Отшельник. Глава пятая

Сегодня снова весь день лил дождь. Он грохотал так, что я перестал слышать шум океана. Я снова сидел внутри этого приземистого бетонного здания, именуемого домом. Разве же это дом? У него только одно преимущество: он не пропускает воду и остается сухим изнутри. Я листал набухший от сырости дневник отца, стараясь найти что-нибудь об Эви, а потом понял, что в его дневнике нет ничего не только о ней, здесь нет ничего и обо мне. Отец писал о своей семье, о своих родителях, о своей сестре, о его отношениях с моей матерью. Но он ни разу не упомянул обо мне: ни о том времени, когда я был ребенком, ни потом, когда я вырос, учился в университете и стал работать врачом. Отец не только ни разу не упомянул мое имя, он даже не написал слово «сын».

На последних страницах дневника он пишет, как ему трудно жить, после того как умерла моя мать. Он укоряет себя, что оказался очень слабым человеком и топит свое горе в виски, не зная, как жить дальше. И снова ни слова обо мне, а ведь я старался помочь ему. Потом он стал видеть какие-то странные видения, каких-то чертей, которые будто бы пришли за ним. Отец понимал, что это только видения или сны. Однажды он рассказал об этом какому-то человеку, с которым случайно разговорился. Тот посоветовал ему немедленно бросить пить, пока черти не утащили его в преисподнюю. Видимо отец не на шутку перепугался. Он решил не только бросить виски, но и бежать из дома. Может, отец думал, что тогда он перестанет видеть эти кошмары.

Последние записи его о подготовке к отъезду или к побегу: куда он собирался ехать, когда выехать. И снова ни слова о том, как он пригласил меня к себе, чтобы попрощаться, как мы сидели с ним в последний вечер и разговаривали. Может, он не успел написать об этом, не знаю. Отец закончил дневник двумя словами, которые написал большими буквами: «В путь!». Что он имел в виду, эту поездку или нечто большее, не знаю.

Наступил вечер, стало совсем темно, а дождь все не прекращался. Джим спал, положив свою большую голову на лапы. Я напряженно думал. Допустим, Эви не была хорошей студенткой, может, она вела себя в аудитории, как серая мышка, поэтому отец не замечал ее и не написал о ней ни слова. А я? Ведь я его сын, и он знал, чего я добился. Может, ему казалось, что этого недостаточно, может, он хотел, чтобы я преподавал в университете, как он?

Я снова подумал о Эви. Прошло много лет с тех пор, как она сказала, что не может больше оставаться на нашем острове, что ей все надоело, что она устала от меня. Остров изменил ее. Здесь она очень быстро повзрослела и, наверное, поняла, что все это были лишь голубые мечты глупенькой девочки. Рая нет на земле, и все эти океаны, пальмы, солнце, песчаные пляжи и острова очень скоро превращаются в места совершенно непригодные для жизни, как только надвигаются тучи и начинается сильный дождь. А когда это не дождь, а ливень, который хлещет и не прекращается несколько дней подряд?

Я очень любил ее и тогда, и сейчас, хотя ее нет со мной уже почти семнадцать лет. Наверное, я буду любить ее всю свою жизнь. Пошел восемнадцатый год с тех пор как мы приехали сюда, на этот остров. Мои волосы и борода давно поседели.

Когда Эви уезжала, она снова предложила мне бросить все, теперь уже здесь на острове и уехать назад, на материк. Я остался, потому что знал, что она уже все решила, и мы не будем вместе, даже если я вернусь назад. Она устала от меня. После ее отъезда, несколько недель подряд у меня начинало колотиться сердце, когда лодка подъезжала к острову. Я надеялся, что из нее выйдет Эви, обнимет меня, возьмет за руку, скажет, как она скучает. Но этого не случилось ни в первую неделю, ни в первый месяц, ни после. Однажды, когда лодка снова подплывала к острову, я заметил, что больше уже ничего не жду. Мое сердце перестало трепетать, но боль осталась навсегда.


Copyright © 2024 by Марк Лэйн

Продолжение:
http://proza.ru/2024/10/06/219