В свете рампы. Легендарный Большой Драматический

  Георгий  Товстоногов: «Я рассказываю о том, как работаю, что думаю о нашей профессии».  Это мой контрапункт режиссера.
   
     Премьера! Через сорок пять минут поднимется занавес, актеры выйдут на сцену…Как мучительно долго готовится  встреча со зрителем. Актеры выйдут на сцену и это будут уже персонажи и герои  другой жизни, которая рождалась  в репетиционный период, в размышлениях, спорах и поисках истины.
   Режиссер  всегда мечтает о талантливом, умном актере, но  в этом может заключаться трудность. Сколько умов, столько и мнений. Кто прав? Каждый по-своему ищет ответ, но  находит его все-таки с помощью режиссера.
   Режиссер создатель, вдохновитель и организатор процесса,  происходящего  на наших глазах. Таинство,  внутренний свет, который  вдруг вспыхивает и  взволнованный зритель включается в  священнодействие группы людей на сцене, заставляющих  нас  верить и сопереживать им.
   Театр не может жить без режиссера. Именно режиссер руководит театром и определяет его  творческий путь.
    Так случилось, что Георгий Александрович Товстоногов оказался  тем человеком, который  создал  лучший в мире театр : Большой Драматический театр, известный  всем театралам под абревиатурой  БДТ , от произнесения которой  замирает сердце. На премьеры этого театра спешат и москвичи, заполняя  купе  вагонов легендарного поезда , отправляющегося в полночь с Ленинградского  вокзала. Красная стрела! Этот поезд- уже предвкушение таинства , что ждет в нарядном  зале театра. В БДТ.
    А в Петербурге, то бишь, все-таки, для театралов  в Ленинграде, на  реке Фонтанке, стоит  дом, где и свершается это таинство.
    До революции  театром на Фонтанке владел Александр Суворин, редактор газеты «Новое время».  После революции  театр «захватила»   романтическая тройка- Блок, Горький и Луначарский.    Еще не кончилась гражданская война. Со всех сторон  молодой республике угрожала интервенция иностранных держав, но «на обломках старой империи» уже поднималась  новая, неведомая раньше ,культура. Одними  из первых новых форм театрального искусства  были массовые действа, грандиозные инсценировки ,так называемые Мистерии. «Взятие Зимнего дворца», «Мистерия освобожденного труда». Успехом пользовалась  пьеса  «Мистерия-буфф»  Владимира Маяковского.
    Театр, который задумали Блок, Луначарский и Горький должен был передать особое величие  героической эпохи. Блок утверждал, что театру нужны Шекспир, Шиллер, Гете, Софокл и Мольер.
   Блок каждый вечер выступал перед началом спектаклей, выходя на авансцену в  пальто в переполненный  новым зрителем зал. Ледяной воздух обогревался  дыханием  публики, с восторгом воспринимавшей  новое для себя зрелище.   В 1919 году в не очень подходящий для «муз» год и был основан Большой Драматический театр. А в 1969 он отпраздновал  свое пятидесятилетие. Не только он, весь Ленинград!
       БДТ-   «Театр  героической трагедии, романтической драмы и высокой комедии». Его пестовали  прославленные деятели русской культуры: блестящий премьер Александринского театра Ю.Юрьев, художник, один из основателей объединения  «Мир искусства» А. Бенуа,  будущий  известный композитор Б. Асафьев, актриса МХТа М. Андреева.
   В двадцатых годах на сцене БДТ шли новые пьесы, пьесы советских драматургов. «Мятеж» и «Разлом», Б. Лавренева, «Заговор чувств» Ю. Олеши, «Любовь Яровая «К. Тренева, пьесы Файко, Киршона. Творения  Н. Погодина в то время составляли особую гордость театра: «Человек с ружьем». «Кремлевские куранты»,  «После бала».
    Во главе театра в разное время стояли  такие деятели советского театра, как Б. Бабочкин. А. Дикий, Н. Монахов.
   Но спустя несколько лет после  Второй мировой войны в театре начался спад. Чем он объяснялся – понять трудно. Не  было главного- направления театра, того, торжественно провозглашенного Луначарским, Блоком и Горьким в далеком 1919 году. В труппе начался разброд, неверие,  с неверием пришел скепсис. Со скепсисом- упадок. Со сцены разочарование перешагнуло в зал, и зал опустел… Уже не было толпы у входа с  транспарантами: «Куплю билет в БДТ».
          Г.А. Товстоногов пришел в театр на Фонтанке в сезон 1956-1957 года.    В воспоминаниях драматурга  Александра Штейна читаем: « Труппа встретила весть о «новом» с недоверием. Варяги на Фонтанку приходили и уходили - в театральной ленинградской  среде я слышал шутку, что нигде так не умеют есть «главных», как в Большом Драматическом. Очевидно, об этой шутке прослышал и Товстоногов- на первом свидании с артистами, протирая свои окуляры, заметил небрежно: « Учтите- я несъедобен».    Если это и неправда, не сказал так Товстоногов, то, как гласит французская поговорка: «если это и неправда, то хорошо придумано».
   Конечно, это был еще не тот легендарный Товстоногов, но так началось его восхождение по ступенькам режиссерской славы.
    Хочу добавить  немного от своих впечатлений. Я не была знакома с режиссером, но видела его в Москве , в ЦДРИ. Он шел по коридору в окружении не помню кого, и  я почувствовала, что  это движется глыба- человечище. Так эта глыба и подмяла под себя непокорную труппу БДТ.
  Когда-то великий К.С. Станиславский во время ленинградских гастролей МХАТа, написал на портрете, подаренном БДТ: «Ваш театр- один из немногих, которые знают, что революция не только во внешней форме, но во внутренней сущности. Ищите же ее скорее  и утверждайте на подмостках».
    Товстоногов не разрушил «старый мир»театра. Правда, он привел с собой несколько артистов, в которых верил и которые верили ему. Но чистку труппы проводить не стал. Он   проделал эксперимент, который потом подхватили и многие московские режиссеры. Товстоногов искал подход к каждому актеру, выясняя его творческие возможности. Это явилось  выяснением своеобразной духовной пластики , присущей только этому  конкретному артисту. Режиссер завораживал, артисты, как сомнамбулы тянули нить, нанизывая  на нее свои индивидуальности. А индивидуальности в театре были, да еще какие! Совсем не похожие друг на друга «Лица не общим выраженьем». Ефим Копелян умел приковать внимание зрителей к самому процессу мысли, процессу, всегда  таящему загадку. Владислав Стржельчик-  актер точной и тщательно прорисованной формы. Аристократизм и интеллигентность  подчеркивали его взволнованность и живость чувств. Нервна, впечатлительна, отзывчива всем своим существом, актриса большого диапазона,  Эмма Попова. Людмила  Макарова испытывала радость пребывания на сцене и умела этой радостью  увлечь других. Евгений Лебедев не боится эксцентричности, и самой дерзкой гиперболы, потому, что под ней лежит реальность человеческой натуры.
   Открытие и откровение- каждая новая встреча с Сергеем Юрским. Для его героев не существует ограничений –ни возрастных, ни социальных, ни жанровых. Артист  часто  приезжал в Москву на один вечер с концертом. И это был каждый раз восторг, невиданный  успех. Однажды он  давал концерт в Зале им. Чайковского, читал Пушкина, Мопассана… Публика не хотела его  отпускать, но актер торопился на поезд. Он  шутя стал сматывать ковровую дорожку, лежащую на сцене… Его непосредственность общения со зрителем всегда подкупала.
    Глубина Кирилла  Лаврова затаена, как будто спрятана. Но если вглядеться более пристально,  можно разглядеть  душевную сложность, за аскетизмом- богатство и емкость мысли.
    Всех, конечно не перечислить . Павел Луспекаев, Владимир Рецептер, Олег Борисов, Михаил Волков, Николай Трофимов- что ни имя- постине  драгоценный ограненный алмаз.
    И в театре на Фонтанке, с импозантными фонарями у входа, произошло чудо! Георгий Товстоногов стал ставить спектакли, которые   эмоционально подстегивали не только актеров , но и зрителей. В этом чуде была своя драматургия. Зритель понял, чего хочет театр,  понял - театр хочет, чтобы зритель не  ушел из театра, этого не поняв. Что каждая премьера- экзамен, и каждый рядовой спектакль- премьера.
    Драматург Александр Штейн в своих воспоминаниях писал, что побывав на своем рядовом, триста шестнадцатом спектакле «Океан» увидел премьеру.
    Главное свершилось: у зрителя снова вспыхнули любовь и интерес к этому театру. Большому Драматическому, где главным режиссером  стал «несъедобный» Георгий Александрович Товстоногов.
    Какое бы смелое, условно театральнее действо не искал Товстоногов, его никогда не покидал интерес к внутренней жизни  персонажей,  к их психологии. Формула К.С. Станиславского –«жизнь человеческого духа на сцене»- является для Товстоногова определяющей все, что он делал на театре.
  Многие спектакли, поставленные Г.А. Товстоноговым на сцене  Ленинградского Большого Драматического театра  им. М. Горького, начинаются своеобразным прологом, короткой прелюдией, которой нет в пьесе. Режиссерская «интродукция» настраивает на нужный лад, вводит в мир начинающегося  спектакля. Эдакий своеобразный камертон, настраивающий на определенный лад, на нужное настроение.
   Например,  перед спектаклем «Лиса и виноград» Фигейредо, раздается удар гонга и на глазах у зрителей по ступенькам, ведущим из оркестровой ямы, на почти  пустую, обнаженную сцену медленно, сосредоточенно поднимаются актеры. Они идут словно на трибуну, кафедру, с которой им предстоит  произносить речи, спорить, убеждать. И зритель чувствует, что перед ним разворачивается бой мыслей, философский диспут. В постановке пьесы нет никакого быта, все предельно лаконично. Только главное, только суть. Аскетический интерьер. Белые, дорические колонны, а в глубине ясная голубизна неба Эллады и совсем у горизонта очертания сокращенного перспективой Дельфийского  храма. А спор легендарного баснописца Эзопа с философом Ксанфом о смысле жизни и границах свободы человека относятся к категориям бессмертных.
    Перед началом спектакля «Идиот» на маленьком экране возникает титульная  страница романа Достоевского, пожелтевшая со своеобразным старинным шрифтом. Кажется, перед нами раскрыли старое издание знаменитого русского романа, что в зале словно повеяло особым, пленительным запахом старой книги…
   Присущая  Г.А.Товстоногову глубина, смелость, порой даже парадоксальность психологических  решений вели его к интересным  открытиям в области драматургической классики. В начале 60-х годов он поставил бессмертную комедию Грибоедова «Горе от ума».Немногие предвидели успех и современность  звучания комедии.  И тем не менее успех был оглушительный. Замечательно! Блестяще!   Спектакль положил начало  изображению на сцене обширнейших картин эпохи. Оказалось, что «Горе от ума»  в самых последних духовных исканиях нужен публике. В это не верил никто. А Товстоногов поверил и сумел убедить всех.
      Софья- Татьяна Доронина. Чацкий – Сергей Юрский. Молчалин- Кирилл Лавров. Мне хочется подробнее остановиться на  сцене встречи Чацкого и Молчалина.      Чацкий:
                «Ах! Софья! Неужли Молчалин избран ей!
                А чем не муж? Ума в нем только мало;
                Но чтоб иметь детей,
                Кому ума недоставало?
                Услужлив , скромненький, в лице  румянец есть,
                (входит Молчалин)
                Вот он, на цыпочках и не богат словами;
                Какою ворожбой сумел к ней в сердце влезть?»
     Всем давно известно, что эти черты Мочалина были его «маской», и каково на самом деле его отношение к Софье. Но, в исполнении Кирилла Лаврова  Молчалин был поистине  страшен с его вкрадчивой пластикой иезуита.  Он «себе на уме» до такой степени, что становилось до дрожи омерзительно. А  роль Чацкого, несмотря на то, что  Грибоедов хотел его устами обличить Молчалина, превратилась из комедийной в  трагедию…Трагична судьба человека, обогнавшего свое время, и потому отвергнутого им.   
     Страстно и с обидой звучат слова Чацкого:
                « Ах! Как игру судьбы постичь?
                Людей с душой, гонительница, бич!
                Молчалины блаженствуют на свете.»
А на обиженных, как известно…Неравенство сторон подчеркнуто всем ходом спектакля. Из дома Фамусова  действо по сути вынесено на широкую арену жизни   Этот спектакль стал одной из крупнейших удач театра. Даже больше: стал любимейшим спектаклем нескольких поколений зрителей. 
   Еще мне хочется остановиться  вот на чем: большое значение в трактовке образов , как известно, имеют детали. Но в спектаклях Товстоногова они приобретают  поистине символический характер. В спектакле «Три сестры», когда Чебутыкин сообщает о  том, что Тузенбах погиб на дуэли , раздается душераздирающий  крик старшей сестры, Ольги . Не Ирины, как было бы естественно, а именно Ольги.  Потому, что она материнским чутьем, хотя не была сама замужем, ощутила, какое ужасное одинокое будущее ожидает Ирину.
    В  спектакле «Мещане», в споре с отцом, актриса Эмма Попова, играющая  роль Татьяны, взмахивает руками в шали, и похожая на большую раненую птицу , растопырив пальцы ,кричит: «Есть две правды, папенька, две!».
     А Сергей Юрский в роли Эзопа в спектакле «Лиса и виноград», с присущим ему темпераментом, обхватив себя руками, гордо провозглашает: «Я один! Где ваша  пропасть для свободных людей!».
      Режиссер Георгий Александрович  Товстоногов  знал, чего хочет в искусстве. И то, что хотел, умел воплотить зримо, образно, заразительно.
    В полутьме пустого зрительного зала   свет только за режиссерским столиком. В  свете  видна голова скульптурной лепки. Поблескивают  стекла очков в  шикарной оправе, изящные тонкие пальцы держат сигарету, идет репетиция, работает режиссер Георгий Товстоногов.   
            
 Использованная литература:  Г.А. Товстоногов. «О профессии режиссера». Александр Штейн «Второй антракт».Альбом «Большой Драматический  театр им. Горького».