Ворожея за кадром 20 глава

Василиса.



Поезд качнуло, и я пробудилась от тревожного сна. Вот я и дома. Станция Рудня встречала меня предвечерней суетой. Ветер так и норовил снести меня на мерзлые рельсы, но я упрямо проталкивалась вперед сквозь плотную стену пешеходов, натянув вязаную шапочку чуть ли не до носа. Все же отвыкла за эти несколько лет от суровых зим, прожигая дни и ночи в умеренном климате столицы. Теперь бы еще успеть на автобус, а там примерно минут сорок по проселочным дорогам протрястись до родной деревни.

Филе же все нипочем. Знай себе, сопит в тепле моих вещей в рюкзаке. Чувствую спиной, как он возится время от времени там. Уже ученая его ерзаньем и кипой мятых вещей, я уложила поверх аккуратно сложенных тряпок старую теплую толстовку. И ему тепло, и мне не переглаживать!

Успела на сельский маршрут почти в последнюю минуту! А вот нечего идти прогулочным шагом и разглядывать с разинутым ртом родные с детства места! Будто лет десять прошло, а вовсе не три года с момента моего побега в столицу. Казалось же, будто целая вечность прошла. Целая жизнь.

В старенькой маршрутке, возле теплой печки меня снова сморило в сон, которого порой мне не хватало в суете Москвы. Ну, теперь уж вволю высплюсь — некуда больше торопиться. Не беспокоили даже ухабы и рытвины на сельской дороге, заставляющие подпрыгивать на сиденье чуть ли не до потолка. Однако крепко в автобусах спать нельзя — можно заехать в такие дали, что потом и денег никаких не хватит вернуться. Вот и я проснулась вовремя. Выходить на продуваемый семи ветрами тракт не хотелось категорически. Но не ехать же из-за этого до следующей деревни!

Засунув руки поглубже в карманы пуховика, с тяжелым вздохом выхожу на своей остановке. Мамочки святые! Холодно-то как!! Побитым ежиком семеню по длинной тропке между заснеженными полями, уткнув нос в меховой воротник. Вот же дуреха! Нужно было варежки шерстяные покупать, а не тонюсенькие митенки из кожи. Кого я хотела удивить этим в таких-то глухих местах?!

Кляня на чем свет стоит свою недальновидность, бреду сквозь надутые сугробы. Пусть снега еще немного выпало, и растаять все сможет раз десять, но ветра тут старательные — такие дюны надуют из кучки маленькой, успевай только перелазить. Вижу впереди огни запоздалого трактора и чуть ли не визжу от радости! Авось повезет, и мне не придется оставшийся путь идти пешком. Поравнявшись со мной, чудо сельскохозяйственной техники тормозит. Водительская дверь со скрипом открывается, являя моему счастливому взгляду хмурую мужскую физиономию средних лет.

— Чего это ты, красавица, на ночь глядя по полям шатаешься? — Спрашивает.

— Домой иду. — Так же умно отвечаю. — До деревни же самый короткий путь как раз через поля проходит.

— Угу, и волкам раздолье, и ужин тепленький сам придет. — Хмыкает мужик, оглядывая меня с ног до головы.

А я тем временем, улыбаясь виновато, стараюсь, как могу сдержать свое убийственное обаяние. Не дай Боже захочется чего сельчанину от моей ворожбы непослушной.

— Эх… Ну чего стоишь, забирайся давай. Отвезу. Я вообще-то в магазин районный собирался… Ну да ладно. Небось, замерзнешь еще. — Пыхнул мужик сигаретой, досадливо махнув рукой.

На пальце грубой руки сверкнуло старое потертое обручальное кольцо. И я выдохнула с облегчением. Знала я один секрет, действенный против моей магии родовой. Оберег в виде кольца, скрепляющий сердца двоих любящих нерушимыми обетами, защищает обладателя от моего пагубного воздействия. Так что мужик решил меня подвезти не из-за глаз моих ведьмовских, а по доброте душевной. Повезло!

Весь путь до крайних домов мы вели задушевные беседы. Перебирали, кто еще жив остался в соседях. Кто уехал из родной деревни в города, совсем как я. Кто женился, а кто, наоборот, развелся. Олег Николаевич, как представился мне тракторист, вернулся обратно из города, после того, как овдовел. Меня маленькой девчонкой он не вспомнил. Зато бабушку мою, Евдокию Петровну он не раз вспоминал добрым словом, когда она его своими травками из запоев выводила. Так в воспоминаниях мы и добрались. Тепло попрощавшись с ним, я побрела через высокую засохшую траву, припорошенную снегом, к нашей низенькой избушке.

Вокруг нее притулилась покосившаяся изгородь. Где-то на дворе имелся небольшой сарайчик и глубокий колодец с водой. Чисто русский антураж деревенской обители. Здесь прошло мое детство и буйное взросление. Родителей я не помнила, рано они погибли. Но вот бабушка… По ней я скучала. К ней я и вернулась. Пусть нет ее здесь, и не горит огонек в маленьком окошке, но ее дух здесь. И всегда ждет меня.

Филя завозился за спиной. Проснулся, наконец. Будто дом родной учуял. Я его тут же выпустила. Зверек взволнованно принюхался и скачками потрусил к дому. Мышей, видать, учуял. Охотничек! Жаль, курятины здесь поблизости не сыщешь, только у соседей, что расположены на приличном от нас расстоянии. Наш дом на самом отшибе деревни, там, где поля встречаются с густыми дебрями леса. Так сказать, моя хата с краю…

Ключ нашелся на привычном месте, будто я и не уезжала никуда, за наличником ближайшего к крыльцу окна. Заржавевший замок скрипнул, но поддался, впуская меня в мир прошлого, моего детства. Провода остались целыми, не погрызенными мышами, и мне без труда удалось отыскать и включить рубильник на стене. Щелкнув выключателем, я пробудила наш домик от длительного сна. Пусть одна лампочка тут же разлетелась в спальне, но в остальном свет радовал домашним уютом и в кухне, и в маленькой гостиной.

Пыль покрывала все доступные поверхности. Филя, проскользнув между моих ног, тут же отчаянно расчихался, вызывая у меня нервный смешок. Да, уборки предстоит порядком. Но для начала — срочно растопить печку! А то в такой холодине и пальцы на ногах отморозить не грех.

Нечего унывать и жаловаться! Дрова нашлись так же быстро в покосившемся сараюшке на заднем дворе, как и вода в колодце. Всего-то и делов — вскипятить чайников пару, смести паутину с углов, и протереть наспех полы. Генеральную уборку буду устраивать утром на свежую голову и новые силы. Пока же в сон клонит неимоверно, а тут еще Филька под ногами крутится. Уже два раза чуть на него ведро с кипятком не уронила.

— Филимон! Иди, обходи подвальные владения дозором! Перестань мне мешать уже…

— Да как ты не понимаешь, Вась! Неужели не чуешь?! — Взволнованно дребезжал пушистый зверек. — Что-то не так! Что-то случилось…

— Где? С твоей головой? Возможно. Но медицина здесь бессильна, увы. — Хмыкнула я, пожав плечами, направляясь в спальню с новой лампочкой и охапкой свежего постельного белья.

Странное волнение ощущала и я, но его природу я определить так и не смогла. Наверное, во всем виновата резкая смена обстановки. Ностальгия по детству, или прочая чушь. Так или иначе, я не могла понять беспокойства друга, методично занимая свои руки делом.

И только когда я оказалась в постели, в полной темноте и тишине старого дома, я поняла, что меня снедает. Тоска по любимому. Я скучала по Егору. Безумно, непереносимо. И намеренно загружала себя сначала утомительной поездкой, а теперь и работой по дому. Но сейчас, наедине со своими мыслями, я безумно хотела ощутить его горячую кожу под своими пальцами, почувствовать его терпкий мужской запах, от которого трепетала моя душа от одного его появления.

Но это все пройдет. Моя болезнь достигнет периода ремиссии и оставит меня насовсем. Я излечусь от тоски и сожалений. И просто буду жить дальше… Боже, кого я обманываю? Я неизлечима. Даже сейчас я верю, что Егор где-то поблизости. Вот-вот переступит порог моей низенькой избушки и увезет обратно в шумный город. Пусть это полный бред, но именно на этой окрыляющей безнадежной мысли я уснула. И мне снились его бездонные серые глаза, в которых я утонула в тот самый миг, когда оказалась в его руках на кастинге.



Егор.

Сколько я шел по времени не знаю. Просто передвигал ноги в промокших насквозь ботинках по рыхлому снегу и смотрел вперед. Через поле, не сворачивая, в одном направлении, будто меня вела некая путеводная нить в кромешной тьме ночи. Виски начали пульсировать тупой болью только тогда, когда далеко на востоке замаячила розовая дымка. Рассвет. И как я до сих пор не свалился без сил, для меня оставалось загадкой. По телу пробегали судороги от усталости. Удары от аварии тоже давали о себе знать. Кисть ныла в сломанных пальцах, на которые я старался вообще не смотреть. Знаю, что свалял дурака, уйдя в пустоши русских полей, вместо того чтобы отдаться на милость врачей скорой помощи. Они, наверное, наравне с сотрудниками дорожной полиции сейчас недоумевают, куда девался водитель сброшенной с трассы машины. Ничего, отпишутся как-нибудь в своих рапортах.

Все эти пустые мысли затмевал один лишь образ. Василиса. Лишь она одна сможет залечить мои раны. Лишь ей под силу вновь вдохнуть жизнь в мое очерствевшее сердце.

Я чувствовал, что вот-вот упаду лицом прямо в комья вспаханной земли. Держался лишь на одном своем упрямстве, из принципа не обращая внимания на темные круги перед глазами. Далеко впереди замаячила темная стена. Что это? Лес? Может, я не туда иду? Или деревня, нужная мне больше солнца, как раз по ту сторону?

Пройдя еще с десяток метров, а может то была все сотня, я с облегчением выдохнул. У самой кромки я заметил разбросанные то тут, то там низенькие домики, что огибали величавые сосны с одной стороны и расширялись своим количеством в полноценную жилую единицу с зажженными фонарями, кукарекающими петухами, которые уже вовсю встречали новый день. Дошел-таки…

Где же ее дом? С краю или в самом сердце деревни? Об этом я узнал тут же, как подумал. Крайняя небольшая избушка, стоявшая дальше ото всех, почти у самого леса, приветственно подмигнула мне тусклым светом в окне. Не знаю, почему побрел именно к ней. Однако понял, то меня поманило туда сердцем. Еще не дойдя приличное расстояние до редкой изгороди, я увидел ее.

В светлом шубняке, с буйством кудрей на непокрытой голове, девушка вышла на крыльцо. Будто услышала мои мысли, будто по своему женскому наитию почувствовала. Сжимая ворот у самого горла, она хмуро смотрела куда-то в сторону, на проселочную дорогу, еще не замечая меня.

Знаю, она безумно рассердится моему появлению. Может, начнет ругаться или оправдываться за свой нелепый побег. Не важно. Просто хочу обнять ее, прижать к себе и почувствовать, как ее сердечко бьется напротив, в унисон с моим.



Василиса.



Не пойму, что разбудило меня в такую рань. Заря только-только забрезжила у кромки леса, когда я в холодном поту подскочила на подушках. Предчувствие чего-то плохого, страшного витало в воздухе, заставляя мурашки бежать по спине, поднимая волосы дыбом на затылке. Беспочвенная паника Фили добралась и до меня. Вокруг все так же спокойно и тихо, как это только бывает в деревнях по утрам, не считая горланящих петухов да лая собак.

Пытаясь снова уснуть, я поняла, что дело это совершенно безнадежное. Ну раз сон больше не идет, то и бока мять нечего. Печка давно догорела и уже успела остыть. Снова нужно топать за дровами. Бр-р-р! Из теплой постели да в морозное утро? Да, именно так. Фили нигде не было видно. Думаю, он, как и раньше, ворошит солому на чердаке, а может давно щипает курочек в соседских курятниках. Только бы не попался, а то отвечать за него придется мне. Ну, уж я его тогда!…

Накинув на плечи любимый бабушкин овчинный тулупчик, я сунула босые ноги в стоптанные валенки и вышла в белесую дымку ноябрьского утра. Хмуро глядя по сторонам, я все ждала наткнуться на довольную и сытую физиономию своего хорька. Но то, что я увидела, норовило подкосить меня прямо здесь, на стареньком крылечке.

Поле передо мной не скрывало ничего, даже если бы лиса мимо пробежала, видно было бы далеко. А человек, хромающий во весь свой рост, мгновенно зацепил взгляд. И почему я знала, глубоко в душе, кто это и куда именно идет. И вчера мои желания вовсе не были напрасными. Егор здесь. Нашел меня. Приехал в такую даль… из-за меня?

Огонь мгновенно пронесся по венам, согревая каждую клеточку в теле. Я шагнула со ступеней к нему, когда готова была бежать вперед сломя голову. Просто до сих пор поверить увиденному было трудно. Это просто мираж, зарница, и мне все кажется. Его здесь нет. Он в Москве с Альбиной. А я здесь одна. Схожу с ума от любви, ведь люблю его безумно и уже жалею, что уехала от него, не попрощавшись, не объяснив всего.

Но минуты потрясенного молчания шли, а образ передо мной не менялся. Человек медленно брел по направлению ко мне. Хромая, тяжело… Но это был без сомнений Егор. Что же с ним? И где его любимая машина, без которой он не может и десяти метров преодолеть, как и любой другой заядлый водила?

Тревога вновь колоколами забила в висках, когда какой-то луч света сбоку привлек мое внимание. Фары машины, которая приближалась с противоположной стороны села по бездорожью к моему дому. И быстро. Что же это такое? Утро встреч? Кому понадобилось ехать ко мне в такую рань? Ну, Егор-то понятно. Его уязвленное эго и не на такое может толкнуть. В его появление я могу легко поверить, тем более что сама этого хотела глубоко в своем сердце. Тогда кто мчит на машине, раз Егор идет пешком?…

Неизвестный водитель скорости не сбавлял, когда вдруг откуда-то с крыши закричал Филя.

— ВАСИЛИСА! Берегись! Опасность! БЕГИ!!

И я побежала, не понимая еще отчего, но зная куда. К нему. Я бежала вперед, спотыкаясь в высоких валенках, цепляясь за кустарник перед полем и за комья земли на самой пашне. Я бежала так быстро, как не бегала еще никогда. Будто от этого зависела моя жизнь. Его жизнь. Позади себя я слышала треск изгороди, когда ее свалили колеса внедорожника. Неизвестная машина неслась за мной. Зачем? И главное, кто?! Плевать! Вот и Егор!

На его лице я вижу кровь, его одежда испорчена. Что произошло? Не дожидаясь ответов, бросаюсь в его раскрытые объятья. И он кружит меня, прижимая к себе так крепко. Он что-то говорит мне, но я не слышу. Я шумно дышу от бега, и кровь стучит в висках. Он смотрит на меня, и я понимаю, что он видит. Ведь я вижу тоже самое. Единственного человека на земле, кого нет дороже…

Егор медленно переводит свой взгляд мне за плечо, каменея на миг в моих руках. Что он там видит, я не знаю, но он внезапно хватает меня в охапку, отрывает от земли и разворачивается. Закрывая меня своей спиной в ту же секунду, как утренний воздух разрывает выстрел.

Продолжение: http://proza.ru/2024/07/25/445