Плювиофоб

     …на четвёртое утро официант сделал скучный вывод:
     - Вам как всегда.
     Я кивнул.
     Официант отошёл. Я зашуршал разворачиваемой газетой.
     - Извините, вы здесь надолго?
     Ко мне обратился красивый старик. Он смущенно улыбался.
     - Мда.. Э… Две недели это – долго?
     - Это – хорошо. Море, осень, вино…
     Старик счастливо улыбался.
     Я свернул газету и предложил старику пересесть за мой столик.
     - Нет, спасибо. С моего места отлично видно, как чайки садятся на бакен. Да и за две недели дистанция между нами не уменьшится. Жаль, что туристы к нам приезжают на короткое время: у нас великолепный городок. Ве-ли-ко-леп-ный!
     Старик смотрел в окно. Я полуобернулся, и мне стало видно кружащихся над бакеном птиц. Одни взлетали, другие элегантно опускались, третьи смешно крутили головами. Птичья суета казалась танцем маленьких девочек в первом классе балетной школы.
     Подошёл официант.
     - Ваша яичница с беконом. Чай.
     Слово «Чай» официант выдавил с негодованием.
     Не отрывая заинтересованного взгляда от чаек, старик сказал:
     - О, вы иностранец.
     - Да-а.
     - Никто из местных так не завтракает. Тем более – чай.
     «Чай» он произнёс так же, как и официант.
     - Кофе, круассан или тост с маслом и джемом. Не яичница, а омлет. Апельсиновый сок. И раз вы праздношатающийся: лучше сока будет вино.
     Улыбающийся старик взглянул на меня и приподнял свой фужер.
     - Спасибо, завтра всё сделаю по-вашему.
     Я начал улыбаться, как старик.
     Я быстро расправился с завтраком, а к чаю не притронулся.
     - Простите, я собираюсь пройтись по набережной. Не составите мне компанию?
     Старик стоял у двери и улыбался вопросительной улыбкой.
     Я вскочил, как будто ждал этого предложения все сорок лет своей жизни.
     - Буду рад!
     Пока я надевал плащ, старик придержал для меня дверь.
     На улице пахло йодом, спелым виноградом и полупустыми туристическими автобусами.
     Я попытался было перейти дорогу, чтобы пойти вдоль моря, но старик застенчиво взял меня за рукав.
     - Пойдёмте вдоль домов. Я боюсь подходить близко к воде.
     Белёсое небо, отдало часть своего цвета бурунам на небольших волнах. Ненужно блестела брусчатка, натруженная тысячами летних сандалий. Влажный слабый ветерок покачивал ветви магнолий. Было тепло, уютно и свободно.
     Старик начал первым:
     - Представляете: живу всю жизнь у моря и боюсь воды. Я даже дождь боюсь. Легонькую морось скрипя сердце могу перетерпеть, но если начинает сильно накрапывать - бегу в дом! В любой, даже чужой! Это называется плювиофобия – боязнь дождя. Люблю море, смотрю на него каждый день, но никогда не купался в нём. Да чего уж там: даже не спускаюсь с набережной! Однажды жена меня уговорила, и я сошёл на гальку. Это было ужасно ненужно! А вы, юноша, женаты?
     - Уже пять дней, как нет.
     - Ох уж, эта современная мода на разводы.
     Старик улыбался, плотно сжав губы.
     - Чем вас не устроила супруга?
     Я пожал плечами.
     - Не знаю. Я стал безразличен ей, она больше не волновала меня. Работа стала интереснее обоим. Она у меня, то есть, раньше у меня…
     Я запутался и смутился.
     - Она модельер. Я – нотариус. Она много ездит. Я ненавижу разъезды.
     Тут старик широко улыбнулся.
     - Разные друзья, точнее, это были только её друзья. Разные увлечения. Она без ума от лошадей. Я люблю читать детективы. Дети за десять лет супружества не появились. Решили развестись.
     Я замолк. Старик не перебивал моё молчание.
     - Вот вы любите море и боитесь воды. А я страдаю аутофобией.
     Старик поднял глаза.
     Я пояснил:
     - Это страх одиночества.
     Старик сочувственно улыбнулся. Я продолжил:
     - Я страдаю от одиночества и при этом мизантроп. Я сказал, что нотариус, понимаете: сколько всякого я насмотрелся на работе? Частые озвучивания завещаний не укрепляют любовь и уважение к людям.
     Мы медленно шагали вдоль стен и витрин, я рассказывал старику, какими могут быть по отношению друг к другу, люди находящиеся в близком родстве. Он меня очень внимательно слушал, иногда вздыхал или поводил плечами, разводил руками, поправлял причёску, критически качал головой. И всё время приятно улыбался.
Около одного кафе, уже в конце улицы, стоял маленький столик с белыми металлическими стульями. Мы присели. К нам подошла дородная официантка, мы заказали два бокала шардоне.
     Я долго рассказывал старику свои претензии к человечеству, устал и затих.      Официантка принесла нам ещё по бокалу вина и сырную тарелку. Старик, улыбаясь, начал объяснять, как делается тот или иной сорт сыра. Я не слышал его, только рассматривал его улыбку и пил вино. Мне было приятно видеть этого красивого улыбающегося старика.
     - Проводите меня обратно к гостинице.
     Я вскочил, будто снова ждал его просьбы. Старик так бодро пошёл обратно, что после того, как я расплатился, мне пришлось, чуть ли не бежать за ним целый квартал!
     Когда я поравнялся с ним, он зашагал медленно. Старик говорил и говорил: о математике, поэзии, цветах, погоде. Темы перетекали, смешивались, дополняли друг друга. У самого отеля я спохватился:
     - Боже, мы ведь не познакомились!
     Старик захохотал.
     - Да! Мы столько знаем друг о друге, не зная имён! Я – Николя, учитель математики.
     - Очень приятно. Я – Борис, нотариус.
     - Вынужден оставить вас, мне пора на процедуры.
     Николя застенчиво улыбнулся и слегка развёл руками.
     Мы распрощались. Улыбающийся старик ушёл, я спустился к морю. Сидел на немного сломанном шезлонге и смотрел, как два парня отвязали, и буксировали на вёсельной лодке, бакен. Вот они скрылись за пирсом, и их присутствие на море обозначалось только кружением и гомоном стаи чаек, которые не хотели делить бакен ни с кем.
     Когда стемнело, я, совершенно затёкший и замерзший, побрёл в гостиницу. Ужинать не стал, сразу поднялся в номер. Стоя под горячими струями, размышлял: является ли душ аналогом дождя? Не придя к однозначному ответу, завалился спать. Постельное бельё почему-то пахло лавандой.
     Проснулся поздно, абсолютно счастливым. Вроде, как мне снова двенадцать лет, начало летних каникул, ещё жива мама и она напечёт мне оладьей на завтрак. А после мы с отцом пойдём на дневной сеанс в кино, смотреть новый американский детектив.
     Спустился в кафе и попросил у официанта капучино и выпечки. Мой улыбчивый старик разговаривал через стол с новой постоялицей. Я поздоровался с ними, но не стал вмешиваться в разговор. Взял свежую газету и сел за дальний столик у окна.
     Подошёл официант.
     - Ваш кофе, джемы и круассан.
     Он было отошёл, но вернулся.
     -  Хочу предупредить. Господин Николя вас не узнает. Он помнит, что было давно, но вчерашний день он забыл навсегда.
     - Боже…
     - Он не причинил вам вреда?
- Нет. Нет!
     - Его у нас все знают, он талисман нашего городка и достопримечательность. Ему девяносто три года, он был учителем математики в нашей гимназии и учил почти всё население города. Ещё он тесть нашего мэра. И вроде про него написал рассказ заезжий журналист, но это неточно.