Слово о языке

Иллюстрация сгенерирована по запросу
"Привела странника к состоянию созерцаний самых примитивных сущностей, до которых  рукой подать. Но даже и в таком простом телодвижении нет нужды, когда сознание моё ещё способно преподносить любое из явлений мира в самом его легко усвояемом образе"

Поразительно как точно передаёт безмозглое Нечто  моё  состояние полувековой давности, совершавшееся на горе со странным для пустынной местности названием Шаманья.
О котором я уже сообщил читателю в главе седьмой сочинения
"Вхождение в общую геодинамику мужчины, перезревшего во всех отношениях"  http://proza.ru/2017/01/13/116




                Незатейливые мои приключения на белом свете  - от реальных в начале, но всё более   виртуальных по мере возрастания опыта странствий - всё как –то больше тяготели  к познанию устройства  деталей, составляющих светлый мир. Безбрежный, то есть спонтанный вначале, круг моих интересов всё более сужался, оставляя былые увлечения оставленными моим вниманием в некоем перегное, на котором субстрате уж культивировалась монокультура, определяемая коротким словом «язык».
 
Не в том смысле что предмет гастрономических вожделений, а средство коммуникации с попутчиками по жизни. Которая уж привела странника к состоянию буддийских созерцаний самых примитивных сущностей, до которых не только что умом, да и ножками - не вполне уж резвыми- не надо бежать;  и уж тем паче до тех  самых, до которых-то   - рукой подать. Но даже и в таком простом телодвижении нет нужды, когда сознание моё ещё способно преподносить любое из явлений мира в самом его легко усвояемом образе, наподобие яичка пашот на блюде.


               Так что же там с языком?  Первая вспышка удивления им фиксируется  мной в ту давнюю пору, когда нынешний созерцатель всеми частями своего молодого организма совершал телодвижения в таких насыщенных впечатлениями сферах, что впору бы изумиться – как  могла случиться возможной для него такая щедрость бытия  - от глубин механизма зарождения планеты до технологии и техники самоуничтожения разумной на ней жизни.

  Но не изумлялся же тот ещё молодец, а элементарно  выполнял задания начальства. Законный же свой досуг отдавая общению с попутчиками по жизни в месте, где и ходить-то никуда не надо было.  В весьма отдалённой и предельно малонаселённой местности всего-то в радиусе сотню метров оказались сгруппированы люди, происходящие из таких ареалов существования самобытных субкультур, что и перечесть-то, хоть и возможно, но довольно затруднительно.

          Да и эта же людская группировка ещё и  включала в себя группировку гораздо более специфичную. Там действовали молодые специалисты – свежеиспечённые выпускники факультетов из Москвы, Питера, Воронежа, Новочеркасска, Киева, Свердловска, Иркутска…  Уже одного этого достаточно чтобы представить себе  масштабы  того котла, в котором созревала ментальная смесь новообразованного сообщества, теперь вот на целые годы оказавшегося  во внутренней изоляции от  всего мира. Естественно возникала при этом потребность поболтать о том о сём, кружкой чая скрашивая рутину пребывания на рабочем месте. Погода за стенами которого иногда весьма усиливала ощущение  пустоты,  и без того уже напрягавшей молодые непоседливые организмы.
 
  Тогда за окном не было ничего кроме пурги, бушевавшей не одни уж сутки. Пурги,   щедрой разве что только ветром да ещё снегом, напористо летящим из ниоткуда  в никуда.

                О снеге и зашёл чайный разговор.   Какие воспоминания из прошлого связаны с ним у каждого собеседника.

- А я вот любила  убирать снег со двора – разоткровенничалась совсем уж юная  бывшая школьница -иркутянка , особым случаем оказавшаяся в этом высокообразованно рафинированном коллективе – навалит снегу по колено, возьмёшь  п е х л о...

…Реакция не заставила себя ждать, снисходительно ехидными усмешками.

Пехло!!! Смех да и только. Разве допустимо употреблять в разговоре этот вульгаризм, видимо обозначающий  специальную лопату для  уборки снега?
А почему нет? Разве повернётся у обычного человека язык  выразить радость жизни так вот изящно: выпадет снегу  по колено, возьмёшь  с п е ц и а л ь н у ю   л о п а т у   д л я   у б о р к и  с н е г а..?
 
          Девицу эту своим ехидством сообщество как бы удалило от себя. А я думаю, что неправильно это. Ну тут, вероятно,  сказывается некая моя субъективность. Ведь именно с ней связаны первые часы моего пребывания в этой местности.
  Тогда только было я устроился отдохнуть на первом в после дембеля моей жизни персональном топчане, как в палатку постучала именно  она.   За советом как ей поступить, когда главный инженер, её муж  в отъезде, а с горы прибежали сообщить о том, что у них там подорвался взрывник.
  Проблема, согласитесь, нетривиальная не только для юной девицы, оказавшейся в ситуации, когда надо принимать решение. Ну,  с чудаком тем всё  разрешилось как надо. Радист уже вызвал санборт, в городе  из  ляжки пострадавшего месяц  вылавливали осколки разорвавшегося в штанах электродетонатора. Так, что он еще попил кровушки мне своим разгильдяйством, когда я из помбура, через бурильщика шестого разряда, стремительно дорос до горного мастера.


  Но нынче же разговор  вовсе не о моих  карьерных достижениях, а об интенциях простушки, оказавшейся в романтических обстоятельствах, да в романтических своих ожиданиях  приземлённой снобизмом группы высоколобых товарищей.

  Мне ли говорить вообще о преимуществе народной речи, её краткости, выразительности, образности?
                Да и есть ли в том необходимость? Казалось бы, странна сама постановка такого вопроса, да однако же сколь обширна дискуссия вокруг его, прикрываемая необходимостью борьбы. Хотя бы вот за чистоту языка. А, стало быть, за очищение его от нежелательных   приобретений. А кто же тогда  тот авторитет, которого мы изберём традиционно пожизненно командующим полками очищения? И куда он поведёт своих некультурных болтунов  - неразумных и своевольных?


  Так возникший клубок вопросов открывает нам путь вообще в морок наших дней, когда простые понятия становятся предметом намеренных трансформаций в понятия до такой степени  многосмысленные,  что  уразуметь друг друга нам всё труднее, даже если речь идёт о вещах жизненно важных.

  Почему такое происходит и кому это нужно?  Даже и прямой здесь ответ чреват обострением разобщения между парой собеседников. Что уж тогда можно ожидать в среде общественных отношений, вспухающих распрями от изощрённых предубеждений!

  Сидя реальными своими ягодицами на виртуально возвышенном холме созерцания, многое видится мне там, в долине людских страстей. Но об этих видениях – как и учат нас мудрецы древности  - я не изреку ни слова. Потому прежде чтобы защитить себя от попыток присвоить мне имя носителя поучительных амбиций, сомнительного гуру, возомнившего о себе нечто пасторское.

  А вместо этого расскажу-ка  теперь о животворящих источниках, питающих моё сознание, испытуемое на прочность флюидами с долин людей.
                Остановимся на двух из них, прямо относящихся к избранной мною теме языка.

***

 Источник первый.

Малеча Н.М. Словарь говоров уральских (яикских) казаков. – Оренбург. Оренбургское книжное издательство,2002.


Справочно:

Нестор Михайлович Малеча (1887-1979) не был коренным уральцем, его выслали сюда в 1934 году по наветам завистников. И прожил он там долгую жизнь, беззаветно посвящённую науке. Целых двадцать пять лет подвижнического труда отдано им созданию этого Словаря.
Многие поколения студентов Нестора Михайловича ездили вместе с ним в диалектологические экспедиции, не пропустили ни одного из 180 казачьих поселков Уральской, Оренбургской и Гурьевской областей; в 200 тысячах карточек зафиксировано более 26 тысяч слов. Их нужно было найти, услышать в связном тексте и записать. И весь этот материал составил 3419 машинописных страниц.
Но Словарь возвращает нас не только к речевой культуре многих и многих поколений вольнолюбивых уральских казаков, веками живших на беспокойных берегах Яика. Он является своеобразной энциклопедией огромного края, достоверно воскрешая ценнейшие факты Истории, многие из которых правителям государства Российского хотелось бы (и в массе своей весьма результативно достигнутые) предать забвению.
Своим оппонентам Нестор Малеча отвечал что «Слова эти нужны для понимания истории народа… Ведь в литературной речи не всё прошлое, особенно связанное с тем или иным краем, получило отображение.»
Мягко сказано об этом им - учёным, интеллигентом, учителем.  Тогда как литературная речь в реальных условиях есть обязательный способ адаптировать свои высказывания под требования так называемой  «высшей целесообразности», которая  заводит нас в такие дебри, что мы утрачиваем  человеческое в себе, становясь убеждёнными сторонниками внедрённых в наше сознание химер целесообразности.




Источник второй.

Афанасьева-Медведева Г. В.  Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири : в 20 т. / научн. ред. Ф. П. Сороколетов. – Иркутск, 2007.


Справочно:

Двадцатитомный «Словарь… выдающийся памятник русской народной культуры Сибири второй половины XX — начала XXI столетия. Трудно представить, что эта колоссальная по охвату обследованной территории (1258 селений Иркутской, Читинской областей, Республик Бурятия, Саха (Якутия), Красноярского края), по опросу огромного количества информантов (сотни тысяч!) и глубине научного осмысления собранного материала работа создана усилиями одного человека. Поистине самоотверженный подвиг…
 Данный Словарь вобрал в себя достижения собирательского дела и теоретические успехи лексикографии и, по сути, открывает новое направление в науке. Исключительную ценность и новизну ему придаёт прежде всего материал, иллюстрирующий значение слова, в качестве которого выступает связный текст; многие тексты с ярко выраженными жанровыми признаками произведений устной народной прозы.
Текстовой иллюстративный корпус Словаря по сюжетно-тематическому составу поразительно разнообразен; это рассказы о традициях земледелия, об охоте, о рыболовстве, о нравах, обычаях и др. (все они вводятся в науку впервые). И в этом смысле данный Словарь является уникальной энциклопедией жизни русских старожилов Сибири.

Словарь, и сам подобный эпосу, по богатству вобравшего в себя материала, должен бы, казалось, располагать к оптимизму: какая глыбища! какое безбрежье нетронутого и самородного!
Стало быть, источник этот и в самом деле неисчерпаем и воспроизводство областных говоров в поколениях столь же естественно, как воспроизводство почвы от растительного покрова? И это так бы и было, когда бы деревня (как резерват традиционного) оставалась в здравии и если бы оставалась она хотя бы в относительной изоляции от большого, распахнутого всем ветрам и поветриям, теряющего последнюю родовую и культурную индивидуальность, мира. Корневище народного языка может быть питательным только в глубинах почвы и в глубинах неповрежденной жизни, а нет их — не будет и корешков у старины, не даст побегов и зачахнет самоцветное слово. Этот величественный труд собирался больше четверти века, и те сотни и сотни деревень, по которым прошла Галина Витальевна Афанасьева-Медведева, тем и привлекали фольклористов, что лежали эти деревни в стороне от набитых дорог, жили теми же занятиями, что и при заселении (охота, рыбалка, пашня), и находились в естественной резервации. Предыдущие 250 лет быт в сибирской таежной деревне изменили меньше, чем последние 25 лет. Последние 25 лет его, можно сказать, обрушили. По Ангаре, окончательно превращенной в электрическую силу для сомнительных и скоропалительных модернизаций, старые поселения по берегам и островам опустели оттого, что окончательно были оставлены государством — точно отступило оно в спешке от превосходящей силы какого-то невидимого противника. Не лучше картина по забайкальским тайгам и рекам. С корнем выдраны деревни из земли, торчат одни печища. Заросли крапивы по местам семейных гнезд да в сторонке скорбный погост — вот и все, что осталось от крепких и полнолюдных обителей. И впечатление такое от этого словаря, будто говоры его были чудом подхвачены уже на излете в небытие. Чуть бы замешкаться — и не догнать, не услышать, не записать этот бесценный памятник не одного лишь языка, но и народной жизни в трудах, праздниках, общении, обычаях и верованиях, в претерпении судеб и необычайной духовной силе.

***
  Теперь население от трудной жизни в содружестве с природой переметнулось в города, где природа побеждена комфортом праздности и онтологической бессмысленности творчества в производительной деятельности.
  Человек из тайги и житель ипотечного человейника – это ведь существа  разных цивилизаций, со всеми проистекающими от этого следствиями. И нам ещё приходит фантазия размышлять о грядущем! Как говорят гадалки: -пустые хлопоты в казённом доме.


  Я же с высоты своего холма питаемый из подобных источников самоотверженной жизни, нахожу их для себя не столько  энциклопедией в академическом смысле,  но живым, бесхитростным собеседником,  доверяющим мне немудрящие тайны своих мытарств в мире, который мы сообща создаём для себя, своими безумствами на природе, где нам подготовлено ею  столько щедрот, что поводов для распри нет. А есть неспособность или хитроумное нежелание следовать хотя бы заветам беззащитной морали.

                А ведь она, быстро дряхлеющая мораль, ещё есть. Хотя бы живущей в душе вот этой шестнадцатилетней девочушки. Которая ходила когда-то по одним со мной улочкам города. И. словно предчувствуя подготовленный нами сообща тупик, оставила в ноосфере свой голос.



[- Знаешь… что я сейчас скажу... Нет, конечно, я понимаю, что всем сейчас тяжело. Но мы, наверное, ошибаемся забывая про то, что всё что нас окружает, всё что вот естественное, природное, да. Вот и Земля, Космос, Небо - оно не может нести несчастье. И вот всё что ты вот говоришь: - Вот это плохо - да, это какие-то наши собственные ухищрения. Всё от чего мы страдаем - от самих себя. Земля она же вот живая? Я вот тут как человек,  думаю почему всё плохо? Потому что.. мы забыли про неё. Каждый думает про себя.  Каждый - как ему плохо. То есть - человек в каком-то одиночестве ? Вот он думает: - Ну... Ну, всё! Ну, вот что же делать?  Ну. с чего начать?.. Для чего жить? Ради чего жить? Ради чего жить?! И человек  вот сейчас пытаться урвать. Хотя уже ничего нет. Просто ... ткань; она разорвалась, какие- то обрывки где-то вот тают. Вот как бывает же... В каждой судьбе человека, наверное такие тяжёлые минуты, когда просто... просто думаешь, что: - вот умрёшь!
Вот. Безнадёжность полная!...И в этот момент... Наверное, знаешь что может спасти! ... Человек попытается найти вот в этом положении что-то очень хорошее. Земля - она красивая; природа красивая; люди... вот в которых что-то внутри же  есть, что-то... какая-то тяга, какая-то мечта! Какое-то... Ну вот у каждого человека что-то есть светлое внутри, в душе. Что нам дано природой просто. От Космоса, от Земли. Что естественно, что нас связывает со всем. Вот с Вселенной - она ждёт нового витка. Люди должны понять это. Что сама по себе Земля - она... Она как маленькая искорка, оторванная от всего вот самого... всего сущего. Значит в этой искорке - всё самое истинное. А истина - она добрая всегда.]


                Вот и додумалась…
                А нам хоть бы хны.

            На этой сентенции и надо бы сейчас остановить свои размышления, дабы не умножать находящиеся в судорожной готовности бесчеловечные сущности.
24.10.2024 11:00