А вся душа полна тобой-11

Всё никак у Анского из головы эта Мавра не выходит, так и лезут мысли всякие. Зачем она сховала эти мешки в ветлу, почему не воспользовалась при жизни золотыми монетами.
И откуда они у неё?
Не верилось Фёдору Николаевичу, что они от его прадеда, те, вероятно были потрачены на другое дело и не стала она их присваивать.
Так от кого это золото?
И спросить не у кого, и к чему она остальной хлам сложила в мешки?
Возможно, дид Кондратий чегой-то напутал по-стариковски.

И своё ожерелье из динариев не оставила при себе, и почему не отдала его дочери Любаве.
А может она надеялась, что сын Иван заберёт схороненные  в ветле мешки с семейными реликвиями, о которых он наверняка знал, но не приехал за ними после смерти матери.
А может он погиб в очередной войне с турками?

Всю ночь крутился Анский на койке, измучился весь.
Вот, подишь ты, история какая запутанная со сродственниками получается и узнать больше не у кого чем дело закончилось.
Засела в голове и ничем её оттуда не выковырнуть.
Пришлось хлопнуть стакан горилки, индо полегшало ему, а там и сон сморил генерала.

А после полудня гость нагрянул к нему нежданный- доктор Синцов Степан Ефимович, по казённой надобности посланный во Владикавказ, да заехавший по старой памяти к Анскому на несколько часиков.
Обнялись два друга, да за обедом наговорились досыта.
Увидев Машу, доктор Синцов нахмурился и предложил обследовать её, уж больно выглядела она болезненно и превратилась из аппетитного подростка в худенькую женщину

Маша исхудала.
Пышные её щёчки исчезли, а это первый признак лёгочной болезни.
Нужно срочное лечение и как можно побыстрее.
Слишком лихорадочен блеск её глаз и вдобавок хриплый кашель сотрясал её худенькую фигурку.

Через два дня Юлия Сергеевна вместе с Машей в крытом возке выехали  на кавказские минеральные воды.
Там у Синцова был знакомый доктор Федоренко Илья Ильич.
Анские везли к нему письмо от Степана Ефимовича с просьбой посодействовать в лечении болезни лёгких.
Фёдор Николаевич остался дома, но обещался примкнуть к семье при первой возможности.
Перед отъездом он отдал дочери ожерелье из золотых динариев, но Маша даже не взглянула на него.