Ситуация в Израиле и в мире

Ситуация в Израиле и в мире.
А. Воин.
8.8.24

Главная причина нынешнего обострения ситуации в Израиле, начавшегося 7 Октября, не в злобности мусульманских стран в отношении Израиля. Эта злобность имела место с момента возникновения нынешнего Израиля и даже более того сегодня у Израиля есть более-менее союзники в арабском мире, которых изначально не было. Но никогда за минувшие 75 лет Израиль не был в такой каке как сегодня. И причина этого во внутреннем ослаблении Израиля. И это относится ко всему западному миру во главе с США, а рост агрессивности фанатичных не демократических режимов вроде иранского тесно связан с этим внутренним ослаблением Запада. Но в чем проявляется это ослабление и в чем его причина?
В чем оно проявляется, хорошо иллюстрируют события 7-го Октября, с которых началась нынешняя война. Отбить ту атаку Хамаса, не понеся при этом сколь-нибудь существенных потерь и проучив Хамас прямо во время этого инцидента, было несравненно проще, чем пытаться уничтожить Хамас в наказание и в стремлении исправить ситуацию в результате. А пропустил этот удар Израиль из-за внутреннего разложения и разброда, с такой ненавистью различных группировок и партий внутри страны друг к другу, что забывались общие интересы, интересы страны. Как это было при падении второго израильского царства, когда партия сикариев, несмотря на свой фанатичный патриотизм, открыла ночью римлянам ворота Иерусалима, чтоб сделать хуже своим политическим оппонентам внутри него. И аналогичная ситуация с разбродом и взаимной ненавистью имеет место во всем западном мире во главе с США. Примеров, иллюстрирующих эту ситуацию, можно привести очень много, но полагаю, интеллигентный читатель их и сам знает.

В чем причина разброда и взаимной ненависти внутри Израиля и стран Запада сегодня и в разных странах в разные периоды в прошлом? Первое, что приходит в голову, это борьба за власть и за индивидуальные и групповые интересы. Но борьба за власть и интересы существует даже в животной стае, а у людей - со времен первобытного человека, так что вопрос надо ставить так: почему в какие-то периоды эта борьба ослаблена и не играет большой роли в событиях, а в какие-то она является определяющим фактором? Ослаблена она бывает в периоды, когда большинство народа исповедует одну и ту же идеологию и крепко верит в нее, а разгорается она с новой силой, когда общая идеология слабеет и теряет авторитет. Для евреев, арабов и христианских народов роль такой объединяющей идеологии играла в свое время монотеистическая религия, у одних Иудаизм, у других Христианство, у третьих Ислам. В период максимального разгорания соответствующей религии достигалось и максимальное единство внутри соответствующего народа или народов. По мере того, как вера слабела, и происходило ветвление религии на конфессии и секты, слабело единение и начинался разброд и пренебрежение общим интересом внутри соответствующего общества.
Что объединяло людей на этапе разгорания религии и что приводило к угасанию веры, ветвлению религии и взаимной ненависти? Объединяла вера в то, что единый бог дает истинное учение как нужно жить и, если следовать этому учению, то лучше будет всем. Но к сожалению, само религиозное учение, изложенное в базовой книге той или иной религии, Торе, Библии или Коране, допускало разное понимание и соответственно толкование текста и такие толкования со временем появлялись и, поскольку не было никакого инструмента для определения правильности толкования, то не было никакой возможности сторонникам разных толкований договориться, кто из них прав, и начиналась вражда  и взаимная ненависть уже не просто из-за животной борьбы за власть и блага, а уже на идейной основе. Впрочем, и животная борьба тоже усиливалась, поскольку из-за ветвления учения появлялось сомнение, а есть ли та самая единая истина у единого бога и стоит ли портить себе жизнь, преследуя ее.

Но так было тогда, когда относительное единение или, наоборот, раздрай со взаимной ненавистью в обществе, определялось в основном состоянием господствующей в нем религии. Сегодня, по крайней мере в западном мире, к которому принадлежит и Израиль, религия все еще играет какую-то роль в вопросе как жить, но главным авторитетом по части истины стал не бог, а наука. Причем не только в вопросах типа, вращается ли Солнце вокруг Земли или Земля вокруг Солнца, но также в вопросах типа, как лучше обустроить общество и что лучше: феодализм, капитализм с демократией или социализм. Лозунги «Свобода, равенство и братство» или «Пролетарии всех стран соединяйтесь» придумали отнюдь не религиозные авторитеты, а философы, претендующие на то, что они опираются на рациональную науку. И пока авторитет рациональной науки в обществе по части даваемой ей истины был непоколебим, упомянутые философские учения также были более-менее в авторитете в соответствующих обществах. Ситуация изменилась, когда был подвергнут сомнению авторитет самой рациональной науки по части ее способности гарантировать истинность своих теорий.

Собственно, определенные сомнения на сей счет существовали у отдельных мыслителей с начала Нового Времени, с которого начался и бурный расцвет рациональной науки. Осторожные сомнения на сей счет высказывали Кант и Юм, а экзистенциалисты (Хайдегер, Сартр и др.) вообще лихо наехали на науку, типа наука скользит по поверхности явлений, а вот, что там в глубине, ей не понять (Сартр «Бытие и ничто»). Но необычайно бурные успехи науки в лице механики Ньютона и электродинамики Максвелла и порожденные ими достижения научно-технического прогресса начисто вычистили эти сомнения из сознания широких масс. К тому же аргументы экзистенциалистов, плохо разбирающихся в науке, легко опровергались представителями последней.

Эта ситуация радикально изменилась после появления теории относительности Эйнштейна. Оказалось, что самая авторитетная и непогрешимая до того теория, а именно механика Ньютона, тоже может расходится с истиной и отнюдь не в мелочах. Выяснилось, что скорость света, которая, согласно Ньютону, должна была складываться со скоростью его источника, на самом деле не зависит от скорости источника, время у Ньютона абсолютное стало относительным и т.д. Это привело к тому, что в философии, в теории познания на Западе стали доминировать учения, релятивизирующие научное познание: философский релятивизм, онтологический релятивизм Куайна, лингвистический релятивизм Сепира и Уорфа, пост позитивизм с такими именами как Кун, Фейерабенд, тот же Куайн, Поппер, Лакатос и т.д. Фейерабенд договорился до того, что наука вообще имеет отношение к истине не более, чем гадание на кофейной гуще. Другие были не столь радикальны, но все сходились на том, что наука не может гарантировать истинность своих предсказаний. На сей раз дело не ограничилось только философами и представление о ненадежности науки по части истины распространилось на все западное общество, приведя к таким явлениям, как нигилизм, тотальная относительность всего и вся, прежде всего норм морали вообще и половой в частности (сексуальная революция), с вытекающем отсюда отсутствием причин и желания заботиться об интересах общества в целом, а не себя любимого только. Что и привело к нынешнему внутреннему ослаблению стран Запада и внутреннему раздраю в них.

Эту проблему решает предлагаемый мной «Единый метод обоснования научных теорий». (Direct-Media, 2017, изд. 2-е; https://www.academia.edu/30443977/). Теория, обоснованная по этому методу (и только такая теория), гарантирует истинность своих предсказаний в области ее применимости с заданной точностью и вероятностью. Этот метод выработан и применяется на практике, хоть и в неявном виде и не в полном объеме, в естественных науках и прежде всего в физике и впервые в механике Ньютона и им самим. Однако, поскольку до сих пор метод не был представлен в явном виде, то даже в физике он применяется далеко не всегда, что приводит к тому, что даже здесь и сегодня есть достаточно «теорий», которые не являются теориями в смысле гарантии истинности их предсказаний, а в лучшем случае являются гипотезами, а в худшем -вообще наукообразной халтурой, что снижает эффективность науки даже в физике. Даже в тех случаях, когда теория обоснована близко к единому методу обоснования, но не до конца и не в явном виде (как это имеет место в механике Ньютона и других подобных теориях), это тормозит ее признание всем научным сообществом. В случае же, если теория вообще не обоснована по единому методу обоснования, что имеет место практически во всей гуманитарной науке, никакого всеобщего признания вообще не происходит (а, следовательно, и никакой пользы от такой науки, ибо общество не знает, какой из конкурентных теорий следовать). Либо, что еще хуже, происходит ошибочное всеобщее признание ложной теории, что со временем непременно обнаруживается, после того, как это принесет обществу больший или меньший вред.
Но что же происходит с признанием – не признанием моего метода?
Со статьями по методу я начал выступать еще 20 лет назад. Первое издание упомянутой книги по методу («Алетея», 2010) – 14 лет назад. У меня есть положительные отзывы по методу от маститых философов, специалистов по теории познания, таких, например, как заведующая отделением философии естествознания ИФ РАН Е. Мамчур. Но философская и в целом научная элита и политические власти как России, так и Украины, и Запада заняли позицию замалчивания метода без его публичного обсуждения и опровержения. Так бывший директор ИФ РАН В. Степин запретил редактору журнала «Вопросы философии» В. Лекторскому публиковать мои статьи по методу, что тот собирался сделать, хотя до этого в разговоре со мной вынужден был признать метод. А Е. Мамчур он запретил включать мою статью в сборник, который она готовила. После этого началась борьба со мной по всему полю, начиная с информационного и заканчивая диверсиями против моего здоровья. Борьба, по крайней мере информационная, не только в России, а практически во всем западном мире. И началась она не в России и не с истории со Степиным, а еще на 20 лет раньше в Израиле, после того как я, живя там, написал мою первую философскую книгу «Неорационализм», развитием которой является единый метод обоснования. Все это я описал в двух автобиографических книгах («Путь философа», Ridero, 2016 и «Итог») и во многих статьях, здесь повторять не буду.
В заключение обращаюсь к тем, кто согласен с моей оценкой ситуации сегодня в мире и с важностью применения моего метода (в предположении, что он верен) для выхода из этого кризиса, с призывом сделать каждому, что в его возможностях для привлечения внимания к методу и его обсуждению серьезными философами и физиками.