Небо в клеточку

    Я,проснулась,от резкого,неприятного запаха.Ужасно затекли ноги и руки. Попыталась повернуться на другой бок,но что-то не отпускало. Я,привязана к кровати? И запах мочи от верёвок.
    - Ну,что милая проснулась? Ну,ты и буйствовала,еле успокоили. Пришлось немного утихомирить. Передо мной стоял доктор в белоснежном халате и шапочке. Умные, пытливые глаза поблёскивали из под очков.
    - Будем лечиться, Марина.
    - Развяжите меня, пожалуйста. И очень пить хочется – я, облизнула пересохшие губы.
    - Сейчас вам принесут попить.

    Я, прикрыла глаза. Веки налились свинцовой тяжестью. Сколько, я снова проспала неизвестно. Хорошо, что меня развязали. Я, уже более осмысленным взглядом увидела свою палату. В палате, нас находилось человек десять.  Железные кровати стояли рядом и вдоль стен. Добро, пожаловать в психиатрическую больницу города N.

    На окнах решётки. Двери в отделение и все последующие закрываются одним поворотом специального ключа. В семь утра, в палатах зажигают свет. И санитарка проходит по отделению и зычно кричит: «Подъём! Подмываться».
Заспанные, непричёсанные женщины с умывальными принадлежностями плетутся в туалет. В палату залетает санитарка  и открывает форточки.
    - Все выходим!
Контингент разнообразный. Больные, одеты в застиранные, больничные халаты, с порванными пуговицами, из-под которых выглядывают серые ночнушки и шлёпки не по размеру. Но, есть и другие, которые в домашних халатах.
После утренних процедур заправляем кровати. Умытые, причёсанные, без возраста, особи женского пола, сложив ручки на коленях, ожидают врачебный обход. И терпеливо ждут, пока дойдёт очередь до их палаты.
     И, вот появляется доктор, в окружении свиты. Больные волнуется. Кому то пришла пора выписываться, другая первый раз в этом заведении, как я. Иная, хватает врача за рукав и тянет к себе. Доктор разговаривает с каждой отдельно, не торопится, но и долго не задерживается. 
У меня в голове постоянно происходили разговоры.  «Голоса» - так называется у психиатров. Я, считала, что так и должно быть. Доктор вызвал меня на беседу в свой кабинет. И всё объяснил.
     - Голосов, в голове быть не должно. Пройдёте курс лечения.
     - А, когда Вы сможете меня выписать?
     - Наберитесь терпения, лечение предстоит долгое.
     - И у меня голоса пройдут?
     - Обязательно, – улыбнулся доктор.
 
     Перед завтраком, время пить таблетки. Это целый ритуал.
Больные, выстраиваются в очередь, с кружкой или бутылкой воды. Каждая, подходит к медсестре, называет фамилию, получает свои таблетки. Кладёт в рот, запивает и высовывает язык. Это делать обязательно, а вдруг ты спрятала таблетку за щёку. Ведь есть же такие хитрюшки.
Потом, очередь плавно перемещается в закуток, именуемый столовой. У раздачи, получаешь кашу и мутную жидкость именуемую чаем. Каша, почти съедобна, обычно манная или рисовая, редко пшённая.

     Время, до обеда свободно. Можно лежать, ходить по коридору. Он широкий и длинный. Больные ходят парами, взявшись за руки. Каждый, находит себе подругу, по интересам. Медсёстры выкрикивают фамилии, кому идти на процедуры, флюорографию, или к гинекологу.
Перед обедом, четыре человека, которых назначили, ходят в столовую. И приносят бачки с первым, вторым и третьим. Буфетчица нарезает хлеб, разливает компот в стаканы.
     Все столпились у окна раздачи, занимают очередь на себя, на других. У каждой палаты негласно свой стол. В обед раздают домашние передачи. Перед обедом,  пьём таблетки. Обед, похож на поросячью еду. Если борщ, то, там плавают серые куски свеклы, моркови, картошки. Я, обычно просто выпивала бульон.  На второе гречневая каша-размазня, или разбухшая до неприличия лапша с переваренной курицей. Ну, и а-ля компот. Мутная,  не сладкая жидкость. Хлеб, это отдельная тема. Те, к кому не приходили родственники, запасались хлебом впрок. Брали по два-три куска. Все шуршали пакетами, доставали вкуснотень.
     У, кого не было передач, стояли у стола, жадно заглядывали в рот, и попрошайничали, с умоляющимися глазами. Таких «барышень» не любят, от них отмахиваются. «Самой мало». Ни в коем случае, продукты нельзя брать в палату. Будут крошки, заведутся тараканы. Надо есть за столом. Обязательно, напротив столовой сидит  медсестра – наблюдатель, которая следит, за порядком.
Кто-то умудряется проносить в палату печенье, конфеты. Фрукты брать, не возбраняется. Передачи у меня были. Спасибо мамочке.
После обеда, дежурная палата  зачищает тарелки, моет пол во всём отделении. Это коридор, туалет, кухня. Зоны мытья, обычно распределялись с вечера.
 
     То, что полагалось делать санитаркам, выполняли больные. Вообще, санитарки, это отдельная каста. Они возомнили себя, бог знает кем. Они же нормальные. Хотя, порой производили обратное впечатление.
Время сон-часа. Это уже, не колония строгого режима, детский сад. С 14 до 16 часов тишина. Отделение отдыхает. Я, буквально проваливаюсь в сон, так действуют таблетки. Во рту постоянная сухость, бутылочка с водой всегда рядом.
После сон часа нет утренней суеты. Все отдохнувшие и расслабленные. Санитарки становятся более человечными. Не орут, не носятся по отделению, некоторые даже улыбаются.

     До ужина время, как резина, тянется медленно тягуче. Кажется, что стрелка часов стоит на месте. Время, когда навещают родственники. А, так всё одно и то же. Снова ходить туда-сюда по коридору, обсуждать больничные новости, лежать на кровати, тупо глядя в потолок. Книги не разрешались. Никаких кроссвордов. Ведь ручкой можно выткнуть глаз сокамернице, ой другой психически больной женщине.
Телевизора нет, книги нельзя – вдруг кого стукнешь по голове. Вязать тем более нельзя. Спицы, практически холодное оружие. А, вот игральные карты – можно. Ими, причинить вред невозможно, разве только порвать.
     Вечером, собиралась группа женщин, и играли в подкидного дурака. Из меня картёжница, никакая. Если, карты были свободны, то, я раскидывала пасьянс или гадала  желающим. До профессиональной гадалки мне далековато, а время коротали. Мне говорили, иной раз, что всё нагаданное, сбывается. Удивляюсь, что нового может произойти в закрытых стенах психиатрической больницы.
 
     Ближе к ужину, санитарки активируются и снова зычно кричат: «Подмываться всем!» Есть ещё надзорная палата. Там лежат особо сложные случаи. Например, неудавшиеся суицидники. Палата квадратная. Железные кровати с панцирными сетками  стоят почти впритык друг к другу. На обоссанных матрасах, и таких же подушках, правда, со свежим бельём лежат женщины разных возрастов. Еду приносят в палату, там есть длинный стол и скамейки. Лекарство тоже. Туалет тут же, в палате. Пахнет мочой и потом. Есть бабушки, которые плохо передвигаются, они одеты в памперсы. День и ночь, надзорную палату охраняют санитарки. Как бы, кто чего не натворил. Круглосуточный контроль.
     В обычных палатах, есть вполне себе молодые, сильные женщины, которые по утрам и вечерам подмывают старушек и остальных немощных и буйных. Это, тоже работа санитарок. Но, зачем им эта грязная работёнка, когда есть дармовая рабочая сила. Ну, принесут потом, вкусного чая или кофе с печенюшками.  В благодарность за проделанную работу.

     В нашей палате лежала женщина, лет 45. Вся такая из себя. И не скажешь, что психическая. Ей дочь принесла косметику: чёрный карандаш, тушь, духи и помаду. А, ещё два тома «Унесённые ветром», Маргарет Митчел. За, что ей такие благости? Вероятно, чья - то знакомая или просто заплатили денег. Я, не могла понять, что с ней не так.  Фифа, ещё та. А, начнёт вести умные разговоры, так не переслушаешь. Чуть позже, я узнала, что её сюда привезли с белой горячкой.
Вот вам и фифа. Алкоголичка.