Курская заря. Ч4. Г16. Фото

            КУРСКАЯ ЗАРЯ. повесть
            Часть 4. Квадрат 43.
            Глава 16. Фото

            Предыдущая глава:   http://proza.ru/2024/09/18/1123   

            Уже после сорок первого не всякого солдата отправляли пополнением в разведку. Конечно всегда был дефицит офицеров… думающих офицеров, часто не хватало солдат. Но старались отбирать опытных, бывалых, которым хватало и выдержки, и смекалки не совершать ошибок в их сложных вылазках к врагу, но случайность… везение, фарт – отменить было невозможно! Если бы не торчащая из обломка края железобетонной трубы, в мокрой траве, ржавой арматуринки… если бы всё-таки задавил сухожилие на вражеской шее – не в первОй же… не сложилось… Выстрел!
            А с другой стороны!.. просочилась бы группа Баро в пойму без боя - не сняли бы облаву! А нашли бы пулемётный расчёт, через десять – двадцать минут, заблокировали бы весь ближний участок поймы, всё равно - выдавили бы разведчиков в каком-нибудь другом месте. Эх – на войне, как на войне.

            …Баро понимал, что не сможет сменить магазин, левая рука совсем не хотела двигаться, да и правая словно не из плеча росла, а фрицы уже не кланялись, перли в полный рост всего метрах в двадцати… и меньше! Они поняли, почему молчит пулемёт – выплюнул пулемёт свой последний патрон, поняли немощность бойца.
            Баро потянулся за гранатами, зубами за кольцо, ЧК сорвана, над головой свист очереди с противоположной стороны дороги. «Шнэль, шнель… шнэллер ляуфэн». Швырнул гранату метров на семь, как уж получилось, далее та, с обочины по маленькому откосу, в траву… взрыв! Животный крик, стон…
            «…Попал!..»
            ЧК сорвана со второй гранаты, флажок еще в кулаке… но почему?..
            …Почему так не хочется бросать?.. словно кто-то говорит в самую Душу: «Третью… приготовить не успеешь…»
            В этот момент пуля попадает в голову Цыгана… он открывает глаза, лёжа на спине… видит облако… так похожее на коня, мчавшегося… из света в темноту… Пальцы слабнут, флажок лимонки отлетает в сторону…
            ……………………………………………………

            Только в половине шестого вечера телА советских разведчиков привезли к комендатуре в Змеёвке. Рёозе в это время уже выехал из Орла. Ему сообщили о бое, в трёх километрах от Змеёвки на восток, в 16.25, когда тот собирался лечь отдохнуть в закутке, в своем кабинете, предполагая бессонную ночь… Он чувствовал, что ночь будет весёлая, коротким сном хотел к ней подготовиться, он чувствовал усталость от долгих трудов, от долгих раздумий. Уже пошёл ложиться, расстегивая портупей… но не удалось упасть на диван, не удалось отдохнуть.
            В 16.25 зазвонил телефон и адъютант возбуждённо:
            - Der Kommandant der Schlange ist auf dem Draht!.. (На проводе комендант Змеёвки!)

            Его машина стояла у штаба, оберлейтенанта Шиллера искать не пришлось, но картеж охраны из отделения мобильной охраны важных персон: на грузовике, двух мотоциклов и броневика... приехали только через двадцать минут. В составе сопровождения, по просьбе штурмбанфюрера, комендатурой выделили собаку с Кинологом. Комендант Змеёвки, на вопрос Рёозе, о собаке по следу, сообщил, что в цепях облавы собак не было предусмотрено… якобы слишком большой фронт облавы. Оставалось опять посетовать на недостаток рассудительности у персонала, в том числе и у офицеров.
            До Змеёвки ехать часа два.
            Поначалу Пауль хотел отдохнуть… покемарить в дороге, надеясь на безделье в пути, у него даже маленькая подушка была предусмотрена для этого в лимузине, но сон не шёл, мысли не давали уйти от темы:
            «…Два трупа… Что-то не так… Что-то... не так! Группа, которую я ищу не могла состоять из двух человек. Эти!.. Это опытный разведчик внимание отвлекал! Двое… Наверняка был еще тот, кто фотографировал…», - рассуждал Пауль Рёозе, с интересом смотря на мелькающую весеннюю зелень Орловщины: «…тот, кто фотографировал… кто фотографировал!..», – Мысли рисовали место разгрузки, осмотренное вчера: «Тот… кто фотографировал… фо-то-гра-фировал. И его сопровождение… У него должна была быть охрана. Не может быть по-другому.»
            Глубоко вздохнул, сделав круговое движение головой, в одну сторону, в другую сторону, ощущая хруст позвоночника в шее и между лопатками. Эту гимнастику, не отнимающую время, ему посоветовал врач, когда тот жаловался на хруст в позвоночнике и головные боли. Тряска автомобиля не мешала ощущать удовольствие от простых движений. С напряжением повернул голову в одну сторону, затем в другую, опять, не произвольно, но с удовольствием погрузился в рассуждения:
            «Кто-то фотографировал. Один… или двое его сопровождали, двое у вагонов!.. Их пятеро… Их, как минимум пять человек. Может быть шесть… может быть семь, но не двое! Они ликвидировали тех, кого, опытный русский командир, оставил, чтобы отсечь преследование!», - перевёл глаза на Ирвина Шиллера: «Мало осталось в армии толковых оперативных офицеров, думающих не только центральной извилиной.», – поймал себя на мысли, что думает, как Русский, почти матом, с русской поговоркой: «Эта тяжёлая война выбивает лучших! Остальных превращает в зверей. Чаще в тупых безмозглых чудовищ. Разве можно было убивать разведчиков противника?..» – Глубокий и злой вздох носом, ограничивающий поднимающуюся в груди злобу на дураков. Взгляд на Шиллера: «Сейчас их преследовать уже бесполезно… Бес-по-лез-но…», - туда-сюда провёл пальцем под губой, почувствовав лёгкую щетину: «Что ж я не побрился?.. Сам волком становлюсь…».
            Стал щурить глаза смотря на оберлейтенанта Ирвина Шиллера, продолжая свою собственную мыслительную викторину: «В любом случае Неруч…» - вновь повёл головой в сторону, на русскую зелень за окном: «Неруч они будут пересекать… ночью» - посмотрел на свои начищенные ботинки, вновь за окно автомобиля: «Эх… как бы хотелось побеседовать с командиром этой группы! Какая смелая дерзкая и умная операция!»
            - Lieutenant Schiller (Лейтенант Шиллер), - словно официально обратился к Ирвину штурмбанфюрер, - wissen Sie nicht, wie viele Soldaten wir an dieser Grenze haben, um schnell zu handeln? (а вы не в курсе, каким количеством солдат мы обладаем на этом рубеже, для оперативных действий?)
            Ответ последовал незамедлительно:
            - Die Kompanie der Garnison von Zmiev, bestehend aus 153 Soldaten, zwei schnell gebildeten Sicherheitsgruppen, ungef;hr 100 Personen, der Zug der Bukin-Polizisten, die Zahl ... - dachte ein wenig nach, als ob sie im Kopf z;hlte, - Mann 30, sie hatten Verluste im Kampf ... insgesamt 300 Mann Herr Sturmbanf;hrer. (Рота змиёвского гарнизона, в составе 153 солдата, два оперативно сформированных взвода охраны, приблизительно 100 человек, взвод полицаев Букина, численность… - чуть задумался, словно считая в уме, - человек 30, у них были потери в бою… всего человек 300 господин штурмбанфюрер.)
            Рёозе был несколько удивлён осведомлённости своего помощника, работа которого еще часа три назад казалась нулевой:
            «Надо же, он оказывается всё это время тоже работал. А цифра хорошая, можно перекрыть километра три русла реки!.. Надо это будет обсудить на месте!.. обсудить с командирами подразделений.»
            Ехали медленно, воронки от авиабомб, да и дорога местами изъезжена тяжёлыми гусеницами. Бронетранспортёр, к тому-же не обладал высокой скоростью. Решение пришло моментально:
            - Irwin, wir halten jetzt an, du nimmst das Motorrad, sofort in die Schlange, damit ich bei meiner Ankunft die Kommandanten aller Infanterie-Einheiten, die sich bei der russischen Razzia und der Liquidation gef;hlt haben, im Hauptquartier abholen kann! (Ирвин, сейчас остановимся, берёшь мотоцикл, срочно в Змеёвку, чтобы к моему приезду обеспечили сбор в штабе командиров всех пехотных подразделений, которые учувствовали в облаве и ликвидации русских!)
            - Es gibt einen Herrn Sturmbanf;hrer… (Есть господин штурмбанфюрер…)
            Быстрыми движениями он откинул крышку рации, стоящей у него в ногах, фуражку долой, на голову наушники, щелкнули тумблеры, микрофон к губам:
            - R;stung, R;stung, Empfang… (Броня, Броня, приём…)
            …………………………………………………

            …Свист совы, с места лагеря, прозвучал около шести часов. Капитан ожидал что это случится: «Трифонов?.. Сиротин? Скорее Трифонов, чем Сиротин.», - он не сомневался, Трифонов вернётся. Сержант определит, что облаву, после перестрелки, сняли. Сиротин с Альпертом тоже могут подойти в любой момент, но они наверняка на обратном пути столкнутся с немецкими патрулями, ведь облава была нешуточная, и совершенно не понятно, что явилось её причиной и насколько она обширна.
            После перестрелки и снятия облавы Васильева очень интересовал вопрос, какая группа попала в западню, его ротные, или разведка армейская. Он не был посвящён в места перехода групп сопровождения через Неруч, и места их временной дислокации, но понимал и то, что у него сопровождение вряд ли появится ранее 20.00, ведь переход начинается именно отсюда после 21.00, когда погаснет небо, значит группам сопровождения передислоцироваться сюда ещё совсем рано.
            Васильев ответил «сове»:
            - МалОй остаёшься на посту в наблюдении, я в лагерь, встречаю своих. Дежуришь до смены, или до связного, если снимаемся. Всё лишнее долой, давай мне: рюкзак снимай, верёвку давай… действуешь по штатному расписанию и уставу.

            На всякий случай к лагерю Николай подкрадывался аккуратно, всякое могло случиться, хотя про точку знали только его бойцы и, до определённого момента, командиры групп сопровождения. Но война – есть война… а человек – есть человек. К сожалению, не у всех хватает выдержки проглотить свой язык. И никто не знает сможет, ли он это сделать сам, случись чего!.. И никто не хотел это проверять – лучше смерть, чем плен, а тело наше нежное, может и сознание потерять, в конце концов… даже струсить может… от боли… от желания жить.
            «Ну вот, так и предполагал.» Сейчас он видел перед собой трёх бойцов, один из которых восточной внешности, на головах, вместо пилоток, завязанные платки, цвета молодой листвы. У него был такой трофейный платок год назад, когда в Берестяное ходили, потом пропал куда-то.
            «Хе!.. Теперь вместо пилоток платки на лоб вяжут. А вдруг немцы… откуда бурят среди фрицев. Наша рожа, русская?», - губы пошли на зажатую улыбку. Национальность свалилась к нему в голову непонятно откуда: «…и похоже, точное расположение лагеря не знают, я ведь уже пришёл, а до них метров сто… может армейцы? Взгляды осторожные! Я же должен знать их командира… по крайней мере, так было сказано, когда операцию готовили. Паролей не назначали. Неужели это они там в войнушку играли?.. Так… надо проверить. Бережёного, Бог бережёт.»
            Медленно и осязаемо снял рюкзак, положил на рюкзак Громова, верёвку вниз вещмешков. К вещмешкам поставил свой ППС, отстегнул подсумок с магазинами. С куста, под корешок, срезал длинную молодую ветку с нежной листвой, завязал её на шее, ладонь в грязь, чуть измазал лицо, руку вытер о галифе. В этот момент один из тройки осторожно удалился в направлении Змеёвки: «Только бы на Громова не нарвался.», - молнией мысль, далее рысью, мягко, на карачках… ни одного звука.

            Через несколько минут.
            …Тело Кузина обмякло, у шеи охотничий нож… Юндунов, прижавшись спиной к стволу берёзы… ППС навскидку - на напавшего и Кузю!.. До них метра четыре, нож не выбить.
            - Фамилия командира группы.
            Восток опустил автомат… вздохнул, голова чуть набок, видно, что тело расслабилось, на выдохе:
           - Старший лейтенант Баро Джанго. – с задержкой, - Цыган.
            Васильев уверенно, но аккуратно, опустил бойца в траву, левой рукой по щекам, не сводя глаз с «Бурята», в правой, вместо клинка, появился пистолет:
            - Где командир?
            Юнлунов – быстрый глубокий вздох:
            - Нету кумандира.
            С Васильевым смотрели друг другу в глаза, у обоих оружие на взводе, но стволы – в землю:
            - …У трубы остался… Был ранен в коленку, приказал уходить, найти Вас… Сам немцев отсекал.
            - Почему знаешь, что меня? Отвечать быстро!
            - Описал… два ранения в грудь, ножевой в спину, правое бедро…
            Николай устало сел рядом с солдатом, поймав обойму парабеллума, щелчком рамы выбросив патрон из патронника… с солдатом, который молча напряжённо тер ладонью свою шею. Васильев сидел на траве, брови к переносице, взгляд уже не смотрел на Юндунова, упал в траву. Немецкий парабеллум безвольно повис между колен… разряженный, не опасный, руки на полусогнутых ногах.
            - …А я думал, Баро… - капитан говорил грустно, тихо, с издёвкой, - …Гитлера брать будет. – Затем быстро глаза на Юндунова! – Уверен, что он погиб??!
            Восток растерянно моргнул, качнув головой…
            - Да он и так еле живой был… - закашлялся Кузин, - коленка вдребезги, кровищи…, ключица раздроблена со спины.
            Николай вспомнил, как в декабре изумился его званию лейтенанта, когда тот прилетел с пополнением под Тацинскую, в шум винтов самолёта. Опять почувствовал легкую завись, что менее, чем за год, рядовой новобранец дослужился до старлея, мысль скрежетала в голове, в какой-то слабой боли, о сильном, смелом цыгане: «Так глядишь, до конца войны полковником стал бы…», - очень тяжёлый вздох: «Теперь… не станет! А ты Васильев… капитан вечный».
            - Почему так рано, ваша группа должна… - Он осёкся!
            Острый взгляд на Юндунова. Тот почувствовал недоверие опытного солдата… сам такой:
            - В облаву… в перестрелку попали. С потерями. Посчитал, что ждать нельзя. Что Вас надо спасать.
            Васильев на несколько секунд задумался. Далее медленно:
            - В какое время должны были прибыть?
            - С восьми до девяти.
            Ответ быстрый: «Быстро. Проверку понял.»
            - Ну ладно… пусть так будет.
            - Командир успел дать команды… Я старшим назначен, - говорил с легким восточным акцентом, протянул Васильеву планшет, - его документы и личные вещи. Цыган отменил второй этап вылазки. Группа полностью в Вашем распоряжении. Приказал Вас охранять, выходить с Вами, товарищ командир. Группа в Вашем распоряжении.
            Продолжая напряжённо думать, капитан принял вещи старлея, своего крестника… Цыгана:
            - Куда ушёл третий?
            Бойцы переглянулись. Ответил Бурят:
            - На сову пошёл. Вас искать.
            - Есть отдельная команда «отбой»?
            - Так точно. Длинный, короткий.
            - Свисти!
            Восток сдвинул ладони, в перелеске опять прозвучала сова.
            - Итак, на северо-запад сто метров. Марш! Мы его оттуда увидим. Я первый, ты, - показал кистью на Юндунова, - замыкающий, дистанция десять шагов. Марш. Марш.
            Сам быстрым шагом тронулся к лагерю.
            
            Минут через двадцать проявился Трифонов, очень удивляясь перекличке сов в округе, чем вызвал улыбку у солдат, которые и так были веселы, слушая рассказы Травкина, как тот почти вплотную подбирался, а после команды «отбой», еле-ели сумел отползти от Грома. Тот его так и не заметил. Развеселившись, придя в себя, после нервных часов, решили съесть остатки сухпайка группы Васильева. Сиротина и Альперта накормят сухпайком пришлых армейцев. Громова на посту сменил Травкин, так как знал место расположения поста.
            С Курахово заставили себя ждать. Только через полтора часа, к восьми, подтянулись опоздавшие Сиротин и Альперт, возбуждённые, без малейших признаков уныния, уже готовые лечь на собственные нары в палатке, в расположении роты. сначала много шуток в рассказах, затем Сиротин командиру хотел рассказать что-то важное, но командир отмахнулся:
            - ...Не связано с задачами операции, значит обсуждать будем дома.
            Отрезал. Продолжил изучать планшет старшего лейтенанта Джанго.
            Как и положено, к девяти подоспела группа Корнейчука. облаву слышали, видели, но их дислокация оказалась за пределами облавы, всё наблюдали со стороны. переживали перестрелку, затем ждали положенное время.
            Далее всё шло, как по маслу. Может исчерпали черти фашистские, наконец, все свои силы.
            Выход на наши позиции прошёл штатно и спокойно.
            В пять часов утра 15.05.1943 года фотокорреспондент Макс Владимирович Альперт, с военным курьером ставки, в сопровождении усиленной войсковой охраны, на легковом автомобиле отбыли из ставки 3й армии в сторону железнодорожной станции Ефремов, чтобы сесть в ждущий их, в тупике, литерный вагон до Москвы. Локомотив уже был на взводе, состав из двух вагонов, один с охраной, и платформы с зениткой, отправятся сразу, останавливая любое препятствующее движение. Через несколько часов Макса Альперта, известного фотокорреспондента «Красной звезды», ждало сильное разочарование – когда он подписывал очередную бумагу по секретности… эта бумага запрещала ему распространять любую информацию о проведённых, вместе с Васильевым, предыдущих десяти днях. Ему так же запрещалось публиковать фотоснимки, сделанные во время операции. Сказать, что он расстроился – не сказать ничего.
            Старший лейтенант Альперт вез в Москву двенадцать кассет с отснятой фотопленкой и… инструкцию нового немецкого танка. Снаряд переправлялся в ставку другим путём.
            ………………………………………………

            У Рёозе тоже сложилось все так, как он задумал.
            Во время его приезда собирались офицеры проведенной два–три часа назад облавы. Он перекрыл Неруч на целых пять километров по его пойме, до самой болотистой излучины. Несколько позже, не откладывая на утро, пытался пройти с собакой по следу, что не удалось, слишком много там гуляло людей. Ещё до ночи, хотя уже смеркалось, сумели найти резиновые лодки русских разведчиков, притопленные под прибрежным кустом, на одном из узких участков Неруча. Это говорило о том, что советская разведка еще на их стороне! На их!.. стороне! Возле резиновых лодок устроили засаду, в полной уверенности, что именно тут приготовлена переправа, но…
            Но он не знал, что приблизительно в полночь, в полутора километрах вверх по течению реки, у деревушек Степаново и Борисовка, Степаново на немецкой стороне, Борисовка на советской, Группа Васильева и их сопровождение, тихо-тихо, не булькая ни руками, ни вёслами, двое перемещали лодку вплавь, переправились в три захода на сторону… грозных, но почему-то словно спящих в эту ночь, Русских!

            Рёозе продолжал держать берег речушки еще и следующие сутки,  активно перемещаясь, с юга на север и обратно, почти не евши, спать не хотелось совсем. Фронт молчал. За сутки ни одного авианалёта. Погода курортная. А у него проснулся инстинкт сыскаря, ему казалось, что вот-вот главное событие произойдёт, и он всё-таки возьмёт летучую русскую разведку, очень хотел посмотреть в глаза хитрого вражеского командира, в глубине Души понимая, что этот смелый человек вряд ли захочет с ним разговаривать.
            К утру следующего дня ему сильно захотелось спать, заболел позвоночник, чугунной стала голова. Пауль был сильным человеком, но апатия на него все равно навалилась… всем своим пудом соли… не только на губах. Он прекрасно понимал, что в чём-то просчитался.
            Утром - шестнадцатого мая, понимая, что проиграл, уехал в Орёл. Всю дорогу спал, как убитый. У штаба, оберлейтенанту Шиллеру, даже пришлось будить шефа.
            «Может и не было никаких разведчиков?», - подумал Ирвин, смотря на спящего начальника Орловского гестапо: «…эти двое за языком приходили.»

            А в это время фотографии изучались аналитическим отделом советской разведки в Москве, а несколько фотографий… с не виданными еще новыми танками Гитлера, лежали на столе Сталина. «Ферденанд» немцами, на май 1943го, еще ни разу не применялся на фронтах второй Мировой.
            

            Продолжение:   

            10.10.2024
            Олег Русаков
            г. Тверь