Когда закончится война. Глава 3

начало читайте по ссылке http://proza.ru/2024/08/27/1344

КОГДА ЗАКОНЧИТСЯ ВОЙНА.
Глава третья.
Несчастный случай на производстве.

    Сон накатил обжигающей волной до дрожи, до мурашек и откатился, уступив место бьющей в зубы реальности.
    Солнце, поднимавшееся на востоке, резануло по глазам бутылочным осколком. Док, правящий Зорькой, надвинул на лоб кепку-восьмиклинку, скрывавшую оселедец. Левый сидел рядом, щурясь, и убеждал Степана Степановича, что живём мы не так, что если бы жили правильно, никто бы не воевал.
    — Будешь жить для других, Док, поплывёшь по реке жизни на большом пароходе. А будешь о себе беспокоиться, так всю жизнь будешь в утлой лодчонке к берегам жаться!
    Упырь покачал головой. Левого он знал ещё с казарм Вулвича. Тот вообще не изменился, несмотря на полгода, что они провели в развалинах Киева, преследуя местных жителей, словно зверьё, и волоча ухилянтов в штурмовую пехоту. Ванька полулежал на дне телеги, положив на колени «Сайгу». Он берёг зрение, смотрел на запад, чтобы лучи восходящего солнца не жгли глаза.
    В небе над телегой кружил чёрный коршун, выжидая, когда тощая кобылка Зорька остановиться, падёт замертво, а двуногие перестанут подавать признаки жизни. И наступит пир.
    С тех пор, как были разработаны и внедрены лазерные установки ПВО, намертво выжигающие схемы беспилотников, небо очистилось от дронов. Только тонкие сверкающие в бликах солнца нити оптоволокна в полях по обе руки от дороги напоминали о канувших в Лету богах украинского неба. Тратить целую ракету или бомбу на телегу с пятью доходягами противник никогда бы не стал – дорого. А потому людоловы ничего не опасались на всём пути от Киева до расположения резервных частей армии в Броварах. Дальше было хуже. Страшнее. Дальше был фронт.
Двое ухилянтов лежали, скрючившись, в ногах у Ваньки. Руки связаны сзади. Их лица, заросшие жёсткой щетиной, по цвету сливались с рваньём, в которое они были одеты. Уму было непостижимо, как они так умудрились испачкаться в тёплой и уютной ЦУР, с горячей водой и электричеством. Пасьянс из грязи и синяков. «Ничего, — мысленно хрипел Упырь, — в армии отмоют. В мундиры оденут. В гробу чистыми будут».
    Левый, закончив свою коммунистическую пропаганду, достал из кармана губную гармошку, протёр её о колено и завёл меланхоличную, пьяную мелодию. Упыря передёрнуло. От гармошки этой пахло чужинщиной, немецкими кинохрониками, где фрицы шли в атаку под такие же звуки. «Чёртовы комиссары, — подумал Упырь с привычной злобой, — сами сдохли и другим велели. Последний патрон — себе. Нашли геройство». Ванька привычно, как в школе учили, ругал и ненавидел большевиков, из-за которых украинцы сейчас живут в такой заднице, а не пьют «баварское», как порядочные бюргеры.
    Муха, жирная и наглая, закружила над головой. Упырь замахал руками, отложил карабин. Муха отстала, а он снова уставился в небо, в синеву. Коршун вдруг плавно развернулся и полетел куда-то в сторону. Ванька изрядно удивился, опустил взгляд и не увидел перед собой одного из пленников. Молодой, перекатившись через борт, уже бежал во всю прыть к развалинам ближайшего хутора, не обращая внимания на связанные за спиной руки.
    — Сто-ой! — взвыл Упырь. — "Доброволец" уходит!
    Телега вздрогнула. Док и Левый обернулись. Упырь молча ткнул пальцем в сторону беглеца.
    — Док, жди. Левый, за мной.
    Они схватили карабины и ринулись в погоню. Бурьян хватал за сапоги, нити оптоволокна опутывали колени, земля уходила из-под ног. Левый рухнул дважды, Упырь — трижды. Поднимались, отплёвывались, бежали дальше.
    Хутор был мёртв. Выжженная земля, почерневшие хаты-мазанки. Тишина, густая, как кисель.
    — Ты налево, я направо. Без стрельбы, живьём брать! — бросил Упырь.
    Левый кивнул. Упырь не снял «Сайгу» с предохранителя — от мёртвого «добровольца» толку - нуль. Крался вдоль стен, заглядывал в пустые глазницы окон. Ни звука. За углом столкнулся с Левым. Осмотрели один дом, другой. Пусто.
    — Он тут, — Упырь ткнул пальцем в третий, самый целый дом. — Чую.
    Левый молча кивнул. На его лице читалась простая арифметика: нет «добровольца» — их двоих ждёт жребий. Билет в окоп, в штурмовые. В фарш.
    Дверь висела на одной петле. Левый пнул её, нырнул в темноту.
    — Вань! — донёсся его голос из глубины. — Лестница на чердак. Гляну!
    — Осторожно! — крикнул Упырь.
    Послышался скрип ступеней. Затем — грохот, ругань, борьба. Упырь влетел в дом. В полумраке увидел, как с лестницы катятся две фигуры. Молодой переправил руки с верёвкой со спины – вперёд и теперь впился верёвкой в горло Левому. Ванька запоздало пожалел, что связал руки не плотно.
    Они рухнули на пол, старые доски с хрустом подломились, и оба провалились в подполье. Глухо, как в бочке, грохнул выстрел.
    — Левый! — припал Упырь к краю провала. — Отзывайся, чёрт!
    Тишина. Чьё-то тяжёлое, хриплое дыхание.
    — Тёма, жив? Или гранату брошу! — блефовал Упырь. Гранат у него не было.
    — Ванька... — послышался снизу сдавленный голос. — Я в порядке.
    — А наш «патриот-доброволец»?
    Ответом была тишина. Упырь заглянул в пролом. Внизу, в темноте, смутно белело лицо Левого. А рядом — тёмное, расплывшееся пятно.
    — Вань, я не хотел... — простонал Левый.
    — Знаю... — Упырь помог ему выбраться.
    Тело беглеца оставили в подполье. Дом подожгли с четырёх сторон. Пусть огонь будет ему погребальным костром. Или нет. Какая разница.
    Док, узнав о случившемся, изрыгнул такой поток отборного, многоэтажного мата, что даже Упырь, видавший виды, внутренне съёжился. Старик-пленник шептал молитву, но слов её не было слышно под аккомпанемент докторской ярости.
    На базу к армейским они не поехали. С одной «головой» там делать нечего — заберут их самих. Развернулись и поплелись обратно в Оболонский ТЦК.
    Всю дорогу Левый сидел молча. Ваньке показалось, что гигант вот-вот разрыдается. Убил. Отнял человеческую жизнь. Шесть месяцев держался, не пачкал руки кровью А тут. Случайно. Но всё-таки убил. Ничего. Привыкнет. Жизнь она теперь такая. Жестокая.
    Молчали. Особенно тоскливо стало, когда перед выгоревшими предместьями Киева потянулись жёлто-синие кладбища, которым не было видно ни конца, ни края. С неестественным, испугавшим Зорьку шумом мимо промчался тёмно-зелёный грузовик ВСУ. Он замер у дороги. Пятеро солдат и офицер выпрыгнули из грузовика, выгрузили шесть чёрных мешков. Офицер очередью из автомата над головами людоловов заставил последних остановиться, встать на колени и ждать, пока он зачитывал имена погибших захистников, чудовищно коверкая мову.
    Мёртвые. Упырь помнил каждого по имени. Всех шестерых он своими руками выловил в предместьях Центрального района. А ведь недели не прошло, как передали этих "добровольцев" армейским. И вот теперь приходится надрываться - копать им могилы. Не хочешь зла - не делай добра. Прямо у дороги хоронить, как собак бродячих. По жёлто-синему флагу вместо креста воткнуть каждому, и хватит им. Достойная награда за отданную жизнь. По нынешним временам.
    Левый охотно махал лопатой, забывая в труде своё горе. Док очень скоро выдохся. Тогда лопату вручили старому ухилянту, который до этого так и сидел в телеге, ежесекундно крестясь.
    Офицер включил в машине гимн, когда солдаты опускали мешки в землю. Перепачканные чернозёмом людоловы, стоя на коленях, подвывали вросшие в память слова «вщезневмерлы»…
    Белый Тигр их выслушал молча. Шрам на его лице налился кровью и задёргался.
    — Подставили. Всех четверых — в карцер. Утром решим, что с вами делать…
    Приговор был неизбежен. Капитан сожалел, но дисциплина важнее жалости.
    Как ни рвался Левый переговорить с Анфисой перед тем, как оказаться в подвале, – не пустили. В порыве ярости, гигант едва не принялся расшвыривать вставших на пути к сестре побратимов, но Ванька подошел к товарищу, положил на плечо руку и тот затих. Понурив головы, старик-ухилянт, Док, Ванька и Левый поплелись в подвал - в карцер.
    — Вань, — окликнул капитан. — Пока вас не было - новости пришли.
    Ванька замер на месте. Судя по интонации, новости были хреновыми...
    — Твой брат, майор Андрей Орешник... Убит...
    — Как? Кем? - в горле застрял комок.
    Ванька так и не нашел своего брата, вернувшись в Киев из Англии.
    — Толком ничего не знаю... Сказали только, что подразделение твоего брата зашло в какой-то хутор, расквартировались. Майор приказал собрать у него всех местных жителей, достал ствол и потребовал, чтоб те доказали, что они - не «ждуны»... После того, как он расстрелял двух старух, остальные накинулись на него и... Погиб... Побратимы майора потом этих сепаров к стенке, значит, по законам военного времени… А брата твоего спасти не удалось. Не успели…

Продолжение (Главу Четвёртую) читайте по ссылке http://proza.ru/2024/10/14/75