Маленькая Трилогия. Структурная ирония

Пушкин - Чехов. Структурная ирония Евгения Онегина и Маленькой трилогии Чехова

Структурная ирония противопоставляется иронии, которую можно было бы называть «локальной» (хотя такого термина, вроде бы, нет). «Локальной» удобно назвать иронию, когда   противоположные смыслы совмещаются в одном высказывании. Структурная ирония — это совмещение противоположных смыслов в разных частях художественного текста. Структурная ирония требует некоторых усилий от читателя, чтобы заметить и сопоставить эти противоположные высказывания.

Как правило, этот прием используется, когда автор хочет подорвать доверие к своему герою, к его словам, его пониманию реальности. Например, герой утверждает что-то, а где-то в другом месте произведения описывается факт,  который противоречит этому высказыванию.   Может быть,  герой — простак, не способен понять ситуацию. А может быть, он имеет предвзятые мнения, или принимает свои фантазии за реальность. А может быть, писатель хочет намекнуть, что герой, наоборот, себе на уме,  и с ним надо держать ухо востро.

Этот прием, как и ирония вообще, типичен для английской литературы. В русской литературе до Чехова большинство примеров структурной иронии, видимо, можно найти в «Евгении Онегине».

Пушкин всегда использует структурную иронию, например,  передавая рассуждения Татьяны и Ленского.

Вот один случай. Строфа ХLVIII из главы 7.
 
Татьяна вслушаться желает
В беседы, в общий разговор;
Но всех в гостиной занимает
Такой бессвязный, пошлый вздор

Татьяна выражает свое презрение к светской болтовне в Дворянском собрании. Строфа продолжается рассуждениями персонажа-‘Пушкина’, где он полностью поддерживает Татьянино осуждение света. Можно подумать, что Пушкин здесь поднимает Татьяну до своего уровня, показывает ее интеллектуальное превосходство над  московским дворянством. Это было бы странно, если учесть, что у Татьяны не было возможностей получить образование.

Но эта строфа иронически перекликается со строфой из второй главы о привычных ей разговорах (Строфа XI):

Их разговор благоразумный
О сенокосе, о вине,
О псарне, о своей родне,
Конечно, не блистал ни чувством,
Ни поэтическим огнем,
Ни остротою, ни умом,
Ни общежития искусством;
Но разговор их милых жен
Гораздо меньше был умен.

Так Пушкин описывал культурный уровень женщин круга Лариных. Мы знаем, что Татьяна никогда не выражала неудовольствия из-за недостаточно умных разговоров соседей.
Сопоставляя пренебрежение Татьяны по отношению к московскому дворянству с описанием ее окружения, читатель должен догадаться, что Пушкин иронизирует над Татьяной. По-видимому, ее критика светской болтовни, хотя Пушкин и согласен с ней, вызвана ее обидой из-за невнимания к ней кавалеров, а не ее высоким интеллектуальным уровнем.

Это — пример сложной  структурной иронии, когда автор разоблачает фальшь героини, и, в то же время, насмешливо поддакивает ей (как всегда, когда он говорит о Татьяне). В результате смысл произведения «двоится»: поверхностные читатели, не замечающие никакой структурной или неструктурной иронии,  читают роман, где автор всегда на стороне Татьяны, считает ее своим идеалом. А читатели, которые могут сопоставить разнесенные высказывания,  оказываются способными уловить здесь  насмешку автора над героиней.

Как мы знаем, ни критики, ни читатели в своей массе не оценили тонкого юмора Пушкина. Образ Татьяны по прежнему навязывается всем школьникам как идеал, к которому нужно стремиться.


Чтобы понять замысел Чехова в  рассказах "Маленькой трилогии" и его отношение к героям, надо обнаружить художественные приемы, которые Чехов использует для создания их образов. Я хочу показать, что структурная ирония - один из таких приемов.

Вот примеры, когда выводы рассказчиков не соответствуют ситуации, рассказчики противоречат сами себе.
    • В рассказе «Человек в футляре» речь сначала идет о жене старосты, Мавре, которая избегает людей. На непредубежденного читателя она производит впечатление безобидного, может быть,  не вполне психически здорового человека. Но рассказчик Буркин обличает ее стремление «отгородиться от реальности» как преступление. Ирония создается из-за несоответствия печальной ситуации несчастной Мавры и гнева Буркина.
    • Также устроено разоблачение Беликова Буркиным. Буркин описывает его любовь к «футлярам», и делает вывод, что Беликов «старается создать футляр, который бы защитил бы его от внешних влияний». Обвиняет Беликова в том, что тот пытается «оправдать свою робость, свое отвращение к настоящему».  Ирония Чехова здесь состоит в том, что по собственному описанию Буркина Беликов выглядит  скорее жалким. Беликов защищается от агрессивной среды, и его можно понять, учитывая, что он и погиб от этой среды, его футляры его не защитили. Опасным выглядит Буркин, который пытается навязать всем свои принципы.
    • Буркин обвиняет Беликова, что тот «держал в руках всю гимназию, весь город». После смерти Беликова Буркин признает, что ничего не изменилось, жизнь пошла по-прежнему.  Ирония состоит в том, что Буркин сам себя опроверг. Он лгал, обвиняя Беликова. Это подтверждает, что издевательства учителей над Беликовым не могут быть оправданы.
    • Буркин говорит: «наши учителя — народ все мыслящий, глубоко порядочный, воспитанный на Тургеневе и Щедрине».   Дальше он рассказывает,  как учителя дружно издевались над Беликовым и были рады, когда похоронили его. Он одобряет и издевательскую карикатуру, высмеивающую отношения Беликова и Вареньки, и физическое насилие над ним, и смех над страданиями человека, который подвергся физическому насилию. Выражает радость от смерти Беликова. Ирония состоит в том, что утверждение Буркина о порядочности его и учительского коллектива опровергаются его же рассказом.
    • В рассказе «Крыжовник» рассказчик Иван Иванович (ИИ) не осуждает брата за фактическое убийство его жены, но осуждает за удовольствие от крыжовника. Это ироническое противоречие позволяет заметить абсурдность, противоестественность морали ИИ. 
    • ИИ осуждает брата, что уехав из города, тот отказался от участия в борьбе. Как и Буркин, ИИ требует героизма от других. В другом месте ИИ говорит, что, служа в конторе, брат не отваживался иметь свое мнение (не только что участвовать в какой-то борьбе). Явное противоречие между высказываниями ИИ создает ощущение иронии.
    • ИИ осуждает брата за счастье и за то, что он поучает других. После этого он признается, что он тоже был счастлив, и тоже поучал как жить теми же словами, что и брат (до сих пор поучает, как читатель мог заметить.)  Ирония состоит в том, что сам ИИ, очевидно, не отличается от брата (если не считать любви к крыжовнику), но осуждает брата, а не себя.
    • После того, как ИИ поругал брата за отъезд  в деревню, он сообщает, что он уже и сам редко приезжает в город.  Ирония создается из-за того, что ИИ осуждает брата, но не себя, за уединение в деревне. 
    • ИИ наслаждается  плаванием в реке так, что Буркин должен был остановить его. Ирония состоит в том, что ИИ осуждает брата за радость от поедания крыжовника, когда есть столько несчастных людей, но не осуждает себя за радость от плавания и ныряния, хотя те же самые несчастные все еще несчастны.
    • В рассказе «О любви», в самом начале Алехин говорит о себе: «Мы, русские порядочные люди...». Потом он тот же Алехин рассказывает, что участие в заседаниях окружного суда «его развлекало», потому что позволяло ему «сидеть в кресле, в чистом белье». Такое равнодушие к судьбам подсудимых  звучит довольно иронично. Можно ли считать участие в суде для развлечения и для удовольствия от чистого белья  порядочным? Читатель вправе был усомниться.

Я думаю, идея понятна. Чехов сделал достаточно для того, чтобы читатель усомнился в порядочности рассказчиков в Маленькой трилогии, показал их злобу и равнодушие, поставил под сомнение их идеологию. Но особенность иронии как приема состоит в том, что читатель должен заметить и взвесить противоположные смыслы в тексте. Структурная ирония требует к тому же  дополнительных усилий по нахождению и сопоставлению разнесенных противоположных высказываний. Когда читатель полностью разделяет точку зрения именно того героя, которого автор осмеивает, ирония остается незамеченной. Такова была судьба и «Евгения Онегина», и Маленькой трилогии Чехова. 

Пушкин, наверняка, ожидал непонимания от массового читателя. Мы знаем это по тому неуважению, которое Пушкин проявлял к "светской черни" в самом романе. Роман был направлен против этой самой "светской черни", против ее идеалов и идей.

Скорее всего, то же самое можно было сказать про Чехова. Чехов не разделял господствующей революционно-демократической идеологии, и понимал, что переубедить публику не удастся. Поэтому Пушкин и Чехов использовали похожие художественные приемы. Структурная ирония позволяет завуалировать вызов, брошенный публике.

Раскрывая поэтику Чехова, мы оказываемся способными понять  замысел рассказов Чехова, который оставался погребенным прогрессивными критиками.