Талисман великого Мерлина

Случилось то в стране далёкой.
И правил там король жестокий,
Всех истребляя непокорных, кто на язык остёр.
Немало он людей невинных,
Сам прозябая в праздности, среди пирушек винных,
Без жалости и сожалений отправил на костёр. 

И в том же самом государстве,
Не думая о роскоши и царстве,
Не в замке, но зато на воле, актёр бродячий жил.
Совсем не знатностью, а собственным талантом,
Не будучи совсем досужим франтом,
Стихом своим и пьесами он славу заслужил.   

Он в расписном фургончике под песни
С своими родственниками вместе
Объездил, веселя людей, практически весь свет.
Комедианты представления давали.
И в каждом городе страны их ждали.
И каждый знал, что развлеченья лучше нет.

Артиста нашего прозвали Остроумцем.
За шутки хлёсткие, что будучи безумцем,
Вельможам и святошам он щедро раздавал.
Он в пьесах, что придумал сам,
Не доверяя лживым чудесам,
Высмеивал порок, что каждый узнавал.

И в то же время, в той стране далёкой
В крестьянском доме невысоком
Жила девчонка, Марикиттою она звалась.
И в сердце юное любовь прокралась,
Верна лишь Остроумцу оставалась,
Страдала, но любовь её не удалась.

Ведь тот, кем грезила она,
Актёрской славою пригрет сполна,
В вниманье женском он не ведал недостатка.
Бросали кумушки ему цветы
И девы дивной красоты
Дарили всю любовь поэту без остатка.

Он Марикитту знал с пелёнок.
Но про любовь её не слушал: «Ты ещё ребёнок»,
Так бедной он крестьянке отвечал.
Она же всё жила лишь ожиданьем.
Того мгновенья осознаньем,
Когда в её деревню Остроумец приезжал.

И вот однажды так случилось,
На ярмарке всё это приключилось. 
Цыганка вдруг решила Остроумцу погадать.
На линии руки она глядела,
При этом просто обомлела,
Поскольку смерти знак сумела увидать.

«Ещё лишь года два тебе осталось
Для воли беззаботной, вот такая малость.
И рок судьбы настигнет, уничтожив жизнь твою», -
Сказала так цыганка лицедею.
Но не воспринял он предупреждений тех идею
И отповедь, смеясь, изрёк свою:

«Судьбу свою я сам решаю.
И карты всех врагов своих смешаю,
Пусть даже если рок ужасный надо мной.
В гадания совсем не верю,
Не склонен к всяким суеверьям.
И если надо, то поспорю я с судьбой». 

Сказав так, Остроумец удалился.
Через минуту всё забыв, и кто бы удивился,
Ведь баловнем судьбы привык себя считать.
Но Марикитта, что стояла рядом,
С цыганкой встретилася взглядом
И приговор в глазах её сумела прочитать.

Бледнее мела сделалась она,
И страхами душа наполнилась сполна,
Ведь за любимого и жизнь отдать готова,
Хоть и была ещё совсем ребёнком,
К цыганке обратилася девчонка,
Спросила, как ей рока снять оковы.

«Лишь колдовство способно здесь помочь, -
Цыганка ей сказала в ночь. –
Волшебный талисман великой силы.
Но изготовить может сей предмет
Один лишь Мерлин - тот, кому уж восемь сотен лет.
И нет другого, в ком величья б столько было.

Наставник рыцарей, советник королей
От мира он ушёл теперь, иди к нему скорей.
Хотя ведь путь совсем не близкий.
Пройти и через горы, топи и леса
Тебе придётся, девица-краса,
И много претерпеть и горя выстрадать».

«Но ты лишь укажи приметы мне пути.
А я сумею землю обойти,
Чтобы спасти того, кого люблю от смерти».
Услышав смелые слова,
Цыганка будучи во всём права,
Дорогу указала к колдуну, поверьте.

Лишь светлый луч рассвета землю озарил,
Надежду ветер подарил,
Отправилась в дорогу Марикитта.
И твёрдо вознамерилась она,
Пройдя пол мира, встретить колдуна,
Чтоб рока тень была разбита.

Пройдя сквозь пыль многих дорог,
Леса и горы, топи и ухабы, не жалея ног,
Нашла жилище колдуна крестьянка Марикитта.
Там на опушке, что в глухом лесу,
Избушка старая у «чёрта на носу»
Стояла, скрытая от глаз, и Богом позабыта.

Под страшный сердца стук, и вся дрожа,
В дверь постучала девочка, едва дыша,
Никто ей не ответил там, но дверь была открыта.
И смелость всю собрав в кулак,
Вошла в избушку ветхую, вот так,
Скиталица понурая, бедняжка Марикитта. 

Внутри лишь полумрак царил.
Колдун смотрел на деву – ничего не говорил.
Она же от увиденного просто обомлела.
Там запах трав и смол кругом витал,
Массивный стол в той комнате стоял,
Свеча на нём почти уж догорела.

Сам Мерлин с рыжеватой бородой,
Совсем старик, конечно, ведь не молодой.
Со склянками и колбами в руках работал.
Внутри бурлили и кипели вещества,
Разгадкой будучи всех таин естества,
И вот уж века два не знал колдун другой заботы.

На полках, в углах комнаты в единый миг
Крестьянка вдруг узрела столько книг,
Что в жизни не мечта и увидеть.
Ещё там свитками заложен был весь стол,
В углу стоял осиновый волшебный кол
И инструменты странные, предметы чтоб магнитить.

Но ярче всех примет и более всего
Глаза лишь старика поражали вот того,
И в них светилась мудрость вековая.
«Я к вам за помощью пришла,
Так счастлива и рада, что я вас нашла»,-
Так колдуну сказала дева молодая.

«Не надо слов, - ответил ей старик, -
В глазах твою заботу прочитаю в миг.
И коль с добром пришла – тебе помочь я постараюсь.
Любовь ведь привела тебя ко мне?
Однако парню суждено ведь умереть в огне,
Но всё же помощь оказать тебе я попытаюсь».

«И если ваше колдовство, что славится вовеки,
Предначертания судьбы изменит в том вот человеке,
Всё сделаю для вас, хоть денег нет,
Готова с жизнью я расстаться.
А коль хотите, с вами тут остаться,
Чтобы служанкой работать до скончанья лет».

«Цена моя за помощь высока,
Ты видишь пред собою старика,
Но молодость назад венуть я для себя смогу.
Посредством волшебства, коль ты позволишь,
Я юность заберу твою сегодня.
Коль ты согласна, то тебе я помогу.

Вот только ты реши всё хорошенько
И безрассудства ты не стань мишенью.
Последствия ты взвесь и точный дай ответ.
Старухой станешь ты, красу свою утратишь,
Здоровье, силу потеряешь, кстати.
И так, обдумай всё – вот мой тебе совет.

Ещё учти, что твой любимый,
Столь бережно в душе хранимый,
Не только выживет, но будет также молодым.
Конечно, он не взглянет на старуху,
Коль даже и сознаешь ему, и хватит духу,
Но сердце твой возлюбленный отдаст другим.

Тебе придётся наблюдать за неприятным чем-то,
Как под венец идёт он из красавиц с кем-то,
Тебе же радости подобной увы не испытать.
Возлюбленный твой будет счастлив в браке,
Тебе же, как голодной уличной собаке,
Он даже взгляда жалкого не станет в сторону кидать.

Согласна ты?» Но Марикитта колебалась,
Услышав о таком, она засомневалась,
Спросила: «Разве способа другого нет?
А может и опасность мнима всё же?
Быть может, случай иль побег ему поможет?»
На что колдун ей выдал отрицательный ответ.

«Смотри в хрустальный шар, - сказал он деве юной, -
Коль мне не веришь, убедить сама – нетрудно».
От тех видений ужаса застыла в жилах кровь.
И поняла несчастная, что выбор надо делать.
Его судьба или её, что тут поделать?
И просьбу к колдуну влюблённая вдруг повторила вновь.

Раз жизни нет ей без него, то что ж осталось?
С судьбой бороться ведь она пыталась.
Но жертву страшную ей за спасенье нужно заплатить.
Но девичья слеза из глаз упала,
И в колбу к колдуну та вдруг попала.
И забурлила, зашипела, вспыхнула – вот прыть!

«Как хорошо! - воскликнул Мерлин, руки потирая, -
Ведь шла ты, ноги по дороге растирая?
Добавим эту боль – вот компонент другой.   
Чтоб зелье нам волшебное сварить,
И силу снадобью тому нам подарить,
Ингредиент нам следует добыть такой. 

Ведь колдовской раствор состав имеет необычный.
Для человеческого разума так непривычный.
Но нужно всё, чтоб амулету силу подарить.
Тебе же остаётся что к итогу,
Возлюбленному его отдать и помолиться Бога.
И талисман сумеет Остроумца защитить».

Свершив обряды все, колдун отправил деву,
Ей талисман отдал, на шею милого чтобы она надела,
И пожелал ей счастья море и доброго пути.
Она же, уходя, лишь в зеркало взглянула,
Потом крестьянка ойкнула, ещё вздохнула,
От удивления в себя так не смогла прийти.

Вот это да – при ней остались молодость и красота.
Колдун лишь рассмеялся: «Вот святая простота,
Я и не думал цену брать с тебя – лишь проверял.
Мне юности беспечность не нужна совсем,
Мне мудрость старости приятней – это ясно всем.
Но важно, чтоб тебе я доверял.

Теперь спеши быстрее, Марикитта,
Чтоб сердце вновь твоё не оказалося разбито.
Спасти возлюбленного надо ведь тебе успеть.
Над ним уже нависла тяжесть приговора,
И в исполнение его приводят скоро.
Спеши, иначе в муках парню доведётся умереть».

Предупреждая Марикитту, что боготворил,
Наш Мерлин знал, что говорил.
И слов на ветер не бросал он, зная правду точно. 
В то время, как девице талисман был дан,
В том королевстве, где главенствовал тиран,
Ужасные события творились тёмной ночью.

Однажды по приказу злого короля
Актёров странствующих, жестокости творя,
Там инквизиторы без жалости схватили.
Их обвинили в колдовстве ужасном,
В насмешках над властями, шутках их опасных,
И к смерти на костре приговорили.

Средь схваченных и Остроумец был,
Он чашу пыток всю до дна испил.
И ждал уже несчастный исполненья приговора.
Когда в повозке палача на казнь его везли,
И толпы плачущих людей за ними шли,
Средь прочих, дева молодая прибежала скоро.

Не сразу Остроумец тот узнал её, поверь,
Крестьянская девчонка выросла теперь.
И перед ним стояла та, чьё сердце было им разбито.
Да, это именно была другая, но она,
Бедняжка та, что плакалась ему, так сильно влюблена.
Красавица теперь уже – девица Марикитта.

«Смерть не страшна, волшебный талисман имея,
Огонь тебя коснуться не посмеет.
И Мерлин сам колдун мне это обещал», -
Так Марикитта обратилась к Остроумцу,
Советуя, как некому безумцу,
Волшебный амулет надеть, чтоб защищал.

«Ну что ж, спасусь я если – на тебе женюсь.
Раз обещаешь ты, костра я не боюсь», -
С улыбкой грустной парень ей заметил.
Но одевая дар, он не поверил в колдовство,
Поскольку больше уповал на человека естество.
Однако успокоить деву захотев, так и ответил.

Дальнейшее всё стало страшным сном,
Костры пылали, словно факелы, стоя столбом.
В мученьях страшных и с проклятьем люди умирали. 
Казалось, бесконечной будет боль.
Но миг настал, и стихло всё, что ужасало столь.
Обугленные трупы только догорали.   

«Всё кончено, он умер, от рока вынеся венец», -
Так говорили люди Марикитте под конец.
Она кричала: «Нет! Не может быть! Не верю!»
Исход такой девица не могла принять,
Совсем уж не смогла постичь или понять,
Как Мерлин обманул её доверье.

С тех пор год проходил за годом,
Но Марикитта всё ждала, назло невзгодам,
В возлюбленного не желая верить смерть.
Глаза все просмотрела у окна несчастная,
И на дорогу дева выбегала часто.
В то время, как вертелась жизни круговерть. 

И женихи к ней сватались нередко,
Она ж их постоянно отшивала метко
И объявляла: «Остроумца жду, ему верна».
Над ней селяне всё сперва смеялись,
Потом и вовсе с ужасом единогласно уверялись,
И говорил любой, что чокнулась она.

И каждый раз, когда бродячие актёры
В селенье приезжали к ним, на юмор скоры,
Бежала дева к расписным фургонам со всех ног.
Там Остроумца всё увидеть ожидала.
Вдруг он средь них – душа всё трепетала.
Но не было его среди скитальцев тех дорог.

Однажды слух распространился в государстве том:
Монарх сменился, все судачили из дома в дом.
Тиран повержен, и король явился справедливый.
Конец жестокостям и притесненьям,
Поборам страшным и жестоким униженьям,
Правитель новый славился ведь мудростью – не силой.

В один из дней произошёл чудесный случай.
В селенье Марикитты с музыкой певучей
Экскорт королевский приехал в величье своём.
Правитель страны той на лошади белой
В сиянье и блеске с осанкою смелой
К той деве подъехал, желая остаться вдвоём.

На короля смотрела Марикитта с удивленьем,
Поверить не могла нежданным тем знаменьям,
Вот призрак – не верили только глаза.
Заговорил он вдруг – родной узнала голос.
Да, это он, но поседел лишь волос.
Из глаз невесты верной покатилася слеза. 

«Но как?» - спросила только в изумленье дева,
Герою своему в глаза взглянув несмело.
А он же начал вдруг чудесный свой рассказ:
«Не помню точно, как подобное случилось.
Огонь и боль – всё, как виденье, удалилось.
И я очнулся в поле чистом – без прикрас.

На мне – чудесная кольчуга, шпоры на ногах,
И меч волшебный заблестел в моих руках,
И конь явился ниоткуда с белой гривой.
И голос прогремел с небес вдруг громогласный:
«Садись ты на коня, сразись с тираном ты ужасным,
Людей освободи от угнетателей постылых».

Указ божественный исполнить поспешил
И подвигов я много совершил.
И под конец убил тирана, в ад его отправив.
Героем объявил меня народ и сделал королём.
Но не забыл я спасшую меня, пойдём вдвоём
И государством справедливо будем править».

С тех пор в стране далёкой той
Народ не жил уж под тирана жалкого пятой.
Край процветал, а люди веселились вволю.
Они трудились на себя и не платили дани.
Нигде такого государства не видали.
И добронравный правил там король.