От Кабаре Летучая мышь до Кабачка 13 стульев

    
                На заре серебряного века
      
   Эпохи отличаются во времени, как разные  страны.  Когда мы говорим о серебряном веке нашей  культуры, то представляем себе какой-то яркий и богатый событиями период от правления Александра III до  рокового 1917 года. Всего-то каких-то двадцать пять лет… Но это был ренессанс культуры России, возрождение духовности  после безвременья конца 19 века, загубленный чудовищными событиями в истории нашей страны.
      Действительно, контраст между серебряным веком и предшествующим ему безвременьем разительный. И еще более сильный контраст,  и враждебность между серебряным веком и наступившим после него временем демонизации культуры и духовности.
      Может быть, поэтому для нас  - это эпоха, в чем-то загадочная, полная утонченности,  пристрастная к изысканным формам, ироничная, с  избытком жизненных сил, роскошной игры  ума, возделавшая  в новых формах                творческое пространство, будь то литература или сценические подмостки.  Это время называют   серебряным веком,  так как золотой век нашей культуры считается пушкинским. Но, может быть, именно оно было самой творческой эпохой в российской истории.
    Созвездия имен поэтов, писателей, художников, артистов… Многогранные формы общения. И именно в это время  появляется новый вид зрелища – театры малых форм, которые с невероятной скоростью распространились по всей России. И стали серьезными конкурентами своих старших братьев-  «больших театров».
    Кабаре составило новую область жизни русской культуры в пору ее высшего расцвета.   В Петербурге и Москве появились в разное время такие заведения как  кабаре «Кривое зеркало, «Бродячая собака», «Летучая мышь», «Привал комедиантов» и другие.
    В Кабаре  действовали свои особые законы, ломались барьеры  официальной жизни. Эдакая веселая вольница, в которой каждый, расслабившись, скидывал свою маску обыденности. Здесь открывались  дарования, о которых никто не подозревал, зачастую даже сами обладатели- авторы талантливых импровизаций. Кто-то  предъявлял плоды  самостоятельных творческих усилий, находя выход тем возможностям, артистическим или литературным, которым в  другое время не было применения. 
    Александр Бенуа,  историк и критик искусства, считал, что русские кабаре были прямым подражанием европейским  кабачкам. В частности,  Французским, стоит вспомнить литографии Тулуз Лотрека («Аристид Брайан», «Мулен Руж», рыжая «Иветт Гильбер» и т.д.) Но, все же,  у русского кабаре были свои собственные корни, которые шли от литературных кофеен, артистических салонов, домашних театров, где сходились  для общения люди одинаковых интересов. Стоит вспомнить хотя бы знаменитые «Среды»  в доме писателя Телешова.
    Архивных документов о большинстве русских кабаре  сохранилось мало, но очень повезло  кабаре «Летучая мышь», которое родилось в 1904 году в Московском Художественном театре, в Москве.  Актер театра, Никита Балиев  как драматический актер проявил себя не очень. Но, как известно, амплуа, характер , если он есть, неминуемо явится. Это  ему принадлежала идея вечеров-капустников в Художественном театре. Кабаре стало профессиональной «отдушиной» Балиева. Здесь он нашел свое призвание. И вот, под крылом серьезнейшего театра родилась «Летучая мышь», по инициативе Никиты Балиева и патронажем членов-учредителей, которыми  стали почти все главные артисты Художественного театра: О.Л. Книппер, В.И . Качалов, И.М. Москвин, Г.С. Бурджалов и другие. Надо сказать, что сначала Константин Сергеевич Станиславский скептически относился к этой затее, называя ее «балаганом».    Близкий к Художественному театру критик Н. Эфрос писал, что «Летучая мышь» должна стать местом постоянного отдыха людей театра, царством «привольной, но красивой шутки» и подальше от посторонней  публики».  Позже тесный круг художественников расширился за счет  околотеатральной и окололитературной богемы Москвы. Таинственность происходящего  там будоражила воображение москвичей. Актерство- самая публичная из профессий, более того, вся  суть ее, весь смысл в публичности. И закрытые  двери перед публикой – этот парадокс они постичь не могли.
  Слухов было множество. Рассказывали, что сам Станиславский там пляшет  с Москвиным канкан, величественная Книппер напевает легкомысленную шансонетку, а Немирович -Данченко, никогда до этого не державший в руке дирижерской палочки, управляет маленьким оркестром, под который танцует польку, либо бурно-пламенную мазурку Алиса Коонен с Качаловым..
    Стоит рассказать о том, где располагался этот  таинственный клуб-кабаре. На Пречистенской набережной в Москве инженер путей сообщения Петр Перцов  построил дом необычной архитектуры и оформления.  О доме мгновенно стала судачить вся Москва из-за восхитительного богатого внешнего убранства. Дом из красного кирпича был щедро украшен майоликой, скульптурами и башенками. Подвал дома –сказки занял театр- кабаре «Летучая мышь». И кабаре тут же стало московской достопримечательностью. В «Летучую мышь» входа с парадного подъезда не было. Чтобы войти, нужно было отыскать в переулке узкую , готической наружности дверь- в артистический кабачок вела небольшая лестница с десяток ступеней.. Самый известный в будущем в Москве театр миниатюр вырос из капустников  Московского Художественного театра. Днем рождения клуба стало 29 февраля. Дата была выбрана неслучайно в силу ее неправильности. И первым русским конферансье стал Никита Балиев.  Балаган не был уместен на театральных подмостках, зато как нельзя лучше отвечал задачам кабаре. Балиев создал свой театр, где начал ставить классические инсценировки и художественные миниатюры.
                Кружась летучей мышью
                Среди ночных огней,
                Узор  мы пестрый вышьем
                На фоне тусклых дней. 
    После полуночи к дому Перцова съезжались экипажи – в кабаре  спешили артисты после  спектаклей  и их гости. Непринужденная обстановка, буфет без официантов, где каждый  брал, что хотел, оставляя деньги на стойке. Словом- полная свобода.
   Почему «Летучая мышь»? Да потому, что   мышь - таинственное ночное существо.
    Из уютного подвала дома  Перцова кабаре выгнало весеннее половодье в Москве 1908 года. Кабаре переехало по адресу Милютинский переулок 16, заняв полуподвал бывшего дома Милютиных, владевших крупнейшей шелковой мануфактурой в Москве. В доме Милютиных посетителей окружал больший комфорт, чем в доме Перцова. Уют создавало и изобилие шампанского «ИРУА» от солидного поставщика Швецера. И все так же желанна для публики была зеленоватая карточка с изображением летучей мыши со словами «Летучая мышь» разрешает вам посетить ее подвал»
    Постепенно кабаре превращалось в коммерческий театр миниатюр.
     С 1912 ода «Летучая мышь» становится театром с ежевечерней большой программой, состоящей из шаржей, инсценировок, песенок, романсов. Каждый мини- спектакль комментирует мастер-конферансье  Балиев.
     В 1915 году  театр Балиева  переезжает в очередной раз. И, конечно же, снова в подвал. Кабаре обосновалось в подвале  московской архитектурной новинки- дома –тучереза Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке. Дом, построенный в 1913 году, прослывший первым московским небоскребом, очень скоро облюбовала богема. Дом-тучерез прозвали «домом холостяков»- за квартирки студии а также за инженерное оснащение дома. В доме был лифт, собственная телефонная подстанция, паровое отопление. Подвал был оформлен шикарно. Стены расписаны художником С. Судейкиным. Кабаре стало к этому времени полноценной коммерческой антрепризой. Публике  было невдомек, что все  сценки, репризы, куплеты, исполнявшиеся «гостями» кабаре были оплачены.   
   Чуткий к настроениям публики, Балиев старался сохранить в кабаре обстановку и атмосферу  бывшего пристанища художественной богемы. Спустившихся в подвальчик встречает, сияя гостеприимной радостью, радушный хозяин и предлагает расписаться в знаменитой книге  «Летучей мыши», с автографами Станиславского, Качалова, Книппер, Дункан. Ритуал росписи не только тешит самолюбие того, кто приобрел билет в театр-кабаре, но и служит своего рода обрядом посвящения в сообщество избранных.
     «Ошеломительный успех «Летучей мыши,- писал известный театровед П. А. Марков,- объяснялся тем, что свои идеи она воплощала с мхатовской эстетической требовательностью. Она пила из маленького  стакана, но своего».
«Капустникам»  по-прежнему не было числа. В «Ресторации «Аказия» выступал хор, руководимый Блюменталь-Тамариным; В «Универсально-моментальной опере» участвовали солисты театра Зимина и Большого, с цыганским хором пела знаменитая Настя Полякова. В «Летучей мыши» актеры Художественного театра и Студии показывали миниатюры, пели куплеты, танцевали. Там же играли в рулетку на шоколадные рубли, выдаваемые артистами-крупье. Казалось, город знобит от лихорадочного веселья.
   Не надо долго распространяться о том, что в 1917 году все было кончено. Но   явление сценической миниатюры было предопределено развитием  искусства первых десятилетий ХХ века и это начинание не могло все-таки бесследно исчезнуть.. Искусство миниатюры,- писал  театральный  критик А.Р.Кугель,- общая тенденция времени… сущность нового искусства.
        Если бы ему дано было знать, что  через  несколько десятилетий появится Телевизионный театр миниатюр, ТТМ, со спектаклем «Кабачок «13 стульев», который будет иметь такой же «ошеломительный успех», как когда-то «Летучая мышь».
    Никита Балиев стал , практически, родоначальником русского конферанса и  жанра русской эстрады.  Достойными продолжателями  эстрадного конферанса были замечательные актеры Смирнов-Сокольский, Гаркави, Брунов. Без  них  не обходился ни один концерт в стране. Публика обожала  этих  артистов за их остроумие, искрометный юмор, умение  общаться с залом. Артисты эстрады  должны были не только развлекать публику. но и  пробуждать в них иные чувства. Так появился  жанр чтецов-декламаторов: артисты А. Закушняк, Дм. Журавлев, Вл. Яхонтов, Г. Сорокин. Всем знакомо имя артиста  и  писателя, Ираклия Андроникова… Мир рукоплескал  театру миниатюр Аркадия Райкина.
    А все начиналось с кабаре «Летучая мышь»!   
       В начале ХХ века в Санкт-Петербурге также  открывались  кабаре и театры миниатюр. Одним из самых интересных было кабаре «Бродячая собака», собиравшее под своими сводами  людей искусства. Разрозненные одиночки,- писал поэт  В. Каменский,- мы не знали куда сунуться, чтобы отвести душу. Так бродячими собаками  и скитались, не ведая своего  товарищеского двора».   Свое пристанище «собака» нашла в самом центре города, на углу Михайловской площади и Итальянской улицы, неподалеку от Русского музея.
                Во втором дворе подвал,
                Там приют собачий.
                Каждый, кто туда попал,
                Просто пес бродячий. 
       Разумеется, «Бродячая собака» была артистическим клубом, куда сходились для общения с людьми, близкими по духу, чтобы отдохнуть и повеселиться.. Набивалось до ста человек. В «Собаку»  стекались разные бродяги от искусства на различных  путях творческих исканий.
     В том то и заключалась разница петербургской  «Бродячей собаки» от  московской «Летучей мыши».  «Летучая мышь» Балиева  была  элитным клубом с налетом эстетства и духа избранности.  «Бродячая собака» даже в своем названии несет определенный смысл.  В описании «собачников»  кабаре выглядит каким-то Ноевым ковчегом из начала ХХ века:  поэты -футуристы Каменский, Крученых, Бурлюк,  акмеисты -   Гумилев, Мандельштам, Ахматова, Сологуб, Бальмонт, ученые В.Гиппиус, В. Шилейко, художники из «Мира искусства» Добужинский,  Бакст. Русские кубисты, импрессионисты, примитивисты и многие другие, которым  в то время было несть числа.
    Реальность русской жизни рубежа  10-х годов ХХ века многим стала казаться совершенно нереальной. Все перемешалось, сдвинулось с привычных мест. «Распалась связь времен»…Обнажился черный провал вечности. И «Бродячая собака» стала в те годы для художников всех жанров той обителью, тем местом. «куда можно спрятаться». Сложилось некое игровое пространство, в  котором каждый входящий начинал чувствовать себя театральным персонажем, включаясь в  веселое мракобесие, маскарады.    В подвале  придавали значение всяким магическим знакам, черной кабалистике. Как , впрочем, и следует ночному миру, подземной стране бродячих собак. От холода дневной жизни, от ее пустоты и мнимости пытались укрыться в сочиненном мире фантастической мечты, в «собачьей стране» жрецов искусства.
    Искусство и атмосфера в «Бродячей собаке» совпадали с самим течением  той жизни. Может быть, нигде в то время так тесно искусство во всех его проявлениях не было так сплетено с жизнью, как в импровизациях, миниатюрах и фарсах «Бродячей собаки».
    Иногда в «Собаку» приезжали после спектаклей артисты из петербургских театров, смешиваясь с ночной публикой, но все равно казались какими-то пришельцами. Так, Тамара Карсавина, балерина Мариинки, танцевала с Михаилом Фокиным, а Анна Ахматова вслед ей читала:
                О, как сердце  мое тоскует.
                Не смертельного ль часа жду?
                А та, что сейчас танцует,
                Непременно будет в аду. 
     В книге «Воспоминания о серебряном века»  в очерке «Петербургская богема» читаем: «О.  богемными преданиями воспетая «Бродячая собака», как обольстителен, как полон неоспоримой убогой прелести был твой чадный, подвальный уют, твоя, в свиную кожу переплетенная книга (гостей А.С.),твои от чуть- чуть перепитого вина  всегда покривившимися казавшиеся своды. И сколько было быстро сгоравших ночей, когда по твоим склизким и снегом занесенным ступеням спускались наряду с лоснящимися бархатными тужурками и косоворотками чрезмерно громко смеющиеся дамы в декольте и своими моноклями игравшие безукоризненно скроенные фраки».
    « Какое оживление царило на ее вечерах »без программы»! Засиживались до петухов, а в Петербурге зимой петухи поют поздно. И в дыму сигар и папирос над всем носилась вездесущая фигура Бориса Пронина. Он всех восторженно приветствовал, одних заключал в объятиях, других целовал, третьих тащил в буфет».
   Владелец «Бродячей собаки» Б. Пронин был в свое время помощником режиссера в театре В.Э. Мейерхольда. Душа заведения, Пронин  всем друг, все его знали. «В Бродячей собаке» каждый гость тут же становился его другом. Устоять  перед обаянием Пронина не мог никто. Материей его искусства была не режиссура, а пространство самой жизни.
     Настали дни революции. «Бродячая собака» захирела, заглохла, сливаясь с сумерками, и потонула в тревогах реальной жизни. На  смену ей рождался пышный, бравурный, светом залитый «Привал комедиантов». Но это уже совсем другая  история.
                Использована литература:  «Воспоминания о                серебряном веке». Л. Тихвинская « Повседневная жизнь петербургской богемы». Журнал «Московское наследие».