Алиган -4

Начало http://proza.ru/2024/04/14/323

              Несем по жизни внутри себя стихию,
              иногда теряя берега

     В душе Алигана зарождался ветер, вначале слабенький: «Как так, сперва похвалила, а сама Петровичу глазки строит?» Выдернул из кучи очередную полосу, сунул под нож грубо, с ударом по упору. Придавил педаль, и отрубленная деталька, жалобно звякнув в приемном лотке, добавила негодования.

     Подогревая злость, вспомнил, как вчера наряд писали:
- ...  и сто двадцать полос по три рубля – триста шестьдесят. Того, я на ширпотребе заработал тысячу семьсот, ты на косынках – две девятьсот, - Петрович поправил очки на носу. – Складываем, делим пополам – по две триста на нос. Согласен?
- Да, нормально, - воодушевленно отозвался Алиган. – Каждый день больше.
- Ну и хорошо, - подытожил Петрович, - продолжаем двигаться к трем тысячам на брата.

     «Обманывает, - осенило Алигана. – Сам не может заработать и меня, как барашка, обдирает, бычу из последних сил на чужого дядю». Ветер с песком занавесил, замутил сознание и перерос в холодный Бискунак*, в незапамятные времена сгубивший в необъятной степи трех товарищей и с тех пор регулярно догоняющий казахских батыров, где бы они ни находились.

     Холодом зашумел в извилинах мозга злой ветер, порывами набирал скорость и терял температуру, менял направление и силу. Поднимал и кружил в беспорядке и хаосе накопленный предыдущей жизнью мусор: «Петрович - шакал старый; думает: самый умный. Я тут на него ишачу.»

     Крайне возбужденный Алиган бесцеремонно совал в гильотину полосу, бил ногой педаль и бормотал – оформлял в слова претензии к «плохому человеку» Петровичу.
- Стой! – скомандовал, едва глянув на приемный лоток, «плохой человек», взял свеже отрубленную косынку и потянул из нагрудного кармана штангель-"колумбик".

     Ромка сварной, всегда не вовремя оказывающийся поблизости, мельком глянул на шкалу и заржал:
- Алиган, ты же в Америку плавал?
- Ходил, - не поднимая головы, поправил Алиган.
- А не знаешь, что в Америке косяпорам к вечеру выдают конверт с расчетом, и гуляй.

- Не нагнетай, - усмехнулся, одернул Петрович. - Пока в размере… почти... Скажем: условно пригодно. Верни упор на место и не бей по нему. Как с женщиной, чутко  и плотно прислоняй, чтобы надежную теплую руку чувствовала и доверяла.
- И крепкое плечо, а не крепкое словцо, - засмеялся Ромка. – Гильотина тебе не шлюха, а кормилица. Деталюхи заберу, но больше так не делай, если не хочешь, как в Америке. Думай, ищи в себе непознанные глубины и неисследованные мели. Мозги не выключай.

- Ты уж слишком многого требуешь, - Петрович развеселился вдруг. - Знаю, многие жизнь проживают с отключенными или изначально не включенными мозгами, и ничего. Окружающие не заметили, а сам и не знал, считал, что так и должно быть. Главное, что человек хороший.
- А бывает и мозги не работают, и человек плохой, - оставил за собой последнее слово Ромка.
- Да, да, да,  - забормотал разом вспотевший Алиган. Второй косяк подряд пригасил бурю в голове до умеренного чуть всхлипывающего бриза. – Сейчас поправлю.

     Петрович дождался очередной детали, промерил, удовлетворенно кивнул и отправился к большой гильотине, на ходу листая пачку чертежей со срочными заказами.

     В двухтысячных страна кое-как, со скрипом и стоном сдвинулась с мертвой точки. Появилось последовательное шевеление в работе и потреблении. Зашелестели деньги в ладонях, а в головах засвербело желание их потратить. Потихоньку-полегоньку по нарастающей потекли в шаражку частные заказы.

     Хозяин не отказывал никому: крупные предложения от Газпрома – хорошо, но не всегда. Желающих надежно зарабатывать и круто подниматься на калымах много, а Газпром один и далеко. Частники ближе и за хорошо выполненной работой сегодня, принесут другую завтра, еще и знакомым адрес подскажут.

     Чего только ни приходилось делать: культиваторы, плуги, бороны и к ним лемеха, отвалы, ножи, зубья; наборы строительных инструментов и приспособы для изготовления шлакоблоков и плитки; шаровые и фланцы для газовых и водяных кранов; шампуры для ресторанов; одно время десятками шли мангалы.

     Народ на переходе от нищих девяностых в светлую стабильность двухтысячных стремился крепить благополучие и повышать комфортность. Постоянно заказывались теплицы, навесы для веранд и дворов, ограждения, кронштейны снегозадержания на крыши, отливы, автомобильные прицепы и прочий ширпотреб.

     Особая роль в шараге отводилась работягам-универсалам. Некоторые детали достаточно было нарубить, другие – нарубить и согнуть, третьи – нарубить, согнуть, просверлить и все воплотить в работающее изделие.

     Алиган, исподлобья наблюдая, как Петрович с ящиком деталей в руках переходит от станка к станку, накручивал в себе злость: «Лепит мелочевку – в руках унести, а я тоннами железо рублю, и зарплата пополам!»

    Отвлекся и сразу повернулся на голос Оксаны Викторовны. По-обыкновению, напористо доказывала что-то пацану-сварщику. Подошел Петрович, поставил на стол ящик, расправил сверху сборочный чертеж, что-то коротко произнес, усмехнулся, и лицо Оксаны Викторовны враз осветилось улыбкой, а в голосе зазвучала музыка. Только позавидовать Петровичу: мужчина, которого женщина готова  слушать, распахнув рот, даже если он объясняет устройство карбюратора.   

     Алиган скривился, обвис плечами, высморкался, повернулся к станку. Через час в обидах, переживаниях и скупых мужских слезах созрел до решения. Подошел к Петровичу, одновременно подающему в большую гильотину две двенадцатимиллиметровой толщины полосы.
- Я это, спросить хочу, - начал хрипло, но быстро выправил голос.

     Петрович предостерегающе приподнял указательный палец левой руки, дорубил полосы и выключил станок.
- Говори.
- Я вчера две тысячи девятьсот заработал, а ты тысячу семьсот, а деньги – пополам? Несправедливо.

- Угу, - Петрович снял очки, достал сигарету, чиркнул зажигалкой и насмешливо глянул поверх пламени. – Если бы жизнь была добра и справедлива, она бы была еще и скучна. - Вздохнул и, заранее зная ответ, спросил. - Ты хочешь, чтобы я объяснил, что рубить железо - это не крестиком на пяльцах и не узором по канве. - Заметил опустевший перед сложной метафорой карий взгляд, поправился. - Не инкаль кушать и кумысом запивать... - убедился, что сравнение дошло до адресата, и договорил, - или считаешь, что готов работать самостоятельно?

- Самостоятельно, - Алиган, чувствуя победу в споре, подтянулся и взглянул смело. – Я и четыре тысячи косынок могу нарубить.
- Флаг в руки, - Петрович неторопливо затянулся. – Сколько с утра сделал?
- Тысяча двести, - засуетился, чувствуя подвох, Алиган.
- То есть, до конца дня тебе еще сто двадцать полос понадобится. Где возьмешь?
- Ты нарубишь, - удивился Алиган.
- Мы же по отдельности работаем? – Петрович не спеша затянулся и спокойно смотрел, ожидая ответ.
- Ну, да, - Алиган начал перетаптываться и оглядываться. – Ты рубишь полосы, я – косынки.

- Нет, задание нам с утра на двоих дали, и на косынки, и на ширпотреб, - Петрович пересчитал чертежи на столе и протянул пять листов. – Твоя доля. Попроще выбрал - только нарубить, но срочно: заказчик приедет в пять, а детали надо еще приварить и покрасить, а потом займешься косынками. Понятно объясняю?

- Понятно, - решил не уступать Алиган. – Сделаю.
- Красавчег, - Петрович надел очки и повернулся к станку, нажал кнопку запуска.

* Бискунак, Бескунак, Бишкунак (Каз.)- местное название похолодания, возникающего в конце марта — первой половине апреля
Продолжение http://proza.ru/2024/08/25/604