В начале нашей эры. Глава 9 Запах лаванды

— Да, мамочка, я все поняла, – сказала Юлия тоном послушной  девочки.
Это прозвучало настолько фальшиво, что Гай не выдержал и фыркнул.
– Очень на это надеюсь, Юлия, и можешь быть уверена, я спрошу с тебя за каждый потраченный сестерций. И не надо закатывать глаза, в твоём возрасте я уже была хозяйкой дома!

Маме было тогда шестнадцать, а Юлии исполнилось тринадцать, но она благоразумно промолчала.

— Ты тоже можешь не фыркать, Гай. Если твоя собака опять разроет клумбу с цветами, ты знаешь, что будет.

Гай тоже счёл за лучшее помалкивать, предпочитая не злить ни маму, ни сестру.


Квинт несколько дней назад отправился в свой легион,  отец поехал с ним, как он сказал повидать старых товарищей.
А вот теперь и мама с Марком уезжали.
В городок, названный в честь бога Сатурна, который славился своими целебными источниками.Там практиковал врач, имени которого Гай не запомнил, но знал, что мама возлагала большие надежды, на то, что он поможет Марку.

           Два дня спустя.

  Юлия сидела у изящного мраморного столика и рассеянно перебирала тонкими пальчиками украшения в серебряной шкатулке. Терция колдовала над её волосами при помощи ленточек, шпилек и гребешков. Возилась она уже довольно долго и Юлия  успела пожалеть,  что захотела новую причёску.
 Правда, совсем чуть-чуть.
На инкрустированной поверхности перед ней стояли разнообразные флакончики с духами. Один  из цветного стекла был сделан в виде капельки воды.
Розовое масло...
Её самый любимый аромат!
Юлия хитро улыбнулась.
Она обожала благовония, а кроме того, они ещё они были ещё и прекрасным оружием: Марк до тошноты терпеть не мог  розовое масло, а Гай начинал чихать, только до него долетал запах жасмина.
Она задумчиво обвела пальцем золотой круг, внутри которого художник изобразил бутон белой розы, a потом решительно, но аккуратно закрыла флакончик пробкой и придвинула другой, в виде крошечной расписной вазы.
К новой столе с вышитым подолом сегодня определённо пойдёт запах жасмина!
Терция, наконец, закрепила последнюю шпильку.
— Новая прическа тебе к лицу, моя госпожа!
Юлия улыбнулась, кивнула, отпуская рабыню и вытащила из шкатулки изумрудные сережки.
Мамины.
Но полюбоваться на себя не успела.

В зеркале появилось отражение младшего брата.
Отражение чихнуло.
Юлия сделала недовольную гримаску, постаравшись, чтобы отражение это видело, и, не поворачиваясь спросила:
— Что тебе?
— Мне нужна твоя помощь, — серьезно сказал Гай.
Юлия с сожалением оторвалась от зеркала и повернулась к брату.
— Почему ты не в школе?
— Почему ты в маминых сережках? – парировал Гай.
— Говори быстрее, что тебе нужно.
— Ты должна отвести меня в лавку с благовониями, ну, или рассказать, где она есть.
Юлия рассмеялась.
— Зачем это тебе?
— Вчера Теренций дал мне посмотреть одну книгу, и там какой-то врач, написал, что при головной боли нужно вдыхать запах лавандового масла и это поможет. Вот я и хочу его купить. Понятно?
— Ты считаешь себя умнее врача, которого приглашала мама?
Гай пожал плечами.
— Ладно, умник, тогда почему ты думаешь, что Марк будет его нюхать?
— Я что-нибудь придумаю,  в отличии от тебя. Я слышал, как он плакал от боли.
— Хорошо, — согласилась Юлия, и встала из-за стола, — но ты не скажешь маме про серёжки.
– А ты про школу.


 Лавку Юлия нашла поразительно быстро, несмотря на все её уверения, что она плохо помнит дорогу. Гай даже и не сомневался, что сестра лукавила.

В каменной нише, среди полочек с разнообразными глиняными и стеклянными флакончиками с маслами и пучками с ароматическими травами,  сидел с невозмутимым видом старый египтянин.
Увидев Юлию, он расплылся в улыбке.
– Юная госпожа! Какой почёт для моей скромной лавки видеть тебя каждый день!
– Мне нужно лавандовое масло, –  быстро сказала Юлия, надеясь, что брат не услышал про "каждый день".
– Лавандовое?! – удивился египтянин. – Зачем девушке аромат для матроны, чья красота уже перевалила через зенит? У меня есть розовое масло, подходящее для такого нежного бутона как ты. Когда милый поцелует тебя, и скажет:  "Ты прекрасней розы, божественная!" ты поймёшь, что я был прав.
Гай прыснул от смеха.
Юлия покраснела.
– Мне необходимо именно лавандовое.
– У меня его нет, – развел руками торговец, – и не скоро появится, но, юная госпожа с её тонким вкусом может быть оценит вот этот редкий восточный аромат?
Он открыл крышечку и Юлия замерла от восторга.
Чтобы ни случилось, завтра она придет сюда снова!
Но вслух только вежливо попрощалась.


– И что ты думаешь делать теперь? — спросила Юлия, когда они, миновав театр Марцелла,  уже шли по портику Октавии.
Она обожала это место. Здесь было так красиво! А, кроме того, оно пользовалось популярностью у молодых римлян и римлянок, которые приходили сюда показать себя и похвастать модными новинками.
Юлия с любопытством смотрела по сторонам запоминая интересные элементы одежды, причесок и украшений, и с радостью отмечая, что и сама является объектом внимания.
Её новенькая стола из египетского полотна выглядела просто чудесно, особенно в паре с изумрудными серёжками!
Она даже не сразу поняла, что говорит ей брат.

– Ты не слышишь, что-ли? Я уже придумал, — сказал Гай. — Мы посадим настоящую лаванду в перистиле.
– Ты знаешь сколько это будет стоить?  Помнишь, недавно, родители устраивали приём для проконсула, и его жена восхищалась золотыми розами в саду? Мы с мамой тогда вместе выбрали их. Так вот, представь себе, мы заплатили целых двести сестерциев за цветы и за посадку!
Она высказала это так эмоционально что две женщины обернулись ей вслед.
– Я взял все свои деньги из копилки и знаю, что у тебя тоже есть. Почему ты такая несговорчивая?
Юлия  рассмеялась.
— А почему ты такой настырный? Мама  рассердится и ты лишишься своих книг, а я новенького браслета со змейкой.
— Это же не навсегда, — рассудительно заметил Гай.
Он  остановился и повернулся к сестре.
— Марк всегда меня выручает, понимаешь? Он  – мой лучший друг. И если ты не хочешь помочь мне, так и скажи.
— Не придумывай того, чего нет, — отозвалась сестра.


И тут же услышала:
— Юлилла!
 Она поморщилась как от зубной боли.
Свою тётку, сестру отца, она не любила.
Никто не любил ее — ни братья, ни мама, ни отец. Из её крошечного рта — бантика, вечно вылетали лишь  никому не нужные советы и придирки.
— Юлилла, что это ты на  себя надела? Родителей нет дома и ты творишь, что хочешь? —  ехидно спросила тётка, оглядывая её с ног до головы.
— Эту столу мне сшила мама, — ответила Юлия, копируя интонацию тётушки, — и я сто раз говорила, чтобы, ты не называла меня Юлиллой.
— А ты, однако, в маминых серёжках, девочка?! — близоруко прищурилась Понтия.
— У тебя фальшивый локон сейчас отвалится, тётушка, —  заботливо  заметил Гай, и добавил,  — это её сережки и, до свидания, мы очень торопимся в ювелирную лавку за другими!
Он взял сестру за руку и  быстро повёл прочь под угрозы тётки рассказать матери об их отвратительном поведении.

Юлия сбавила скорость лишь у лавки ювелира.
— Подожди меня, я сейчас вернусь  — сказала она, и исчезла так стремительно, что только подол столы мелькнул.


Гай уселся на истертую тысячами ног, нагретую солнцем ступеньку.
Они были неподалёку от Большого Цирка. Там, как всегда толпился народ, и Гай подумал, что  уже совсем скоро будут гонки на колесницах. Они с Марком увидели их впервые здесь, в Риме.
В тот раз победил возница, представляющий зелёный цвет и, оказалось, что они с Марком болели за того же участника, что и папа с Квинтом.  Вечером они все вместе шли домой по шумной улице, смеялись и делились впечатлениями,
А потом они зашли в таверну отметить победу, где Марку и ему отец разрешил выпить немного разбавленного вина.
И как же ему хотелось, чтобы этот день не заканчивался!
А потом мама сшила им с Марком туники зелёного цвета, чтобы они надели их на следующие соревнования.

В вышине, распластав огромные крылья, медленно парил орёл.
Гай запрокинул голову.

Птица Юпитера.

Символ непобедимых легионов Рима.

Он летел в сторону холма, где золотом горела крыша храма Юпитера Капитолийского.
Гай подумал, что круглое облако, висевшее над храмом, похоже на венок героя, которым награждали за заслуги перед Римом в Сенате.
Марк как-то сказал по секрету, что мечтает о таком.
Гай тихонько прошептал: "Юпитер всемогущий, отец всех богов, пусть Марк прославится!" И одними губами добавил: "И я тоже... "


 Из лавки, пританцовывая, появилась улыбающаяся Юлия.
— Вот, смотри, — она покрутила у Гая перед носом какой то блестящей штуковиной, — я подумала, раз мы потратим кучу денег на цветы, то будет незаметно, если я ее куплю. Ты ведь меня не выдашь?
— Я никогда никого не выдаю, — заверил её Гай, подчеркнув слово "никогда".
— Ладно, поверю. Кстати, мы уже пришли.
Теперь твоя очередь спрашивать, умник!


 Поздно вечером они вместе сидели на любимой скамейке Марка и смотрели на лавандовую поляну.
 Горели светильники, лёгкий ветерок колыхал пламя и по стене дома скользили причудливые тени, а от цветов доносится нежный аромат.
— Скорей бы Марк вернулся, — сказал Гай негромко, — я скучаю.
— Я тоже, — тихо отозвалась Юлия.
 Из-за темноты ей было легко сознаться в этом. Она вдруг в каком-то  необъяснимом порыве нежности обняла братишку и тот не отстранился, а наоборот прижался к её плечу.
Брат и сестра сидели и смотрели на кружащих в дрожащем свете пламени мотыльков.
У их ног дремала рыжая собака.


 На другой день, ближе к обеду, Гай занял наблюдательную позицию на дереве. Ждать пришлось недолго.
На дороге показалась знакомая повозка.
Гай белкой скользнул  по дереву и  бросился открывать ворота.
В это время из повозки выскочил Марк.
 Не успел он сделать и нескольких шагов, как из ворот вихрем вылетела Ариадна и с лаем бросилась к нему. Едва не уронив Марка на землю, собака поставила лапы  ему на плечи и принялась лизать ему лицо, поскуливая от радости.
Гай и Юлия переглянулись, подбежали к Марку и обняли с двух сторон.

— Вы чего?   – рассмеялся он. – С ума все  сошли?
– Ты не поверишь... – начал Гай.


— Юлилла! Гай! Немедленно сюда! Оба!
Брат и сестра обменялись взглядами, и не спеша пошли в перистиль.
Марк, удивляясь сердитому тону мамы и теряясь в догадках, что же они могли натворить, за ними.

Увиденное, превзошло все его ожидания.

Разноцветье маминой клумбы исчезло, его заменили какие - то длинные фиолетовые цветы, а посредине цветника с усердием, от которого во все стороны летели комья земли, в полном восторге рылась рыжая собака.