Мыльный пузырь Глава 36

Начало здесь http://proza.ru/2024/08/31/817

- Эммануэль Грандескки – это тоже своего рода шут, а его мрачный мистический вид лишь только придаёт его образу комичности, - продолжал свой рассказ Антос-Эммануэль. - Сейчас шутов не принято иметь в элитных кругах, но на самом деле, они крайне необходимы. И как-то их отсутствие приходится восполнять тем или иным образом. То есть можешь считать, что, когда мой отец оставался королём, я играл роль шута при нём, таким образом выполняя отведённую мне роль в обществе.

Принц Эммануэль – моё альтер-эго, это существо в высшей степени примечательное. Он обладает крайне чувствительной психикой и ему постоянно снятся вещие сны, которые он имел обыкновение рассказывать всему обществу перед важными заседаниями правительства, совета министров и парламентариев. Конечно, это и не сны никакие вовсе, а своеобразные послания от короля к государственным людям перед принятием важных решений, которые глава государства по каким-то причинам, из соображения безопасности или приличий, не мог озвучиваться сам. Потому подобную чёрную работу приходилось делать мне, рассказывая о разного рода явившихся якобы ко мне сновидениях, иногда это объявлялось какими-то мрачными предчувствиями или видениями, ночными разговорами с призраками и так далее. Ну, в общем, всякой ерундой. И всё подобное мне вменялось в обязанность разыгрывать через своеобразные сценки и представления, к которым я готовился и одевался соответствующим образом, продумывая элементы своих костюмов и поведения. Всё это стиль влиять на общество и инструмент для достижения своих целей.
 
«О, господа! Моё очер-редное видение меня настолько взволновало, что я пр-рямо-таки никак не могу успокоиться. Мне не хватает воздуха. Махайте на меня, махайте!» - говорил я обычно в таких случаях, ну или что-то в этом роде.

В тиши ночной, когда все спят,
Явился призрак, старый брат.
Он сел на стул, вздохнул слегка,
И начал речь издалека:

"Привет, дружище, как дела?
Жизнь, я скажу, ведь тяжела.
Всё бегаем, всё суетимся,
В порочном круге ведь крутимся

Я был когда-то, как и ты,
Работал, строил всё мечты.
Но вот однажды, в час ночной,
Я стал вот этим — призрак твой.

Теперь летаю, наблюдаю,
Как люди жизнь свою теряют.
Совет тебе, мой друг, простой:
Живи, люби, будь сам собой!

Не трать ты время на пустое,
Цени мгновения простое.
А если вдруг придёт тоска,
Зови меня, я тут пока!"

Сказал и растворился он себе,
Оставив мысли в голове.
И я подумал: “Вот дела!
А речь ведь призрака смела!”

Ещё нередко Эммануэль Грандескки разбавлял обстановку и снимал возникающее в обществе напряжение своими суицидальными представлениями. Я уже сбился со счёта, сколько раз он пытался прилюдно покончить с собой. И этим направлял происходящее в высших кругах течение событий в нужном направлении. Поводы для самоубийств, то есть подобных спектаклей, оказывались самыми разнообразными. Но неизменно это отвлекало от ссор и скандалов, и окружающие так или иначе вынуждены были включаться в ход данного спектакля, пытаясь отговорить нервного принца от желания свести счёты с жизнью.

«Моё стр-ремление покинуть этот свет в основном пр-роисходит от того, что мир-р несовер-ршенен, а я господа, пр-редставьте, никак не могу с этим смир-риться. И всё это в высшей степени меня р-расстр-раивает», - вещал я обычно в таких случаях, объясняя окружающим свои мотивы.   

"Привет, дружище, снова я,
Я призрак, что в ночи летает.
Совет мой новый для тебя:
Не бойся, жизнь ведь не кусает!

Ошибки делай, не стесняйся,
Ведь в них весь опыт и успех.
С друзьями чаще ты встречайся,
Смех — лучший лекарь от всех бед.

И помни, счастье не в богатстве,
А в мелочах, что рядом с нами.
Цени моменты, будь в согласье
С собой и с близкими друзьями.

А если вдруг опять придёт тоска
Тебя накроет мрак, как быстрая волна,
Зови меня, я тут сижу, в окно гляжу пока,
И вместе справимся с бедой сполна!"

Но при всём притом, что принц Эммануэль обладает такими огромными странностями, с точки зрения дворцовых манер и этикета он всегда вёл себя в высшей степени безупречно. Он – аристократ до мозга костей, до самого мельчайшего жеста или элемента в одежде. И с этой стороны к нему ну совершенно невозможно придраться. Единственное, разве что к тому, что он до дотошности старомоден, что нередко даже попахивает самыми разными забавными средневековыми несуразностями. В образе принца Эммануэля свободно умещается принц Гамлет, Дон Кихот, граф Дракула и много кто ещё. Он подчёркнуто любезен с дамами и другими представителями светского общества, хотя к слугам и всякого рода «плебеям» относится с презрительной, немного брезгливой снисходительностью, про себя полагая, что аристократы – это голубая кровь, а все остальные так – жалкие ничтожества, крутящиеся, как мухи, вокруг НЕГО, то есть принца, как центра мироздания.

Вот такова моя роль в обществе, но помимо неприятных обязанностей, в ней была целая масса и положительных сторон. Как и любой шут, под этой личиной я мог вытворять буквально всё, что мне заблагорассудится и говорить, что мне вздумается, поскольку все и так знали, что принц Эммануэль – существо с большими странностями. А возразить мне мало кто решался. И как возможно? если по любому случаю со мной постоянно случались нервные припадки. А это, я скажу тебе, нечто. И никому особенно не хотелось пережить все от него последствия. В порыве «нервного расстройства» я мог, к примеру, опрокинуть на кого-то что-то неприятное или вылить на голову кувшин с водой. Свалив всё на хроническую падучесть, мог толкнуть неприятное мне лицо, якобы случайно, подставив ножку или сотворить что-то такое в высшей степени омерзительное, что ставило высокопоставленного соперника в такое положение, в котором вряд ли кто-то хочет оказаться. Потому люди и боялись попасть в число моих врагов. И это действительно, скажу я тебе, чревато. С меня то, взятки гладки, а им-то уж точно не поздоровится.

Немало крови, кстати, под этим соусом я попортил лорду Мауэру. Вот, к примеру, одна из недавних моих проделок: как я сорвал его доклад на совете министров. В тот день его пришли послушать многие уважаемые государственные мужи, которые собрались за огромным круглым столом в зале для советов. Я же, будучи тоже приглашённым на это мероприятие, как наследный принц, нарочно опоздал и вошёл уже тогда, когда речь милорда была начата. Я с шумом открыл дверь, весь разодетый в пух и прах, что было даже неприлично, учитывая деловой характер этого мероприятия, но сразу же привлекло на меня всеобщее внимание и отвлекло его от милорда. Мало того, уселся за круглым столом я, как раз напротив Мауэра, сложив ноги, обутые в великолепные сапоги из крокодиловой кожи прямо на стол.

«Пр-ростите, господа, мне мой доктор-р посоветовал во вр-ремя долгого сидения дер-ржать ноги выше головы для улучшения кр-ровообр-ращения», - объяснил я всем свою выходку.

Все воззрились на отца в крайнем недоумении, ожидая от него замечания в мой адрес. Однако он только развёл руками, мол, доктор прописал, что поделаешь, господа.
После этого настрой милорда читать свой доклад был полностью испорчен. Он постоянно сбивался, глядя на мои ноги, которые находились у него под самым носом. Тем более, что я уставился на него прямо в упор и не сводил с него почти немигающего взгляда.
Кстати, издеваться над лордом Мауэром – одно удовольствие. Если бы на его месте оказался человек поумней, то поняв, что его провоцируют, он постарался бы не обращать внимания, но тот, напротив, страшно нервничал и демонстрировал своё негодование. Под конец же и вовсе вспылил и прокричал, обращаясь к королю: «Да уймите же наконец своего сына, Ваше величество!».
«В чём?» - получил он в ответ вопрос, заданный самым радушным тоном.
И после этого милорд и вовсе с позором выбежал из зала совета, весь красный, как рак, и пыхтя.
«Вот уж никак не могу понять, и в чём пр-ричина такой нер-рвозности?» - констатировал я, как принц Эммануэль, глядя на всё это.
 
Впрочем, возможно, что именно за подобные выходки лорд Мауэр, став главой народного правительства, мне теперь и мстит. 

- Однако я не понимаю, - спросил у приятеля Нико, всё это время слушая его очень внимательно, - а Макшухер-то тебе зачем сдался? Ты ведь так и не рассказал мне об этом.

- Видишь ли, Нико, принц Эммануэль – эта та роль, которую мне навязала сама судьба и общество. И я вовсе никогда не стремился её играть. Тем более, что, согласно сценарию, Эммануэль Грандескки должен очень плохо кончить. Вот именно поэтому мне просто необходим стал Макшухер, чтобы придумать себе ещё одну жизнь и скрыться таким образом от своей кармы.

- Вот опять ты говоришь непонятно! – возмутился Стюиль, - Какая карма? Какой сценарий? Ты можешь всё, в конце концов, пояснить по-человечески?!

- А это ещё одна длинная история. Но, если хочешь, то слушай.

Продолжение здесь http://proza.ru/2024/10/02/447