Непочатый ворох дел

 Анна Павловна обыкновенная деревенская женщина преклонного возраста. В перерывах между вязанием, много читает. Но прочитанным ей поделиться не с кем: все её соседки и приятельницы при встрече ограничиваются пересудами. А ещё Анна Павловна, которую все просто зовут Аннушкой,не говорит ни с кем о своих то ли сновидениях, то ли фантастической реальности, она уже и сама давно не различает этого состояния, не может дать ему правдоподобного определения.

 Андрей, её муж, погиб в годы Великой Отечественной войны. И, с некоторых пор, почти каждую ночь он стал... приходить к ней. В первый раз, когда он постучал, а Анна открыла - она упала в обморок - ведь была похоронка. Встреча происходила так явно, так по-настоящему, но Андрей вдруг сказал тихо и печально:
 - Аннушка моя, в живых меня нет. Но душа рвётся к тебе и к нашей дочке. Не бойся меня, я никогда тебе зла не причиню!
 - Так ты не Андрюша! Я знаю, кто оттуда может приходить. Уходи, не тревожь и не пугай меня.
 - Смотри, Аннушка, вот моё любимое место. Можно я посижу здесь? Потом уйду. Не будет вам вреда!
 - Ну, хорошо. Посиди. Только к нам не приближайся.- Сказала, а сама подумала, что почти под иконами сидит. На глаза его посмотрела - обычные, любящие, никаких
горящих углей в них нет.

 Он пришёл и на вторую ночь. Весь дрожит.
 - Что с тобой, Андрюша? Ты же не можешь заболеть.
 - Не могу. Но ты не представляешь, как у нас там холодно! Кто в зимней одежде погиб, тем терпимо, а я погиб в июле.
 - Андрюша, выбери себе из своей одежды, что потеплее.
 - Это бы очень хорошо! Дай посмотрю, что осталось?
 Андрей встал, открыл дверцы платяного шкафа, сам выбрал себе нательное бельё, фланелевую рубашку. Пальто, шапку.
 - Можно я пуховый пуловер возьму? Ты сама мне его вязала.
 - Конечно, всё бери, что тебе нужно. И носки шерстяные на нижней полке. И тут у Аннушки промелькнула мысль: не будет здесь переодеваться, ведь носки надо менять.
 - Нюсь, можно я здесь переоденусь?
 - Конечно! А с себя всё сними, я постираю.

 Андрей стал переодеваться, она отвернулась. Но ждала, когда он носки будет менять. Ноги у нечистого выглядят, как копыта. Но они оказались, обычные, Андрюшины. Даже шрам сверху на ступне виден - топор соскочил с топорища, когда он дрова рубил. Анна собрала снятую одежду. Заметила на груди майки кровь. Утром её удивлению не было границ: грязной одежды не было, а та, что Андрей брал - лежит на полках не тронутая.

 В следующую же ночь муж снова постучал, и она открыла спокойно - привыкать стала, хотя так и не могла понять: во сне это или наяву. Одет он был в свои зимние вещи, в которые переоделся вчера.

 Посидели, поговорили.
 - Андрюш, ты, может, есть хочешь?
 - Очень! Только стеснялся попросить. Где моя большая ложка? А ложка и впрямь большая, деревянная. Кто-то из друзей подарил ему эту расписную красавицу. Анна и глазом не успела моргнуть, как Андрей выхлебал борщ и уже стучал ложкой по донышку, выскребая всё до капельки и крошки. И снова - утром борщ и хлеб были нетронутыми, а миска и ложка чистыми лежали на своём месте.

 Но все стали замечать - сохнет Анна. С трудом ноги передвигает, хотя ни на что не жалуется. Только соседка, что живёт напротив спросила:
   - Аннушка, как ни гляну - у тебя по всем ночам свет горит. Что ты делаешь-то? Когда ты спишь?

 Как-то пошла Аннушка в магазин - Андрюше платков носовых купить. И увидела девушку, почти девочку. Она стояла и рассматривала носовые платки. Не по ихнему выглядела девушка, странная какая-то, но никто на неё не смотрит, не удивляется.
А одета она была не как у них одеваются и не по-городскому: даже там нет таких светлых брючек, такой обувки, сумочек на широких лямках. Внучки её модницы, но нет и у них таких вещей. Конечно, откуда такое - третий год идёт после окончания войны. Ещё более странным было то, что девушка словно её ждала.

 - Давайте с вами выйдем поговорить, - предложила девушка. Анна поразилась: голос не звонкий девичий, не мелодичный, а как листва на дереве прошуршала - мягкий, тихий, кажется никому и не слышный, кроме неё. Анна даже оглянулась на присутствующих, на них никто не обращал внимания.
 - Разве ты меня знаешь? - Аннушка подумала, как обращаться к незнакомке - на "ты" или "Вы"? Решила, что она молодая и можно спокойно говорить - "ты".
 - Конечно, знаю! Да я всех знаю,- Анна Павловна,- заговорила девушка на ступеньках. - Вам надо прекратить встречи с вашим ночным гостем.
 - С каким... гостем? - у Анны промелькнуло в голове: кто она ему? Откуда о нём знает?
 - Не пытайтесь угадать, кто я. Лучше послушайте меня внимательно и запомните всё, что я скажу. - (На улице не было ни ветерка, но словно шёпот качнувшихся деревьев прошелестел над Анной или мелкий частый дождичек прошуршал по листьям) - Вы не замечаете, как из вас жизнь по минуточке уходит? А это нельзя. Это вам рано. И ему идти дальше надо, а он тут задерживается.
 - Это же мой Андрюша! Я ночами не сплю, а днём работаю.
 - Я всё знаю. Запоминайте: как соберётесь спать, в какой бы одежде ни были днём, кроме пальто, повесьте её у изголовья на кровати. И всё. Никаких слов. Только не забывайте повесить!

 Договорила девушка и повеял ветерок, закрутил, завертел листики, палочки, лёгкую пыль. Девушка мгновенно оказалась в центре этого вьюрка и пропала из виду.

 Стоит Аннушка, не шелохнется. Не знает, что ей делать, в какую сторону идти. Тут вышла её соседка.
 - Аннушка, меня ждёшь? А я вижу ты в магазине постояла и вышла, ничего покупать не стала! Они спустились со ступенек, пошли домой потихоньку. 

 Наступил вечер. Дочка спит, Анна стала готовиться ко сну. И тут она вспомнила наказ юной незнакомки. "Ой, да что такого,- думает,- какая разница, где повесить халатик?" Повесила его на кровати около головы и впервые легко и сразу заснула.
Только разоспалась, как стукнулось что-то огромное, тяжёлое о стену, даже домик покачнулся. Проснулась она, со страху ни жива, ни мертва. Лежит, прислушивается. Не шелохнулся больше дом, только далеко послышался надрывный стон: "Прощаааай".
Тем и кончилось.

 Прошло несколько лет. Сегодня Аннушка укладывалась спать поздно - не успела пораньше. Халат, по привычке, на грядушку пристроила. Ничто не омрачило этот день. За это и за многое другое, благодарит Аннушка Бога. Вот завершающее крестное знамение, Аннушка закрывает глаза и... оказывается на улице. Ночь. Непроглядная. Жуткая в своей плотной, почти ощутимой, липнущей, ко всей её сущности, темноте. Ни единой звёздочки на небе. А ей необходимо идти на речку, набрать ведро воды для самовара. Размышляет Аннушка, - с утра ходят на речку. Что же это я ночью-то собралась?" Жутко ей. Идёт в кромешной тьме, пытается по сторонам оглянуться, но какой толк? А тишина стоит обвальная, мёртвая.
 
 - И что я пошла?! Может, вернуться? Нет! Надо идти, обязательно надо! А зачем? Кому принесу я столько воды на чай?
 Послышались шаги! Показалось? Нет! - Топ. Топ. Топ. Ближе. Ближе. Кто бы ни был, только бы одной не оставаться здесь! Сошлись. Странно: обладательницу гулких шагов видно так, будто неведомым образом её подсвечивают. Фигура. Одеяние.
Что-то очень знакомое, но... неужели... девушка из магазина? Также одета. А лица не разобрать, как ни всматривалась Аннушка.
 - Здравствуй. - Не то проговорила, не то прошелестела дамочка.- Ты что это ночью бродишь? - спросила она, как ветер пронёсся, и в Аннушке вся внутренность подобралась и замерла.
 - Дело у меня. За водой вот иду,- торопится объяснить Аннушка. И вдруг почувствовала себя какой-то песчинкой перед этим... дивом.
 - Вода будет нужна, - тем же ровным, шелестящим, но очень понятным тоном подтвердила ночная встречная.
 - А вы такая... и тоже... ночью... - голос  у Аннушки, наверное, со страху, стал таким же мягким, шелестящим, как крона молодого деревца. И со страху же она стала говорить девушке - "вы".
 - Мне это нужно. Я женщину ищу. До утра обязательно должна найти.
 - Возьмите меня, - взмолилась Аннушка. - Возьмите! Не надо искать, я уже нашлась!
 - Бедная, о чём  просишь, куда "возьми"? Нет. Не теперь. Даже и не скоро,- отказала таинственная девушка.

 Этого не может быть, конечно, но Аннушка окончательно убедилась в том, что это с ней она в магазине несколько лет назад повстречалась.

 А девушка, не говоря больше ни слова, повернулась и пошла. Топ. Топ. Топ.  Шаги просто загремели, часто, настойчиво.

 - Ох, это же в дверь так стучат!- Аннушка вскочила с постели, поспешила открыть. Утро уже вступало в свои права.

 - Ань! Варвара наша умерла! Собралась к дочери поехать, с первым автобусом. Уже к выходу из дома направилась, да что-то ей плохо стало, прилегла и всё... Иду купать.
 - Значит, нашла. И вода нужна, - в раздумье  проговорила Аннушка.
 - Да что тебя искать-то? Рядом живём! - не поняла скрытого смысла
Татьяна и, горько заплакав, ушла.

 Прошло некоторое время. Анну Павловну забрала к себе в город её дочь В один погожий-пригожий день пошла Анна погулять по старинному парку. Красивый парк. Сказочный. Вдруг она остановилась, как вкопанная: даже со спины узнала ту до невероятности необычную, нестареющую девушку из магазина. Уже без страха подошла к ней, поздоровалась. Девушка ответила в своём духе:
 - Аннушка... Вот и вы здесь. А я смотрю на этот ОСЕННИЙ ВОРОХ ЛИСТЬЕВ...
Уже пересчитала, сколько в нём листочков. Мало. У меня дел больше.
   - А что это за огромные бабочки? Разве такие бывают? - спрашивает Аннушка девушку.
 - Это мои помощницы. Я конечно, ещё молодая, могла бы и сама справляться, но мне секундочки нельзя терять. А вы гуляйте, гуляйте, Аннушка! Осень быстро пролетит. Скоро зима,- почему-то очень печально сказала девушка, - гуляйте, пока... осень...
Для Аннушки эти самые обычные слова прозвучали, как пророчество и отозвались щемящим предчувствием...
............