Мыльный пузырь Глава 20

Начало здесь http://proza.ru/2024/08/31/817

Вторую свою огромную ошибку совершил Шнайдер тогда, когда вообразил, что, оказавшегося в людном месте, принца Эммануэля сразу же опознают случайные свидетели. И вроде бы вывод такой должен казаться логичным, ведь прима-принц – личность публичная и хорошо известная. Только вот хитрый расследователь недоучёл одной важной детали о том, что хорошо знала широкая публика, равно, как и светское общество пронсельванской знати, именно принца Эммануэля, наследника престола, а не Антоса-Эммануэля, сына Гессора и Алисы Грандескки. А это были, к слову сказать, совершенно разные личности, хоть и умещались в одном человеке. Как же такое вообще возможно? Но вот это ещё одна долгая история.

Воспитанием наследного принца замучили с первых лет его жизни. И если у обычного ребёнка есть выбор, кем ему стать, когда он вырастет, то у Аноса-Эммануэля не оказалось другого выхода, как только быть королём государства Пронсельвани. И к своему предназначению его начали готовить с ранних лет, причём нещадно и беспощадно. И если всякие науки мальчику давались легко, ведь был он способным, премудрости дворцового этикета освоить он никак не мог, потому и наставники его в этом вопросе были королевским наследником весьма недовольны. А перешёптываясь между собой, они говорили:

- Послушайте, а он вообще-то сын короля или нет? Вроде бы и мама самых голубых кровей, и папа король с глубокими родовыми корнями. Но откуда же у старшего их сына столько простоты и даже плебейства? И эти повадки ну совершенно ничем невозможно выбить, как ни старайся. А говорят ещё «кровь, кровь». Вот у младшего сына нашего добрейшего монарха – действительно КРОВЬ.

- Да-да, возьмём хоть младшего из братьев. Константос – ведь совсем другое дело. У мальчика с рождения и осанка соответствующая, и стать королевская, и профиль впечатляющий, и фас. А красавчик-то какой, весь в папу! Вот в данном случае отец не отнекается, ребёнок и он – две капли воды. Тут уж нет никаких сомнений!

- И как такое возможно, чтобы два брата были настолько непохожими друг на друга? Здесь что-то не то.

- Вот именно. Поставь рядом двух этих мальчиков: один – аристократ во всём, а другой перед ним – беспородная шавка.

И возможно, строгие воспитатели однозначно бы утвердились во мнении, что с происхождением прима-принца что-то не так, если бы не явно было одно, что король в своём первенце души не чаял. И если окружение нередко смотрело на него критически, отец с неизменным любованием, буквально с придыханием восклицал, глядя на своего дражайшего отпрыска: «Мой сын Антос-Эммануэль – моё лучшее произведение!» 

- Послушайте, Ваше величество, - говорили государственные советники, быть может, вам не следует слишком торопиться объявлять обществу о том, что хотите видеть Антоса-Эммануэля наследником престола? Ведь у вас есть прекрасный второй сын – Константос. Возможно, он подойдёт на эту роль больше? Умерьте свою родительскую любовь и подумайте о государственных интересах.

- Антос будет моим наследником, потому что он больше подходит, - заявлял им король.

- Но почему??

- Потому что мой младший сын Конст – всего лишь мальчик-картинка. В нём нет ни стержня, ни характера. Но всё это в избытке есть в Антосе-Эммануэле.

- Но, Ваше величество, вы не понимаете совсем. Вы путаете лидерские качества хорошего правителя с бунтарским духом. И если у прима-принца последнего в избытке, то первого ему явно не хватает. И наша обязанность указать вам на вашу ошибку. Из вашего старшего сына поучился бы хороший… ну, к примеру, оппозиционный народный лидер. Он бы повёл за собой народные массы и пользовался бы авторитетом. А его простоватое плебейство при этом только бы играло ему на руку. Но король – это совсем другое. Хороший монарх должен обладать не только характером и внутренним стержнем, но также и яркой харизмой великоизбранного, не побоимся этого слова. Однако у старшего из претендентов её нет. И взяться ей неоткуда – от рождения ему это не дано. Вы посмотрите, даже общество его по этой причине совсем не принимает. Любая его оплошность, совершённая на людях во время светских церемоний, любая оговорка в речи или неверное движение вызывает сразу кучу нападок журналистов. И они буквально смакуют скандальные подробности в своих статьях, а люди читают это и смеются. И мальчик тяжело переживает подобное. Вы хоть пожалейте своего старшего сына, не ставьте его на то место, к которому он не предназначен, чтобы он не был несчастен всю жизнь. Ведь люди тоже видят, что не подходит он в качестве наследника короля. Ведь наследник престола должен с самого раннего детства ВНУШАТЬ, а он не внушает. И дворцовые имиджмейкеры на него жалуются – образ у вашего любимца совсем не получается королевский.

- Значит, имиджмейкеры жалуются? Образ у моего старшего сына, говорите, получается не королевский? – строго переспросил упрямый монарх, - Выходит, плохих мы подобрал имиджмейкеров – только и всего. Значит, мы их выгоним и найдём новых – тех, кто справится со своими обязанностями.

На эти слова любящего отца советники и воспитатели только разводили руками, но оставались при своём мнении. И всё также были недовольны старшим принцем. Но особенно недовольна им была верховная статс-дама мисс Обершиус, которая своими наставлениями и постоянными замечаниями внушала Антосу-Эммануэлю просто дикий ужас, поскольку всё время старалась сделать из него то, чем он не являлся, и требовала таких вещей, которые он и правда выполнить просто не мог, сколько ни старался.

И вот однажды накануне одного суперответственного светского мероприятия, когда десятилетний Антос-Эммануэль должен был быть представлен в роли наследника не только местному обществу, но и иностранным высокопоставленным представителям, мисс Обершиус поздно вечером за чашечкой ароматного травяного чая объявила своим коллегам во всеуслышанье.

 
- Господа! Я увольняюсь! Потому что сил моих больше нет! Завтра, а я в этом уверена, прима-принц опять опозорится. Газетчики уже потирают руки в предвкушении его провала и уже готовятся послезавтра в своих газетёнках смаковать детали. А кто будет виноват в грядущей катастрофе? Конечно же я, как отвечающая за все дворцовые мероприятия. И именно на меня взвалят всю глубину ответственности за катастрофический провал в присутствии иностранных высокопоставленных лиц. Хотя у меня уже мозоль на языке образовалась, столько раз я говорила Его величеству о том, что его старший сын просто от природы не способен представлять наше государство и его интересы на высоком уровне. Что поделать! Не каждому это дано. Здесь нужно иметь отменные к этому задатки. А если уж задатков этих нет от природы, тут уж даже самые талантливые педагоги не смогут ничего поделать. Так что я умывают руки. Прощайте, господа!

- Мисс Обершиус! Мы тоже уходим с вами, - услышала она от окружающих её коллег, - король должен понять, что, если наше мнение его не интересует, требовать чего-то от нас он тоже не имеет право. А мы ведь постоянно говорим ему то же самое, что и вы, мисс Обершиус. Не все дети бывают удачными и не все оправдывают ожидания родителей. Тут уж ничего не поделаешь. К сожалению, это касается Антоса-Эммануэля. Родители на него возлагали большие надежды, но, к сожалению, им не дано было оправдаться. В мальчике от природы нет аристократической изюминки. Да и имя-то у него какое-то нелепое – Антос-Эммануэль. Зачем его так назвали? Совершенно не аристократично звучит. Назвали бы мальчика просто Эммануэлем. Эммануэль Грандескки – это ласкает слух и внушает, или принц Эммануэль – тоже звучит. Но «Антос-Эммануэль» совсем не лезет ни в какие ворота.   
 
И надо же было такому случиться, что этот разговор подслушал юный наследник – то есть тот, кому вся эта ужасающая критика и предназначалась. Нет, он, конечно, знал и раньше, что про него говорят его воспитатели. Также он читал газеты, где его «облили помоями» с ног до головы уже много-много раз. По телевизору он смотрел телешоу, где ему перемололи все кости вдоль и поперёк. Но слышать это накануне ответственного мероприятия, к которому он с волнением готовился, да ещё в живую от собственных наставников – это было выше его сил. И если бы он не старался делать всё, как говорили его педагоги, изматывая себя тренировками и репетициями буквально до посинения, быть может, его бы обида и злость не дошла бы до такой великой степени.

- Ну погодите, господа, - говорил он со слезами на глазах наедине с собой, продумывая свою месть, - я вам, и наставникам, и журналистам, а также вам, леди и джентльмены, устрою имидж-образ. Вы все попадаете от того, каким «красавцем» я вам явлюсь завтра, каким «аристократом голубых кровей». Я вам обеспечу суперважный приём с присутствием высокопоставленных иностранных представителей на самом наипрекраснейшем уровне. Я так представлю наше государство, что вы все откроете рты и просто онемеете!

Что же касается воспитателей, на утро задуманный с вечера бунт был ими осуществлён с великой помпой. Все наставники один за другим дружным строем покидали королевскую резиденцию с чемоданами в руках, чтобы никогда уже сюда не возвращаться, при этом демонстративно вкладывая в руки Гессора Грандескки заявление об уходе. И впереди всех гордой походкой вышагивала верховная статс-дама мисс Обершиус.

- Но постойте, господа, куда же вы ринулись без всякого предупреждения? - только и мог, что мямлить король, который лишь успел накинуть щёлоковый халат на ночную пижаму, так спешил выскочить из своей спальни, чтобы уговорить педагогов не разбегаться после того, как ему доложил о чрезвычайном происшествии дворецкий, - У нас ведь сегодня столь ответственное мероприятие. Его высочеству прима-принцу ведь надо помочь облачиться в праздничный костюм и приготовиться к приёму. Необходимо повторить с ним речь, которую он должен произнести перед иностранными представителями. И как он обойдётся без ваших последних наставлений?

Но воспитатели, наставники и преподаватели этикета, поднявшие в столь неподходящее время свой показательный бунт, его совсем не слушали, разбегаясь, как тараканы из мусорной корзины после того, как её встряхнули. Ответственное мероприятия государственного масштаба оказалось под угрозой срыва. Назревала самая настоящая катастрофа.

Продолжение здесь http://proza.ru/2024/09/16/1737