждый из них, были немалой высоты, но всё же недостаточно высокими для директора Шармбатона, лучшей школы магии для девочек во Франции.

— Виктор тоже в полном порядке, Дамблдор, – произнёс директор Дурмстранга, в котором, напротив, учились одни парни, профессор Каркаров, – спасибо за заботу, но – нет! Мы не нуждаемся в помощи подобного специалиста. Воспитанники Дурмстранга не боятся трудностей. И, хотя Виктор всего лишь на третьем месте, мы уверены – в последнем туре, решающем, победа будет нашей. Засим позвольте откланяться.

И профессор Каркаров, коротко поклонившись, вышел из кабинета.

Дамблдор развёл руками и посмотрел на мисс Дуглас с лукавой улыбкой:
— Что же, остаются чемпионы Хогвардса – мистер Диггори и мистер Поттер. Что вы скажете об их настрое? Помона? Минерва? Это деканы факультетов, на которых обучаются наши участники: профессор Стебль, декан Пуффендуя, и профессор МакГонагалл, декан Гриффиндора…

— О, господин директор… – тут же отозвалась Дайлис. — Конечно же, я отлично помню своих любимых преподавателей, ведь я сама окончила Хогвардс всего лишь полтора десятилетия назад… А, скажите, профессор Снейп всё ещё у вас работает? Он заступил на должность декана моего факультета, когда я училась на последнем курсе, а также преподавал зелья… Я была одной из лучших учениц, ведь я уже тогда мечтала стать целителем, а без отличных знаний по этому предмету колдмедиком не станешь.

— Да, конечно, – воскликнул Дамблдор, – миссис Дуглас, вы же слизеринка, и должны помнить профессора Снейпа…

— Хм… – процедила МакГонагалл, – профессора Снейпа отлично помнят студенты всех четырёх факультетов, которые когда-либо у него учились, он вообще личность незабываемая…

— Да, – усмехнулся глава Хогвардса, – таинственная и загадочная. Конечно, вы с ним встретитесь, и очень скоро… Так что скажете, коллеги, по поводу наших чемпионов? Думаю, им не помешает несколько встреч с миссис Дуглас? Её специализацией является клиническая психология: анализ и излечение болезненных состояний души.

— А… позвольте узнать, каковы ваши методы работы, доктор? – рискнула поинтересоваться МакГонагалл, – вы применяете магию? Легилименцию, к примеру?

— Нет, профессор, никакой магии. Я, разумеется, владею навыком легилименции, но в моей работе она не приносит нужного результата. Моя задача – не увидеть факты из прошлой жизни пациента, а побудить его самого пересмотреть отношение к этим событиям, мешающее ему быть счастливым. Ведь все проблемы родом оттуда, из нашего прошлого. Детства, ранней юности.

— Да… – опустил голову Дамблдор. – Это мне хорошо известно. Вы совершенно правы, Дайлис: никакая легилименция тут не поможет. Я слышал, что после Хогвардса вы окончили Университет Сент-Джордж? В мире магглов Британии он – лучший в области психологии и медицины…

— Так что же, – округлила глаза Помона Стебль, – вы, детка, не пользуетесь магией, а используете методы маггловских врачей?

—В основном, да, профессор, именно так, – ни капли не смущаясь, подтвердила Дайлис. – Мы очень сильно недооцениваем медицинскую науку магглов, особенно в той части, которая относится к области науки о душевной деятельности человека. Мы, волшебники, – люди, просто наделённые некоторыми особыми способностями. Но умение колдовать вовсе не делает нас неуязвимыми для боли, тревоги, печали, да и просто последствий экстремальных ситуаций. Турнир Трёх Волшебников – огромный стресс для его участников, уверена, помощь специалиста им не помешает…

— Конечно-конечно! Мы не против. Правда, Помона? – повернулась к Стебль МакГонагалл, и та согласно закивала. – Пойдёмте, миссис Дуглас, сейчас как раз заканчивается ужин в Большом зале. Мы познакомим вас с Седриком и Гарри, нашими чемпионами…

— Да, пойдёмте вниз, – подхватил директор, – ребята как раз там. И профессор Снейп, вероятно, тоже. Знаете, у нас появился школьный хор! И кто бы вы думали, им руководит? Флитвик! И весьма успешно. А ещё…

Взяв Дайлис под руку, Дамблдор продолжал рассказывать ей о новостях Хогвардса, о том, что именно его студенты лидируют в Турнире и о других вещах, которые ей, как выпускнице школы, могли быть интересны. Стебль и МакГонагалл последовали за ними. Через несколько минут все четверо вошли в Большой зал, где продолжался пир в честь окончания второго тура Турнира.

 2 часть
(POV Дайлис)

Великий Мерлин… Большой зал совершенно не изменился. Всё те же столы и скамьи, всё тот же волшебный потолок, на котором сейчас отображено закатное небо с плывущими по нему золотистыми облаками. Через пару часов их сменят сияющие звёзды… Ни в волшебном мире, ни в мире магглов не найти большей красоты, чем этот зал. Каждый, кто попадает сюда впервые, не может справиться с переполняющим сердце восторгом и восхищением, поэтому все студенты, как и преподаватели, стараются не упустить момент, когда профессор МакГонагалл, всегда именно она, вводит первокурсников. Их эмоции написаны на лицах, и читать их настоящее удовольствие.

Я так отчетливо помню день, когда меня ввели в этот зал вместе с остальными малышами. Как мы до обморока волновались перед распределением на факультеты, хотя, как я потом догадалась, Распределяющая Шляпа всегда считывает эмоции ребёнка и никого не оставляет разочарованным. Каждый попадает на тот факультет, в котором мечтает учиться. Кроме меня… Я не имела ни малейшего понятия, чего мне хочется. Слизерин – первое, что пришло мне в голову, и через минуту я уже занимала место за столом под зелёным знаменем с изображением змеи… Какое интересное совпадение, ведь символ медицины – тоже змея.

Я всегда знала, чем займусь, когда окончу школу, потому что мои родители-волшебники были очень хорошими колдмедиками, специалистами по отравлениям. Магглы называют таких врачей токсикологами. Только я, в отличие от них, не занимаюсь лечением отравлений и других магических недугов, не ставлю на ноги жертв проклятий и неправильного применения зелий, а лечу совсем другие болезни. Недуги, которые и магглы, и волшебники называют душевными или сердечными. Иными словами, возвращаю людям самих себя.

Решение посвятить себя этой области медицины я приняла на последнем курсе, перед выпускными экзаменами. Это были сложные времена, ходили слухи, что в Хогвардсе, и именно на моём факультете, обосновались сторонники самого могущественного тёмного колдуна всех времён – Волан-де-Морта, даже имя его избегали произносить. Но тогда я была ребёнком, и эти события прошли мимо моего сознания. Северус Снейп, человек, оказавший огромное влияние на мою дальнейшую жизнь, учился на пятом курсе, когда я поступила в Хогвардс. Мы, малыши, мало обращали внимания на старшекурсников, и я заметила его только после того, как Снейп вернулся в школу в качестве преподавателя.

Молодой учитель поразил моё воображение своей загадочностью и таинственностью. МакГонагалл была совершенно права, говоря о том, что Снейп – незабываемая личность. Сложно сказать, была ли я влюблена в него. Тогда мне казалось, что да. Потом я поняла, что это чувство не было любовью – молодой профессор резко отличался от всех, кого я знала в своей жизни, и именно это меня так привлекало. Но я, безусловно, восхищалась им и хотела знать о нём всё, поэтому тайком наблюдала за учителем, вскоре поняв, что его холодность – напускная, а за толстым слоем льда скрывается чуткая душа и благородное сердце. Это открытие поразило меня, и я поклялась сделать всё возможное, чтобы помочь ему вернуться к жизни. Но как это можно сделать, я не имела ни малейшего понятия.

Возможно, что-то изменилось сейчас, время сделало своё дело: несущая невыносимую боль тоска от потери любимого человека сменилась светлой печалью, и он понял, что жизнь продолжается…

— Тётя Дайлис! – выскочив из-за стола и чуть не сбив с ног, ко мне бросилась любимая племянница, второкурсница Пуффендуя Марисса, дочь моего младшего брата.

— Марисса! Как ты выросла, дорогая, тебя не узнать! – искренне обрадовалась я малышке.

— Тётя Дайлис, как же я рада тебя видеть! – племянница тащила меня за руку в глубину зала и продолжала радостно щебетать. – Пойдём за наш стол, я познакомлю тебя с друзьями! Ты приехала повидаться со мной?

— Нет, детка, я приехала по делу. Но и с тобой с удовольствием повидаюсь, папа с мамой передали для тебя подарки, я позже их пришлю в твою спальню, но вообще я бы хотела увидеть ваших чемпионов – Диггори и Поттера…

— Диггори здесь… Седрик! – громко крикнула Марисса, и к нам подошёл высокий светловолосый старшекурсник.– Седрик, познакомься, это моя тётя Дайлис Дуглас. Она хотела тебя видеть… А Гарри… Гарри за столом Гриффиндора. Позвать?

— Нет, пожалуй, не нужно, я его позже найду, – я повернулась в Седрику. – Можно с тобой поговорить? Разумеется, если ты уже освободился.

— Вообще-то мне нужно ещё подготовиться к завтрашним урокам, но если это не очень долго, мэм, я готов. Куда прикажете идти?

—Даже не знаю, я очень давно не была в Хогвардсе. Может, ты что-нибудь посоветуешь?

— Ну… Здесь есть одно местечко, где можно спокойно поговорить. Вы наверняка его знаете: это…

Выручай–комната? Ну, конечно. Как я не подумала! Пожалуй, на несколько дней этот уголок школы может стать моим рабочим кабинетом. И точно, поднявшись на восьмой этаж и трижды пройдя по коридору, слева мы увидели появившуюся на наших глазах дверь, за которой оказалось небольшое уютное помещение со всем необходимым: столом с зажженными свечами в бронзовых подсвечниках, парой мягких кресел и удобным диваном у стены. Горящий камин в углу освещал комнату неярким светом. Как всегда, безупречно. Настоящий кабинет психоаналитика.

Мы с Седриком расположились в креслах друг напротив друга. Парень, как я и предполагала, был со мной откровенен, как человек, которому нечего скрывать. Разумеется, он беспокоился о том, каким будет решающий раунд Турнира, но страха у него не было, как не было и желания во что бы то ни стало одержать победу, любой ценой. Складывалось впечатление, что ему совершенно не важен результат. «Просто я сделаю всё, что в моих силах. Пока никто не знает, что ждёт нас в третьем туре, но что бы то ни было, уверен – я справлюсь. А если кто-то из моих соперников сделает это лучше меня, что же, значит, он и станет чемпионом Турнира. Вот и всё», – просто и бесхитростно, как это свойственно пуффендуйцам, разъяснил Седрик Диггори.

Вот и всё. Действительно. Разве не в этом цель Турнира – выявить сильнейшего волшебника из трёх главных европейских школ?

— Мне очень симпатичны и Виктор, и Флёр, они классные, – продолжал Диггори. – А с Гарри Поттером мы вообще стали почти друзьями. Он, хоть и младше нас всех, но борется на равных. Гарри – очень храбрый парень и сильный волшебник. Думаю, он многого добьётся в жизни. Вы поговорите с ним и сами всё поймёте… А вы… Извините, что спрашиваю, наверное, это не моё дело, зачем приехали?

— Сама не знаю, – совершенно искренне ответила я, – наверное, зря. Если и Поттер относится к финальной части турнира также спокойно, как и ты… То, наверное, приехала я напрасно. Меня попросил профессор Дамблдор поговорить с вами, всеми четырьмя, и, если потребуется, оказать помощь. Психологическую помощь, понимаешь?

— Понимаю. Вряд ли вы приехали зря. Если вас пригласил директор, значит, наверняка в этом есть какой-то смысл. Возможно, вы нужны Гарри. А может быть, кому-то ещё. Простите, доктор Дуглас, мне пора. Позвать Поттера?

— Да, Седрик, пожалуйста, если не сложно.

— Конечно, мэм. Через несколько минут Гарри будет здесь, – пообещал Диггори и почти бегом покинул комнату.

 3 часть
(POV Гарри)

Мы всё ещё сидели в Большом зале. Потому что этот обжора Рон никак не мог наесться. Он объяснял это тем, что очень много сил потратил на втором туре Турнира. Ведь именно ему выпала «честь» быть тем, кого я спас со дна Чёрного озера. Гермиона, как всегда, возражала, утверждая, что он не потерял ни единой калории, потому что всё время до момента всплытия просто-напросто спал. Она, как всегда, была права: ведь Гермиона тоже ожидала, когда её спасёт Виктор Крам и отлично знала, как всё происходило. Их перепалка уже было начала мне надоедать, и я решил покинуть Большой зал, не дожидаясь друзей, но тут увидел подающего мне знаки Седрика. Неужели он узнал что-то о финальном туре!
Но нет, Диггори всего лишь сообщил, что в Выручай–комнате меня ждёт какая-то леди, доктор психологии. Это было очень интересно, ни разу в жизни не видел ни одного психолога. Дадли рассказывал, что у них в школе есть детский психолог, вроде бы она пыталась помочь ему преодолеть обжорство или типа того, и что все психологи – одинокие чокнутые тётки, которые пытаются вытянуть секреты детей, чтобы потом рассказать о них учителям и родителям. Конечно, я не особо верю Дадли, да и выбора у меня нет. Седрик добавил, что эта леди приехала по просьбе Дамблдора. И я, махнув рукой Гермионе и Рону, которые продолжали препираться и не обратили на мой уход ни малейшего внимания, направился в Выручай–комнату.

— Мэм, добрый вечер, я Гарри Поттер, Седрик сказал мне… – начал я, но миловидная дама, сидящая в кресле, прервала меня и указала на второе кресло:
— Привет, Гарри, присаживайся. Меня зовут доктор Дуглас. Рада с тобой познакомиться. Я, как и все британские, и не только, волшебники, много слышала о тебе. Нет, – увидев моё перекосившееся лицо, поспешила уточнить она, – «Ежедневный пророк» я не читаю. Мне рассказывали мои коллеги и некоторые пациенты. И ещё моя племянница, которая учится в Хогвардсе.

— Да, я очень известен, но это не моя заслуга…

— Как сказать. Вот это, – она указала на мой шрам, – не твоя. Но ведь ты и сам многое успел сделать, не так ли? Впрочем, я уверена, что твои главные подвиги ещё впереди, и «Мальчик-который-выжил» будет не единственным твоим прозвищем. Но я хотела поговорить с тобой о Турнире Трёх Волшебников. Нет, – снова будто прочитала мои мысли доктор, – я не подозреваю тебя в том, что ты сам бросил записку со своим именем в Чашу. Разумеется, это сделал кто-то другой. И ещё мне известно, что никто, даже ваш вездесущий директор, не знает – кто это совершил и с какой целью. Мы все очень надеемся, что в этом нет злого умысла, просто чья-то шутка. Что ты сам думаешь об этом, Гарри?

Странно, что она меня об этом спрашивает! Откуда же мне знать, кто мог это сделать и зачем. Но докторша совсем не напоминала чокнутую тётку, о которой рассказывал Дадли, и совсем не производила впечатления, что хочет выведать что-то для того, чтобы потом мне навредить. Нет, только не это. Вероятно, действительно хочет мне помочь. Не вижу смысла скрывать… И я сам не заметил, как рассказал ей всё. О своих снах, о тоске по умершим родителям и пренебрежении тёти и её семьи, о Чжоу Чанг, о Сириусе, о взаимной вражде со слизеринцами, и о ненависти ко мне профессора зельеварения…

— Гарри! Ты имеешь в виду Северуса Снейпа? – удивлённо уточнила доктор.– Это очень странно, я никогда не замечала, чтобы профессор Снейп относился к кому-то из своих учеников предвзято. Он совершенно не производил впечатления несправедливого преподавателя. Он ведь был и моим учителем.

— Ну, наверное, с тех пор он очень изменился. Вообще, не могу не признать, учитель он хороший. Во всяком случае, ему даже удалось Невилла обучить варить зелья, хотя тот и боялся Снейпа… профессора Снейпа до смерти. Потом вроде перестал так трястись, и начал даже делать некоторые успехи. Я к Снейпу… профессору Снейпу отношусь нормально. Но он… Он меня ненавидит, доктор Дуглас, это совершенно очевидно.

И я рассказал этой докторше обо всех наших стычках со слизеринским деканом. Она так внимательно слушала, всё расспрашивала и расспрашивала… А потом вдруг спросила, не боюсь ли я финального тура. То есть, нет ли у меня ощущения, что мне грозит опасность или ещё что-то в этом роде. Я ответил, что у меня постоянное ощущение грозящей опасности. И что с того? Я привык. Я сказал, что вся моя жизнь, всё, что со мной происходит, не зависит от моих желаний. Да, пока мне здорово везёт, я нахожу, в конце концов, выход из самых страшных ситуаций, но, самое смешное, что они подстерегают меня постоянно, эти ситуации. Но у меня есть друзья, которые помогают, самые лучшие друзья на свете, кстати, они в данный момент выясняют отношения и, честно говоря, здорово достали меня этим… И какого дементора я ей всё это рассказал, понятия не имею. Наверное, она очень хороший психолог, в школе Дадли о таком специалисте могут только мечтать.

Она не пыталась насильно влезть мне в голову, чтобы считать тайные мысли, не подливала «сыворотку правды», не провоцировала и не вытягивала хитростью из меня никаких секретов… Я сам ей всё рассказал, и мне стало гораздо легче на душе. И я ни на минуту не усомнился – эта женщина никогда и никому не передаст что-либо из того, что только что от меня узнала. А если и расскажет, то мне не причинит это никого вреда. Ощущение было непривычное, но приятное.

Я в полной прострации брёл по коридору и думал о том, что же ждёт меня в последнем туре, ещё я думал о Чжоу, о том, насколько серьёзно у них с Седриком… Я не видел их вместе после Святочного бала, даже в Хогсмид Чжоу ходила с подружками. Но раз Седрик именно её спасал сегодня в Турнире, значит, она – его девушка? Или просто друг, как Рон для меня? И почему Сириус не отвечает на моё письмо, всё ли с ним в порядке? Завтра зельеварение, а я ещё не доделал эссе о способах засушки жала брюховёртки… Не напишу, Снейп меня самого засушит и разотрёт…

— Мистер Поттер! – раздалось прямо над моим ухом. О-о-о, помянешь нечистого…

— Да, профессор? – со всей учтивостью, на которую только способен, ответил я.

— Что вы делаете в столь поздний час в этом крыле восьмого этажа? Заблудились по пути в башню своего факультета? Вероятно, головокружение от успехов на Турнире лишило вас способности ориентироваться в пространстве?

— Что вы говорите, профессор, какой поздний час? – он спятил, определённо Мунго по нему плачет. – Только что закончился ужин, я как раз иду…

— Поттер, вы в своём уме? – Снейп сунул мне под нос карманные часы. – Видите: скоро полночь, немедленно отправляйтесь туда, где вам надлежит находиться в это время. Иначе мне придётся сообщить о ваших ночных прогулках…

— Как полночь, я же только на… – растерялся я. И правда, стрелки часов приближались к полуночи. – Я не думал, что уже так поздно, правда. Если бы знал, то…

— То что? Вам всегда было наплевать на правила, – завёл обычную песню Снейп. – А теперь, когда вы возомнили себя без пяти минут победителем Турнира…

— Никем! Я! Себя! Не возомнил! – не выдержал я. Ну достал, честное слово, сил нет никаких. – Что вы вечно ко мне придираетесь? Я же объяснил – не знал, что уже настолько поздно! И я тут по делу – спросите у профессора Дамблдора, что я делал в коридоре восьмого этажа в такое время. Тут… неподалёку… доктор Дуглас, её директор пригласил, так вот – мы с ней разговаривали. Пойдите и проверьте сами!

Не дожидаясь ответа, я развернулся и самой короткой дорогой помчался к себе. Чего доброго встречу Филча, от него так просто не сбежишь… Может, Гермиона ещё не спит и поможет мне дописать пару недостающих дюймов про этих брюховёрток.

 4 часть
(POV Снейп)

Вот наглец! Только Поттер позволяет себе говорить со мной в таком тоне. И только со мной этот мальчишка разговаривает таким образом, с остальными профессорами и прочими окружающими его людьми он вежлив и вполне приятен. Но – не со мной! Неужели его неприязнь настолько велика?

Вчера я видел, как он улыбался, беседуя с Хагридом. У мальчишки не только глаза матери, у него и улыбка её… Лили. Её улыбка. Такая светлая, искренняя, полная жизни. Глаза – невероятного ярко-зелёного оттенка, светящиеся умом и добротой… Больше никогда не увижу. Никогда. Тягостная невыносимая тоска снова сжимает виски, я зол, я ненавижу себя – за то, что не уберёг, ненавижу ничтожного позёра Поттера – за то, что не уберёг… Осталось одно напоминание, одна память: мальчик, сын, ради которого она пожертвовала собой. Но почему это единственное, что осталось мне от Лили, не утешает, а напротив, является источником новых мучений? Как будто невидимая рука проворачивает нож в сердце всякий раз, когда я смотрю на мальчишку…

— Профессор Снейп… Вы почти не изменились, – внезапно рядом раздаётся приятный голос. От ставших привычными мрачных мыслей отвлекает подошедшая молодая женщина, улыбается приветливо и чуть печально. Её лицо кажется знакомым, неужели…

— Дайлис Беркли? Вы ли это? Так это вы тот самый доктор психологии, которого пригласил Дамблдор? Я подумал, что Д. Дуглас – замшелый старец, а не молодая леди. Рад вас видеть, Дайлис. Я ведь могу вас так называть, когда-то мы с вами были в приятельских отношениях, не так ли?

— Не Беркли, а Дуглас, профессор. Я вышла замуж почти сразу после окончания Хогвардса. Мой муж, представьте себе, маггл, но мы с ним очень счастливы, он тоже врач. Детей пока нет… Разумеется, можете называть меня по имени, буду очень рада. Неужели вы меня помните?

— Помню ли я одну из своих лучших студенток? Разумеется. У меня не так много их было за все эти годы, намного меньше, чем хотелось бы. Это вы так задержали Поттера? Я только что отправил его в постель. У него сегодня был трудный день, знаете ли, второй раунд Турнира оказался не из лёгких… Вы с ним так долго беседовали. О чём же, если это не профессиональная тайна?

— Конечно, это тайна. Вам же известно, что мы, медики, не имеем права разглашать содержание приватных бесед с пациентами…

— Вот как? – отчего-то эти сведения оказались мне неприятны. – Поттер – ваш пациент? Простите, я этого не знал. А чем вызван ваш профессиональный интерес к мальчику? У него замечены отклонения в психике? С ним что-то не так? Дайлис, я должен знать…

— Зачем вам это, профессор? – изобразила удивление моя собеседница, хотя было очевидно, что она всё прекрасно понимает. – Гарри не ваш студент, ведь вы отвечаете за слизеринцев, а он учится на Гриффиндоре. Более того, я только что слышала, как вы его отчитали, не разобравшись, почему он в такое время находится не в своей спальне. Может быть, ему нужна была помощь, а не выговор? Почему вы так жестоки к нему?

— Жесток? Не слишком ли сильно сказано, доктор Дуглас? – я возмутился: не чересчур ли много заступников у этого Поттера. – Мальчишка получил то, что заслужил – небольшое внушение за провинность. Вы ведь помните наши правила, никому не позволено их нарушать. Никто и не нарушает, кроме этого неуправляемого Поттера и его дружков, которые берут пример со своего кумира. Чем он отличается от других студентов? Почему он всякий раз оказывается в центре всех ужасных событий, которые происходят в Хогвардсе? Почему именно для него сделано исключение, нарушающее правило возрастного ограничения для участников Турнира? До каких пор этот несносный мальчишка будет занозой торчать в моей… в моём мозгу?! Вы – психоаналитик, Дайлис, вы можете ответить на эти вопросы?

— А вам нужны ответы, профессор? – жёстко парировала доктор. – Вы уверены? Не сомневаюсь, вы отлично знаете ответы на все эти вопросы. Дело за малым – нужно набраться храбрости и озвучить их самому себе, а потом действовать так, чтобы мучительная и неприятная сторона ваших отношений с Поттером сменилась на противоположную. Что вы на меня так смотрите, Северус? Не понимаете, о чём я? Вы же знаете, что мне известно, чьим сыном является Гарри…

— Молчите, Дайлис, кто вам дал право вмешиваться…

— Вы, профессор. Вы сами дали мне это право. И теперь у меня есть знания и опыт, которых не было пятнадцать лет назад. А желание сделать это ничуть не стало меньше. Но теперь я знаю, что может помочь вам, Северус, – она взяла меня за руки, её глаза оказались прямо напротив моих. Она всё ещё надеется вытащить меня из ада… Что же, возможно, она знает, что делает, и стоит подчиниться.

— Вам известно, где сейчас находится Зеркало Еиналеж? – продолжала Дайлис. – Нам необходимо вернуться к нему, чтобы вы увидели своими глазами, чего на самом деле жаждет ваше сердце. Ведь у вас хватит мужества последовать его зову? Конечно, хватит… Вы – сильный и отважный человек, Северус.

Разумеется, я знал, где сейчас стоит Магическое Зеркало, которое отражает не то, что находится перед ним, а самое горячее желание смотрящего в него человека. Пятнадцать лет назад Дайлис случайно (а, возможно, и не случайно) нашла меня возле него и спасла от безумия или физической гибели. В Зеркале я видел Лили. Бегущую по заросшему высокой травой лугу на окраине Коукворта, городка, где мы выросли, – маленькую девочку с веснушками в венке из ромашек, или уже взрослую – на уроке в кабинете трансфигурации. Тонкий луч света попадал сквозь витражное стекло на её волосы, и они вспыхивали всеми оттенками огня – от золотого до тёмно-рубинового. Она смотрела – на меня, улыбалась – мне, протягивала руки и шептала нежные слова… Мне! Как я мог, навсегда потеряв Лили, оторваться от Зеркала хоть на секунду? Ведь это было единственное, что мне хотелось видеть.

Дайлис Беркли, моя студентка-семикурсница, с которой у меня установилась некая ментальная связь, о причинах которой я могу только догадываться, силком оттащила меня от Еиналеж, когда я начал погибать от обезвоживания… И одновременно сходить с ума. Тогда я проклинал Дайлис, желая принять смерть как единственное избавление от мучений, с невыносимой болью осознавая, что безразличен единственному дорогу мне человеку. Вероятно, я уже сошёл с ума. Потому что умолял собственную студентку оставить меня умирать, или убить, или помочь прекратить эти мучения. Я проявил слабость впервые за последние годы, до сих пор не могу понять, как ей удалось вытянуть из меня такие эмоции. Никогда никого не просил о помощи, кроме Дамблдора, ни разу в жизни…

Эта семнадцатилетняя девочка каким-то образом убедила меня, что я должен жить. И поклялась когда-нибудь вернуться и возвратить мне веру в то, что моя жизнь имеет ценность. С тех пор я никогда не подходил к Зеркалу. Даже когда Лили не стало. Во мне тогда тоже что-то умерло, всё, что могло называться человеческим, погибло во мне.

Позже Дамблдор перенёс Зеркало в один из пустых классов на восьмом этаже, спрятал под семью заговорёнными замками от случайных глаз. Но, в случае жизненной необходимости, Еиналеж оказывалось в Выручай–комнате.

 5 часть

На этот раз Выручай–комната представляла собой большой пустой зал, залитый голубоватым лунным светом, струящимся через огромное окно без штор, расположенное напротив Магического Зеркала. На его раме была вырезана надпись: «Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца», полностью соответствующая сущности этого артефакта. Если долго наблюдать за отражением в зеркале Еиналеж, можно совершенно потерять связь с реальным миром, погрузившись в мечты. Это приведёт к неизбежной гибели. Поэтому Дамблдор надёжно спрятал Зеркало, ведь мало кто действительно доволен своей жизнью и не желает большего, нежели имеет. Только в этом случае смотрящий видит только самого себя, то есть то, что в данный момент отжало бы любое обычное стекло.

Снейп подходил к Зеркалу медленно, как будто шёл на эшафот, а вовсе не для того, чтобы увидеть визуальное воплощение «желаний своего сердца». Дайлис могла бы стоять рядом с ним, она всё равно не увидела бы того, что предстанет перед взором профессора, но предпочла тактично отойти в сторону, чтобы не смущать и без того взволнованного учителя. А он ещё насколько долгих минут стоял перед сверкающей серебристой гладью Еиналеж, не решаясь поднять взгляд. Он боялся, что вновь увидит Лили, и на этот раз у него не хватит сил оторваться, и никто его не спасёт. А Дайлис… Одно простенькое заклинание и она навсегда оставит его в покое.

Время будто остановилось, а воздух в Выручай–комнате сгустился, Дайлис чувствовала сильнейшее напряжение, но не делала ничего. Просто стояла и ждала, когда он решится взглянуть в лицо своим настоящим желаниям. Ещё через минуту Снейп поднял голову и широко открытыми глазами уставился в центр Магического Зеркала. Через несколько секунд взгляд профессора смягчился, горькие складки меж бровей разгладились. Плотно сжатые губы раскрылись, и он тихо прошептал. Имя. Нет, не «Лили». В этот раз – не её…

Два дня спустя, кабинет зельеварения

— Вы вызывали меня, профессор? – непривычно робким голосом спросил мальчик, пытаясь припомнить, что он в этот раз натворил.

— Да, Поттер, проходите, присаживайтесь, – хозяин кабинета указал на свободный стул напротив. – Я хочу поговорить с вами о грядущем финальном раунде Турнира Трёх Волшебников. Появилась определённая информация о том, в чём будут заключаться задания. Поскольку вы ещё не изучали многие из тех заклинаний, которые могут пригодиться, в отличие от ваших соперников, я решил преподать несколько уроков и…

— Профессор… Вы хотите, чтобы я справился с заданиями финального тура? На самом деле?

— Что тебя удивляет, Гарри? – тихо спросил Снейп, глядя в округлившиеся глаза ошеломлённого такой переменой в суровом профессоре гриффиндорца. – Я твой учитель и я… желаю тебе добра. И победы. Почему бы мне не оказать столь естественную в данной ситуации помощь, не научить нескольким сильным заклинаниям? Ты был так же удивлён, когда профессор Люпин учил тебя вызывать Патронуса?

— Нет, сэр, но ведь профессор Люпин – друг моего папы, а вы…

— А я – его враг, да? Значит, и твой враг тоже. Такие выводы ты сделал после событий прошлого года, впрочем, ничего удивительного. Мы не были друзьями с Джеймсом во время учёбы в Хогвардсе, это правда. Но мы были друзьями с твоей мамой…

— С мамой? Вы знали мою маму? Но мне никто об этом не рассказывал – ни Сириус, ни Люпин… Как же так могло получиться?

— Знал, Гарри, и я… – выдохнул Снеп и проговорил, не опуская глаз, – я очень любил её. Я сожалею, что не рассказал тебе об этом раньше. Любил с самого детства. Она была замечательной девочкой и стала чудесной женщиной. Но она предпочла твоего отца, а я… Я всё равно продолжал её любить. И я подумал: раз мы с тобой любим одного и того же человека, может, прекратим воевать?

— Да, сэр, конечно. Я и не собирался…

— Я знаю, Гарри, что ты не собирался. Я первый начал. Хотя гораздо старше тебя и должен быть умнее… Но отчего-то только сейчас понял, что вёл себя недостойно памяти твоей мамы, недостаточно помогал тебе и…

— Нет, сэр, я же помню, как вы не раз спасали меня из всяких переделок. А ваши наказания… Это такая ерунда на самом деле. Я и внимания не них не обращал. Правда! Я не сержусь, сэр.

Мальчик широко улыбнулся и Снейп почувствовал, как тает лёд от вспыхнувшего в душе теплого чувства, постепенно распространяющегося по всему телу.
— Что же, – быстро справившись с волнением, деловым тоном проговорил учитель, – тогда не будем тратить времени, а перейдём к занятиям. Итак, третий раунд турнира будет состоять…

 Эпилог

Доктор Дуглас возвращалась в Лондон. Она была очень довольна проделанной работой. Во-первых, ей удалось в корне пресечь быстро развивающуюся у Флёр Делакур боязнь водоёмов. Мадам Максим, разумеется, даже не догадывалась о возникшей после нападения чудовищ Чёрного озера фобии. Во-вторых, смогла обучить Виктора Крама основам обращения с девушками, ведь брутальный спортсмен понятия не имел, о чём с ними разговаривать. Виртуозным пикапером он вряд ли станет, но, возможно, ему ещё удастся вернуть расположение мисс Грейнджер…
С Гарри и Седриком всё обстоит достаточно благополучно, на данном этапе помощь психолога им совершенно не нужна. У них есть друзья, которые лучше всякого дипломированного врача поддержат и ободрят.

Но, самое главное, Дайлис смогла вернуть своему обожаемому учителю, гению зельеварения профессору Снейпу, радость жизни. Его верное сердце будет продолжать так же верно служить, но не призраку умершей возлюбленной, а тому, кому это действительно необходимо – её четырнадцатилетнему сыну. Гарри пригодится такой друг и наставник, как Северус. А всего-то нужно было дать понять упрямому зельевару, что он любит мальчика, любит всей душой. И эта любовь – продолжение той, которую он не в силах забыть, но, в отличие от больной страсти к его матери, будет счастливой и взаимной.

Теперь всё в его руках, а огромное горячее благородное сердце Гарри Поттера вполне в состоянии вместить в себя ещё одного человека – декана факультета Слизерин, профессора зельеварения Северуса Снейпа.


Ещё один эпилог

Несколько дней спустя

Дамблдор стоял у окна своего кабинета и невидящими глазами смотрел вдаль. Только что финальный раунд Турнира Трёх Волшебников завершился страшной трагедией: Диггори погиб, а Поттер лежит в больничном крыле. Рядом с ним Северус, с которым мальчик удивительно быстро сблизился. Очевидно, это результат работы доктора Дуглас. Она открыла глаза Снейпу на его истинные чувства к сыну погибшей возлюбленной, никаких других объяснений мудрому директору в голову не приходило.

Он понял, что совершил ужасную ошибку, пригласив миссис Дуглас в Хогвардс. Дайлис была отличным специалистом и сделала свою работу блестяще. Но ведь она понятия не имела, что мальчику суждено погибнуть, и Северуса ждёт очередная потеря, справиться с которой в этот раз ему может быть не по силам. Снейп тоже ходит по лезвию бритвы. Теперь, когда Тёмный Лорд вернулся, положение зельевара более чем опасно. Любой срыв, проявление слабости – и всё, Северус станет очередной жертвой Волан-де-Морта. Как это переживёт мальчик, ведь он ещё не оправился после разлуки с Сириусом Блэком…

Оторвавшись от окна, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор спустился в больничное крыло и бесшумно подошёл к кровати со спящим Гарри. Рядом, сидя на стуле и прислонившись головой к изголовью кровати, дремал Северус. Будь на месте директора кто-то несведущий, не усомнился бы, что видит безмерно уставшего отца у постели тяжелобольного сына. Горько усмехнувшись, Дамблдор достал волшебную палочку и прошептал одними губами заклинание корректировки памяти. Только таким образом он мог исправить допущенную ошибку. Ничто не должно отвлекать его главных бойцов от величайшей миссии спасения мира.


«Гарри Поттер и Методы дистанционного обучения»

Кабинет директора Дамблдора

— Я собрал вас здесь, дорогие коллеги, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие – к нам едет комиссия из Отдела магического образования.

Голос директора звучал на удивление жизнерадостно, впрочем, как всегда. «Не сам ли старый интриган это организовал», – мелькнула мысль у Снейпа. «Уволят. На этот раз – точно», – обомлела Трелони. «Проверяй – не проверяй, всё равно в этом болоте ничего не изменится», – едва заметно поморщилась Бербижд. А Дамблдор тем временем бодро продолжал:
— Внеплановая проверка! На адрес Министерства регулярно приходят жалобы на качество образования в Хогвартсе. Одна наша третьекурсница в связи с переездом родителей во Францию поступала в Шармбатон и показала настолько низкий уровень знаний, что… э-э-э в министерстве засомневались, что у нас вообще можно чему-либо обучиться. Её определили не на четвертый, а на второй курс.

— Вероятно, девушка из Пуффендуя, – подал голос Флитвик, – там многие студенты не совсем… Простите, Помона, так уж исторически сложилось, это не ваша вина…

— Нет, Филиус, – возразил директор, не дав пуффендуйскому декану возможности проявить законное возмущение, – в том-то и дело, речь идет о третьекурснице факультета умников Когтеврана. Результаты итоговых экзаменов наших учеников, как СОВ, так и ЖАБА, в последние несколько лет также не радуют. У нас совсем нет отличников, «превосходно» по двум-трем предметам у одного и того же студента – огромная редкость, а оценка «выше ожидаемого» звучит как издевательство – мы так мало ожидаем от наших учеников, что её смело можно приравнять к «слабо».

— А что мы можем поделать, если они ни малейшего понятия не имеют о дисциплине, практически поголовно ленивы, тупы, заносчивы…

— Вы о некоторых гриффиндорцах, Северус, или речь идет обо всех детях, за исключением слизеринцев? Впрочем, это не важно. Комиссия уже на подходе, сделайте милость, покажите на своих уроках всё, на что способны.

Несколько недель спустя. Там же и те же.

— Ну что, дорогие коллеги, комиссия закончила работу, и вчера я получил заключение и список рекомендаций. Хорошая новость – никого из нас не уволили, – Дамблдор довольно оглядел собравшихся и одобрительно воскликнул: – Можете же, когда захотите! Плохая новость – нам велено пересмотреть систему образовательно-воспитательного процесса и э-э-э… модернизировать её.

— Как это – модернизировать? – оживилась профессор магловедения. – Организовать компьютерный класс? Было бы неплохо, только ведь электроприборы на территории школы не работают.

— Какой класс? – недоумевающе пропищала Сивилла Трелони. – Как вы сказали, Черити, я не расслышала…

— Ах да, простите, профессор Трелони. Вы ведь не изучали магловедение – «как и множество других важных предметов. Сомневаюсь, что эта курица вообще что-то изучала», – и совершенно напрасно! Маглы давно используют новейшие технологии для обучения, – с энтузиазмом продолжила ликбез профессор Бербидж, – это очень эффективно. А мы всё никак не выберемся из Средневековья. Кстати, в Штатах есть подвижки в этом отношении. Наши американские коллеги изобрели методы обучения, схожие с магловскими. Их активно применяют в Калифорнийском колледже чародейства и волшебства, да и в других учебных заведениях для юных волшебников США внедрили особые магические приборы – внешне они напоминают шары для прорицаний. Но только внешне, на самом деле это совершенно иные устройства.

— И как же они работают? – поинтересовался любознательный Флитвик, а Снейп поморщился как от зубной боли – он не признавал никаких устройств в принципе.

— Механизм их работы мне неизвестен, но я слышала, что они помогают ученикам усваивать учебный материал, – Бербидж повернулась к директору: – Может, нам тоже стоит приобрести такие устройства для Хогвартса? Таким образом мы сможем модернизировать нашу систему обучения. Что скажете, господин директор?

— Прекрасная идея, Черити! – неожиданно поддержал Дамблдор. – Поручаю вам заняться решением этого вопроса. И ещё – нам нужен учитель французского языка. В следующем учебном году состоится Турнир Трёх Волшебников. Пока неизвестно, где он будет проходить – у нас или в Шармбатоне, на всякий случай нужно обучить наших учеников, начиная с третьего курса, основам французского. Минерва, будьте добры, подготовьте отчет для Отдела магического образования, укажите, что со следующего учебного года в Хогвартсе вводятся новые дисциплины – французский язык и э-э-э… как этот предмет назвать-то?

— Это не предмет, господин директор, – снисходительно усмехнулась Бербидж. – При помощи таких приборов можно изучать любую дисциплину – это форма образовательной деятельности. У маглов она называется «дистанционные методы обучения».

— Но кто-то же должен их внедрить, эти методы? – логично возразил директор.– Научить учеников, да и профессоров, пользоваться незнакомыми приборами. Объяснить всем нам, погрязшим во мраке Средневековья британским волшебникам, как их использовать…

— Да, конечно, нужен консультант. Я займусь этим вопросом, сэр, я как раз собираюсь съездить к родственникам в штат Нью-Йорк, именно там находится сердце современной науки, как магической, так и магловской. Слышали что-нибудь о корпорации Microsoft? Или IBM? О компьютерной технике маглов?

— Дорогая мисс Бербидж, – с некоторым укором произнес глава Хогвартса, – разве это входит в нашу школьную программу?

— Господин директор, – ехидно парировала магловедка, – если профессора Хогвартса не будут интересоваться ничем помимо того, что входит в школьную программу, которую сами же составляют, мы так и останемся в Средневековье.

— Хорошо, Черити, считайте, что вы нас убедили. К следующему учебному году организуйте приезд специалиста по… Как вы сказали? Каким методам?

— Дистанционным, сэр.

— Вот-вот, а я подам объявление в «Ежедневный пророк» о том, что в Хогвартсе открыта вакансия учителя французского. Даже если французы приедут к нам, знание языка не помешает. Да и вообще – должен же быть в школе такой предмет как иностранный язык! Пусть это будет французский. Все свободны, господа, до встречи в новом учебном году!

Два месяца спустя, перед началом учебного года. Снова кабинет директора.

— Сэр! – не дожидаясь, пока ему дадут слово, вопил красный от возмущения зельевар. – Кого вы приняли на работу?! Ладно, этот молокосос Мёрфи – специалист по шарикам с движущимися картинками, он сделает своё дело и уедет в эту свою Америку, надеюсь, столь радостное событие произойдёт в ближайшее время. Но француженка, это просто… просто… невозможно в приличном учебном заведении!

Действительно, нанятая на работу учительница французского языка была вызывающе, необычайно хороша собой. Юная, яркая, острая на язык и обладающая фантастическим шармом – настоящая Женщина. На фоне малопрезентабельных внешне хогвартских дам она смотрелась как павлин среди куропаток. Или лебедь среди уток. К тому же, мадмуазель отлично осознавала собственную неотразимость, прекрасно понимая, какие чувства вызывает у окружающих. И автоматически пользовалась этим. Но Дамблдор, на которого женская красота давно не производила никакого впечатления, если это вообще когда-то происходило, обратил внимание только на знание предмета новой сотрудницы, а также мнение мадам Максим, директора Шармбатона, которая порекомендовала её хогвартскому директору.

— Успокойся, Северус, – умиротворяюще проговорил директор. – Меня тоже раздражает американец – никакой культуры, отвратительное воспитание, а внешний вид просто ужасает. Он действительно скоро уедет. Но чем тебе не угодила мисс Лебюстье? Она отличный специалист, как это называют, носитель языка, коренная француженка. Уверен, она отлично справится, и дети её полюбят. Она такая милая.

— Милая?! – ещё больше побагровел Снеп. – Да, полюбят, несомненно! Только не так, как положено любить учителя, особенно старшекурсникам. Полюбят! Куда вы смотрели, сэр?! Она вызывающе, безобразно, отвратительно… – Снейп хватал ртом воздух, пытаясь подобрать подходящие, по его мнению, эпитеты.

— Что, Северус? – решил прийти на помощь директор. – Красива? Сексуальна? Раскрепощена? Думаешь, её внешность будет мешать нашим ученикам усваивать неправильные глаголы? – Дамблдор посмотрел на коллег, которые, совершенно очевидно, были в той или иной степени согласны с деканом Слизерина. Подумав несколько секунд, директор продолжил: – Мы решим эту проблему. Дети не будут знать, как на самом деле выглядит их учительница. Скроем её под чарами иллюзии, сменим ей облик на более… то есть менее… В общем, превратим её в серую мышку. Это ведь возможно, Филиус?

— Конечно, сэр, – отозвался Мастер заклинаний, – напустим чары длительного воздействия, если что, будем поддерживать периодически. Сделаем из мадмуазель мадам средних лет с непримечательной внешностью.

— Ну вот и отлично, – облегчённо подытожил Дамблдор и сменил тему. – А что с новомодными американскими шарами? Не думал, что из-за их немалой стоимости нам будет выделено всего полдюжины. Установили уже в гостиных факультетов? Как они работают?

— Да, господин директор, установили, – принялась отчитываться профессор Бербидж. – По одному шару поставили в гостиных факультетов, а также в библиотеке и комнате для совместных занятий. Работают отлично: по желанию ученика в шаре можно воспроизвести любой урок по любому предмету, причём сколь угодно раз. Внутри появляется изображение учителя, который не только повторяет лекцию, но может отвечать на вопросы и даже выполнять просьбы учащегося, к примеру, продемонстрировать какое-либо практическое упражнение. Разумеется, это делает не сам учитель, а его фантом, вызываемый по желанию ученика и полностью ему подчиняющийся.

— Прекрасно! – чуть не захлопал в ладоши Дамблдор. – Если это так – великолепно! Теперь дети смогут дополнительно заниматься после уроков, и успеваемость наверняка возрастёт. Осталось уговорить мисс, то есть мадмуазель Лебюстье изменить внешность и…

— Мы не будем менять ей внешность, – уточнил Флитвик, – мы лишь покроем мадмуазель чарами иллюзии. Она останется такой же, какой её создала природа, и лишь будет КАЗАТЬСЯ невзрачной, причем, только в глазах учеников. Профессор Снейп, если ему будет угодно, может не учить французский язык.

— Очень смешно, Флитвик! – по обыкновению грубовато отреагировал на шутку коллеги Снейп. – Да уж обойдусь как-нибудь без общения с этой мисс, то есть мадмуазель. И без её уроков. Надеюсь, ваши чары будут достаточно надёжны? Или, – в свою очередь не удержал от колкости зельевар, – может быть, мне вас подстраховать и изготовить для француженки годовой запас оборотного зелья, а заодно запастись волосами, к примеру, Муфалды Хмелкирк? Или кто там у нас есть поневзрачнее среди министерских служащих…

— Не стоит беспокоиться, профессор Снейп, – улыбнулся добродушный декан Когтеврана. – Я хорошо знаю своё дело – чары будут достаточно надёжными.

Утром 1 сентября ученики, как обычно, зашли в Большой зал, где им представили новую учительницу. Специалист по современным технологиям к этому времени благополучно отбыл домой, отлично сделав свою работу. Чары Флитвика надёжно скрыли истинную внешность француженки: мадмуазель Лебюстье в глазах школяров выглядела настолько непримечательно, что её облик не задерживался в памяти. Роскошные медового цвета кудри казались сероватыми жидкими прядками, голубые глаза выцвели и уменьшились, сочные яркие губы и прочие выдающиеся прелести потеряли объём, даже голос утратил нежные женственные модуляции, остался лишь заметный французский акцент. Впрочем, было бы странно, если бы француженка его не имела.

Профессора видели истинный облик мадмуазель, но за несколько дней пребывания новенькой учительницы в Хогвартсе привыкли, и даже Снейп перестал бурно реагировать – его действительно беспокоила только реакция учеников, сам же он украдкой с удовольствием любовался мадмуазель Лебюстье и был с ней вежлив, как и остальные профессора, и даже особенно обходителен.

Через несколько месяцев внедрение дистанционного образования с использованием американских устройств принесло первые плоды – ученики с удовольствием засиживались допоздна, продолжая изучать пройденный материал в своих гостиных. Шары, стоящие в библиотеке и комнате для совместных занятий тоже были весьма востребованы. Вокруг них за круглыми столами постоянно собиралось по трое-четверо студентов, и даже периодически образовывалась большая очередь. Особенно востребован был такой предмет как французский язык, отчего-то его ученики наиболее охотно изучали именно дистанционными методами. Так или иначе, успеваемость явно возросла, несмотря на суматоху, связанную с проходившим в Хогвартсе Турниром Трёх Волшебников.

Некоторые гриффиндорцы даже нарушали школьные правила ради того, чтобы позаниматься часок-другой после отбоя. «Кто бы мог подумать, – радовался директор, – что наши ученики так быстро освоят и так горячо полюбят эти дистанционные методы!» В поисках завалявшейся коробочки своего обычного лакомства Дамблдор сдвинул пачку свитков, копившихся на его столе с начала учебного года, и они упали на пол, разлетевшись по всему кабинету. Собирая с недовольным кряхтением аккуратно свёрнутые прямоугольнички пергамента, директор заметил листок белого цвета. Он выделялся по сравнению с желтоватыми хогвартскими документами яркой белизной и Дамблдор был уверен, что не видел его раньше. «Инструкция по использованию прибора ДОМаг-21300бис», – увидел заголовок директор. «Видимо, так называются наши шарики, а это руководство по их применению», – догадался он и начал читать.

Дочитав до конца, директор согнулся от смеха – ему стало понятно, отчего школяры с особым рвением изучают французский язык дистанционными методами. В шаре они видят человека таким, каким он выглядит на самом деле! Что там говорила Черити: «внутри появляется изображение учителя, который не только повторяет лекцию, но может отвечать на вопросы и даже выполнять просьбы учащегося, к примеру, продемонстрировать какое-либо практическое упражнение». Дамблдор представил себе, какие именно «упражнения» по просьбам студентов демонстрирует фантом мадмуазель Лебюстье, и в каком виде, и снова зашёлся в приступе безудержного смеха.

«Что же, заодно решены многие вопросы полового воспитания мальчиков, не предусмотренные школьной программой. Главное, чтобы Северус не узнал, да и Попечительский совет, скорее всего, этого не одобрит. Нужно увеличить мадмуазель Лебюстье жалование, а о сохранности тайны позаботятся сами ученики», – и директор спрятал инструкцию поглубже в личный сейф. Потом немного подумал, достал бумагу и бросил в клетку Фоуксу, который в ближайшие часы намеревался завершить самосожжением очередной жизненный цикл.

«Вот так-то будет надёжнее», – удовлетворённо заключил Дамблдор и положил в рот лимонную дольку.


«Что с вами, мисс Грейнджер?»

Глава 1

Впервые он появился рядом со мной на следующий день после Битвы. Всё закончилось перед рассветом – Гарри был убит «авадой» Волдеморта, защита Хогвартса пала, бездыханное тело Поттера принёс обливающийся слезами Хагрид… Но тут произошло то, чего никто не ждал – наш Невилл каким-то образом завладел мечом Гриффиндора и перерубил пополам Нагайну, а затем отсёк голову ошеломлённому Тёмному Лорду. Тот даже палочку поднять не успел. Никакой магии не потребовалось, Невилл просто взмахнул мечом…

Измученные защитники Хогвартса никак не могли остановиться, оплакивая погибших друзей и близких. Десятки жертв, среди них – Северус Снейп, Фред Уизли, Римус Люпин и Нимфадора Тонкс, Колин Криви, Гарри Поттер… Горю волшебного сообщества не было предела. Но надо было как-то жить дальше, восстанавливать руины школьного замка и собственные души.

Кто бы мог подумать, что «великий маг всех времен и народов» так фатально ошибется! Гарри может и носил в себе частичку Волдеморта, но вовсе не был Избранным. Впрочем, нет, был – избранным на роль жертвы. А настоящим Избранным, как оказалось, был Невилл, наш неуклюжий, нелепый, неумелый увалень. Впрочем, к концу шестого курса он возмужал, и магия его окрепла, но такой прыти от него никто не ожидал.

А Гарри сразу и не понял, что его заавадили насмерть, и мамина защита в этот раз не помогла. Я ничего не имею против призраков, и Гарри мне искренне жаль. Всё-таки он был моим лучшим другом! Но когда его дух начал меня преследовать и неустанно упрекать в собственной гибели, я потеряла терпение: теперь Поттер стал моей личной тенью, и, честно говоря, порядком надоел. После смерти характер парня заметно испортился, он всерьёз обвинял меня в том, что я вместо того, чтобы быть рядом и поддержать, где-то шлялась. «Но, Гарри, – я всё ещё пыталась оправдаться, – ведь ты сам решил пойти в лес один. Ты пошёл умирать – так ведь? Мне очень жаль, но какие ко мне претензии?»

Претензий было много, и не только у Поттера. Меня судили и единогласно признали виновной по статье «Неоказание помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии, при возможности оказать такую помощь». Тщетно я оправдывалась, что такой возможности не было. Декан Гриффиндора, профессор Макгонагалл, считала иначе – была, и не просто возможность, а прямая обязанность. То есть, выходит, что я с первого курса должна была защищать будущего героя от всех опасностей, неприятностей и, судя по всему, от него самого.

Суд приговорил меня к наказанию через лишение магии – полное и необратимое, без права обжалования. Процедуру провели на месте. Хорошо, что в Азкабан не упрятали… И никто не заступился – кому нужна грязнокровка, без роду, без племени… Фактически – сирота, ведь родители оставались в Австралии, куда я же их и отправила. Между прочим, ради того, чтобы помогать Гарри! «Нет, девочка, ты просто хотела их обезопасить, не нужно нас обманывать!»

В общем, осталась я без волшебной силы и палочки, которую отобрали и сломали на моих глазах прямо в зале суда. И без жениха, поскольку Рон Уизли, как чистокровный маг, по негласному закону Магической Британии не мог жениться на обычной девушке, к тому же преступнице. Артур Уизли пытался возражать, он твердил, что «Гермиона и без магии – отличная пара нашему сыну», что маглы ничем принципиально от волшебников не отличаются, но мама…

Миссис Уизли хотела, чтобы её младший сынок женился на сильной волшебнице, каковой я когда-то была, а сквибы, маглы и прочие деклассированные элементы в семье чистокровных магов (хоть их и называли предателями крови) не нужны. И даже Джинни, подруга верная, будто забыла о моём существовании – ни разу не удосужилась навестить. Она быстро пришла в себя после потери любимого, даже слишком быстро, и уехала доучиваться в Хогвартс. Рон в одиночестве (как же – Гарри и Гермионы рядом не будет) не пожелал вернуться в школу, посчитав образование законченным. Он занял место погибшего Фреда в магазине «Вредилок Уизли».

В общем, все оказались при деле, кроме отличницы, умницы и красавицы, «самой умной ведьмы столетия» мисс Грейнджер. Мне пришлось думать, как устраиваться в мире маглов. Впрочем, я же и раньше там жила, правда, рядом были родители. Теперь я совсем одна, не считая призрака лучшего друга, который почти постоянно маячил рядом, никак не желая упокоиться с миром. И ладно бы молча маячил, он постоянно ныл и упрекал бывшую подругу, обвиняя во всех смертных грехах… Это было невыносимо! И ведь не спрячешься же, куда деться от призрака, который к тому же является довольно сильным полтергейстом.

Когда Гарри пребывал в особо раздраженном состоянии, он мог расшвырять мебель в доме моих родителей, куда я переехала сразу после отъезда из Хогвартса. Никакие стены и замки на дверях не были для него преградой. Моя жизнь, и без того непростая, стала почти невыносимой. Без магии было сложно и… непривычно. Ведь я практически разучилась ухаживать за собой, делать уборку, приводить в порядок свои вещи и так далее – без волшебной палочки.

Прошло уже больше месяца, а я никак не могла привыкнуть, что всё приходится делать «вручную» и по-прежнему машинально лезла в карман в поисках своей палочки, виноградная лоза, 10; дюйма, сердцевина из сердечной жилы дракона… Теперь, чтобы привести в порядок по-прежнему непокорную копну волос, требовался не один-другой взмах палочки, а получасовые манипуляции с гребнем. Раньше я очень редко плакала, но теперь делала это почти непрерывно. Мне было обидно – ведь я ни в чём виновата… А тут ещё этот Поттер. Хоть в петлю лезь.

 Глава 2

Сегодня я проснулась в полной тишине – это было странно. Обычно в это время Гарри развлекался тем, что ронял тарелки на кухне или просто гремел чем-то, чтобы с самого утра поднять подруге настроение. Но сегодня его отчего-то не было, стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем больших настенных часов. Это было непривычно и очень приятно. Я решила воспользоваться моментом и собраться с мыслями, чтобы решить, наконец, как жить дальше. В эту минуту раздался звонок в дверь. Я накинула халат и, подойдя к двери, в глазок увидела Невилла. Пока я размышляла – впускать или перебьётся, бывший однокурсник подал голос:
— Гермиона, я знаю, что ты за дверью. Открывай, у меня для тебя хорошие новости.

— Ладно, – я распахнула дверь и отступила на пару шагов, дав возможность гостю войти.

— Гермиона, – Невилл выглядел искренне огорчённым. – Прости, что так получилось. Я не хотел, честно. Я пытался тебя защитить, но…

— Тебя даже не было в зале суда…

— Да, прости, меня бабушка не пустила… Ну что ты смеёшься, ты же знаешь мою бабушку, ей всё равно – Избранный я или нет, как она решит, так и будет. Да и что я мог сделать против всего Визенгамота?

— Ну, ты, например, мог бы им сказать, что я не виновата в смерти Гарри… Ты же всё знал, а к мнению героя бы прислушались. Кстати, ты в курсе, что он не совсем умер, а разгуливает в виде полтергейста? Причём, в основном, в моём доме…

— Знаю, об этом я и хотел с тобой поговорить. Мы заметили, что даже после смерти Гарри Поттера, который все равно объявлен национальным героем, хоть и не он был Избранным, у вас с ним сохранилась тесная связь. Недаром же он, вернее, его дух, находится постоянно рядом с тобой. Оказывается, ближе тебя у него никого не было.

— Да что ты говоришь? Ближе никого не было, а я понесла такое жестокое наказание – за что? Ты же понимаешь, и все понимают, что я ничего не могла сделать, чтобы Гарри выжил. Кто отправил его на верную смерть? Вот тот пусть и отвечает!

— Гермиона, ты же знаешь, кто внушил Гарри, что он – избранный убить Волдеморта, и кто его отправил… умирать. Того человека тоже нет в живых.

— Да пусть он в гробу перевернется, ваш Дамблдор! Мне-то что теперь делать?!

— Так я за этим и пришёл! – радостно заявил Лонгботтом, – предложить тебе отличный выход! Есть способ снова обрести магию и вернуться в сообщество волшебников.

— Знаешь, Невилл, честно говоря, я вовсе не горю желанием вернуться в ваше сообщество. Я вообще жалею, что оказалась волшебницей. Ничего хорошего, как выяснилось, мне это не принесло, одни опасности и проблемы… Вот только бы Гарри от меня отстал, и тогда бы я зажила! Может быть, устроились на работу секретарём, может, в колледж бы поступила…

— Не отстанет, Гермиона, ты же понимаешь. Не по собственной воле он это делает, видимо, при переходе в иной мир произошёл сбой. До самой твоей смерти будет маячить рядом, и никак тебе от него не избавиться. Но я хочу предложить прекрасный выход. Только сразу не отказывайся, вначале выслушай до конца. Мы с Макгоннагал и другими профессорами Хогвартса провели исследование, немного поколдовали… В общем, есть возможность вернуть Гарри в мир живых, а тебе возвратить способность к магии, и даже сильнее прежней.

— Ну, продолжай! – заинтересовалась я, – и что я должна для этого сделать?

— Почти ничего. Так, сущую ерунду. Только дать согласие на проведение ритуала…

— Какого ещё ритуала? Невилл, ты меня пугаешь! Вы хотите оживить Гарри, но некромантия же запрещена…

— Некромантия тут не причем, тело Гарри, его физическое тело, предано земле, и пусть там покоится… Речь идёт о его духе. Его можно подселить в тело… твоё, Гермиона, тело. Другое не подходит.

— О, великий Мерлин! – я рухнула на диван и возмущённо запротестовала: – Почему моё, я же девочка, в конце концов! Подселите его к Рону, они же лучшие друзья! Обойдусь я без вашей магии, я почти привыкла… Ну отчего я снова должна страдать, когда же это закончится?! Уходи, Невилл, и без тебя тошно…

— Гермиона, успокойся. Рон не подходит, и вообще, кроме тебя – никто. Мы это точно выяснили. У вас с Поттером многолетняя тесная связь. Духовная. Зато ты получаешь магию – свою собственную, плюс родовую силу Гарри, которая будет с годами только крепнуть! Магия Поттеров и Блэков не должна пропасть – и всё это достанется тебе. Представляешь, какие перспективы? Ты станешь самой сильной волшебницей в мире! Если бы мы не знали тебя, как доброго и порядочного человека, ни за что бы этого не предложили.

— Да, это заманчиво… Но при этом в моей голове постоянно будет находиться Гарри Поттер! А мой дух, он вообще останется на месте? Это что за раздвоение личности получится! Знаешь, у маглов на этот счет диагноз есть – шизофрения, одно из самых тяжких психических заболеваний. Или вы решили мое тело предварительно лишить души?

— Нет, зачем же так… – уверял Невилл, – твой дух тоже останется. В этом теле, твоём теле, будет существовать сразу две души. Не вижу проблемы – вы же с Гарри всегда жили душа в душу, почему бы вам, раз уж так вышло, не разделить одно тело? Не подеретесь, я уверен. И совет профессоров Хогвартса – тоже в этом не сомневается. Гермиона, ты же славная девочка, и Гарри любила больше всех на свете. Так помоги ему!

— Невилл! Это извращение какое-то – две души разного пола в одном теле. Я не представляю, как мы уживёмся, как это вообще будет происходить!

— Мы тоже пока с трудом представляем, ведь прецедента не было никогда. Но пока не попробуем – не узнаем, как это будет… Если что-то пойдет не так, изгоним дух Гарри из тебя, и все дела… Процедура стандартная, многократно испытанная.

— Врёте! Ну врёте же, а? Скорее вы мой дух из моего же тела изгоните… Не верю я вам, никому из вас больше ни на секундочку не доверюсь. Ладно. Похоже, что вы всё равно от меня не отстанете. Не соглашусь – призрак Поттера будет вечно меня преследовать. Кстати, где он? В смысле, душа моего лучшего друга где? Здесь со вчерашнего дня не появлялся.

Невилл достал из сумки небольшую книгу, судя по обложке, старую и очень ценную.
— Здесь, – торжественно прошептал Лонгботтом. – Его душа заключена тут, в этой книге. Это временное магическое хранилище, совместная работа Слизнорта, Флитвика и Макгонагалл, они всю ночь трудились. Тут написаны заклинания – на каждой странице по одному. Ты должна в течение завтрашней ночи, начиная с полуночи, прочесть их непрерывно, все по очереди. Палочка не потребуется, читать нужно вслух. Как только закончишь последнее, не закрывай книгу, душа Гарри покинет фолиант и вселится в твое тело. Ты должна это ощутить. А, и ещё,– Невилл вытащил из сумки маленький флакон тёмного стекла, – Потом выпей вот это зелье, и всё, дело будет сделано. Мы вас сутки трогать не будем – привыкните к новому положению, помиритесь, снова полюбите друг друга… Ну я пошёл. Только, Гермиона, сделай всё в точности, как я сказал – это очень важно. Если что-то пойдет не так, даже не знаю, что случится…

— Да ясно, с такими вещами шутки плохи. Ладно, до встречи через пару дней?

— Удачи, Гермиона. Надеюсь, всё получится, и тебе не придётся слишком страдать. В любом случае, другого способа вернуть Гарри нет. А он нам нужен, пусть даже в чужом, в смысле, твоём теле…

— Зато я никому не нужна, только как вместилище души национального героя, – прошептала я вслед бывшему однокурснику.

И горько заплакала от обиды и бессилия.

 Глава 3

Я всегда была послушной девочкой. Иногда даже чересчур послушной – во вред себе. Слишком долго я с упоением плясала под дудку Дамблдора и Макгонагалл, но в результате была жестоко наказана. Для меня это было как стремительное падение с небес на землю. И от удара умница и отличница, лучшая ученица факультета Гриффиндор, полностью контролируемого директором, пришла в себя. Будто проснулась и поняла – все годы обучения в Хогвартсе меня просто использовали, самым беспардонным образом. И сейчас пытаются продолжить. Если я, как всегда это делаю, старательно выполню условия, моё тело перестанет мне принадлежать. И это было слишком – даже для мисс Грейнджер!

Гарри, конечно, бесконечно жаль, но и о себе нужно подумать. В конце концов, он умер, но я-то жива! Неужели я осталась совсем одна, неужели никто не посоветует того, что пойдёт на пользу мне, лично Гермионе Грейнджер, а не во имя общего блага! Теперь мне плевать с Астрономической башни на их общее благо – я вынуждена защищать собственные интересы. При всей привязанности и любви к Гарри Поттеру я понимала, что не хочу иметь его в своей голове. Не хочу – и всё тут.

Что же делать? Я больше не могла пользоваться библиотекой Хогвартса, в дом Сириуса, где также хранилось множество книг, тоже не смогла теперь попасть. Раньше я в таких случаях всегда прибегала к помощи книг – теперь была вынуждена искать решение самостоятельно. Всё равно мне никто не поможет. Злосчастная книга лежала на столе, тускло поблёскивая металлическими уголками. Больше всего мне хотелось избавиться от нее – любым способом. Например, сжечь…

— Так сделайте это, мисс Грейнджер, – раздался приглушенный шипящий тенор убиенного Невиллом Величайшего злодея всех времен. – Разожгите камин и бросьте книгу в огонь. И бегите… в Австралию, например. К папе с мамой.

— Мистер Риддл? Вы тоже стали призраком?

— Как видите, мисс Грейнджер. В этот раз я действительно мёртв. Как и мой заклятый враг – Гарри Поттер. Только его дух заключён в этой книге, а мой – свободен. Если вы уничтожите книгу, я помогу вам. Скажу, что нужно сделать, чтобы вновь обрести магию. Подумайте, Гермиона. Ведь ваши друзья вас предали. Возможно, пора обратиться к другой стороне? Вам теперь терять нечего. Подумайте, скажем… до завтрашнего вечера. Я вернусь через сутки. Надеюсь на ваше благоразумие, мисс Грейнджер.

И дух Волдеморта исчез. А я поняла, что у меня действительно нет альтернативы, поскольку переходить на «другую сторону» я не готова при любом раскладе. Могу себе представить последствия своего альянса с Тёмным лордом, пусть и мёртвым. Значит, всё, выхода нет… Слёзы снова полились из глаз, я смотрела на книгу и даже прикоснуться к ней не могла себя заставить. В эту секунду я услышала тихий стук в дверь. Странно, кто это на ночь глядя? И почему не воспользовались звонком? Я поспешила открыть, вдруг очередной визитёр пришёл с желанием помочь мне. Мне, а не Гарри Поттеру. В дверях стояла Луна, отчего-то одетая в плащ с надвинутым на лицо капюшоном. Если бы не свисающие до пояса грязновато-серебристые пряди волос, я бы её не узнала.

— Ты одна? – шёпотом спросила подруга.

— А что за конспирация?

— Тс-с-с, – Луна приложила палец к губам и проскользнула в дом. – Разговор есть. Во-первых, я всё знаю про тебя и Гарри. Во-вторых, понимаю, как тебе нелегко. Догадываюсь, что ты не хочешь принимать предложение Невилла, но на тебя давят. Я права?

— Ну, в целом, да. Не то чтобы давят…

— Это пока. Прислали Невилла, надеются, что ты сделаешь всё, как надо. Если не сделаешь, начнут давить всерьёз. Это не шутки. Ты им нужна – ты и дух Гарри в твоём теле. Это же силища какая! Но это они так думают. На самом деле, вам с Гарри нельзя жить в одном теле, может случиться конфликт мозгошмыгов. Они у вас слишком разные, у него оранжевые, а у тебя зелёные – могут не ужиться. Скорее всего, так и будет. И тогда вам обоим придёт конец. И Гарри не спасём, и тебя потеряем, ты просто сойдёшь с ума. Они поймут, что ошиблись, но будет поздно. Поэтому я пришла тебе помочь – лично тебе, хотя и с Гарри может всё хорошо выйти.

Ох уж эта Луна. Только она может придумать такую причину, как конфликт оранжевых и зелёных мозгошмыгов. Но мне всё равно, если есть шанс избежать шизофрении, раздвоения личности и прочих побочных эффектов подселения чужой души – я согласна на всё.

— Что ты предлагаешь? – таким же таинственным шёпотом подыграла я. Очень часто Луна демонстрировала на редкость здравый смысл и принимала правильные решения. К тому же, помощи больше ждать не от кого – либо от Луны, либо от Волдеморта. Посмотрим, что скажет мисс Лавгуд.

— Смотри, что я раздобыла – это новая модель Хроноворота, – Луна вытащила из кармана плаща знакомый по третьему курсу Хогвартса предмет в виде вставленных в двойное кольцо песочных часиков. Только в этот раз он был покрупнее, а песок внутри был не золотистый, а переливался всеми цветами радуги. – Не спрашивай, откуда. Ну да, я его стащила, не спрашивай у кого, это не важно. С этой штукой можно переноситься в прошлое на многие годы, а не на несколько часов. Причём, в то тело, которое у тебя было тогда. Поняла? Ты попадаешь в свое тело и исправляешь то, что надо исправить. Новейшее изобретение Отдела тайн.

— Ты предлагаешь мне вернуться в прошлое и спасти Гарри? Но как? Мне ведь никто не поверит, что ему нельзя идти голой палочкой на Волдеморта? Все же уверены, что в конце концов Гарри его убьёт…

— Нет, я предлагаю вернуться в прошлое и спасти себя. Гарри не уберечь – Тёмный лорд так или иначе его прикончит. Но ты можешь изначально, с первого курса, держаться от Гарри Поттера подальше… Не поняла? Ох, Гермиона, и почему тебя все считают умной? Вот скажи, почему дух Гарри прилепился к тебе? Почему именно в твоё тело его предлагают подселить? Ну, думай, Грейнджер, рассуждай, анализируй.

— Невилл сказал, потому что мы очень близки…

— Вот! А я тебе о чём! Значит, надо сделать так, чтобы вы не были близки. Ты не должна стать подругой Гарри, ясно тебе? Дружи с кем-нибудь другим … с Малфоем, например. Нет, ты же маглорожённая, не получится. Ну неважно – только не с Гарри и Роном.

— Все шесть лет? Но как? Мы же – на одном факультете, на одном курсе!

— Гермио-о-о-она! С Поттером на одном курсе и факультете училась куча народу – а подселить его хотят к тебе. Просто. Не. Дружи. С ним. Что тут непонятного?

— Ладно, попробую. Как пользоваться этой штукой, хоть выяснила?

— Разумеется. Тебе нужно попасть в тот момент, когда… Когда вы с Гарри подружились?

— На первом курсе, во время празднования Хэллоуина. Когда они с Роном спасли меня от горного тролля. Я расстроилось, что Рон обозвал меня «ходячим кошмаром» и убежала, спряталась в туалете и плакала там, пока все пировали… Когда Гарри узнал, что в замок пробрался тролль, он заметил, что меня нет, побежал искать, и они с Роном меня нашли и спасли. Но инициатива исходила от Гарри.

— Так не ходи в тот туалет! Оставайся вместе со всеми в Большом зале или откуда там ты сбежала. Гарри тебя не спасёт – и дружбы вашей не случится.

— Ладно, попробую. И как мне вернуться в тот день?

— О, тут все просто: надо накинуть цепочку на шею и вот здесь выставить нужную дату и время. Видишь, окошечко? Колёсико передвигает цифры… И потом жмёшь вот сюда, видишь? С обратной стороны кнопка отмены – нажимаешь, и всё возвращается на круги своя, это если что-то пойдёт не так, в общем, ты поняла.

— Да поняла, поняла. Ты тут подождёшь?

— Нет, мне пора. У тебя вся ночь впереди, к тому моменту, как ты вернёшься, что-то должно измениться. Только осторожнее там – сильно ничего не меняй, неизвестно, чем всё закончится. Некоторые события предопределены и произойдут так или иначе, особенно те, о которых сделаны пророчества. Но ты можешь попробовать остаться в стороне. А дух Гарри будет болтаться рядом с кем-то другим. С его новым лучшим другом. Может, с Роном или Джинни. Точно не со мной – я же не гриффиндорка, у меня чувство коллективизма вообще не развито, ко мне не прилепишься… Всё, пока! Встретимся утром, приборчик береги – это уникальный артефакт, опытный образец.

Я глубоко вздохнула – кто, как не я, знает, что может натворить неправильно использованный Хроноворот. Профессор Макгонагалл меня часа три инструктировала перед тем, как дала один такой на третьем курсе. Надела на шею цепочку и выставила дату: 30.10.1991 и время 18.00 – как раз перед ужином. Нет, стоп, лучше раньше – 17.30. Я уже не помнила, когда именно мы шли на ужин перед тем, как Рон произнёс свой спич по поводу моей кошмарности. Лучше попасть в 1991-й заранее.

Ещё раз глубоко вздохнув, я нажала на выступавший диск на нижней части прибора. И закрыла глаза.


 Глава 4
Правильно говорят – от судьбы не уйдёшь. Пять раз я возвращалась в разное время в этот день в Хогвартс, всё раньше и раньше, и все пять раз – так или иначе – меня практически убивал чёртов тролль! Первый раз я оказалась прямо у него перед носом, почти под гигантской ножищей, еле успела нажать кнопку отмены. Выставив время на 15 минут позже, я оказалась на пути в Большой зал – почему-то совершенно одна. Тролль выскочил из-за угла и чуть не размазал меня по стене. Я даже попыталась сбежать в Запретный лес – тролль поймал меня неподалёку от дома Хагрида. И так все пять раз!

Сопротивляться бесполезно – я должна была погибнуть на первом курсе, и только дружба с Гарри могла меня спасти. Это не я его спасала – а он меня, так выходит. Не я была его «ангелом-хранителем», а он моим! Не для того ли Луна притащила этот Хроноворот, чтобы до меня дошло – КЕМ был Гарри для меня… Значит, я должна теперь ему помочь, пусть и после его смерти. Я открыла принесенную Невиллом книгу и открыла флакончик с зельем. Только бы дух Волдеморта не заявился, он сейчас будет совершенно некстати.

Часы пробили полночь. На пустой пожелтевшей от времени странице начали появляться строчки на латыни. Этот язык я плотно не изучала, хотя некоторые слова были мне известны. Впрочем, как я поняла, мне необязательно понимать смысл того, что я произношу, главное – читать правильно и последовательно…

Вот и последняя страница. Глаза слезились, в горле саднило, рука, держащая флакон, начала дрожать, но я зачитывала плохо разборчивые строчки одну за другой. Прочитав последнюю, и не дожидаясь появления каких-то особых ощущений (будь что будет!), выпила зелье… и провалилась в глубокий сон.


Три года спустя.
«Мисс Грейнджер, имею честь пригласить Вас на благотворительный вечер в честь третьей годовщины Победы над Тёмными силами, мистер Малфой великодушно предоставил своё поместье под это мероприятие. Собранные средства будут направлены в драконьи питомники магической Британии. Будем очень рады видеть и побеседовать о Вашей грядущей карьере в Министерстве магии. Надеюсь, должность помощника руководителя одного из Департаментов на первом этапе Вас заинтересует.
Министр Магической Британии Кингсли Шеклболт»

Это письмо принесла сова на наш новый адрес – на прошлой неделе мы в тесном кругу отметили новоселье в небольшом особнячке на окраине Лондона. Два года назад мы с Гарри, наконец-то, получили среднее магическое образование в Хогварсе, и тут же поступили на годичные курсы делопроизводителей. У маглов это называется «менеджмент». Мне даже в голову не приходило, что в Магической Британии не существует высшего образования! Окончив Хогвартс, совершеннолетние волшебники сразу устраиваются куда-нибудь на службу, или прожигают денежки родителей, если принадлежат к богатому семейству. Например, Драко Малфой если и будет чем-то заниматься, то только, как говориться, для души.

Мы с Гарри тоже не нищие – состояние Поттеров и Блэков, хоть и не такое большое, как у Малфоев (несмотря на то, что большую часть потратил Волдеморт на свои личные и «партийные» нужды), приносило регулярный доход. Ведь им распоряжались гоблины из Гринготтса. Денег у Блэка было немного, но Гарри, а значит, и я, унаследовали его особняк на Гриммо. Поскольку в нём собирался Орден феникса, Министерство решило сделать в нём музей и выкупило за приличные деньги, а нам, то есть мне, отдали дом поменьше и поуютнее. Таким образом, ходить на службу было вовсе не обязательно.

Но не таковы мы с Гарри! Нам, конечно, никогда не бывает скучно, ведь мы всегда вместе. Вместе читаем, слушаем радио, ходим на прогулки и в гости. Поначалу это приносило некоторые неудобства, но я привыкла. Вначале казалось, что за мной подсматривают, когда жизненно необходимо побыть в одиночестве. Потом я поняла, что Гарри и я – по сути одно целое. Глупо стесняться саму себя! И всё наладилось.

Моя магия вернулась, как обещал Невилл, и стала втрое сильнее. Теперь я могу буквально всё – любые заклинания невербально, без палочки, и прочие фигуры высшего пилотажа волшебства удаются мне, то есть нам с Гарри, без малейших усилий. С мозгошмыгами тоже всё в порядке, даже Луна перестала за меня переживать и заявила, что нам ничего не грозит – наши с Гарри мозгошмыги скрестились и создали новый уникальный гибрид. Оранжевый в зеленую крапинку.

И вот теперь нас, то есть меня, хотят пригласить на службу в Министерство! Это почётно, но, пожалуй, не очень интересно. Да что я обманываю сама себя – просто Гарри хочет в Отдел расследований Аврората, а я – в научный сектор Отдела тайн. И пока мы не решим этот спор, придётся господину Министру подождать. Кроме нескольких профессоров Хогвартса и самого Кингсли, а также близких друзей – Невилла и Луны, никто не знает, что Гарри живёт в моём теле. Даже Рон и Джинни не в курсе.

Джинни уехала в Ирландию, играет в их женской сборной по квиддичу. Рона я отправила в отставку, хотя он ещё сделал несколько попыток вернуть прежние отношения, но Гарри оказался против. Да я и сама не пылала страстью к рыжему торговцу «волшебными приколами». Приезжал Крам, но Гарри… В общем, мы ещё не решили, как быть с моей личной жизнью, но я не страдаю, пока, во всяком случае.

Всё бы ничего, но иногда, когда я с кем-то разговариваю, Гарри внезапно вступает со мной в беседу и мне приходится замолкать на полуслове и… со стороны это выглядит несколько странно. У меня всё чаще спрашивают: «Что с вами, мисс Грейнджер?» Но ещё чаще называют не только самой умной, но и самой сильной ведьмой столетия! Так что жизнь удалась… Гарри, ты не мог бы помолчать ещё несколько минут, мне нужно дописать ответ мистеру Шеклболту. Спасибо, милый!

Вот так и живём.