Бухара

     Несколько дней назад, гуляя по улицам старой Бухары, мы вышли к медресе Мири-Араб. Было жарко, и чтобы спрятаться от  палящего июльского солнца и немного отдохнуть, мы поднялись по каменным ступеням и сели на скамью в арочной нише входных ворот, тихо обмениваясь впечатлениями. В углублённом проёме раздался скрип, приоткрылась тяжёлая деревянная дверь, и из темноты арки возник бородач в длинной светлой одежде и с чётками в руках. Он подошёл к нам, вежливо поздоровался и попросил не оставаться долго вблизи входа, объяснив это нашей неподобающей данному месту одеждой. Мы подумали, что это сторож и наперебой, боясь, что он закроет перед нами дверь, стали расспрашивать его о медресе. Узнав, что мы имеем отношение к изучению ислама, он воодушевился и пригласил нас прийти утром следующего дня. День будет воскресным, объяснил он, и он сможет показать нам внутренний двор.

      На следующее утро Профессор, Афганец и я стояли в нише перед входом в медресе. Бородач, словно уже ждал нашего прихода, тут же открыл тяжелую дверь. Улыбаясь, он пожал нам руки, затем поднёс правую руку к сердцу и представился. Его звали Сайфетдин, и был он вовсе не сторожем, а одним из преподавателей медресе, мударрисом. Одет он был в узбекскую рубаху с накинутым поверх ферганским чапаном, седую голову украшала белая чалма, на ногах красовались кожаные чарыки.

      Пригласив внутрь и усадив на скамью, Сайфетдин дотошно расспросил нас о цели нашего визита в Бухару, а затем повёл вдоль кирпичных кладок внутреннего двора. Студенты разъехались на летние каникулы, комнаты для занятий были тихими и безлюдными. Мы прошлись вдоль каменных усыпальниц в форме суфийских шапок, постояли возле деревянных надгробий с шестиконечными звёздами. Мы заглядывали в двери худжр, келий первого яруса, и подолгу слушали Сайфетдина, который неторопливо, с явным удовольствием рассказывал нам о жестоких правителях Бухары.  Изнывающие от июльской жары и недосыпа, мы кивали ему головами, стараясь проникнуться жалостью к проданным в рабство пленникам, и уже начали было посматривать на часы, как вдруг наш гид спросил, не хотим ли мы подняться на крышу и сверху посмотреть на город. Мы тут же согласились.

      Крыша представляла собой широкую площадку из светлого известнякового кирпича с небольшими круглыми крепостными выступами. Стоящая напротив башня минарета, ворота мечети и выступы башен напоминали мне вырезанные из глины громадные шахматные фигуры. Перед нами возвышались два бирюзовых купола, нижние стены которых были покрыты отполированным серым мрамором. Обе стены были обрамлены мелкой мозаикой из синего камня, решётчатыми окнами и широкой полосой из сверкающей на солнце глазури. Белая арабская вязь, тонкой виноградной лозой плетущая коранические суры вокруг купола, поразила меня своей красотой и изяществом. «Нет бога кроме бога» - впивались в глаза и не позволяли отвести взгляд строки мусульманской шахады. Я наслаждался сверкающей бирюзой, касался ладонью тёплого камня и улыбался улыбкой блаженного.

       Подошло время второго намаза. Мы спустились вниз. Сайфетдин пригласил зайти с ним в небольшую мечеть, расположенную в правом крыле медресе. Мы остановились у резной двери. Сайфетдин вошёл в нишу михраба, поднял подбородок, закрыл глаза, и, поднеся ладони к лицу, запел.  Долгие призывные звуки азана поднимались вверх и, словно эхо в горах, отражались в кирпичных сводах мечети. Тембр его голоса был ярок, голос пронзителен и удивительно красив, завораживая и печаля одновременно. Я обернулся и посмотрел на ребят. Афганец стоял, опустив голову, глаза Профессора блестели от слёз…

Продолжение: часть девятая http://proza.ru/2024/08/28/759