По ту сторону добра и зла птсдиз Б

То есть, именно тот случай, когда времени – вагон плюс 3 платформы для сыпучих грузов. И тут же, как по заказу, средство его убиения – 'По ту сторону добра и зла’. Комар носа не подточит, до чего срослось всё. Правда, автор как-то не очень, чтоб внушал доверие.

Мы ж ведь как живём-то? Нам бы чего попроще, понаезженнее. Оттого и пользуемся готовым набором или, ювелирно выражаясь, 'ожерельем' привычных понятий, которые блеском своим заяложеным освещают нам путеводно сложные моменты в текучести жизни.
В ней же ведь всяко случается, а ты – опа! – с ожерельецем сопоставил текущий свой невпротык и – разруливаешь его по понятиям. Блестящее ж ведь решение. Нет?
Некоторые, особо продвинутые, так и вовсе одним всего брелоком обходятся. На все случаи жизни.

Но откуда они берутся, эти все универсально определительные висюльки: ожерелья-брелоки-браслетики?
Ясное дело, они – родом из детства, в крайнем случае из поры юношеского созревания. Потому как, если момент упустишь, потом руки уж не доходят бижутерией заниматься.

И вот, приступая к штудированию тощей книжицы Фридриха Ницше, я имел уже определённые наработки и устоявшееся понятие, что это за фраер такой, кто добро и зло в ней в одну кучу неразборчиво свалил да и насторону отлопатил.

Да, не единожды мне поясняли и прививали осознание, что именно его человеконенавистнические идеи стали фундаментом, на котором германский фашизм зиждется. Мне об этом так прямо и сказали, в школе обязательного среднего образования – ‘зиждется’.

С весьма графичными деталями поведали о всех ужасах, которым он краеуголный камень предоставил. Хоть вскользь, но на него свалили, это точно, у меня на фамилии память хорошая.
Вот откуда звёнышки в обязательном ожерельице, что впоследствии поможет тебе правильно на жизнь смотреть. Правильно и, главное, кратко, чтобы время даром не терять.

Ницше? А-а! Знаю! Это тот фашистюга проклятый1

И – всё, и ты уже готов шагать дальше по жизни к общей всем цели индивидуальной монетизации. И ты уже – молодец. Не так ли?

Да, фиг там! И это моё вольное обращение с местоимением ‘ты’ тут просто  пример  (попутно подвернулся) нивелировки тебя неповторимого для создания однородного стада.
Зачем? А вот не будем отвлекаться на частности. Мало ли зачем, способов использования, при желании…

Неважно. Главное, что ты, на самом деле, не такой. Нет в тебе безалаберно наплевательского отношения к жизненно важным вопросам. Нет!

Зато есть специально отведенный уголок  в распорядке вечерней части суток (после пешей прогулки и чашечки цейлонского чая), где ты взвешиваешь и, в очередной раз, анализируешь свои взгляды на жизнь. На основе полученного за истукший день опыта. Вставляешь их в систему своих воззрений. Вот ты каков на самом деле! В глубине души. Когда, если что…

Короче, возвращаясь к Ницше… Дружок у меня есть, американец. 18 лет всего, как познакомились. Ну, может, 20. Однако отношения стабильные поддерживаем. Так вот он, например, малость стесняется, что фамилия у него – Вагнер. Почему так?
В 1950-е, когда он мальчиком был, в Калифорнии, ему сказали, что Гитлер Вагнера любил.

Интернета тогда ещё не было, прогуглить – что по чём. И вот у юного друга моего (хотя в ту пору мы ещё не были знакомы), и отложилось в сознании, будто Гитлер и Вагнер –  дружбаны-корефаны.

Ну а когда интернет появился – года уже не те, да и не тянет самому себе устоявшиеся стереотипы ломать. А вдруг больно?

Вот и приходится стесняться, что твой однофамилец, в одной пивной с Адольфом, над кружкой баварского:
– Привет, Рихард! Как твои валькирии продвигаются?
– Да, вот всё сомневаюсь, Ади, может, в 12-м такте с ля-минора на си-септаккорд перейти? А твоя ‘Моя борьба’ как?
– Вчера третью главу закончил.

Не стал я друга переубеждать, что во всём древние римляне виноваты. А кто ж ещё?
 Тот их жест, которым друг друга привечали? А? Ведь копия фашистского ‘хайль’!
– Хайль, Юлий Цезарь!
– Хайль, Цицерон!
Вот откуда корни пошли газовых камер, крематорных труб и прочих холокостных ужасов.