Последние дни августа

Месяц летний, за числами не уследишь, а год тысяча девятьсот семидесятый.
 
Мой бывший одноклассник Николай Зубарев, отслужив после школы два года в армии, вернулся и стал шпаной. Мы и в школе-то не дружили, а в последние годы, встретившись, только приветственно кивали другу, не вступая в разговор. Причина простая: меня с девятого класса он стал называть «пижоном». С одной стороны, был прав, мать меня одевала получше других ребят. С другой, обидно, конечно. Но драться с ним из-за этого не решался. Так что, как не крути, кличка его оказывалась, к сожалению, точной.
Но одно дело школьный возраст. Другое – сейчас. Я, Сергей Царёв, студент медицинского института, через год после окончания шестого курса уже дипломированный врач, иду по аллее городского парка с самой красивой девушкой факультета Людмилой. Навстречу от танцплощадки с компанией таких же как он типов, которых Чезаре Ломброзо относил к «врождённым преступникам», шёл Зубарев. Ниже меня на голову, уши торчком, нос шире, чем у Льва Толстого, во рту папироса, в руке бутылка пива.

- Приветик! Хороша у тебя чувиха. Нам её потом перекинь, лады?
- Выражения выбирай, пока тебе уши совсем не отодрали.
- Ой, как страшно. Давай, ударь друга. Подойди, чего встал?

Людка потащила меня вперёд и прошептала:

- Ещё драки не хватало. Пошли! Тебе жить надоело? Их пятеро.

Зубарь, сволочь, довольно ухмыльнулся и крикнул вслед:

- Ещё встретимся, дружище, поговорим с глазу на глаз.

Вечер был испорчен. Люда, конечно, успокаивала меня:

- Он шкет по сравнению с тобой. Твоё дело людей лечить, а не калечить. А с дураками и шпаной связываться – себе дороже. Сам должен понимать...

Понимать-то я понимал. Но обида не проходила. Встретить бы этого придурка где-нибудь одного, я бы ему показал, где раки зимуют. Я входил в сборную города по волейболу, так что удар у меня был ещё тот. Но вот драться не приходилось. Не умел этого делать, должен признаться…

Что касается моего имени, то оно было многозначное по своей простоте. Девушки в группе, где я являлся единственным представителем мужеского пола, называли уменьшительно-ласкательно Серёжик или Сергунчик. Друзья по-простому: Серёга, Сергей, иногда с иронией «Царевич». Только одна Людмила называла меня обычно Серж. И лишь периодически в «безопасные дни» говорила: «Сержик, сегодня можно. Приходи к восьми на Дзержинку». Отношения у нас с ней были серьёзными. Перед окончанием института на шестом курсе планировали пожениться. Но такое счастье - и это я сознавал – сваливалось на меня, если удастся поступить на кафедру терапии аспирантом (как-никак круглый отличник, уже напечатал одну научную статью в институтском сборнике). Тогда уже на следующий год, когда будет заканчивать ВУЗ Людмила, никакое распределение ей уже не грозило, так как она автоматически оставалась с мужем. Работу себе и здесь найдёт. Разумеется, это не в пример лучше, чем отрабатывать три года в каком-нибудь захолустье.

На улице Дзержинского пустовала квартира Людмилиной родни. Брат отца с женой, то есть её дядя и тётя находились в годовой командировке в Монголии. Что-то там строили и возводили. В их двухкомнатной квартире не было цветов, которые пришлось бы через день поливать. Не было кошки, которую надо было бы ежедневно кормить. И не было собаки, которую пришлось бы не только кормить, но ещё и выгуливать. В общем – райское гнёздышко для влюблённых. Периодический надзор за опустевшей квартирой поручили Людмиле. Мы с ней вдвоём охрану и осуществляли. Хотя основная цель у нас была более низменная, чем благородная защита чужого имущества. Да и зачем охранять? Дверь железная, что редкость по нашим временам. Этаж третий. Окна всегда закрыты и плотно зашторены. Эротический полусумрак. Другими словами – живи, люби, радуйся, только про учёбу не забывай.

Надо же было такому случиться, что запала мне в голову дурная мысль: пока не закончились каникулы, встретить бы Зубарева где-нибудь в тёмном переулке и надавать ему по морде. Лишь бы он оказался там один.
Я дождался первых вечеров, свободных от «безопасных дней», и приступил к обходу городских танцплощадок. Их оказалось всего четыре. Зубарева нигде не видел. Последняя открытая танцплощадка находилась в районе Городской рощи на окраине города. Подошёл к окончанию дансинга, так как уже знал, что Зубарев один или со товарищи обычно приходил к концу вечера. Выбирали девушек и зачастую без всяких предварительных подтанцовок то ли по-хорошему, то ли по-плохому уводили с собой.
Стоял ближе к выходу, чтобы вовремя заметить уходящего или приходящего недруга. Танцевать, разумеется, не собирался, не для того пришёл. Как только объявили последний «белый танец», ещё раз безрезультатно оглядев разгорячённую толпу, направился к выходу. И тут передо мной возникла невысокая, худющая, но симпатичная девчушка. Обратилась, смело глядя в глаза:

- Тебя можно пригласить?
- Куда? - Я ожидал чего угодно, но не приглашения на танец. – Хорошо, давай потанцуем… Тебя как зовут?
- Галина. Галя. Галка. Как хочешь называй. Моя бабушка говорила, хоть горшком назови, только в печку не ставь.
- Не слышал раньше такую поговорку.

Мы под ритм музыки примитивно переступали с ноги на ногу. Это здесь называлось «танцевать». Девчонке пришлось вытянуться стрункой, чтобы положить руку на моё плечо. Задрав голову, продолжала смотреть мне прямо в глаза.

- Меня зовут Сергей, - с опозданием представился я.
- Знаю. Давно тебя приметила.
- Где же? Мы вряд ли могли с тобой пересекаться.
- В июне на День медика. В драмтеатре. От нашего медучилища послали выпускную группу. Мы сидели на балконе. Я тебя внизу и разглядела. Ты был с какой-то иноземной принцессой неземной красоты на голову выше тебя.
- Здесь ты привираешь. Я выше её. Но когда она надевает двенадцатисантиметровые шпильки, тогда – да, почти одного роста.
- Хочет во всём быть выше тебя.
- Откуда тебе знать? – недовольно заметил я, хотя должен был признать, что доля истины в таком предположении существовала.
- А то не видно. Ты с неё глаз не сводишь, а она по сторонам зыркает. Небось не даёт тебе. Или держит на голодном пайке.
- Ты о чём?
- А то ты не понял. Чтобы далеко не убежал. Такие красотки все одинаковые.
- Это уже не твоё дело.
- Не спорю. Извини, пожалуйста. Ссориться с тобой не хочу. Наоборот, хотела познакомиться поближе. Вот и познакомилась. Исполнилось моё желание… Я думала знакомые девчата подойдут, но что-то у них, видимо, не сложилось. Ты не проводишь меня до дома? Я здесь рядом живу. Минут пятнадцать ходьбы. И остановка троллейбуса недалеко. Там улица одна тёмная, по ней ходить страшновато.
- Хорошо. Могу и проводить.
- Спасибо. Тогда, может, сразу пойдём. Потом толпа повалит…
- Пошли.

Разговор надо было как-то продолжить, всё-таки шёл с девушкой.

- Мы с тобой получается одного поля ягоды?
- И ягоды не очень одинаковые, а поля совсем разные.

Что ж, девчушка явно не глупа. Речь нормальная. Можно и поговорить.

- Мы оба медики. Ты будешь медсестрой, а я врачом, вот и вся разница, - уверенно констатировал я.
- Я буду фельдшером, - значительным тоном поправила она меня. – Посылают заведовать ФАПом. Знаешь, что это такое?
- Разумеется. Ты будешь самостоятельно заведовать фельдшерско-акушерским пунктом, а мне ещё год учиться. Так что ты, как ягодка, покруче меня будешь. И куда тебя распределили?
- Есть такая на севере Республика Коми. Столица Сыктывкар. Сразу и не выговоришь. Температура зимой до минус сорока градусов.
- В Коми, наверное, одни комики живут?
- Ты весёлый парень… В самом городе, может, и неплохо жить, но меня и ещё двух девчат туда направляют работать в сельской местности. Лишь бы там помещение под пункт оказалось хорошим, не развалюхой.
- И долго там тебе работать?
- Обязательно – три года. А дальше, как жизнь сложится. Вот догуливаю последний месяц свободного полёта. Первого сентября все трое и поедем. А уж на месте нас раскидают кого куда.
- Однако не самое лёгкое у тебя будущее. Не страшно?
- Волков бояться, в лес не ходить. Боюсь только, что скучно будет. Село — это не город.
- Возьми с собой побольше всяких практических руководств. Там тебе, насколько я представляю, придётся быть мастером на все руки.
- Я это понимаю. Надеюсь, что там будет всё необходимое.
- Говорят: надейся на лучшее, а готовься к худшему.
- Хуже, чем здесь, мне не будет.

Только свернули за угол Десантников на Гоголя, как Галя резко потянула меня назад за рукав. Улица освещалась только окнами домов. Действительно темновата.

- Что случилось?
- Там ребята сидят на крыльце. Начнут приставать. Мимо точно не пропустят.
- Ты их знаешь?
- Они меня хорошо знают. Тебя совсем не знают. Так что достанется обоим. Какой бы ты высокий ни был, их там человек десять. Эта шпана – самые уроды.
- А среди нет Зубарева? Не знаешь такого парня?
- Так ты его высматривал? Покарать хочешь за что-то?
- Это уже моё дело.
- Извини, пожалуйста. Зуб с этими не ходит. С ним ещё можно было бы как-то договориться, а эта мелюзга – гадёныши… Придётся обходить за теми домами, вдоль оврага пройти. Так что, Серёжа, спасибо, что проводил. Выполнил моё второе желание. Иди на остановку. А ту дорожку я хорошо знаю. Сама доберусь. Там наверняка бояться некого.
- Что за желания у тебя были?
- Познакомиться с тобой. И чтобы ты проводил меня до дома. Вот они и исполнились.
- До дома я тебя ещё не проводил. Будем перебегать улицу?
- Если не передумал, то давай. Тихо и по-быстрому.

Перебежали улицу и быстро пошли вдоль трёх двухэтажных домов к оврагу.

- Где твой дом?
- В конце тропинки. Но там грязи по колено.

Остановились у последнего дома. Слева бетонный забор какого-то предприятия. Справа – стена, вернее – угол дома. Впереди кусты. За ними должен быть овраг. Дальше речушка и поле.

- В какую сторону поведёшь меня, Вергилий?
- Это ты Данте вспомнил?
- Надо же! Был уверен, что ты спросишь у меня, кто такой Вергилий? Мы сейчас на каком кругу Ада?
- Не бойся. Только на первом.
- Кого он там поместил?
- Дома прочитаешь и сам всё поймёшь. Я, конечно, не произвожу впечатление всезнайки. Но у меня так складывалась жизнь, что очень часто, чтобы не возвращаться домой, приходилось до закрытия торчать сначала в читальном зале, а потом до самой ночи у матери в больнице. Там привечали, как свою, даже когда она не дежурила. Нальют чаю и разрешат сидеть в коридоре, читать. После двенадцати ночи я решалась возвращаться вот этой самой дорогой. Удавалось, пока не появился Зубарь. Его ребята знали обо мне, доложили, меня и заловили. Драться и кричать было бесполезно. Меня уже предупредили, что происходило с теми девчатами, которые пытались сопротивляться. Меня в очередной раз спасла худоба. Изнасиловал быстро, поставил ножом свою метку на груди, сказал, что я «чехол с костями» и больше не трогал. Но когда эти гадёныши – беспредельщики появляются, я только этим оврагом и хожу. Им всё равно – худая девчонка или полная… Здесь в кустах мои резиновые сапоги спрятаны. На тебя не налезут, так что придётся подвернуть штанины.
- Трагическая у тебя история.
- Пока жива, не трагическая. Засучивай штаны, нечего здесь на свету торчать.
- Туфли всё равно запачкаются.
- Туфли я тебе вымою, а вот брюки – вопрос более сложный.

Я подвернул штанины до колен и пошёл следом за Галиной, думая, как же далеко можно зайти, согласившись на «белый танец» на какой-то третьесортной танцплощадке. Со светлой блузки Гали, которая маячила впереди в метре от меня, не сводил глаз и постоянно слышал её предостережения: «Здесь кирпичи, на них можешь наступить» или «Сейчас будет выемка, через неё переступи. Вот я прыгнула, видишь? У тебя ходули длинные, просто шагни на метр вперёд и всё».
Действительно было грязно, но не выше туфель. Их на самом деле придётся хорошо помыть. Иначе в троллейбус стыдно будет зайти.
Финиш обходного манёвра оказался неожиданным.

- Сворачивай за мной.
- Куда?
- Не бойся. Дай мне руку. Тут темень кромешная, зато земля сухая. А темнота - друг молодёжи. У вас нет такой поговорки?
- Есть.
- Подожди штанины опускать. Запачкаются о туфли. Иди за мной, чего топчешься? Вот сюда… Руку протяни. Видишь, обрубок бревна?
- Не вижу. Бревно чувствую.
- Теперь видишь? Я накрыла его своей блузкой?
- Вижу.
- Садись на неё смело. Её мне простирнуть легче. Зато ты не запачкаешься. И аккуратно сними туфли, стараясь руками в грязь не вляпаться.
- Я могу их скинуть и без рук… Вот так. Дальше что?
- Сидишь, смотришь на звёзды и вспоминаешь свою принцессу.
- А из того дома ничего не видно?
- Это мы их видим. А они нас в этом мраке не разглядят.
- А где вход в твой подъезд?
- Вернее – спуск в полуподвальное помещение, в котором мы с маманей и обитаем. Лампочку над входом постоянно воровали, новую решили не ввёртывать. Сколько там ступенек и каких, мы с ней знаем. А если чужой человек пойдёт, то шею обязательно свернёт. Так нам безопаснее.
- У людей есть фонарики.
- Знаю. Это я себя так успокаиваю… Покури пока. Только в рукав, чтобы огонька с улицы не заметили. Ты куришь?
- Нет.
- И не пьёшь?
- Почему? Выпиваю на праздники. Я спортсмен.
- Идеальный ты пацан, Сергей, даже странно. Жди, скоро вернусь.

Я сидел. Вспоминалась почему-то не Людмила, а вот эта, похожая на воробушка с веснушками девушка. Впрочем, у воробья веснушек быть не может. Но всё равно Галя похожа на птичку-невеличку. Интересная. Резкая и удивительно внимательная. Вроде не красотка и фигура почти детская, а лет должно быть двадцать или поболее. Судьба у неё сложилась так, что жалко становится. От такой жизни сбежишь не только на север, а на Северный полюс. И ничем ей не поможешь…

Пока я так рефлексировал прошло десять минут. Часы у меня были со светящимися стрелками. Пора домой двигать, мать волноваться будет.
Появилась моя напарница по танцам и проводница по грязной тропинке.

- Я их вытерла. Так что надевай, они сухие. И штанины опусти. Уходить будешь через двор. Выйдешь на Гоголя и сразу быстро налево к универмагу. Там остановка «Девятки». Туда за тобой никто не побежит. Вот теперь можно и прощаться. Почти все желания мои исполнил. Будет мне что вспоминать у «комиков».
- Спасибо тебе, Галчонок, - сказал я, надевая туфли и приводя штаны в порядок. – А какие ещё желания у тебя были?
- Не важно… Впрочем, какие могут быть желания у девушки, когда уходит парень? Обнять его на прощание.
- Без проблем. Давай обнимемся. Ты мне понравилась. Своеобразная девушка. Жизнь у тебя не как у всех.
- Тогда я на бревно встану. А то ты обнимешь меня за шею и невзначай задушишь.

Она убрала с бревна блузку и запрыгнула на своеобразный подиум.

- Где ты там? Я шагнуть к тебе не смогу. Сам подойди.

Я подошёл и обнял худенькое тело. Галина прижалась к моему плечу и застыла. Я погладил её по спине, ожидая, что она сейчас спрыгнет с бревна. Но девушка стояла, не шевелясь. И мои руки невольно поползли вниз.

- Ты что? Сняла их? Когда танцевали, они на тебе были, я же чувствовал.
- Ты мне тоже очень понравился. Подумала, вдруг тебе захочется.
- Чего?
- Если сам не догадался, значит не хочешь.
- А если уже догадался?
- Тогда чего ждёшь? Здесь такая темнота, что никто ничего не увидит.
- Нет. Я на улице не смогу. Как-то это не по-человечески...
- Ты совсем домашний мальчик… Если действительно хочешь, тогда пойдём со мной. И это будет моё последнее желание, о котором я даже не заикалась. Сам напросился.
- У тебя дома кто есть?
- Мать спит в комнате. Пьяная. Есть у нас ещё кухонька. Ты в ней должен поместиться. Ну а я как-нибудь приспособлюсь к тебе… Давай руку и иди за мной. Я скажу, когда начнутся ступеньки. Только без шума, хорошо?
- Хорошо.
- И свет зажигать не буду, чтобы на тебя убогая обстановка не подействовала угнетающе. Привык небось к мягким постелям и шикарным будуарам…

Провожая через некоторое время меня уже вверх по ступеням, тихо спросила:

- Тебе понравилось?
- Да. Только необычно как-то.
- Твоя принцесса так может?
- Не знаю. Но не захочет – это точно.
- Вот и хорошо. Дольше меня помнить будешь. Прощай, Серёженька. Спасибо, что исполнил все мои желания. Такого счастливого дня в моей жизни ещё не было.

*

Через день я вернулся. Остановился на Гоголя в проходе между двумя домами. В глубине двора увидел одноэтажный домик с заметно скособоченной крышей. Наверняка подлежащий сносу, с которым, видимо, не очень торопились. Галина упоминала, что когда вернётся из Коми, то у матери уже должна быть квартира в новом доме. Её слова да богу в уши! Зайти мне к ней или лучше не затягивать отношения? Не говоря уже о том, что я изменяю Людмиле. Но вряд ли кто сможет меня ещё так ласкать и любить, как Галя. В этом случае все её минусы превращаются в соблазнительный плюс.

- Витязь на распутье? – Раздался позади меня насмешливый голос. – Прости меня, Серёжа, но в дневное время я тебя к себе не приглашу. Наша убогая обстановка подействует на тебя негативно. Испортишь себе весь кайф. Ты же должен понимать, что наша комнатушка и я сама – это всё не твой уровень. Мы с тобой, как пишут в учебнике по научному коммунизму, из разных социальных слоёв. Ты не пренебрегай своей принцессой. Постепенно она всему научится, если уже не научилась втихаря от тебя. Там ещё написано, что бытие определяет сознание. Учитывай и это.
- Помню. Но я иногда думаю, что сознание не в меньшей степени определяет наш быт.
- Поздно вести философские споры. Я через два дня уезжаю. Мы с девчатами уже билеты взяли. Закроем эту тему. Скажи лучше, вас на картошку посылают?
- Конечно посылают. Но я буду этот месяц в спортивном лагере в Солотче. Освобождение в деканате дали спортсменам и беременным. Будем тренироваться и помогать что-то там строить.
- Тебе повезло.
- Давай помогу донести сумки. Вижу, что они тяжёлые.
- Собираюсь в дальнюю дорогу и в казённый дом. Спасибо, не надо. Я выгляжу хилой, но руки у меня сильные. Между прочим, я двумя пальцами кирпич удерживаю.
- Ишь ты! А чего тогда испугалась? Донесу до твоих смертоносных ступенек, а дальше сама иди.
- Вот этого я и боюсь, что дойдём до ступенек и оба по ним опустимся на самое дно нравственности.
- Мать дома?
- Нет, она на сутках.

Я почти вырвал из рук Гали одну сумку, взял её за руку и потянул к дому. Скомандовал:

- Пошли!
- Серёжа, а ты не думал, каково будет потом мне, когда мы расстанемся навсегда? Я же человек, Серёжа. Я почти влюбилась в тебя. Тебе это не приходило в голову? – Быстро лепетал «воробышек». - Ты же совсем не знаешь меня. Видел один раз в жизни! А я ни разу никого не любила за двадцать лет. Ты даже не представляешь, насколько я злая. Всех только ненавижу. Даже родителей. Мать, правда, жалко, но всё равно ненавижу. А всех парней расстреляла бы. Они меня три раза насиловали так, что вспомнить страшно.
- Почему в милицию не обратилась?
- Если бы обратилась, на следующий же вечер меня живьём растерзали бы на кусочки. Какая тут любовь?.. Любовью я занималась единственный раз. С тобой. Сознаюсь, что я нарочно соблазнила тебя, потому что ты мне очень понравился. И хотела доказать, что я не хуже твоей принцессы, если не внешне, то хотя бы в сексе. А если мы эти два дня… даже два с половиной, будем вместе, я влюблюсь в тебя уже по уши. Я тогда жить без тебя не смогу. Ты вернёшься к своей, а мне что, вешаться?
- Давай до крайности не доходить.
- Я уже один раз пыталась повеситься. Дома. Неудачно, правда. И два раза вены резала. Ты в темноте не видел, могу сейчас эти шрамы показать. Сам понимаешь после чего… Таких, как я, у тебя ещё будет с десяток. А у меня, такого как ты, не было и не будет. Если только во сне приснится. Со своей принцессой ты будешь жить как у Христа за пазухой. А со мной будешь всё время переживать, мучиться, а потом начнёшь напоминать, из какой грязи ты меня вытащил.

Мы остановились около злосчастных ступенек.

- Ты себя пожалей, - продолжала увещевать меня Галя. – Принцесса сразу догадается, что ты с кем-то на стороне переспал.
- Откуда?
- Элементарно, Ватсон! Я тебе, наивному, даже это объяснять не буду. У тебя всё на лбу написано, о чём ты думаешь и что ты хочешь. А она, как мне кажется, на дурочку не похожа. Скорее наоборот. И опыта у неё в любовных отношениях наверняка побольше твоего. И начнутся у вас ссоры. Ты этого хочешь?
- Я ни с кем не хочу ссориться.
- Ещё один вопрос. Только ответь честно, не стесняйся. Меня всё равно скоро не будет. Скажи, она тебе изменяла?

Я ответил не сразу. Вот привязалась! И врать ей не хочу. Она так искренне со мной говорила, рассказала о себе то, что вряд ли ещё кому скажет…

- Точно не знаю, но ребята говорят, что у неё есть «запасной вариант». Это на тот случай, если я не останусь в аспирантуре и меня отошлют по распределению к чёрту на кулички. Он ассистент с кафедры фармакологии. Разведён. Детей нет. Квартира в три комнаты. Его отец у нас профессор на кафедре терапии. Они вроде периодически встречаются.
- Теперь тебе всё ясно?
- Да. И теперь я уже уверен, что мы вместе должны спуститься по этим ступенькам…

Когда я уходил, Галя поднялась со мной на двор, запахнув плотнее на голом теле халатик.

- Надеюсь, что теперь-то ты полностью удовлетворён. На постели, конечно, удобнее, чем на кухоньке. Будем считать, что это в последний раз, хорошо?
- Нет, не будем. У меня к тебе ещё одна просьба.
- А ты с ума не сошёл, Серёженька? Я же тебе всё, что могла, сказала и сделала. Отреклась от тебя целиком и полностью. Забудь про меня.
- Просьба у меня такая. Я хочу, чтобы завтра ты пришла ко мне, вернее, к нам на обед. Я зайду за тобой. Заеду на такси. В половине второго. Форма одежды обычная. Отца не будет. Ты, я и моя мать.
- А вот это – ни за что! Ты хочешь опозорить меня?
- Глупости не говори. Я только хочу, чтобы ты познакомилась с моей матерью. В конце концов силой там тебя никто держать не будет. Что-то не понравится, встанешь и уйдёшь.
- Зачем ты мучаешь меня, Серёжик?
- Мне кажется, что я в тебя влюбился по-настоящему.
- Господи боже мой! Ты не в меня влюбился, а совсем в другое.
- Нет! Я знаю, о чём ты хочешь сказать. Ты мне нравишься как добрая, ласковая и не глупая девушка. Это у меня на первом месте. Так понятней сказал? Завтра заеду за тобой в половине второго. Ждать буду ровно тридцать минут. Если выйдешь, я буду очень рад. И повторю ещё раз, я очень хочу с тобой встретиться. А не выйдешь… Тебе решать.

*

Когда на следующий день я заехал за Галиной и вошёл во двор, она возникла из лестничного проёма своего полуподвала, как Венера из морской пены.
Я загляделся и даже остановился. На Галине была традиционная белая блузка, но с красивыми перламутровыми пуговицами. Поверх её - синяя короткая жилетка. (Или как там называется у женщин этот предмет одежды?) Она была расстёгнута и удачно скрывала маленькие груди. Дальше – тонкая талия и длинные (так это мне показалось) тёмно-синие брюки, в которых её фигура воспринималась более высокой.
До меня дошло, почему сначала синяя и потом тёмно-синяя. Это крещендо цвета сверху вниз: от голубых глаз. Только сейчас и разглядел что они голубые. Не последнюю роль в наряде Гали сыграли и туфли, которые добили меня окончательно. На высоченном каблуке. Уж не знаю, сколько в них было сантиметров, может двенадцать, может десять, но когда она подошла ко мне, то её голова оказалась на уровне моего подбородка. Мне вдруг захотелось поцеловать её. Это было сейчас очень удобно: мне немного наклониться, ей чуть закинуть назад голову и - вот её губы.
Галина, прочитав мои мысли на моём лбу, отрицательно покачала головой и сказала:

- Веди меня на смотрины, мучитель.
- Ты выглядишь сногсшибательно, Галчонок! Красивой сумочки не хватает.
- На неё денег не хватило. А старая испортила бы мне весь ансамбль. Почти все деньги, которые планировала взять с собой, выбросила на эти шмотки. И надела их, скорее всего, первый и в последний раз.
- Как ты узнала, что я вошёл во двор?
- Секрет фирмы. На улице ребят нет?
- Пусто-пусто, как в домино.
- Тебе снова весело? Впрочем, ты прав. Мне осталось два дня счастливой жизни. Ещё не хватало чего-то бояться и переживать. Если я буду весёлой и часто смеяться, твоя мамаша меня за дурочку не примет?
- Она у меня умная женщина. Примет тебя такой, какая ты есть.
- Как её зовут?
- Любовь Максимовна.
- Запомнила… Очень хочется, чтобы этот день и следующий были самыми светлыми в моей жизни.

В такси прошептала мне:

- Я думала, что все мои экзамены позади. Но сейчас ты везёшь меня на такие смотрины, которые… Ладно. Проехали. Не люблю загадывать. Никогда у меня ничего хорошего не сбывалось…

По выражению лица мамы сразу понял, что первое впечатление на неё Галя произвела положительное.
И сам словно другими глазами увидел то, на что раньше внимание не обращал. Что значит голова была забита в присутствии Галины совсем другими мыслями и желаниями. Серёжек нет. Тонкая золотая цепочка на шее без признаков какого-либо кулончика – наверняка чей-то подарок. И перстеньков никаких. Но маникюр сделан. Неброский макияж на лице. Фигура… О ней я уже сто раз писал. Невольно в уме промелькнул образ Людмилы, которая во всех случаях выглядела как нарядная новогодняя ёлка.
Поздоровалась первая, перебив моё «Мама, это…»

- Здравствуйте, Любовь Максимовна, меня зовут Галина.
- Очень приятно, Галочка. Проходи, пожалуйста… Сначала посидим, познакомимся…
- Мамуль, время обеденное. Я есть хочу, - заныл я, решив дать время Галине освоиться.
- Ты прав. Давайте начнём с обеда. Посидим на кухне. Нас трое, там свободно разместимся.
- Любовь Максимовна, если не возражаете, я вам помогу. Только скажите, что надо делать.
- Вам обоим сначала вымыть руки. А потом я буду разливать нам суп, а ты будешь ставить эти тарелки на стол. Серёжа у меня привык сидеть и ждать, когда перед ним возникнет из ниоткуда тарелка с едой.
- Мам, меня перед Галей особенно не позорь. Кто тебе картошку чистил и лук резал?
- Конечно, ты, сынок. Мой единственный помощник.

Ели молча. Я привык после первого всегда есть второе блюдо, но Галина, поблагодарив и сказав: «Было вкусно», добавила:

- Если не обижу вас, то хочу обойтись без второго. На мой вес тела супа вполне достаточно. Но с удовольствием посижу вместе с вами.

Мать догадалась, что теперь-то появилась возможность поговорить с Галей. У меня рот будет занят эскалопом, помешать ей не смогу.

- Серёжа сказал, что ты уезжаешь далеко на север и будешь там совсем одна.
- Если не считать жителей посёлка, моих потенциальных пациентов, то да, одна.
- Не боишься?
- Нет. Я привыкла и люблю быть самостоятельной. С тем, что от меня потребуется как от фельдшера, я справлюсь. Но сложные и острые случаи будут зависеть уже не от меня, а от наличия на моём пункте телефона и транспорта.
- Логично. Хорошо, что ты уверена в себе. Ценное качество. Но неприятности случается, ты должна это предвидеть. Паниковать не станешь?
- Вряд ли. У меня в жизни были всякие ситуации. Пережила их. Надеюсь, что свой запас панических реакций израсходовала.
- Ты рассуждаешь как взрослая женщина.
- Мне пошёл двадцать первый год. Разве рано?
- Моему сыну уже двадцать два, а стоит оставить его на пару дня одного, как он впадает в панику и начинает умирать от голода. Сам в холодильнике ничего найти не может и бежит сразу в столовую.
- Я уверена, когда Серёже что-то очень потребуется, он всему научится и всего добьётся.
-  Спасибо тебе, Галчонок. Защищаешь меня, - вставил я своё слово, дожёвывая очередной кусок телятины.
- Если не секрет, Галина, кто у тебя родители? – продолжила свой опрос мать.
- Папу не помню. Мама медицинская сестра. Я пошла по её стопам, но стала фельдшером. Это промежуточная ступенька между сестрой и врачом. Живём на Гоголя. Мама стоит на очереди на двухкомнатную квартиру. Может и получит когда-нибудь… Вот всё, что могу сказать о своей семье.
- Понятно.
- Любовь Максимовна, а можно мне поговорить с вами без Сергея? Извините за такое предложение. Это короткий разговор. Мы могли бы выйти, а Сергей пусть ест. Серёжа, ты не обидишься?
- Нет. А что за тайны мадридского двора? Ты про меня маме ничего плохого не говори.
- Обещаю, ничего плохого про тебя не скажу.

Мама у меня была смышлёной и мудрой женщиной. Встала и распорядилась:

- Сергей, когда доешь, тарелку поставь в раковину, а нам приготовь чайные чашки, ложки и достань из холодильника торт.

Разговор их я не слышал, но пересказать его надо. Краткая речь Галины свелась к следующему:

- Любовь Максимовна, не подумайте, пожалуйста, обо мне плохо. Мне от Серёжи ничего не надо. Он как лучик света для меня, посветил несколько дней, я и счастлива. Он очень нежный и ласковый. Я всю жизнь была этого лишена. Знаю, что у него очень красивая невеста, видела их вместе. Меньше всего хочу помешать им. Я уеду завтра скорее всего уже навсегда. Не хочу возвращаться в этот город. Прекрасно понимаю, что я Серёже не пара. Если вдруг… ну, если беременность… Вы никогда об этом не узнаете. Я только прошу вас разрешить мне побыть с ним ещё один денёк. И всё. Пожалуйста.
- Господи, Галочка… Так всё неожиданно… Не ожидала от тебя такого признания. Разумеется, можешь остаться здесь. Я так и так собиралась вернуться на дачу. Это Сергей уговорил встретиться с тобой. Ты оказалась такая умница. Ты… Даже не знаю, что тебе сказать.
- Вы уже сказали. Спасибо большое. Давайте вернёмся на кухню.

Закончив обед и убрав посуду, мы переместились в комнату.

- Так, молодёжь. Слушаете меня внимательно, - объявила мать. – Я уезжаю на дачу к отцу. Еда в холодильнике. На сегодня и завтра вам хватит. Здесь у меня надежда на тебя, Галочка. Надеюсь, что мой сынок от голода не помрёт. Справишься?
- Справлюсь. Спасибо вам за приглашение и за то, что позаботились о нашем питании.
- Иди сюда, девочка. Хочу обнять тебя и пожелать удачи в будущем.

Они, к моему удивлению, действительно обнялись.

-А с тобой, сын, мы скоро увидимся. Удачи вам! Желаю хорошо провести время.

Мы остались с Галиной одни в квартире. В ней имелись: ватерклозет, ванная с душем, горячая вода, холодильник с едой, газовая плита и новейший телевизор «Горизонт». А ещё моя широкая кровать.

- Серёжик, давай поживём эти полтора дня как муж с женой.
- Это как?
- Без импульсивных наскоков, спокойно, не торопясь. День и вечер для беседы. Мне хочется больше узнать о тебе. А ночь для любви.

Больше часа просидели, прижавшись друг к другу на диване. Галя расспрашивала меня, а я отвечал. Потом не выдержал и спросил:

- Затем тебе такие подробности?
- Я не говорила тебе об этом, Серёжик. И сейчас не очень ловко в этом признаваться. Я хочу написать о нас с тобой повесть. Думаю, что на новом месте у меня будет достаточно свободного времени хотя бы вечерами. Что ещё мне там делать?  И отослать её в журнал «Юность». Вдруг напечатают. В этом журнале сейчас интересные произведения публикуют.
- Ну ты даёшь стране угля!
- Только это моя тайна. Пусть она останется между нами, обещаешь?
- Обещаю.
- А теперь я тебе скажу, какое у меня сейчас возникло желание.
- Какое?
- Хочу искупаться в ванне. Как пишут в романах, «принять ванну». Стыдно признаться, но я это могла делать только в тех случаях, когда ночевала у подруги. Несколько раз в год получалось. Кайф божественный!
- А в остальные дни как?
- Мылась в тазике перед печкой.
- В тазике можно только умыться. Я про всё тело спрашиваю.
- Если встать в тазик, то можно и всё тело помыть. Впрочем, ты бы в нём не поместился. А мне его хватало… Так что скажешь? Можно мне «принять ванну»? Точно к нам никто не придёт?
- Я никому дверь открывать не буду. Конечно, можешь искупаться. Там есть пена и какие-то мамины шампуни. Я всегда тороплюсь, так что предпочитаю душ.
- А если мы примем ванну вдвоём? Торопиться не будешь?
- Гениальная идея! Это было бы классно!
- Тогда предлагаю такой план. Я пойду в ванную первая, а потом позову тебя. Будем вместе там ласкать друг друга.
- Супер! Идём, покажу тебе, что там где лежит. Надо ещё захватить с собой полотенца.

В это время раздался телефонный звонок.

- Ну вот! Так и знала, что ничего у нас не получится! Это твоя принцесса звонит.

В голосе Гали было столько отчаяния, что я подошёл к ней, обнял и поцеловал.

- Успокойся, Галиночка. На наши планы это никак не повлияет. Я тебе обещаю.

Взял трубку телефона:

– Алло!.. Да? Уже бегу.
- И к кому ты побежал, если не секрет?
- К своей мамуле. Она там что-то купила для нас, но не хочет подниматься на третий этаж. Я сейчас туда и обратно. А ты знакомься с ванной и открой воду.
- Спроси у неё, понравилась я ей или нет? Она скажет правду?
- Мне она всегда только правду говорит. Даже неприятную.

Вернулся через минуту с большим пакетом в руке.

- Иди сюда. Сейчас посмотрим, что она нам купила.
- Что она сказала про меня? Только честно. Ты спрашивал?
- Спрашивал. Ответила дословно так: «Пусть посмотрит, что в пакете и, если не дурочка, то сама всё поймёт». Садись рядом. Я люблю подарки… Смотри, что это?
- Дай сюда. Это ночнушка… Она мне сегодня пригодится. Давай я сама буду вынимать… Это тапки домашние. И размер мой снова угадала. А это трусики. Две штуки. Даже стыдно брать такое…  Зачем она мне это всё купила?
- Увидела, что у тебя с собой ничего нет. Ты же без сумки. И сообразила, что тебе может понадобиться.
- Мать у тебя чудо! Ой! А в этой упаковке домашний халат… Обалдеть, какая красота! Посмотри! И как раз на меня. Она знала, что мы будет купаться?
- Откуда? Мне самому не пришло в голову такое эротическое действо. Приходили совсем другие.
- А для тебя она ничего не купила. Почему?
- Потому что у меня всё есть. Кроме одного. Она их купила и сразу сунула мне в карман, чтобы ты не видела. Иначе было бы не комильфо.
- Что она тебе купила?
- Говоря языком интеллигентного человека, противозачаточные средства.
- Мама у тебя прекрасная женщина, Серёжик. Будет у твоей принцессы идеальная свекровь.
- Чьей она станет свекровью это мы ещё посмотрим… А сейчас переходим к намеченному тобой плану…

*

На перроне Ярославского вокзала я стоял в окружении трёх граций. Моя грация была самая прекрасная, хотя ростом пониже других. Но мал золотник, да дорог!
- Девчата, мы отойдём на пару минут, - голосом старшего по возрасту и «званию» сказал я. - Охраняйте её вещи.
- Не бойся. Без Галки мы не уедем.

Отошли на пару метров. Встали лицом друг к другу. Смотрели в глаза и молчали.

- Что мне пожелает будущий аспирант? – первой заговорила Галина.
- Про аспирантуру не сглазь. Впрочем, если не попаду, то попрошу направить меня в Республику Коми. Наверняка и там врачи нужны. А я предлагаю нам с тобой переписываться. Только ты напиши первая и с точным своим обратным адресом.
- Хорошо, напишу. Но «до востребования». На то почтовое отделение, которое недалеко от твоего дома. У него номер тринадцать. Найдёшь, если захочешь.
- Почему «до востребования»?
- Ты пока сам не знаешь, как сложится твоя жизнь. И мои письма в вашем почтовом ящике могут кому-то не понравиться. «До востребования» писать лучше. Захотел - получил и сохранил. Или получил, порвал и выбросил. Или не захотел больше получать. Тогда письмо через месяц вернётся ко мне и всё станет обоим ясно. Без всяких лишних объяснений.
- Всё ты рассчитала заранее и по полочкам разложила. Ты умнее меня, Галчонок.
- Глупенький, конечно, нет. Это не ум, а обычная женская смекалка. Давай прощаться. Нам надо заранее зайти в вагон, разобраться со своими полками и вещами. Удачи тебе с аспирантурой.
- А тебе не самой тяжёлой работы и успеха в беллетристике.
- Что-то мы друг другу личного счастья не пожелали.
- Потому что оно через несколько минут разорвётся на две половинки. Рваное счастье – нонсенс.
- Не грусти, милый. Всё у тебя будет хорошо. Помни, что я люблю тебя. Но поступай так, как ты сочтёшь нужным.

Обнялись. Поцеловались. И. Всё.
Была со мной чудесная девушка Галина. А теперь медленно тронувшийся с места поезд увозил её куда-то на Крайний Север…

***

Октябрь, 2024